Ridiculous

      

Было время, когда они были друзьями. До того, как зазор в воротах между их дворами будет исправлен, и они будут проводить каждый день вместе на задних дворах друг друга. Когда их матери потягивали кофе у двери и болтали о своей жизни, смеясь над двумя их мальчиками с грязными джинсами и пятнами на лицах. Когда они просыпались в выходные, и тот, кто просыпался первым, бежал к дому другого и открывал заднюю дверь, их родители так привыкли к этому, что им уже давно было все равно.       Но люди взрослеют. Они меняются. И когда вы моложе, то меньше вещей могут вас разделить. Когда ты моложе, то, какую одежду ты носишь, какую музыку слушаешь или люди, с которыми ты общаешься, не создает проблем для дружбы. Это происходит по мере того, как ты становишься старше и начинаешь искать способы выделиться среди остальных. И старые дружеские отношения разваливаются, потому что мальчик в узких джинсах, с татуировками и сигаретой, свисающей с кончиков пальцев, не общается с мальчиком, который каждый день ходит в школу в форме регби, который сидит за самым популярным столом в кафетерии. Просто мир устроен не так.

---------------------------------------------------------------------------------------------

      — Да ты блять, издеваешься? — громко стонет Лиам, переворачиваясь. Он знает, что не должен спать с открытым окном, но сейчас только конец сентября, и слишком жарко, чтобы спать с закрытым.       Через открытое окно он слышит, как Kurt Cobain вопит о чем-то. Он не знает, о чем именно, потому что не слушает Nirvana. Это слишком угнетающе и грубо для него.       Пейн встает с кровати и смотрит на будильник, стоящий на тумбочке. Семь утра. Какого хрена он вообще так рано встал?        — «What else could I write? I don’t have the right. What else should I be? All apologies!"/Что бы еще я мог написать? У меня нет на это права. Кем бы еще я мог быть? Все эти извинения… — он слышит, как Зейн подпевает песне, каким-то образом заглушая ее, несмотря на то, что музыка буквально оглушает.       Правильно. Вот почему он проснулся.       Лиам делает глубокий, успокаивающий вдох, чтобы не поднять свой прошлогодний кубок по легкой атлетике и не швырнуть его в Зейна. Он подходит к окну, раздвигает занавески и высунувшись, глядя вниз, замечает свой монитор на земле, где он лежит в течение последних трех месяцев после того, как Луи, словно псих ворвался в его комнату. Он до сих пор не знает, как Лу это удалось.       — Убавь звук! — кричит снова Лиам.       Он не уверен, услышал ли Малик его из-за музыки. Если бы он не знал, что родители Зейна и его собственные родители уже уехали на работу, он бы удивился, почему никто больше не жалуется на это. Как бы то ни было, он, к сожалению, единственный, кого слишком рано разбудила раздражающая музыка.       Занавески Зейна шевелятся, и тогда другой парень опирается локтями на подоконник и склоняет голову набок, машет рукой возле уха и кричит в ответ: «Извини, ничего не слышно!»       — Я сказал, убавь звук, Малик! — кричит в ответ Лиам. Он полагает, что его услышал весь район. С другой стороны, им, вероятно, тоже слышна музыка Зейна, так что ему на самом деле все равно.       Зейн отходит от окна и подпевает музыке: «Choking on the ashes of her enemy. In the sun; in the sun I feel as one. In the sun, in the sun!"/ Задыхаясь от пепла своего врага. На солнце; на солнце я чувствую себя как один. На солнце, на солнце!, — поскольку Зейн-смешной и невероятно раздражающий человек, он закрывает глаза и притворяется, что играет на барабанах в такт песне.       Пейн пристально смотрит на парня, на его лице нет ни капли веселья, когда Зейн ходит по комнате одетый только в боксеры и майку, татуировки, покрывающие его тело, хорошо видны. Наконец Лиам сдается и оборачивается, быстро осматривая комнату. Он находит в углу футбольный мяч Луи, поднимает его и возвращается к окну.       Лиам не зря является лучшим спортсменом в их школе, и мяч влетает в открытое окно Зейна и попадает ему прямо в затылок. Малик спотыкается, а затем оборачивается, широко распахнув глаза. Через мгновение музыка смолкает, и затем мяч отскакивает от окна Пейна и падает в кусты внизу.       — Какого хрена? — спрашивает Зейн.       Лиам мило улыбается в ответ. — Теперь ты меня слышишь?       Зейн показывает средний палец и задергивает занавески, но оставляет окно открытым. Лиам подходит к своей стереосистеме и включает ее. У него нет компакт-дисков, вместо этого он настраивает популярную радиостанцию их города, и Maroon 5 — «Payphone» громко звучит в динамиках. Он делает звук еще громче, пока не убеждается, что Зейн его слышит. Через секунду в окно влетает пара свернутых носков. Лиам довольно ухмыляется, хватает полотенце и направляется в ванную, оставляя музыку достаточно громкой, чтобы его сосед буквально сошел с ума.       Когда он возвращается в свою комнату с полотенцем, повязанным вокруг талии, он вспоминает, что оставил занавески открытыми. Зейн сидит на подоконнике — то, что всегда беспокоит Лиама, потому что, как бы Малик ни раздражал его, Лиам слегка расстроится, если тот упадет вниз, болтая ногами, выкуривая сигарету.       Лиам выключает музыку и подходит к занавескам, чтобы закрыть их, когда Зейн произносит: «Устроишь мне шоу, Лиам?» — он подносит сигарету к губам, и довольно ухмыляется.       Пейн краснеет и задергивает занавески так сильно, что чуть не срывает их с карниза. Чертов Зейн Малик с его дурацкой ухмылкой, дурацкими татуировками и дурацкой музыкой.       Лиам натягивает джинсы и бело-голубую футболку для регби, потому что сегодня у них пробы, и он любит показывать свою гордость команде, как и все остальные. Кроме того, его место в команде обеспечено без сомнения. Если только он не сломает руку или ногу.       Одевшись, он спускается вниз, наливает себе стакан апельсинового сока и кладет в тостер два ломтика хлеба. Он находит на столе записку от мамы и деньги на обед. Последние он кладет в карман и игнорирует записку, зная, что в ней ничего иного, как: «Хорошего дня в школе, милый!» или чего-то в этом роде.       Он намазывает маслом свой тост и сразу же откусывает кусочек, пока тот горячий. Закончив, он выпивает еще стакан апельсинового сока и бежит вверх по лестнице, чтобы почистить зубы, потому что забыл сделать это после душа, а также брызгает на себя немного спрея для тела. После, у него остается достаточно времени, чтобы схватить сумку из шкафа и ключи со столика у двери.       Он выходит из дома примерно в то же время, когда Зейн выходит из своего, держа шлем под мышкой. Малик отдает ему честь двумя пальцами, после направляется к мотоциклу. Лиам ненавидит этот мотоцикл. Во-первых, это опасно. Во-вторых, это раздражающе громко, и у Зейна есть плохая привычка возвращаться поздно вечером по будням и будить всю округу громким рокотом двигателя. Почему родители разрешили ему это, Лиам понятия не имеет.       С другой стороны, у Пейна очень хорошая машина. Она не совсем новая, но он сам купил ее, накопив прошлым летом, работая в спортивном магазине в центре города. Она красная и немного ржавая, но ездит хорошо и стоит дешево.       К тому времени, как машина Лиама заводится — иногда требуется несколько поворотов ключа в замке зажигания, чтобы заставить ее работать, — Зейн уже выезжает с подъездной дорожки. Пейн смотрит ему вслед, закатив глаза. Малик такое чертово клише, с его татуировками, кожаной курткой и мотоциклом. Честно.       Лиам останавливается, чтобы выпить кофе по дороге в школу, захватывая с собой еще один, потому что Луи обычно невыносим по утрам, без привычной дозы кофеина. По какой-то причине он никогда не успевает купить его для себя; Лиам действительноне понимает своих друзей.       Пейн паркуется на стоянке ближайшей к зданию школы. Это желанное место, но все знают, что это место Лиама, и никто никогда не пытается припарковаться там из-за этого факта. Через несколько мест он видит мотоцикл Зейна, а также Малика, прислонившегося к нему, скрестив руки на груди, болтающего с Гарри и Перри.       — Лиам! — кричит кто-то, когда он выходит из машины.       Пейн закатывает глаза на вопль Луи, когда тот бежит к нему, почти спотыкаясь, потому что Томлинсон ужасно неуклюж, когда он не на поле. Для Лиама это до сих пор не понятно, потому что, если положить перед ним футбольный мяч, он вдруг становится грациозным и спортивным, но Лиам также не раз наблюдал, как Луи падает с лестницы.       — Кофеин, — громко стонет Луи, протягивая руки к бумажному стаканчику. Он тянет за язычок на крышке и делает глубокий глоток, несмотря на то, что он обжигающе горячий, Лиам знает, потому что его собственный язык все еще болит от первого глотка. — Да благослови тебя господь.       — Ты просто смешон, — отвечает Лиам, на всякий случай запирая дверцу машины. В прошлом году перед большой игрой ребята из другой команды наполнили его машину рыбой. Потребовался месяц, чтобы избавиться от запаха, но, с другой стороны, Луи пробрался в их раздевалку и проделал дыры во всех их униформах, так что они получили сполна, по крайней мере, за это. — А где Найл?       Луи пожимает плечами в ответ: «В последний раз, когда я его видел, он спал, прислонившись к шкафчику, с рогаликом на лице.»       Лиам хмуро смотрит на друга: «С рогаликом на лице?»       Луи ухмыляется. — Ладно, значит, он был у него в руках, но я, возможно, вынул его из рук и приклеил к щеке, используя сливочный сыр. Послушай. Ему не следует спать в коридорах. Он сам виноват, что оставил себя таким уязвимым для нападения.       Луи не шутил. Когда он добирается до их шкафчиков — Найла слева от него, Луи справа — Хоран лежит на полу, откинув голову назад, и, открыв рот, крепко спит. К щеке у него приклеена половинка рогалика. Другая половина, должно быть, отвалилась, потому что лежит на полу рядом с ним, но все равно оставила пятно сливочного сыра на его лице.       — Ты идиот, — говорит Лиам Луи. Затем легонько пинает Найла ногой. — Хоран, просыпайся.       Найл, сонно моргает, просыпается и вытирает щеку. Рогалик падает, и он тут же пинает Луи, который в последнюю секунду отскакивает, чтобы избежать удара. — Ты блять, издеваешься? — кричит он. — Я это ел!       — Ты спал, — поправляет его Томлинсон. — И с чего ты решил, что это сделал я? Это мог быть и Лиам.       Найл бубнит себе под нос и поднимается: «Это не Лиам, потому что Лиам не ублюдок.»       Луи наклоняет голову набок, выглядя слегка впечатленным: «Ублюдок», — повторяет он. — Мне нравится.       — Иди нахуй, — просто отвечает Найл.       — Хочешь посмотреть на мои попытки?       Пейн игнорирует друзей и открывает свой шкафчик. Он снимает школьную сумку с плеча и достает тетрадь, а также ручку, которую держит во рту, когда засовывает сумку обратно в свой шкафчик. После, он достает с полки учебник истории и снова закрывает шкафчик, как раз вовремя, чтобы услышать звук скейтборда, движущегося по коридору.       Лиам поднимает глаза и видит Гарри Стайлса, скользящего сквозь толпу, люди отпрыгивают в стороны, Зейн едет следом. У Гарри в руке книга, и он продолжает поворачиваться и смеяться над Маликом. Они проезжают мимо Лиама и затем исчезают из виду.       — Блять, какой же он горячий! , — произносит Найл, томно глядя им вслед.       Лиам замирает, широко распахнув глаза: «Нет, даже не думай!»       Хоран просто пожимает плечами в ответ: «Я не знаю. Его зеленые глаза буквально околдовали меня.»       Ох, он имел в виду Гарри. Лиаму не следовало так уж удивляться. Найл не совсем бисексуал. На самом деле он сам еще не разобрался. Никто не может превзойти способность Найла ни на что не обращать внимания. Найлу нравится то, что ему нравится, не нравится то, что ему не нравится, и ему наплевать на то, что о нем думают другие, или на ярлыки.       — Я думал, ты встречаешься с… как ее там? — произносит Луи, направляясь к своему шкафчику.       Найл опять беззаботно пожимает плечами. — Не сошлись характерами, — отвечает он. Он не открывает свой шкафчик, по сути, он не трогает его до обеда, пока не наступит время достать деньги на ланч. А до тех пор его книги останутся там, если только кто-нибудь из учителей не заставит его принести их. — Она хотела отношений или чего-то в этом роде. Я сказал ей, что мне не нравятся все эти обязательства. Мне нравится быть самому по себе.       Найл, вполне возможно, придурок. Хороший, замечательный придурок, но тем не менее придурок. Лиам все равно его любит. По крайней мере, он не клинический псих, как Томлинсон.       Раздается звонок, и они направляются в свой класс. История — это единственный предмет который они посещают все вместе. Лиам почти уверен, что это было сделано специально, чтобы держать их всех отдельно, и, вероятно, по уважительной причине.       Они занимают свои места в конце класса, Марк и Патрик уже сидят впереди. Они в команде по регби с Лиамом и Найлом. Не так хороши, как они, но и не лузеры.       Как только они садятся, Хоран кладет лицо на стол и засыпает. В зависимости от настроения учителя, ему это сойдет с рук. Найлу сходит с рук практически все, потому что, несмотря на то, что он никогда не обращает внимания на то, что говорит учитель, он довольно хороший ученик. Если бы он захотел, думает Лиам, то мог бы быть отличником. Но Найл делает самый минимум, чтобы не вылететь из команды, и больше ничего.       История проходит в тумане храпа Найла и Луи, напевающего себе под нос и комкающего бумажки, после чего бросающего их в разных людей в классе, когда их учитель не смотрит. Когда раздается звонок, Найл вздрагивает и чуть не падает со своего места, но Лиам в последний момент хватает его за футболку, чтобы удержать.       Томлинсон отправляется в театральный класс, а Лиам останавливается у своего шкафчика, чтобы сменить учебник истории на английский. К счастью, у него с Найлом также общий английский, потому что он сомневается, что справился бы без него.       Они снова садятся сзади. На этот раз Найл делает героическое усилие, чтобы не заснуть. Он постукивает ручкой по столу так, что у Лиама заскрежетали бы зубы, если бы он не привык к этому.       Лиам открывает тетрадь и рисует каракули на полях, когда Гарри входит в класс. Найл выпрямляется и произносит: «Стайлс!»       Гарри растерянно смотрит на него, сдвинув брови. Он опускается на стул ближе к окну и бросает на Хорана последний смущенный и недоверчивый взгляд, после чего вытаскивает свою книгу.       Лиам фыркает в ответ: «Не думаю что я когда-либо видел тебя, делающего первый шаг так быстро» — говорит он Найлу.       Хоран же в ответ довольно улыбается. Он пожимает плечами и говорит: «Еще не все потерянно. Я только начал.»       Место рядом с Гарри остается незанятым, когда класс постепенно заполняется учениками. Это место Зейна, но Малика там не будет еще… Лиам смотрит на часы… одиннадцать минут. Он не уверен, соблюдает ли Зейн установленный график, или это просто случайность, что он приходит на каждый урок ровно на пятнадцать минут позже. Их учителя уже даже глазом не моргнут на это, потому что они перепробовали все, но Зейн решительно опаздывает буквально на все свои занятия, которые Лиам посещает с ним уже пару лет.       Как и ожидалось, их учитель начинает писать тему на доске, а Зейна все еще нет в классе. Лиам замечает стопку книг на ее столе и вздыхает, гадая, что ему придется читать на этот раз.       — Мы сегодня начнем с… — произносит учитель, но тут же замолкает, когда открывается дверь и входит Зейн. Он застенчиво улыбается, и его щеки пылают, как будто он бежал всю дорогу до класса. — Мистер Малик. Опять опоздали.       — Простите меня за это, — отвечает Зейн, совсем не выглядя виноватым. Он направляется к своему месту рядом с Гарри и падает на него беззаботно, как будто он не знает о том, что только что прервал весь класс.       — Как я уже говорила до того, как Мистер Малик грубо прервал меня, — произносит Миссис Морин, многозначительно глядя на Зейна, — сегодня мы начинаем изучать «Гамлета», — она пишет на доске большими жирными буквами слово «Гамлет». — Кто-нибудь с ним знаком?       Малик лениво откидывается на спинку сиденья, скрещивая руки на груди. Его стул издает протестующий звук, когда он откидывается назад, так что передние ноги отрываются от земли. — «Какие же сновиденья посетят нас в этом смертном сне?.. — громко произносит он.       Миссис Морин лучезарно улыбается ему, и именно поэтому Зейн никогда не попадает в неприятности. Честно говоря, это нечестно: «Вот именно», — громко отвечает она. — Значит, ты с ним знаком.       Малик беззаботно пожимает плечами. — Да, немного.       Следующие десять минут урока Лиам недовольно бормочет себе под нос, потому что Зейн просто цитирует куски текста, а миссис Морин подпрыгивает от счастья, как и остальные девушки в классе. Это еще одна из тех вещей, которые раздражали бы его, если бы он к этому не привык.       — Мне нужно, чтобы ты сделал мне одолжение, — шепчет Найл, хватая его за руку.       Лиам перестает скрести ручкой по бумаге и хмуро смотрит на Хорана, потому что эти слова никогда не приводят к хорошим вещам: «Что?» — настороженно спрашивает он.       — Малик все еще живет по соседству с тобой, верно? — спрашивает он. Лиам бросает на него недоверчивый взгляд, потому что Найл чертовски хорошо знает, что Зейн все еще живет с ним по соседству. — Блестяще. Мне нужно, чтобы ты поговорил с ним. Выясни, что нравится Гарри.       Лиам изумленно смотрит на друга: «Ты понимаешь, что единственными словами, которыми я обмолвился с Маликом за четыре года были: «Заткнись», «убавь звук», «перестань переодеваться с открытым окном» и «может быть, ты перестанешь возвращаться домой на мотоцикле в два часа ночи?»       Глаза Найла расширяются, а нижняя губа начинает предательски подрагивать. Лиам стонет в ответ, потому что Найл потрясающе умеет изображать щенка, а так как он обожает собак, то не может устоять перед его властью.       — Что ты вообще имеешь в виду, говоря «выяснить, что нравится Гарри»?       Найл пожимает плечами: «Например, натурал ли он или что-то в этом роде. И что он делает после школы.»       Лиам хмурит брови в ответ: «Почему ты не можешь просто посмотреть его страничку в Facebook, как нормальный человек?»       — Я пробовал, но у него закрытый профиль, и можно посмотреть фотографии, если только ты являешься его другом, а как тебе известно, таким я не являюсь.       Вероятно, ему следовало это предвидеть, если честно: «Это не сработает», — отвечает Лиам. — Зейн мне ничего не расскажет.       Нижняя губа Найла начинает подрагивать еще сильнее: «Просто попробуй, ладно?»       «Если бы это было так просто», — думает Лиам. — Хорошо.       Ухмылка Найла становится такой широкой, что кажется почти болезненной: «Ты лучший, ты знаешь это?»       — Как скажешь, — отвечает Лиам. — А теперь отвали. Я хочу сосредоточиться на уроке.

-------------------------------------------------------------------------------------------

      Пробы в команду по регби утомительны, но это весело. Также, как и в последние два года, что он был в команде, тренер сначала заставляет пробежать два круга вокруг поля. Тот, кто не может этого сделать, немедленно выбывает. Затем он разбивает оставшихся на группы, заставляет сыграть несколько матчей. Во время одной из таких игр Найл играет в противоположной команде и бьет Лиама в плечо так сильно, что у того, скорее всего, останется синяк, но ему все равно. Он слишком захвачен волнением от новой игры, чтобы думать.       В какой-то момент рев мотоцикла заставляет его повернуться к забору. Он наблюдает за тем, как мимо проезжает Зейн, лицо которого скрыто шлемом. Найл валит его на землю, и, только после этого, Лиам возвращается в игру.       — Не забудь, о чем мы говорили на английском, — напоминает снова Хоран, когда они оказываются в раздевалке.       — Я помню, — уверяет его Лиам. Он не то, чтобы ждет этого с нетерпением, но считает, что все будет не так ужасно, как он думает. По сути, он просто быстро спросит Зейна, нравятся ли Гарри парни, и что он думает о Хоране, а потом позвонит Найлу и расскажет ему, что он ответил, и все.       Лиам отвозит Найла после тренировки домой, а потом возвращается к себе. Ему нужно сделать домашнее задание, и он хочет прочитать «Гамлета», чтобы лучше понять его, когда они будут читать его в классе, но он знает, что, вероятно, на самом деле он этого не сделает. Он всегда отвлекается на что-то и находит хлипкие отговорки, лишь бы только не читать.       Лиам паркует свою машину, мельком замечает мотоцикл Зейна на общей стоянке, после чего вздыхает и направляется в его сторону, а не домой. Лучше покончить с этим сейчас или он найдет причину не делать этого, как и с домашним заданием. Пейн довольно хорошо может избегать того, чего не хочет делать.       Он стучит в дверь Зейна, а затем впивается зубами в нижнюю губу, нервно ожидая. Он слышит, как кто-то спускается по лестнице, и через мгновение входная дверь открывается. Малик хмуро смотрит в ответ, после чего ухмыляется и прислоняется плечом к дверному косяку.       — Лиам, — произносит он, растягивая гласные. — Чем я обязан этому удовольствию?       Пейн прищуривается и замечает, что на Зейне только боксеры и футболка, в которой он был сегодня в школе.       — Ты когда-нибудь носишь шорты? — спрашивает он, нисколько не восхищаясь изгибом бедер Малика или тем фактом, что его боксеры белые и они красиво контрастируют с его более темным тоном кожи.       — Не тогда, когда я дома, — широко улыбаясь, отвечает Зейн. — Если я не могу разгуливать полуголым даже в своем собственном доме, чтобы никто не осуждал меня, тогда я не думаю, что хочу больше жить на этой планете.       Лиам равнодушно смотрит и едва сдерживается, чтобы не закатить глаза: «В любом случае, я пришел спросить тебя о Гарри.»       Выражение лица Зейна резко меняется. Его глаза расширяются, брови поднимаются, а челюсти сжимаются: «Гарри» — повторяет он.       — Да, — отвечает Лиам. — Мне просто интересно ради Найла —       Зейн со смехом обрывает его: «Пожалуйста, скажи мне, что Гарри — не во вкусе Хорана.»       Лиам сердито смотрит в ответ: «Ты говоришь о моем лучшем друге.»       Зейн пожимает плечами, ему все равно: «Он зря тратит время» — отвечает Малик Лиаму. — У Гарри есть строгое правило: никаких спортсменов.       — Но ему нравятся парни, — подтверждает Лиам.       Зейн кивает: «Гарри давно вышел из шкафа. Это не значит, что у Найла есть шанс.»       — Это все, что мне нужно было знать, — отвечает быстро Лиам, поворачиваясь, спускаясь вниз по ступенькам. — Спасибо.       — Подожди, — произносит Зейн, выходя наружу. Лиам собирается напомнить ему о том, что он наполовину раздет, когда тот говорит: «Если он действительно заинтересован, я могу помочь.»       Лиам замирает и недоверчиво смотрит на Малика: «Зачем тебе это делать?»       Зейн снова пожимает плечами и проводит рукой по волосам. Он часто так делает, и Лиам всегда удивлялся, почему после его волосы все равно идеально уложены. Он предполагает, что весь секрет в лаке для волос.       — Потому что Найл намного лучше, чем половина идиотов, с которыми обычно флиртует Гарри, — объясняет Зейн. — И он не так уж плох. Немного придурок, но все же хороший парень.       — Опять же, это мой лучший друг, — делает замечает Лиам, несмотря на то, что у него была та же мысль ранее днем.       — В пятницу у нас вечеринка, — продолжает Зейн, игнорируя предыдущий комментарий Лиама. — Возьми с собой Найла и Томлинсона, если хочешь. Гарри будет там.       — Где там? — недоверчиво спрашивает Лиам.       Зейн довольно усмехается в ответ: «Я покажу дорогу. Если я скажу где, ты точно заблудишься.»       — Звучит многообещающе, — сухо отвечает Лиам. Он знает, что Хоран и Луи будут в восторге, но Лиам не совсем рад перспективе посетить одну из вечеринок Малика. Они не тусуются вместе, но у него такое чувство, что вечеринка Зейна будет лучше той, которую обычно они устраивают в доме Найла, слушая лучшие хиты и попивая дешевое пиво из пластиковых стаканчиков.       — Вы, популярные детки, не знаете, как правильно устраивать вечеринки, — произносит Зейн, подтверждая его подозрения. — Это будет грандиозно. Доверься мне.       — Я не знаю, — тихо отвечает Лиам. — Но… я поговорю с Найлом.       — Как скажешь, — отвечает Малик. Он возвращается в свой дом и закрывает дверь, даже не попрощавшись. Однако Лиама это не удивляет и не смущает, поэтому он просто пересекает лужайку и направляется к своему дому.       Его мама уже дома, но отца все еще нет. Она приветствует его коротким: «Как дела в школе?» и не дает ему возможности ответить, прежде чем снова прижимает телефон к уху, вновь вступая в разговор с кем-то на другом конце.       Лиам направляется в свою комнату. Он подходит к окну и раздвигает занавески, впуская свет и прохладный ветерок снаружи. Окно у Зейна тоже открыто, но внутри его нет.       Когда они были детьми, то, бывало, не спали всю ночь и шептались друг с другом через окна. Жить по соседству, со спальнями, окна которых выходят друг на друга, было здорово. Теперь это в основном повод для раздражения.       Честно говоря, Лиам не может вспомнить, почему они с Зейном перестали быть друзьями. Он не может вспомнить, почему они вдруг перестали дружить. Хотя летом, когда им было по тринадцать, Лиам уехал на три недели в лагерь, а когда вернулся, Зейн начал курить и тусоваться с Гарри, а потом все стало совсем по-другому. Лиам начал заниматься спортом и тусоваться с Найлом, который познакомил его с Луи. И это было непосредственно. Не то чтобы они постепенно перестали дружить. Это случилось внезапно, и Лиам был очень расстроен из-за этого.       Теперь Пейну было действительно все равно. У него лучшие друзья. Те, которые не собираются бросать его просто так. Кроме того, он и Зейн сейчас слишком разные. Их дружба закончилась бы, несмотря ни на что.       Мгновение спустя дверь спальни Зейна открывается, и они с Гарри вваливаются внутрь, смеясь над чем-то. Зейн замечает Лиама, подходит к окну и задергивает шторы. Пейн фыркает в ответ и включает музыку, чтобы немного поработать.       Пятнадцать минут спустя все, что он сделал, это запомнил припев песни Rihanna, которая ему совсем не нравится. Его отвлекает запах. Он доносится через окно, и он морщит нос, пытаясь понять, что это, потому что это что-то, что он точно знает.       Лиам встает и подходит к окну. Напротив Гарри и Зейн сидят на подоконнике, передавая косяк друг другу.       — Серьезно? — спрашивает Лиам. — Я чувствую запах даже отсюда.       Зейн улыбается в ответ и протягивает руку, как будто предлагая косяк Лиаму, несмотря на то, что Лиам никак не смог бы дотянуться до него с такого расстояния. — Хочешь затянуться?       — Единственное, чего я хочу, это чтобы ты закрыл окно, — огрызается Лиам в ответ.       — Лиам всегда такой веселый, не так ли? — накурено смеется Гарри.       Лиам резко закрывает окно, чтобы не слышать их общий смех.       После этого он пытается вернуться к домашнему заданию, но черт возьми не может. Он достает из кармана телефон и набирает Найла, который отвечает после двух гудков: «Ты с ним поговорил?»       — Да, — отвечает Лиам, начиная нервно расхаживать по комнате. Он хватает носки, которые Зейн бросил в него сегодня утром, и бросает их в корзину. — Очевидно, Гарри может быть заинтересован, но у него есть пунктик на спортсменов.       — Я не спортсмен, — мгновенно отвечает Найл. — Что еще он сказал?       Лиам громко вздыхает и опускается на кровать: «Он пригласил нас на вечеринку.»       — Вечеринка, — повторяет Найл. — Блестяще. Когда?       — В пятницу.       — А Гарри будет там?       — Очевидно.       — Видишь? — говорит Найл, и Лиам слышит усмешку в его голосе. — Я знал, что соседство с Маликом когда-нибудь окупится.       — Для тебя, может быть, — отвечает Лиам, прищурившись и глядя в окно.       — Не может быть все так плохо, — возражает Найл.       Лиам мысленно возвращается к прошлой паре лет: «Ты даже себе не представляешь насколько он меня раздражает.»       — О, черт, — произносит Найл на другом конце провода, — мне надо идти. Увидимся завтра в классе! Ты самый лучший!       Лиам вздыхает и заканчивает разговор. Он оглядывает комнату, пытаясь найти себе занятие. Он мог бы позвонить Луи, рассуждает он. Они могли бы пойти чем-нибудь заняться. Он просто не чувствует себя готовым к этому.       В конце концов он спускается вниз и смотрит телевизор, пока не приходит отец.

------------------------------------------------------------------------------------

      Пейну удается поспать следующим утром, потому что Малик решает не быть мудаком и не будит его своей громкой музыкой. Вместо этого он просыпается от будильника, который почти так же раздражает. Он протягивает руку и бьет по нему с закрытыми глазами, но вместо того, чтобы выключить, он сбивает его на пол.       Парень громко стонет и переворачивается на другой бок, от настойчивого писка у него стучит в голове. Каким-то образом ему удается найти будильник, выключить его и поставить обратно на прикроватный столик с закрытыми глазами. Он медленно садится и открывает глаза, удивляясь, почему в его комнате так душно и тепло.       Ах да, окно. Зевая, он встает, потягиваясь на ходу, и отдергивает занавеску, после чего широко распахивает окно. Как только он это делает, он замечает Зейна в своей комнате. И, конечно же, он голый, потому что Малик «питает отвращение к одежде».       Пейн не может не заметить татуировку на затылке или обнаженную кожу. Зейн наклоняется, чтобы что-то поднять, и его взгляд машинально опускается на задницу Малика. Он прикусывает губу, и, как только Зейн поворачивается, тут же падает на пол. Его локоть больно ударяется о паркет, и он некоторое время лежит на спине, на своем гребаном полу, желая, чтобы его стояк спал. Соответственно, этого не происходит.       — Лиам! — раздается с первого этажа голос матери.       — Блять, — выдыхает Лиам. Он забыл, что по средам она уходит на работу позже.       — Пора вставать! — кричит она снова.       Лиам медленно поднимается с пола и видит, что Зейн снова высунулся из окна. Конечно, его дурацкая ухмылка на месте, и Лиам знает, что Зейн знает о том, что Лиам видел его голым.       — Доброе утро, сосед, — радостно произносит Зейн.       — Может когда-нибудь научишься пользоваться занавесками, — отвечает ему вместо приветствия Лиам, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно и непринужденно. Он молится, чтобы его щеки не покраснели, но думает, что с честью, увы, проиграл эту битву.       — Разве от этого не веселее? — спрашивает Зейн.       Лиам закрывает занавески, чтобы выбросить из головы это дурацкое лицо. И Найл удивляется, почему Лиам всегда в шаге от того, чтобы бросить что-нибудь в голову Зейна.       Пейн направляется в душ, громко закрывая дверь, чтобы дать понять маме, что он проснулся. Он сбрасывает боксеры, слишком хорошо сознавая, что все еще возбужден, и включает душ. После он опускает руку и обхватывает пальцами свою эрекцию, закрывая от наслаждения глаза. Он упирается другой рукой в стену и начинает работать мокрой от воды рукой по члену, стараясь не представлять Зейна, стоящего на коленях перед собой. Перед глазами проскальзывает картинка того, как его губы приподнимаются в ухмылке, прежде чем он обхватывает ими головку Лиама. Пейн со стоном прикусывает губу, когда оргазм накрывает его, после он заканчивает принимать душ и вытирается.       Его мама любезно приготовила ему завтрак — яичные белки и тосты из цельной пшеницы, потому что в последнее время она здорово поправилась. Лиам не возражает против здоровой пищи, но он знает, что на обед у него будет что-то жирное и ужасно вкусное, что делает его намного более терпимым.       Он немного опаздывает. Вот что происходит, когда ты отвлекаешься на раздражающих, но привлекательных соседей, и садишься позавтракать перед школой. Когда он выходит на улицу, Зейн как раз заводит свой мотоцикл.       — Ты опаздываешь, — широко улыбаясь, произносит Зейн.       — Ты тоже, — замечает Лиам.       Зейн смеется в ответ: «Да, но типа это моя фишка.»       После этого он заводит мотоцикл. Через несколько секунд Лиам понимает, что он опоздает еще больше, если просто будет стоять здесь и смотреть Малику вслед, поэтому он садится в свою машину и решает «к черту утреннее кофе». Луи просто придется смириться с тем, что сегодня он не получит свою утреннюю дозу кофеина.       Каким-то образом ему удается добраться до школы за несколько минут до звонка. Он вбегает внутрь, не обращая внимания на Зейна, который снова прислонился к своему мотоциклу — на этот раз он курит на территории школы, потому что он идиот.       Луи ждет его у шкафчика. Его лицо светится, когда он замечает Лиама, а затем хмурится, когда его взгляд падает на руки Лиама и понимает, что нет никакого кофе.       — О боже, — драматично вздыхает Томлинсон. — Я собираюсь обезглавить кого-нибудь до обеда.       — Извини, — торопливо отвечает Лиам, протягивая руку к замку своего шкафчика. Он поворачивает диск и тянет его вниз. — Я опаздывал.       — Никогда не бывает поздно для кофе, — серьезно произносит Луи. — К черту все. Я пропускаю первый урок. Найл, хочешь что-нибудь из кофейни?       — Как насчет рогалика в качестве компенсации за вчерашнее? — спрашивает Хоран, просыпаясь. Он снова спал перед своим шкафчиком.       — Понял, — кивает Луи. — Я принесу и тебе кофе, Пейн. Я прощаю тебя за это. Только не позволяй этому повториться.       Лиам в ответ закатывает глаза и достает из шкафчика учебник истории. Через мгновение раздается звонок, и они с Найлом входят в класс.       Томлинсон приходит в класс на полчаса позже, с кофе и рогаликом. Их учитель сердито смотрит на него, но он безразлично пожимает плечами и опускается на стул рядом с Лиамом, который пытается учиться. Он поднимает взгляд только для того, чтобы схватить свой кофе и одарить Луи коротким благодарным взглядом.       — Итак, — шепотом произносит Найл, чтобы учитель не услышал их. — Мы приглашены на вечеринку в пятницу.       Луи тут же выпрямляется и поднимает брови: «Кто? Кто устраивает вечеринку, о которой я не знаю?»       — Зейн пригласил нас, — объясняет Найл.       Луи тут же краснеет, решая уточнить: «Подожди, Малик? Сосед Лиама? Тот, с мотоциклом, татуировками и нелепой кожаной курткой?»       — Все верно, — сухо отвечает Лиам. — По-моему, это плохая идея.       — Согласен, — мгновенно соглашается Томлинсон. — Они не посещают наши вечеринки, мы не ходим на их. Вот как это работает.       Найл издает раздраженный звук: «Не неси чушь, Лу. Мы идем.»       — Почему ты вообще хочешь на нее пойти? , — спрашивает Луи, как будто не может придумать ни одной веской причины. Честно говоря, Луи не сноб. Или большую часть времени. Хотя иногда он бывает немного заносчив.       — Гарри Стайлс, — одновременно отвечают Найл и Лиам.       Луи изумленно смотрит на Найла и качает головой: «Пожалуйста, скажи мне, что это шутка.»       — Ладно, если ты хочешь, чтобы я тебе соврал, — просто отвечает Хоран.       Луи громко стонет, и несколько человек тут же смотрят на них. Лиам делает вид, что очень интересуется своим учебником: «Это просто…» — Луи смотрит на Пейна в поисках помощи. — Ну же, скажи ему, что это плохая идея.       —Это полная катастрофа, — произносит Лиам.       — Видишь? — Луи дает пять Лиаму. — Голос разума. Разве ты не всегда говоришь: «Луи, мы должны послушать Лиама. Луи, Лиам сказал что врываться на эту вечеринку плохая идея, мы должны к нему прислушаться.» — Луи, ужасно подражая ирландскому акценту Найла, спрашивает. — Что делает это внезапно другим?       — Потому что, — огрызается Найл. — Я хочу пойти. Можешь не идти. Сиди дома в пятницу. Делай что хочешь, Луи, но мы точно пойдем.       Лиам не помнит, чтобы соглашался, но решает не спорить. В этом нет никакого смысла. Найл никогда по-настоящему не прилагает усилий ни к чему, но на тот случай, если он все-таки что-то решит, это уже не изменить. Если Лиам не пойдет с ним, Найл наверняка найдет способ добраться туда сам.       — О нет, я пойду, — решительно отвечает Луи. — Я ни за что не пропущу, как ты выставляешь себя задницей на какой-нибудь хипстерской вечеринке.       Найл откидывается на спинку сиденья и упрямо скрещивает руки за головой: «Вечеринка — это вечеринка, Лу.»       Луи в ответ закатывает глаза и делает глоток кофе.       Как и вчера, когда Гарри входит в класс английского, Найл зовет его по фамилии и приветливо улыбается. Стайлс в ответ выглядит искренне шокированным и почти враждебным, когда опускается на свое обычное место и вытаскивает телефон. Он что-то пишет, бросает на Найла еще один взгляд, а затем яростно пишет что-то еще.       Когда Малик позже входит в класс, Лиам опускает глаза на учебник. Мгновение спустя на его книгу падает листок бумаги, он смотрит на Найла, который давно спит, а затем хмуро оглядывает класс, пытаясь понять, кто бросил ему записку. Его взгляд замирает на Зейне, который довольно ухмыляется в передней части класса и покачивает ногой под столом.       Лиам открывает записку, и Найл бормочет что-то вроде: «Зак Эфрон.»       Тебе понравилось то, что ты увидел сегодня утром?       Пейн чувствует, как к его щекам тут же приливает жар, поэтому он складывает записку и прячет ее в карман. Лиам не краснеющий девственник, черт возьми. Он не должен так волноваться из-за того, что увидел Зейна голым. Это не так уж и важно, правда. Кроме того, да, ему действительно понравилось то, что он видел.       Лиам хватает карандаш Найла и бросает его в голову Малика. Он промахивается и тот попадает ему в плечо, но Лиам все равно доволен.       За ланчем Лиам покупает сэндвич, тарелку чипсов и направляется к своему столику. Луи уже сидит там, погруженный в разговор с Джорданом. Их столик почти полон, за исключением его места и Найла. По пути, он проходит мимо Зейна и Гарри, которые сидят с несколькими своими друзьями. Гарри что-то говорит, а Зейн смеется в ответ. Очевидно, это не должно было быть смешно, потому что Гарри сердито смотрит на него и хлопает его по руке, что только заставляет Зейна смеяться еще сильнее.       Пейн борется с желанием опрокинуть свой поднос с едой на голову Зейна, но он не делает это, потому что слишком голоден, чтобы тратить еду впустую.       Он ставит свой поднос на стол рядом с Луи и опускается на свое место, мгновенно приступая к еде. Томлинсон едва смотрит на него, после чего возвращается к разговору, на который Лиам не обращает внимания, потому что он слишком привык к разговорам Луи и Джордана, чтобы даже хотеть знать, что там происходит.       Он почти доедает свои чипсы, когда Найл наконец садится рядом. Его щеки пылают, а глаза блестят. Его грудь вздымается с каждым вздохом, а волосы прилипли ко лбу от пота. Лиам хмуро смотрит на него, сдвинув брови.       — Где ты был? — спрашивает он, указывая чипсом на Найла.       Хоран в ответ качает головой: «Ни за что не расскажу.»       — Если мы тебе не скажем, то ты не сможешь в нас разочароваться, — добавляет Луи.       Замешательство Лиама сменяется беспокойством и паникой: «Что ты сделал?» — спрашивает он.       Луи и Найл молча качают головами. Они могут препираться, как братья, но они также были ужасной комбинацией, когда решали объединить свои головы. Лиам даже думать не хочет о том дерьме, которое они натворили за эти годы.       С другой стороны, если бы они сделали что-то действительно плохое, Лиам наверняка услышал бы об этом. Он возвращается к еде, отгоняя беспокойство, пока громкоговоритель над дверью кафетерия не издает громкий гул. Все смотрят на него, а их директор прочищая горло произносит речь.       — О Боже, — стонет Лиам, потому что чувствует, что ничего хорошего из этого не выйдет.       — Всех, у кого есть информация о местонахождении питона из научного класса, настоятельно прошу сообщить в секретариат, — громко произносит он, и Лиам тут же вздрагивает. — А до тех пор сообщаю, если вдруг, он вам попадется на пути, пожалуйста, не беспокойтесь. Змея — послушное существо, и она боится вас больше, чем вы ее. Если такая ситуация возникнет, пожалуйста позовите ближайшего преподавателя.       После в столовой начинается паника. По кафетерию буквально проносится волна женских воплей. Несколько человек буквально запрыгивают на столы, чтобы их ноги не касались пола. Лиам, с другой стороны, почти не реагирует.       — Где он? — спрашивает он.       — Кладовка Лоусона, — небрежно отвечает Найл.       — Ублюдок наказал меня за то, что я опоздал сегодня утром, — добавляет Луи.       Лиам тяжело вздыхает в ответ: «Я действительно не знаю, почему до сих пор дружу с кем-то из вас.»       Всеобщая паника из-за змеи слишком взвинтила всех, и последние занятия учителя проводят, пытаясь успокоить учеников. Лиам сидит, скучая, потому что в отличие от всех это не вызывает у него ни тревоги, ни интереса. Конечно, он не может сказать всем успокоиться, черт возьми, или где змея, потому что тогда у Найла и Луи будут неприятности.       К концу последнего урока Пейн в плохом настроении. Он ничего не может с этим поделать. Зейн буквально забрался ему под кожу, и это раздражает Лиама, и вдобавок еще эта ситуация с Найлом и Луи. Это слишком для него. Иногда ему просто хочется сесть в машину, включить радио и ехать до тех пор, пока у него не кончится бензин и не останется другого выбора, кроме как остановиться.       Луи подвозит Найла домой, так что когда Лиам сдает назад, Зейн буквально блокирует его. Лиам громко сигналит и Зейн оборачивается. Он не может видеть лицо Малика, поскольку оно скрыто шлемом, но у него ощущение, что тот довольно улыбается.       Зейн замирает прямо посреди парковки, блокируя выезд для Лиама. Пейн снова сигналит, но Зейн остаётся неподвижен. До тех пор пока не открываются двери школы, и Гарри не сбегает вниз по ступенькам. Под мышкой у него шлем, он довольно улыбается Зейну, после чего надевает его и перекидывает ногу через заднюю часть мотоцикла. Мгновение спустя они выезжают со стоянки, Гарри крепко цепляется за спину Зейна. Лиам не может не задаться вопросом, был бы это он, а не Гарри, если бы все пошло по-другому.       Он не сразу возвращается домой. Он слишком раздражен, и ему нужно выпустить пар. Вместо этого он направляется в ближайший к дому спортзал и немного занимается. Он не утруждает себя поднятием тяжестей, потому что на самом деле ему это не нравится. Большую часть времени он проводит на беговой дорожке, а потом пропускает душ. Он примет его дома. На самом деле, он до скрежета ненавидит общественные душевые.       Когда он заезжает на стоянку, родителей дома нет. Свет на кухне всегда является показательным признаком того, есть ли кто-то дома или нет. Если он выключен, то дома никого нет. Как только его мама возвращается домой, у нее есть дурацкая привычка включать свет в каждой комнате. Отец же сначала направляется к холодильнику, а затем только включает свет.       Лиам вылезает из машины и поднимается по ступенькам, ноги предательски болят. Видимо, он перестарался с беговой дорожкой. Его тело находится в том безвольном, стесненном состоянии, когда он слишком сильно нагружает себя. Он знает свои пределы, но это не значит, что он всегда их соблюдает.       Он поднимается в свою комнату и бросает сумку на кровать, после чего наклоняется назад и хватается за ткань футболки, стягивая ее через голову одним быстрым движением. Она потная, и он дрожит, когда прохладный воздух в комнате касается его покрытой потом кожи.       Он поворачивается, чтобы схватить полотенце, висящее на стуле под столом, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Зейн жадно уставился на него. Лиам замирает, и глаза Зейна очень заметно скользят вниз по его телу, как раз когда Гарри, скрывшись из виду, спрашивает: «На что ты смотришь?»       Лиам замечает, что не только его лицо краснеет. Он, наверное, полностью покрывается этим отвратительным румянцем, и он, хватая свое полотенце, движется по направлению к двери, но не так быстро чтобы не заметить как Зейн бросает: «Не твое собачье дело». Он также не пропускает того, как хлопает окно Зейна, и он не думает об этом, он действительно не думает об этом заходя в ванную.

---------------------------------------------------------------------------------------------

      Он пытается слушать миссис Морин, учителя английского, когда на его стол падает еще одна записка. Лиам тихо стонет и смотрит на Зейна, который пытается выглядеть абсолютно невинным. Гарри рядом с ним хмурится и переводит взгляд с Зейна на Лиама. Он толкает Малика локтем в ребра и что-то шепчет ему, отчего Зейн поворачивается, чтобы довольно ухмыльнуться Лиаму, прежде чем что-то прошептать в ответ.       Лиам закатывает глаза в ответ и решительно игнорирует записку. Вернее, пытается, но через две минуты сдается и разворачивает ее, пробегая взглядом по словам, написанным небрежным и резким почерком, но в то же время довольно изящным.       Действительно начинаю видеть пользу наших окон, обращенных друг к другу. С этого момента ты обязательно должен оставлять занавески открытыми после тренировки.       Лиам прищуривается и краснеет одновременно. Он хватает ручку и вычеркивает слова Зейна, после чего добавляет ответ.       «Даже не рассчитывай на это», — пишет Лиам, а затем сминает бумагу, превращая ее в шар, и бросает его в голову Зейна. Несколько человек с интересом поднимают глаза, но Лиам снова опускает взгляд на открытую книгу. Он слышит, как Зейн ерзает на стуле, а затем хватает записку.       Когда он поднимает глаза, Зейн поворачивает свой стул так, чтобы он был наполовину лицом к передней части комнаты, а наполовину лицом к Лиаму. Он пристально смотрит на ответ, сдвинув брови. Он держит кончик ручки во рту, и Лиам старается не замечать, как его губы обхватывают кончик, а щеки впадают, когда он вдыхает.       И его язык выскальзывает и обхватывает кончик, а затем его губы опускаются ниже. Лиам ерзает на стуле, прекрасно осознавая тот факт, что у него чертов стояк посреди урока, и все потому, что Зейн не знает, как правильно пользоваться ручкой, не превращая акт в нечто достойное порнографического фильма.       Пейн переводит взгляд на Зейна и видит, что тот наблюдает за ним. Он вынимает ручку изо рта и смеется, качая головой. Лиам пытается впиться в него взглядом, но Зейн прерывает зрительный контакт и начинает что-то писать в ответ. У Лиама есть чувство, что это не что-то, с рейтингом PG, если судить по выражению довольного лица Малика.       Зейн бросает Лиаму записку, и Лиам наклоняется, чтобы схватить ее как раз в тот момент, когда перед ним появляется миссис Морин и хватает ее со стола. Пейн с удивлением втягивает воздух, когда она снова направляется к передней части комнаты, говоря: «серьезно, мальчики, записки? Разве у вас нет мобильных телефонов?» Класс смеется в ответ. — Мне прочесть это вслух?       Более чем один человек издает звук согласия. Лиам отрицательно качает головой, но Зейн откидывается на спинку сиденья с приятной улыбкой на лице: «Давайте» — настаивает он.       Глаза миссис Морин бегло скользят по тексту записки, а затем ее щеки приобретают тревожный оттенок красного: «Я… ты… задержись после урока, Зейн! И ты тоже, Лиам. Как у вас вообще хватило смелости такое писать… я искренне разочарована в вас обоих.»       Найл просыпается, наклоняется вперед и шепчет: «Что, черт возьми, он там написал?»       Лиам растерянно качает головой в ответ: «Честно говоря, не знаю.»       Когда раздается звонок, сигнализируя о конце занятия, Лиам быстро собирает свои вещи и собирается уходить, следуя за Найлом, но миссис Морин произносит: «Задержитесь мистер Пейн.»       Лиам медленно опускается на свое место. У него никогда не было проблем. Он, как правило, всегда находится в стороне, когда Луи и Найл попадают в неприятности. Их учителя, похоже, понимают, что Лиам так же беспомощен, чтобы остановить их, как и они сами, поэтому он редко подвергается наказанию с ними обоими.       Зейн все еще сидит на своем месте и постукивает карандашом по столу. Он выглядит расслабленным и веселым, как будто не мог придумать лучшего места, чем сейчас. Лиам должен был направиться к своему шкафчику, взять деньги на обед и отправиться в кафетерий с Найлом. Вместо этого он все еще сидит за партой, пока учитель строго смотрит на него.       — Записка, которую вы передавали друг другу в классе, была очень неуместной, — медленно произносит миссис Морин. — Вы знаете об этом?       — Я даже не знаю, что там написано, — оправдывается Лиам.       Миссис Морин, кажется, на мгновение задумывается над этими словами. Наконец она вздыхает и говорит, «ты можешь идти, Лиам. Зейн, а ты задержись.»       Лиам выглядит немного самодовольным, когда покидает класс. Немного.       На пути к своему столику за обедом Гарри Стайлс встает у него на пути. Лиам ступает влево, а Гарри делает шаг в сторону, так что Лиам все еще заблокирован.       — Да? — спрашивает Лиам, поднимая брови.       Гарри зло прищуривается: «Почему ты здесь, а Зейн все еще там?»       Лиам пожимает плечами в ответ: «Наверное, потому, что я не знаю, что он написал в той дурацкой записке.»       Глаза Гарри сужаются еще больше, а затем он внезапно ухмыляется, заставая Лиама врасплох: «У меня есть несколько мыслей на этот счет» — отвечает Гарри. — Наверное, хорошо, что Морин перехватила эту записку.       Лиам хочет спросить его, что там было написано, но Гарри уже отворачивается, направляясь к своему столику. Лиам вздыхает и идет к своему месту.       — Что это было? — шепчет Луи. Найл слишком занят, пялясь на Гарри влюбленными глазами.       — Не знаю, — тихо отвечает Лиам.

---------------------------------------------------------------------------------------------

      В пятницу Найл весь день на взводе. Он едва сидит на занятиях, и он даже умудряется бодрствовать во время всех уроков. Лиам демонстративно игнорирует Зейна, хотя ему интересно, как, черт возьми, Зейн сообщит ему, где вечеринка, если они не разговаривают. На самом деле, он втайне надеется, что Зейн попросту забудет и им не придется ехать.       По крайней мере, у него есть регби, чтобы отвлечь его. После недолгой практики, они приступают к игре, которая в основном состоит в том, чтобы заставить старых игроков вернуться в форму и отсеять новичков. Они разбиваются на команды: старые игроки в одной команде, а новички в другой. Конечно, команда Лиама с позором разгромляет их, потому что они не только более опытные игроки, но также привыкли играть друг с другом, плюс они хорошо работают вместе.       Тем не менее, в конце концов тренер, по-видимому, определяется с несколькими новыми игроками, поэтому официальный список команды будет вывешен на стенд в понедельник.       Лиам просит Найла написать Луи по дороге домой, чтобы тот позже подошел к нему. Независимо от того, пойдут они на вечеринку или нет, все равно сегодня вечером куда-нибудь пойдут.       Мотоцикл Зейна припаркован на его обычном месте, и Найл замирает на пути в дом, как будто ждет, что Зейн выйдет и поприветствует их: «Даже не надейся», — думает про себя Лиам и быстро входит в дом. Ему все еще нужно принять душ, потому что, в отличие от Найла, Пейн не пользуется школьными душевыми.       Он, Луи и Найл так привыкли проводить время в домах друг друга, что Лиам чувствует себя достаточно комфортно, чтобы сразу подняться наверх, взять чистое полотенце из бельевого шкафа и принять душ. Хоран безусловно сначала направится к холодильнику, возьмет выпивку и перекусит (если мамы Лиама не будет дома), а потом дойдет до комнаты Лиама к тому времени, как он закончит ванные процедуры.       Как и ожидалось, когда Лиам заходит в свою комнату десять минут спустя в одежде, которую он носил в школе, Найл в его комнате. Но он не лежит на кровати, как обычно. Вместо этого он тусуется у окна.       — Что ты делаешь? — осторожно спрашивает Лиам.       Найл оборачивается с ухмылкой на лице: «Разговаривал с твоим соседом.»       Пейн подходит к нему, и он замечает Зейна в своем окне, руки которого покоятся на подоконнике: «Просто сообщаю, чтобы вы были готовы без четверти девять.»       — Значит, мы все-таки едем на вечеринку, — решительно произносит Лиам.       Найл хмуро смотрит на него в ответ: «Конечно.»       Лиам закатывает глаза, когда Зейн победно улыбается в ответ. Пейн закрывает окно и задергивает шторы: «Луи придет?»       Хоран качает головой и падет на кровать Лиама. Он довольно вытягивается, а Лиам опускается в компьютерное кресло: «Нет, он просил передать тебе, чтобы ты заехал за ним, когда мы будем готовы к отъезду» — отвечает Найл. — Тогда у нас будет на одну машину меньше, и нам понадобится только один водитель.       — Ты уверен, что это хорошая идея? — тихо спрашивает Лиам. Он отталкивается от своего компьютерного стола, используя колеса стула, чтобы двигаться. — Я имею в виду, что мы там никого не знаем. Это не совсем наша компания.       Найл приподнимается на локтях: «Луи что, прочистил тебе мозг?»       Лиам качает головой и потирает затылок. Он не уверен, почему он так боится этого, но определенно так и есть. Ладно, может быть, у него есть небольшая идея, и ответ на нее живет прямо рядом с ним. Зейн был повсюду на прошлой неделе, и ему это не нравится. Ему становится не по себе, потому что маленькая, глупая часть Лиама скучает по нему и тоскует по тому времени, когда они были близки. И потом, другая, гораздо более зрелая его часть серьезно не любит мальчика, которым стал его бывший друг.       — Забудь, что я сказал, — резко отвечает Лиам, улыбаясь. — Будет весело.       — Вот я тоже так думаю, — соглашается Найл, падая обратно на кровать. Его кепка падает с головы, но он не делает ни малейшего движения, чтобы поднять ее. — Может быть, ты с кем-то познакомишься. Пожалуй, пора, учитывая тот факт, что ты ни с кем не был после Даниэль, а вы расстались ребята почти полгода назад.       Лиам закрывает глаза и поворачивается на стуле лицом к стене. Ему не нравится думать об этом, потому что ему все еще больно. Не то чтобы он был ужасно влюблен в Даниэль. Она была милой и нежной, правда. Просто ничего не вышло. Даниэль занималась танцами, а Лиам — регби, и они были слишком заняты. Единственное время, которое они действительно проводили вместе, было на вечеринках по выходным, а потом, по крайней мере, один из них был в стельку пьян. Когда они решили расстаться — это было к лучшему.       — Может быть, — уклончиво отвечает Лиам, потому что на самом деле он не собирается ни с кем встречаться в ближайшее время.       Найл принес с собой смену одежды, так как он планировал остаться на ночь, плюс завтра тренировка по регби, поэтому в восемь он направляется в ванную, чтобы переодеться. Лиам осматривает себя, после чего снимает футболку и натягивает более чистую. Ему все равно, как он выглядит, потому что он не хочет никого впечатлить.       Лиам пишет Луи, что они будут у него дома около девяти, а затем нетерпеливо ждет, когда выйдет Найл.       Хоран входит в комнату в наряде, который выглядит буквально точно так же, как тот, в котором он до этого вошел в ванную, но от него пахнет гораздо сильнее одеколоном, чем раньше: «Нормально?» — спрашивает он. Лиам смотрит на футболку с расстегнутой пуговицей и слегка мешковатые джинсы, образ завершает черная кепка.       — Ты прекрасно выглядишь, — заверяет его Лиам.       — Серьезно? — спрашивает Найл, глядя на себя. — Как ты думаешь, мне сегодня перепадет минет? Гипотетически.       Лиам тут же решает, что ему следует спросить маму, можно ли ему за компанию ходить с ней на йогу. Ему нужно что-то успокаивающее в жизни.       Он наклоняется вперед в своем кресле и подпирает голову рукой, прикрывая ею глаза, делая глубокий вдох: «Я…да, Найл, гипотетически говоря, я уверен, что тебе точно перепадет минет в этом наряде.»       — Блестяще, — отвечает Найл, не замечая или не заботясь о том, что слова Лиама были пронизаны сухим сарказмом. — Тогда пойдем.       Лиам встает и напоследок проверяет, полностью ли заряжен его мобильный телефон. Как только они выходят на улицу, дверь Зейна открывается, и они с Гарри движутся им навстречу. Они разговаривают приглушенным шепотом, у Малика в руке сигарета. Он хватает Гарри другой рукой и тащит его через лужайку к Лиаму и Найлу.       — Просто садись в чертову машину, Гарри, — рявкает Зейн.       Стайлс сердито смотрит на него, отвечая: «Хорошо.»       Даже не взглянув на Найла или Лиама, он садится на заднее сиденье машины Пейна. Мгновение спустя Найл следует его примеру.       — Даже не вздумай курить в моей машине, — говорит Лиам Зейну.       Малик пожимает плечами и бросает сигарету на землю, после чего наступает нее. Он коротко улыбается Лиаму и затем садится на переднее сиденье. Лиам сжимает руки в кулаки, прежде чем сесть за руль.       — Сначала нужно забрать Луи, — говорит Лиам Зейну, заводя машину. Конечно, поскольку его жизнь — это ад, она заводится не сразу. Он вздыхает и снова поворачивает ключ, затем делает паузу и делает это еще раз, после чего она наконец сжаливается над ним.       Он бы спросил, почему Зейн на пассажирском сиденье, а его лучший друг на заднем, но он знает, что это для того, чтобы Малик показал ему направление. С другой стороны, он, вероятно, мог бы его попросить пересесть, но Найл, скорее всего, доволен этим раскладом. Жаль, что Лиам нет.       — Неважно, — легко отвечает Зейн, опуская стекло. Он вытягивает руку и хмурит брови, — Ненавижу машины.       «Ненавижу твой мотоцикл», — думает Лиам. Соответственно, он это не говорит. Вместо этого он включает радио, потому что неловкость в машине просто ошеломляет. По крайней мере, Найл выглядит веселым.       Когда они подъезжают к дому Луи, парадная дверь открывается, и Томлинсон выбегает навстречу. Лиам нетерпеливо постукивает пальцами по рулю. Запах духов Зейна буквально окутал его, и он просто очень, очень хочет выйти из машины. Или хочет, чтобы все вышли из его машины. Одно или другое, ему сейчас все равно.       Луи открывает дверь со стороны Гарри и замирает: «Отлично, мы все втиснемся на заднем сиденье» — бормочет он. — Подвинься, Стайлс.       Гарри издает раздраженный звук в ответ, но подчиняется, подвигаясь, пока не оказывается зажатым между Луи и Найлом. Выражение его лица только усиливает мысль Лиама о том, что они не должны этого делать. Это слишком странно. Никто из них не дружит между собой. Они не общаются по какой-то причине, и эта причина заключается в том, что они все слишком разные, чтобы ладить.       — Двигайся по главной улице, пока не доберешься до Джонсона, — произносит Зейн, возвращая Лиама к реальности.       — Куда мы вообще едем? — спрашивает Луи.       — На вечеринку, — одновременно отвечают Зейн и Гарри.       Томлинсон фыркает в ответ: «Это все прояснило. Спасибо. Вы оба так полезны.»       Лиам игнорирует их и заводит машину. Добравшись до указанного места, он поворачивается, и тогда Зейн говорит: «Когда доберешься до Кентона, поверни налево.»       — Налево, — повторяет Лиам. — Это выезд из города.       — Вот именно.       Лиам поворачивает налево на улице Кентон, и вскоре уличные фонари начинают становиться все реже и реже, пока они не проезжают знак, который приветствует людей, въезжающих в город, и прощается с теми, кто уезжает. После этого по обеим сторонам дороги нет ничего, кроме деревьев, единственный свет исходит от дальних фар машины Лиама, потому что уже достаточно поздно, солнце село, а луна и звезды уже высоко в небе.       — Поверни направо, — произносит Зейн.       Лиам очень крепко сжимает руль в ответ, и все в машине в основном молчат, за исключением иногда раздраженного вздоха Луи: «Серьезно, куда мы едем?»       Зейн не отвечает, но по какой-то причине Лиам все еще слушает его, сворачивая на дорогу, которую ему удается увидеть только из-за почтового ящика с отражателем в конце. Местность внезапно меняется, и они оказываются на ухабистой грунтовой дороге.       Лиам ненавидит проселочные дороги. Во-первых, его машина не приспособлена для них. Во-вторых, ветки деревьев наклоняются над машиной, почти загоняя их в клетку. Это заставляет его чувствовать себя более чем неловко.       — Притормози немного, — просит Зейн. — Мы можем пропустить поворот.       — Какой поворот? — спрашивает Лиам. Он не видит ничего, кроме деревьев.       — Вот этот, — со вздохом отвечает Зейн, немного высовываясь из окна. — Ты не можешь развернуться, дорога слишком узкая. Тебе придется сдать немного назад.       Лиам издает разочарованный звук и слишком сильно нажимает на газ. Гарри буквально летит вперед, но Найл во время кладет руку ему на грудь, останавливая от падения. Пейн глубоко вздыхает и берет себя в руки. На этот раз он видит поворот, сдает немного назад, он, наконец поворачивает.       Эта дорога еще хуже предыдущей. Каждая выбоина шатает машину, и Лиам чуть не откусывает себе язык. Внезапно запах костра наполняет машину, и вдалеке Пейн видит поднимающийся в воздух дым.       — Где мы? — осторожно спрашивает Луи.       — Просто продолжай ехать, пока не окажешься в поле, — произносит Зейн, игнорируя вопрос Томлинсона.       Они на ферме, понимает Лиам, когда добирается до поля. Вокруг сарая припарковано по меньшей мере пятнадцать машин, большинство из них с включенными фарами. Вдалеке горит костер, и музыка громко играет через включенный транспорт.       Тут не меньше семидесяти человек, прикидывает Лиам. Крики и пение наполняют воздух, а также запах огня и запах фермы. Они так далеко от города, что звезды кажутся невероятно яркими. Чувство беспокойства у Лиама усиливается еще сильнее.       — Никто не выходит из машины, — произносит Зейн, отстегивая ремень. — У тебя есть ручка и бумага? — спрашивает он Лиама.       — Проверь приборную панель.       Зейн открывает отделение перед собой и достает ручку и бумагу. Он быстро пишет что-то, а затем рвет бумагу на куски, после чего засовывает ручку и бумагу обратно в отделение, закрывая его со щелчком.       — Хоран, дай мне на минутку свою кепку, — он не спрашивает, а просто протягивает руку.       Найл протягивает свою шляпу, и Зейн бросает в нее клочки бумаги, а затем протягивает шляпу Лиаму: «Вытяни одну и прочти вслух.»       Лиам хмурится, но делает то, что ему говорят. Его пальцы находят маленький клочок бумаги, он вытаскивает его из шляпы и читает: «Тут написано твое имя.»       Зейн громко стонет, на что Гарри смеется в ответ: «Дай мне свои ключи, Пейн.»       Остальные выходят из машины, за исключением Найла, который протягивает руку за кепкой. Малик беззаботно бросает бумажки на пол машины Лиама. После Хоран надевает кепку на голову и выходит из машины.       — Зачем тебе мои ключи? — спрашивает Лиам, глуша машину. Он вытаскивает ключи из замка зажигания и крепко сжимает их в руке.       — Потому что я сегодня водитель, — просто отвечает Зейн. — Если ты не пьёшь, то дерзай. В любом случае я предпочел бы напиться.       — Ты не поведешь мою машину, — упрямо произносит Лиам.       Зейн пожимает плечами: «Отлично» — отвечает он, открывая дверь. — Развлекайся, Лиам. Не пей, если банка открыта и если Маркус пригласит тебя в сарай, ответь «нет», если не хочешь, чтобы его язык оказался у тебя во рту.       — Подожди, Зейн… — но слова Лиама растворяются, когда Зейн захлопывает дверцу машины и направляется в толпу людей, танцующих между сараем и машинами. Лиам смотрит ему вслед и громко стонет.       Это совсем не его место. Он не видит никого знакомого и чувствует себя неуютно, зная, что так много людей напиваются на улице. Кто-то может легко споткнуться в лесу и заблудиться, и Лиам будет чувствовать себя каким-то образом ответственным, просто потому, что он был здесь в то время.       Но его друзья уже куда-то ушли. Он не видит ни Луи, ни Найла в толпе, что немного удивительно. Он полагал, что Томлинсон задержится, молчаливо отойдет в сторону или даже устроит истерику в машине, требуя, чтобы Лиам отвез его домой. Но опять же, это Луи. Он может быть заносчивым и дерзким, но он любит вечеринки, и он может подружиться с кем угодно. Даже с людьми, с которыми он предпочел бы не общаться.       Пейн тяжело вздыхает и выходит из машины. Немного прохладно, отчего он тут же жалеет о том, что не надел свитер. Малику, наверное, хорошо и тепло в его нелепой кожаной куртке, что только заставляет его обидеться на Зейна еще больше. Если бы он сказал Лиаму, что эта вечеринка будет где-то в глуши, Лиам бы наотрез отказался прийти, и миссия Найла залезть в штаны Гарри была бы провалена.       Земля немного влажная, и его ноги немного утопают в ней. Его машина припаркована дальше всех от сарая, поэтому он направляется к остальным, следуя тем же путем, что и Зейн. Он кладет ключи в карман и нерешительно присоединяется к остальным.       Это так очевидно, что он не вписывается здесь. Несколько человек заинтересованно смотрят на него, когда он оглядывается по сторонам в поисках своих друзей, и кто-то кричит: «Эй, Малик, ты типа пробуешься в команду в этом году или тебе просто нравятся красивые парни в спортивной форме?»       Лиам краснеет и протискивается мимо парня, который это прокричал. Огни от машин как бы создают ореол света, который доходит до самого сарая. Однако не все машины стоят лицом к сараю, два огромных грузовика припаркованы задом, на одном из них закреплен большой бочонок в кузове. Рядом с ним он замечает Найла и Луи, а также Гарри и Зейна.       — Я ирландец, — слышит он голос Хорана сквозь музыку, льющуюся из нескольких машин. Все они видимо настроены на одну станцию, прикидывает он. — Никто не может меня напоить.       Гарри прислонился к грузовику, скрестив руки на груди. На голове у него оранжевая шапочка, скрывающая его кудри, и он выглядит неохотно удивленным, как будто изо всех сил пытается не улыбаться и немного терпит неудачу: «Ты хочешь это проверить?»       Найл пожимает плечами в ответ: «Конечно.»       Стайлс поворачивается, протягивает руку в кузов грузовика и достает стопку красных стаканчиков: «Эй, ты пьешь, ты скидываешься!» — кричит кто-то позади него.       Лиам замирает рядом с Томлинсоном, который с интересом разглядывает толпу. Гарри достает из кармана несколько банкнот и кладет их в один из стаканчиков, а затем протягивает один Зейну, который тоже достает деньги и делает то же самое. Мгновение спустя Найл добавляет несколько купюр в стаканчик, а затем Луи неохотно делает то же самое.       Пейн — единственный, кто залпом не осушает свой стаканчик. И не только потому, что ему еще ехать обратно, но и потому, что он слишком не в своей стихии, чтобы даже думать о том, чтобы напиться прямо сейчас.       Малик снова наполняет стаканчик тем, что, вероятно, является теплым, дешевым пивом, а затем уходит. Лиам наблюдает за тем, как он запрыгивает на капот машины рядом с Перри, закидывая руку ей на плечо.       — Все не так уж плохо, — произносит Луи, делая глоток из стаканчика, который Гарри вручил ему минуту назад. — Только не пиво. Оно дешевое и отвратительное. Просто… я имею в виду, это круто, быть так далеко за городом. Почему мы никогда не догадывались до этого?       — Потому что вы, популярные мальчики, не умеете веселиться, — отвечает Гарри точно так же, как и Зейн на днях.       — А этот костер безопасен? — резко спрашивает Лиам, указывая на костер вдалеке. Даже с такого расстояния он видит, что вокруг него толпится большое количество людей.       — О, определенно, — легко отвечает Гарри. — Это не первая вечеринка, которую мы устраиваем здесь, и не последняя. И мы еще никогда не сжигали лес, так что я готов поспорить, что это довольно безопасно.       Гарри отвечает низким, медленным голосом, который напоминает Лиаму о том, как он попробовал свой первый косяк несколько лет назад с Найлом и Луи. Тогда все казалось замедленным, мягким и томным. Это довольно мило. Объективно Лиам может понять, почему Найл заинтересован. Гарри привлекателен и довольно остроумен, он в каком-то смысле выделяется в толпе. Начиная зелеными глазами и татуировками, выглядывающими из-под воротника рубашки, заканчивая узкими джинсами и ботинками. Однозначно.       — Я думал, у нас соревнование по выпивке, — произносит Найл, бросая на Лиама слегка раздраженный взгляд, как будто он не был рад, что Лиам на мгновение украл внимание Гарри.       — Мы с Пейном все равно пойдем к костру, — отвечает Луи, хватая Лиама за руку. — Гарри, если он напьется и начнет петь рождественские гимны, просто посади его на заднее сиденье машины Лиама.       Гарри хмурится, опасливо глядя на Найла. Хоран лучезарно улыбается в ответ: «Хорошо» — произносит он, вытягивая букву «О».       Луи тащит Лиама за собой, бросив последний взгляд через плечо на Гарри и Найла: «Ни единого шанса» — беззаботно произносит Томлинсон, когда они идут через поле к костру. Чем ближе они подходили, тем теплее становилось, как и толпа у костра тоже становилась громче, так что Лиам не был уверен, была ли эта идея хорошей или плохой.       — Почему? — спрашивает Лиам, хмуро глядя на Хорана и Гарри, болтающих и попивающих пиво.       Луи в ответ закатывает глаза: «Во-первых, Гарри наш ирландец нисколько не интересует» — объясняет Томлинсон. — А во-вторых, труднодоступные мальчики лишь ненадолго удерживают внимание Найла. Он скоро сдастся и переключится на кого-нибудь другого. Вот увидишь.       Лиам не отрицает этого, потому что, возможно, он прав.       Луи наконец удается найти кого-то, кого они действительно знают. Хизер относится к тому типу людей, которые порхают между людьми, не общаясь с кем-то конкретно. Гиблое дело. Луи заставляет ее представить их нескольким своим друзьям, которые смотрят на них настороженно. Лиам узнает лишь нескольких из них из школы, людей, с которыми он встречался в коридорах, но никогда по-настоящему не разговаривал.       Полчаса спустя Луи в стельку пьян. У одного из друзей Хизер была с собой водка, и Томлинсон потягивал ее, мешая со своим пивом, что, вероятно, было действительно отвратительно, не то чтобы Лиам знал это по собственному опыту, потому что он не настолько глуп.       — Тебе здесь хорошо? — спрашивает Лиам Луи, положив руку ему на локоть.       — Ммм, дааа, — соглашается Томлинсон, кивая. — Я буду с Хизер. Она защитит меня, не так ли?       — Я держу его, Лиам, — уверяет его Хизер.       — Она отлично выглядит, не так ли? — шепчет Луи в ответ слишком громко.       Пейн с сожалением смотрит на Хизер, но девушка, кажется, совершенно спокойной, когда тянет Луи вниз, чтобы они могли сесть на большой кусок дерева, который находится достаточно далеко от огня, чтобы быть в безопасности, но также достаточно близко, чтобы не замерзнуть.       Лиам в одиночестве возвращается к машине. Свет костра и свет машин тускнеет на полпути, но парень просто засовывает руки в карманы и упрямо продолжает идти. Он замечает Хорана в толпе и хмурится, глядя на шапочку на его голове, а затем сжимает губы, когда замечает Гарри в нескольких футах от него, разговаривающего с кем-то. Его голова откинута назад в смехе, на кудрях кепка Найла. Он надел ее козырьком назад, но видимо его кудряшкам это не нравится, поскольку они делают все, чтобы избежать этого.       Ха.       Играющая музыка слишком тяжелая и громкая на его вкус, поэтому Лиам поворачивается и решает не пробираться сквозь толпу, вместо этого идет по внешнему кругу машин, пока не добирается до своей. Он открывает дверцу, садится на водительское сиденье и некоторое время просто сидит, слушая музыку, изо всех сил пытающуюся проникнуть внутрь машины, но в основном терпящую неудачу, из-за большого расстояния.       Через несколько секунд Лиам вставляет ключ в замок зажигания и поворачивает его, глядя на часы, которые показывают 22:47. Лиам вздыхает и включает радио, настраивая на музыку, которая ему действительно нравится.       Пассажирская дверь неожиданно открывается, и Малик практически падает на сиденье. Его голова ударяется о плечо Лиама, отчего его рука тут же опускается на бедро Пейна, после чего он выпрямляется. Волосы Малика в беспорядке, и от него пахнет духами, а не одеколоном, которым он заполнил машину ранее. Его глаза блестят, и он поворачивается к Лиаму с широкой улыбкой на губах.       — Что ты здесь делаешь? — спрашивает Зейн, поднимая брови. Он прислоняется к двери, широко расставив ноги, и смотрит на Лиама взглядом, который в равной степени озорной и теплый.       — Я мог бы задать тебе тот же вопрос, — отвечает Лиам. — Это моя машина.       — Да, но… — Малик машет рукой, указывая в сторону вечеринки. — Разве тебе не весело?       — Поверь мне, сидеть в машине — это ближе к моему представлению о веселье, чем быть там, — тихо отвечает Лиам, хмуро смотря в лобовое стекло. Честно говоря, он хочет, чтобы Зейн вышел из машины. Он хочет, чтобы Зейн исчез из его жизни, как это было в течение последних нескольких лет, потому что он слишком легко вписывается в нее, и это несправедливо.       — Боже, какой же ты скучный, — вздыхает Малик. Лиам сердито смотрит на него в ответ. — Вылазь, пойдем со мной.       Он выходит из машины прежде, чем Лиам успевает спросить, куда он хочет пойти. И только потому, что ему скучно сидеть одному в машине, и он слишком смущен и любопытен, чтобы не делать этого, он следует за Маликом, толкая дверь и ступая на мягкую, влажную землю.       Зейн отступает на шаг, и его рука касается руки Лиама. На один короткий, абсурдный момент Пейн задается вопросом, собирается ли Зейн взять его за руку. Но потом проходит несколько секунд, и он этого не делает, Лиам не удивляется. Почему он должен хотеть этого во-первых? Во-вторых, типа, что? Нет, определенно нет.       — Куда мы идем? — спрашивает Лиам, когда они бредут сквозь толпу людей. Тела прижимаются к ним со всех сторон, музыка оглушает, а свет от машин ослепляет. Лиам немного беспокоится.       Зейн не отвечает и не смотрит даже в ответ. Он просто продолжает протискиваться мимо людей, игнорируя любого, кто окликает его приветствием (а на самом деле это много людей). Пейн чувствует себя глупым, потерявшимся щенком, слепо следующим за своим хозяином, но либо это так, либо он просто растворится в толпе и вернется к своей машине, а он действительно не хочет этого делать.       Они добираются до дверей сарая, которые приоткрыты, пропуская внутрь свет снаружи. В сарае тоже довольно много людей, одни сидят на старых тюках сена, другие на старых пластиковых стульях. Сильно пахнет дымом, но не сигаретным, и почти все в сарае оборачиваются, чтобы посмотреть на них, когда они входят.       — Пошли, — произносит Зейн, направляясь к другой стороне сарая. Он останавливается у лестницы и кладет руку на одну из верхних балок, затем оборачивается на Лиама и смотрит на него вызывающим, выжидающим взглядом.       Пейн вздыхает и тоже пересекает сарай, сено и земля под ногами гораздо мягче, чем он ожидал. Зейн ухмыляется и взбирается по лестнице. Лиам не видит, что там, наверху, но это место не очень высоко от земли. С полторы высоты Лиама, возможно.       Пейн обхватывает руками лестницу и поднимается следом, не обращая внимания на то, как старое дерево впивается в его пальцы. Лестница скрипит под его весом, и Лиам втягивает в себя воздух, но в любом случае это не так уж высоко.       Лестница ведет на что-то вроде чердака, покрытого еще большим количеством сена. Здесь темно, поскольку свет снаружи с трудом проникает сквозь толстые бревенчатые стены. Зейн вытаскивает телефон из кармана и бросает его на землю, опускаясь рядом с ним мгновение спустя.       Свет от его телефона освещает лишь небольшую часть пространства. Лиам слепо движется на свет и тоже опускается на землю, потому что не знает, что еще ему делать. Сено скрипит под его руками, и Лиам чихает, отчего Зейн тихо смеется в ответ.       — Почему мы здесь? — спрашивает Лиам. Малик, вероятно, не видит его неодобрительного и раздраженного взгляда, но Лиам надеется, что его тон передает то, что он чувствует.       — Потому что, — отвечает Зейн, роясь в кармане, — у тебя есть правило не курить в машине, и я хотел побыть где-нибудь в уединении.       Малик достает из кармана слегка приплюснутый косяк и зажигалку. Он улыбается Лиаму и подносит его к губам, после чего щелкает зажигалкой. Она искрится, поэтому он щелкает ею снова, пламя колеблется от ветра, проникающего сквозь трещины в бревнах, из которого состоят стены сарая.       Зейн прикрывает рукой пламя, и Лиам слышит тихий, почти неслышный звук горящей бумаги, когда Зейн опускает руку и глубоко вдыхает, закрыв глаза. Он держит их закрытыми, когда вытаскивает косяк из губ, оставляя рот открытым в форме буквы «О». Наконец он выдыхает дым и снова открывает глаза, лениво смотря на Лиама.       — Ты привел меня сюда, чтобы покурить травку? — спрашивает Лиам, прищурив глаза.       Зейн перемещается так, что его ноги согнуты, ступни прижаты к земле, а локти упираются в колени. Косяк свисает с его пальцев, из него поднимается тонкая струйка дыма: «В значительной степени, да» — отвечает Малик, пожимая плечами. — У тебя с этим проблемы?       Лиам вздыхает, вытягивает ноги перед собой и опирается назад на руки. Если бы он не был в каком-нибудь грязном заброшенном сарае, то точно бы лег: «Я даже не знаю, почему я здесь» — признается Пейн.       Малик делает еще одну затяжку и произносит напряженным голосом: «Иди сюда.»       Лиам качает головой: «Зачем?»       — Потому что тебе нужно блять расслабиться, приятель, — отвечает Зейн, качая головой. — Черт возьми, Лиам, тебе восемнадцать, а не восемьдесят.       — Ты не знаешь меня, — тут же огрызается Пейн.       Что-то в выражении лица Зейна темнеет, но это пропадает с очередной затяжкой косяка. Выпустив дым, он протягивает косяк Лиаму, который в ответ качает головой.       — Я за рулем, — напоминает ему Лиам.       Ресницы Зейна, кажутся, невероятно длинными в облаках дыма вокруг него таким образом, что это почти жутко: «Верно» — медленно произносит он. Он неожиданно встает, и Лиам задается вопросом, уходят ли они, но телефон Зейна все еще на земле, поэтому он предполагает, что Малик вернется.       Зейн шатаясь подходит к краю чердака, и Лиам тут же следует за ним, чтобы схватить его за руку и оттащить назад, потому что у Малика есть слабость к высоте, и это в какой-то степени немного пугает Лиама. Но тот лишь падает на живот, так что только его голова и руки свисают с края, и говорит: «Гарри, эй я тут.»       Он не видел Гарри в сарае, когда они вошли, но он слышит ответ другого парня: «Что ты там делаешь?»       — Ты видел Лиама? — это очевидно голос Найла.       — Гарри, не твое собачье дело, — отвечает Зейн. — И я не видела Пейна с тех пор, как он спустился к костру вместе с Томлинсоном.       Зейн поднимается и возвращается к Лиаму, на этот раз садясь прямо напротив него. Запах травки окутывает Малика, его веки тяжело опущены.       — Зачем ты солгал? — шепотом спрашивает Лиам, склонив голову набок, как будто взгляд на Зейна под другим углом сделает его менее запутанным.       — Потому что если бы я этого не сделал, — отвечает Малик, перекидывая руку через плечо Лиама, — они бы пришли сюда.       Он не уверен, разрядился ли телефон Зейна, или у него один из тех автоматических таймеров, которые переводят его в спящий режим через определенное время, но внезапно он выключается, оставляя их в полной темноте       Лиам встает, чтобы сбросить руку Зейна, чтобы снова включить телефон и использовать свет, чтобы найти путь к лестнице, и выйти отсюда. Но тут чья-то рука хватает его за подбородок и наклоняет голову набок. Большой палец Зейна задевает его нижнюю губу, он нежно двигает им, а затем заменяет его своими губами.       Пейн удивленно втягивает воздух, его тело тут же напрягается. Он пытается ухватиться за что-нибудь, но руки бесполезно сжимают сено под ним. Губы Зейна исчезают всего на мгновение, а затем снова оказываются на его губах, мягкие, слегка скользкие. Рука Малика опускается с лица на грудь, оказывая достаточно давления, чтобы направить Лиама назад, но не заставить его.       С таким же успехом он мог бы покурить, потому что все равно чувствует себя под кайфом. У него кружится голова, и все кажется сверхфокусированным: звуки людей в сарае внизу, музыка снаружи, аромат сена и Зейна, и губы Малика.       Как будто время замерло на мгновение, и они застыли, осталось лишь нежное давление их губ, их тихое дыхание. Сотни вопросов проносятся в голове Лиама, и он не может сосредоточиться ни на одном из них.       Его спина опускается на сено, и поцелуй прерывается на мгновение, на мгновение, когда все, кажется, начинается снова, мир возвращается в фокус, и Лиам не может не задаться вопросом, что, черт возьми, происходит. И почему он позволил этому случиться. И почему ему это нравится.       А затем Зейн опускает ноги по обе стороны от его тела, и он наклоняет голову, чтобы снова соединить их рты. Ответы на эти вопросы уже не важны.       Губы Малика раздвигаются и уговаривают Лиама тоже открыться, и безусловно Пейн позволяет им, позволяет языку Зейна коснуться его, ощущая вкус дыма и кислого алкоголя. Его руки скользят по спине парня и запутываются в его волосах, мягких сзади и немного более жестких спереди.       Лиам даже не смущен тем, что возбудился, потому что Зейн — теплый и мускулистый, и ничто другое действительно не имеет значения. Когда Малик слегка опускает бедра, Лиам издает тихий, задыхающийся звук, тот без предупреждения тут же слезает с Лиама.       Пейн садится, в ушах гудит, глаза с трудом фокусируются в темноте. Он вдруг чувствует себя невесомым и потерянным, слишком растерянным, чтобы мыслить здраво.       — Ты не должен был отвечать, — шипит Зейн, хватая телефон с земли. Вспыхивает свет, и Лиам видит, какие красные и припухлые у Малика губы. — Ты не должен… был… блять.       — Я не понимаю, — тихо отвечает Лиам. — Я очень, очень запутался.       — Ты… ты? — вспыхивает Малик. — Я только что попытался трахнуть тебя! Ты не должен был мне отвечать!       Брови Лиама сходятся, когда он пытается понять смысл слов Зейна, но он действительно не может. Он не знает, то ли потому что они сбивают с толку, то ли потому что от поцелуев у него слишком кружится голова, чтобы их расшифровать.       Зейн качает головой, и он выглядит таким же потерянным, как и Лиам. Он подходит к краю чердака, садится так, что его ноги свисают с края, а затем бросает последний взгляд на Лиама, после чего отталкивается от края и спрыгивает на землю. Лиам слышит, как его ботинки касаются пола.       Пейн сидит в темноте еще некоторое время, задаваясь вопросом, действительно ли все это произошло. Этого не могло произойти, потому что все это не имеет никакого смысла. Поцелуй Зейна не имеет смысла. То, что ему это понравилось, не имеет смысла. Слова Малика, а затем его трусливое бегство не имеют смысла.       Но если он будет просто сидеть, в них больше не будет смысла, поэтому он встает с покрытого сеном пола и достает из кармана телефон, используя свет, чтобы найти дорогу обратно к лестнице. После, он кладет его в карман и начинает спускаться.       Зейна нет в сарае. И Найла тоже. Уходя, Лиам опускает взгляд в пол, но все равно чувствует, что все смотрят на него.       Он хочет домой. Это все, о чем он может думать по дороге к машине. Он просто хочет домой, принять душ, чтобы смыть с себя грязь с сарая, забыть поцелуй Зейна и заснуть. Ему очень, очень хочется спать.       Он обещает себе послать Луи и Найлу сообщение, когда доберется до машины, чтобы они могли уехать. Видимо ему не нужно отправлять сообщение Хорану, поскольку когда он открывает дверь своей машины, то видит Найла и Гарри на заднем сиденье. Найл лежит на спине, а Гарри на нем. Он достаточно высок, чтобы, выпрямившись и встретившись взглядом с Лиамом, пригнуть голову. На нем все еще кепка Найла.       — Привет, — робко произносит Гарри.       Хоран приподнимается на локтях и обиженно смотрит на Лиама: «Возвращайся минут через пятнадцать.»       Очевидно, они оба пьяны. Их щеки слишком красные, а губы припухлые от страстного сеанса поцелуев, запах алкоголя буквально наполнил машину. Лиам тихо вздыхает и отвечает: пятнадцать минут, а потом мы уезжаем.       — Я напишу Зейну, — произносит Гарри, выглядя немного виноватым. Он также выглядит немного озадаченным, когда опускает глаза на Найла, как будто он действительно понятия не имеет, как они оказались в этой ситуации.       Лиам закрывает дверь и на ходу достает телефон. На самом деле он никуда не уходит, просто устанавливает своего рода дистанцию между собой и машиной. Он пишет Луи, чтобы тот подходил к машине через пятнадцать минут и опускается на землю. Темно, поскольку он слишком далеко от сарая и костра. Но он рад этому, потому что это означает, что никто его не увидит, а значит не придет и не побеспокоит.       Пятнадцать минут спустя вещи все еще не имеют смысла, и Лиам не может продолжать прокручивать поцелуй в голове, потому что это только ухудшает ситуацию. Он отодвигает все, что произошло за последний час, на задний план и пытается не думать об этом, возвращаясь к машине.       Найл и Гарри сидят на заднем сиденье, а Луи на пассажирском, хихикая над чем-то. Или возможно, потому что он выглядит настолько пьяным, что смеяться ни над чем очень вероятно. Но Хоран и Гарри больше не прикасаются друг к другу. На самом деле они сидят по разные стороны машины. Найл довольно ухмыляется в окно, а Гарри смотрит на свои руки. Он даже не собирается спрашивать что здесь происходит.       — Ты написал Зейну, что мы уезжаем? — спрашивает Лиам, садясь и пристегивая ремень.       — Да, — отвечает Гарри, не поднимая глаз. — Он сказал, что скоро подойдет.       Лиам издает раздраженный звук в ответ. Если Зейна не будет в машине через пять минут, он сам найдет способ добраться домой.       Ладно, Лиам никогда бы так не поступил. Но он тешит себя мыслью о том, чтобы оставить Зейна здесь одного, и это заставляет его чувствовать себя намного лучше.       Через пять минут кто-то врезается в машину. Лиам подпрыгивает, и Луи издает возмущенный вопль, когда его дверь открывается. Зейн хмуро смотрит на него и произносит: «Ох.»       — Ты можешь сесть сзади, — отвечает Томлинсон, поднимая брови.       Зейн слегка покачивается и тяжело опирается на машину, опустив голову. Он встречается взглядом с Лиамом и говорит: «Скажи ему, чтобы он пересел, Ли» — его слова более чем немного невнятны, и от того, что он использует его старое прозвище, у Лиама перехватывает дыхание.       Гарри со стоном открывает дверь. Лиам наблюдает через все еще открытую дверь Луи, как Гарри хватает Малика за талию, а затем тянет его на заднее сиденье, застегивая ремень. Луи захлопывает свою дверь с раздражением и немного враждебным выражением на лице.       — Все готовы? — Спрашивает всех Лиам, стараясь говорить как можно спокойнее, хотя сам этого не чувствует.       Зейн наклоняется вперед, и его горячее дыхание щекочет затылок Лиама: «Готовы к чему?» — спрашивает Зейн, слишком близко прижимаясь губами к коже Лиама.       Гарри, к счастью, тянет Зейна обратно на свое место и отвечает: «Давай просто отвезем этого идиота домой.»       — Не будь грубым, — произносит Малик, хмуро глядя на Гарри. — Я уверен, что Томлинсон не полный идиот.       — Я говорил о тебе.       — Ох. Ты уверен?       Лиам игнорирует их и заводит машину. Луи успевает заснуть за то время, что Зейн садился в машину. Томлинсон прислонился к окну, открыв рот. Лиам разворачивает машину и едет по дороге, по которой они ехали к сараю.       Рука скользит по его руке, и Лиам напрягается, почти загоняя машину в кювет, но в последнюю секунду ему удается вырулить, когда рука перемещается с его руки на грудь. Лиам делает глубокий вдох и собирается сбросить руку Зейна с себя, или впиться в него взглядом, если доверит себе оторвать взгляд от дороги и руки от руля. Но у него такое чувство, что они разобьются, если он сделает что-нибудь из этого.       — Перестань лапать нашего водителя, — шипит Гарри. — Честное слово, Зейн.       — Если бы ты знал, как он выглядит без рубашки, тебе бы тоже захотелось его облапать, — возражает Малик.       Лиам осторожно смотрит на Найла через зеркало заднего вида. Тот выглядит слегка удивленным всем этим.       — Сколько ты выпил? — спрашивает Гарри у Зейна. — Когда я разговаривал с тобой в сарае, ты казался довольно трезвым, а теперь ты едва держишься на ногах.       Лиам сворачивает с проселочной дороги как раз в тот момент, когда Зейн наклоняется вперед и спрашивает: «Хочешь узнать, что было в записке, той которую конфисковала Морин?» — Лиам мысленно аплодирует его способности произнести слово «конфискат», при таком количестве алкоголя в крови.       — Не очень, — натянуто отвечает Лиам.       — Или я мог бы устроить тебе демонстрацию, — добавляет Зейн. — Когда мы вернемся домой, можем пойти ко мне, я встану на колени и… —       Гарри прикрывает рот Зейна рукой. Лиам оглядывается через плечо и ловит шокированный, испуганный взгляд Стайлса: «Зейн», — громко говорит он. — Черт возьми, прекрати, Господи. Утром ты пожалеешь об этом дерьме, — пауза. — Ты только что лизнул меня?       Лиам включает радио так громко, что Луи просыпается, и уверяет, что дальнейшие разговоры будут невозможны. Он не сбавляет звук, пока не выезжает на свою улицу, а потом сворачивает, чтобы не разбудить родителей.       Гарри приходится нести Зейна через лужайку к его дому. Малик, по-видимому, отключился в машине. Пейн долго смотрит им вслед, а потом загоняет Луи и Найла в дом, стараясь, чтобы они двигались как можно тише.

------------------------------------------------------------------------------------

      Найл почему-то всегда отлично себя чувствует после хорошей попойки. Луи же на следующее утро страдает от похмелья. Он стонет в подушку на кровати Лиама, куда они с Найлом завалились ночью, вынуждая тем самым Лиама спать на полу. Пейн в ответ натягивает на голову подушку. Он еще не готов проснуться.       — Что это за шум? — спрашивает Луи, явно не согласный с планом Лиама спать до обеда.       Теперь, когда он указал на шум, Лиам не может не обратить внимания на музыку, доносящуюся через окно. Это не так громко, только потому, что окно закрыто. У него такое чувство, что у Малика в комнате это очень громко, и что бы он ни слушал, это что-то сердитое, с большим количеством матов.       Лиам в ответ лишь закатывает глаза. На этот раз Зейн ни за что не услышит его криков. Вместо этого он хватает футболку с комода, натягивает ее и спускается вниз, оставляя стонущего Луи и храпящего Найла в комнате.       Игнорируя кроссовки, он пересекает лужайку Зейна в считанные секунды и стучит кулаком в дверь. Мгновение спустя дверь открывается, демонстрируя измученного, напряженного Гарри. Он выглядит почти беззащитным в спортивных штанах и слишком большой футболке, с растрепанными после сна волосами и широко распахнутыми глазами.       — Я знаю, — произносит Гарри, устало проводя рукой по лицу. — Он не выключит ее. Последние двадцать минут я безуспешно пытаюсь его уговорить сделать потише.       Гарри буквально приходится перекрикивать музыку, которая звучит из-за двери, как физическая вещь, заставляя голову Лиама пульсировать, и он даже ничего не пил прошлой ночью. Он может только представить, что чувствует Гарри.       Пейн решительно проходит в дом мимо Гарри, который спрашивает, что он делает, но Лиам игнорирует его и поднимается по лестнице. Каким-то образом дом Зейна все еще полностью знаком ему, хотя прошло уже много лет с тех пор, как он был там в последний раз. Стены выкрашены в другой цвет, лестница покрыта ковром, но планировка та же.       Дверь в комнату Зейна закрыта, но Лиам все равно толкает ее и входит в комнату без стука. Малик лежит на кровати, уставившись в потолок, сложив руки на животе. Он не слышит, как Лиам входит в комнату, очевидно, потому что никак не реагирует. Это дает Лиаму время найти его стереосистему, большую, дорогую на вид вещь, которая стоит на столе. Он осматривает ее, находит кнопку питания и выключает.       Зейн резко поднимается, открыв рот, а затем тут же закрывает его, когда видит Лиама.       — Держи. Твоя музыка. А теперь мне пора, — ноги Лиама стучат по полу, когда он выходит из комнаты, следом захлопывая за собой дверь. Он проходит мимо Гарри, выходя через парадную дверь, лишь коротко бросив ему: «Вот и все.»

---------------------------------------------------------------------------------------------

      Окно Лиама остается закрытым, как и занавески всю следующую неделю. Зейн больше не бросает ему записки в классе, а Лиам отказывается поднимать глаза с учебника, когда он входит. Не то, чтобы им полностью удается избегать друг друга, потому что Найл все же не бросает затею завоевать сердце Гарри Стайлса. Или что-то столь же нелепое, что включает в себя много времени, проведенного за столом Гарри за обедом, что впоследствии означает всех остальных, сидящих за столом Зейна за обедом.       Трезвый Гарри, по-видимому, вообще не интересуется Хораном. Во всяком случае, так он заявляет в четверг, запихивая в рот чипсы. Луи отказывается сидеть где-либо, кроме их обычного стола, но Найл хватает Лиама за руку и тащит его в другой конец кафетерия, не давая ему выбора.       — Это было всего один раз, потому что ты вроде как горячий парень, и твой акцент заводит, — пожимает плечами произносит Гарри. — Но у меня есть строгое правило: я не встречаюсь со спортсменами. С тех пор, как —       — Мейсон, выпускник, — ухмыляясь, отвечает Зейн.       — А так же с музыкантами после-       — Лена, игравшая в местной кофейне, порвала с тобой из-за китайской еды на вынос, используя сообщение внутри печенья с предсказанием, — добавляет Перри.       — А также с художниками —       — Бен, — мечтательно вздыхает кто-то, чьего имени Лиам не знает. — Красивые пальцы, жаль, что он не смог уберечь их от задницы своего соседа.       Гарри издает расстроенный звук, на что Зейн в ответ взрывается приступом смеха, который выглядит почти болезненным. Его голова откидывается назад, обнажая линию горла, а глаза плотно закрываются, морщась по бокам. Объективно, Лиам всегда знал о привлекательности Зейна. Он просто никогда не обращал внимания на то, что Малик красив. Не просто великолепен, или горяч, но красив, действительно.       Лиам неловко ерзает на стуле, и Зейн перестает смеяться, когда Гарри бьет его по руке достаточно сильно, чтобы тот вскрикнул: «Ублюдок», — произносит Гарри. — Так или иначе, я не хожу на свидания. Вообще. Слишком много несчастий, слишком много страданий. И особенно я не встречаюсь с спортсменами.       Найл пожимает плечами, делает глоток своего напитка, закручивает крышку обратно и говорит: «Я тоже», — затем ухмыляется, встает и снимает на ходу свою кепку. Он надевает ее Гарри на голову и направляется к выходу кафетерия.       Лиам следует за ним, несмотря на то, что у него все еще наполовину полный поднос еды. Он встает, но не упускает из виду, как краснеют щеки Гарри, когда он снимает кепку Найла и крутит ее, после чего снова надевает на кудри.       — Я не понимаю, почему ты все еще пытаешься, — произносит Лиам, когда находит Найла у своего шкафчика, достающего из сумки новую кепку. Всего у Найла их около пятнадцати, большинство из которых расположены на полке в его комнате.       Хоран пожимает плечами и улыбается Лиаму в ответ: «Я и не собираюсь отступать», — говорит он. — Ты самый осторожный человек их всех, кого я когда-либо встречал, Ли. Ты никогда не бросаешься словами, не обдумав их сначала. Но серьезно, если бы ты поцеловал его, то понял бы, почему я не сдаюсь. Кроме того, это гораздо веселее, когда приходится приложить немного усилий       Пейн действительно совсем не понимает Найла.

------------------------------------------------------------------------------------

      Сейчас два часа ночи, на следующий день ему в школу, и Лиам не спит только потому, что кто-то стучит в его окно. Пейн тихо стонет и натягивает подушку на голову, желая, чтобы звук прекратился, но тот становится все более настойчивым. Если бы он не знал, что живет на втором этаже, то мог бы поклясться, что кто-то стучит в его окно.       Лиам сбрасывает подушку с головы, и она сбивает пустую чашку с боковой тумбы. Та падает на пол, и Лиам мысленно благодарит небеса за то, что прошлой ночью использовал пластиковую.       Он отодвигает занавески, не уверенный, что он ожидает увидеть, и обнаруживает Зейна, высунувшегося из своего окна, вытянув руку, используя конец метлы, чтобы постучать по окну Лиама. Пейн открывает окно, и Зейн издает удивленный звук, прежде чем метла выскальзывает из его пальцев и падает на землю.       — Ты блять серьезно? — шипит Лиам. Его голос низкий и хриплый от сна, и он почти уверен, что это просто очень хреновый сон.       — Встретимся внизу через десять минут, — отвечает Малик с надеждой на лице вместо ухмылки.       — Какого хрена мне это делать? — спрашивает Лиам. Он слишком устал для этого дерьма, слишком устал, чтобы быть вежливым.       Зейн не отвечает. Он закрывает окно и задергивает занавески, и Лиам стоит так пару мгновений, слегка дрожа от холодного воздуха, дующего снаружи, ошеломленный. Со вздохом он закрывает окно и забирается обратно в постель.       Он пытается снова заснуть, действительно пытается. Но дело в том, что он уже проснулся и слишком растерян и взвинчен, чтобы снова заснуть. Когда он переворачивается, кажется, в сотый раз, и его одеяло сползает с кровати, он наконец сдается и встает с кровати, проверяя время. Прошло шесть минут.       Он хватает спортивные штаны и толстовку и натягивает их поверх боксеров и футболки. Он стоит посреди комнаты, недоумевая, что, черт возьми, он делает. Он действительно хочет пойти посмотреть, чего хочет Зейн? После того, что случилось в прошлый раз? Да. Да, миллион раз да, потому что Лиам, очевидно, жаждет наказания, и он думает, что если есть хоть малейшая возможность, что Зейн объяснит, что произошло на той дурацкой вечеринке, или что он снова почувствует губы Малика на своих, он не может пропустить этого.       Лиам тихонько открывает дверь, стараясь не разбудить родителей, и бредет по темному коридору. Ступеньки скрипят под его весом, но тут уж ничего не поделаешь, и ему все равно, поймают его или нет. Он достаточно взрослый, чтобы его родители волновались на этот счет, и он всегда мог притвориться, что просто хочет воды. Однако он не хочет будить их и объяснять.       Он надевает кроссовки, открывает дверь и выходит. Выйдя на улицу, он понимает, что толстовки недостаточно, потому что ранний утренний октябрьский воздух, кажется, буквально пробирает до костей.       Странно находиться на улице в такое время ночи. Он живет в респектабельном районе, где к полуночи все выключают свет и почти все встают в шесть на работу. Уличные фонари — единственный источник света, и они отбрасывают тени на промежутки между домами. Это жутко и тихо, и Лиаму это не нравится.       Входная дверь Малика открывается, и он выходит в джинсах и кожаной куртке, шлем уже на голове. Под мышкой у него еще один, и он направляется прямо к своему мотоциклу, перекидывает через него ногу и ждет, склонив голову в сторону Пейна.       Лиам вздыхает и подходит ближе, Зейн протягивает ему шлем, ничего не объясняя: «Я никогда не ездил на мотоцикле» — признается Лиам, растерянно держа шлем в руках.       Малик не отвечает. Он сжимает пальцами сцепление и смотрит прямо перед собой. Лиам ждет еще мгновение, и когда Зейн все еще ничего не делает, он смотрит на шлем в своих руках. Он не лгал. Он никогда раньше не ездил на мотоцикле, и, честно говоря, эта мысль его пугает. Но потом любопытство перевешивает беспокойство, и он натягивает шлем на голову.       Шлем странно сковывает его, плотно облегая голову. Козырек окрашен в черный цвет, отчего кажется еще темнее снаружи, чем уже есть. Лиам кладет руку на плечо Зейна и перекидывает ногу через мотоцикл, а затем ставит ее на маленький выступ и обнимает Малика за талию. Он видел как Гарри делал это бесчисленное количество раз с тех пор, как Зейну подарили эту опасную, безрассудную вещь.       Кожа куртки Зейна сминается, когда мотоцикл с ревом оживает, и Лиам в панике втягивает воздух, внезапно решив, что это худшая идея, которая у него когда-либо была в жизни, и он определенно умрет.       Малик выезжает с подъездной дорожки, и каким-то образом они не падают и не врезаются в машину его родителей по пути. А потом они несутся по дороге, и вокруг них нет ничего, кроме воздуха и звука двигателя мотоцикла. Это ужасно и захватывающе, и совсем не похоже на поездку в машине. В машине ты в безопасности. На мотоцикле ты опасно обнажен и свободен       Пальцы Лиама сжимаются на животе Зейна, когда они поворачивают за угол, и он чувствует, как все его дыхание со свистом выходит из него, отчего он сжимает глаза, с замиранием сердца ожидая худшего. Но с ними все в порядке. Они в полном порядке, потому что Зейн знает, что делает.       Он понятия не имеет, куда они едут, но Зейн, видимо, знает. Он следуют по главной улице, проезжая лишь изредка мимо другой машины. Только они, дорога и магазины, мелькающие со всех сторон. И Лиам видит в этом освобождение, определенно. Это… захватывающе. Отличается от того к чему он привык. Это также весело, но это не то, что он мог бы делать каждый день. Его желудок скручивается в узел, а сердце колотится слишком сильно, поэтому…       Он кладет голову на плечо Зейна и на этот раз закрывает глаза, потому что хочет, а не потому, что слишком напуган, чтобы держать их открытыми. Он слегка приподнимает одну руку и чувствует под ладонью сердцебиение Зейна, ровное и ритмичное, бьющееся, возможно, немного быстрее, чем его собственное.       Они снова поворачивают, и Лиам хватается за грудь Зейна, потому что чувствует, что вот-вот упадет, но не падает. Когда он снова открывает глаза, то понимает, что они едут по тому же пути, только теперь в сторону квартала, затем, они поворачивают обратно на их улицу, Зейн въезжает на подъездную дорожку, и глушит мотоцикл.       Лиам изо всех сил пытается слезть с мотоцикла, его ноги дрожат, отчего Малик кладет свою руку ему на талию, чтобы не дать упасть. Он продолжает держать его даже когда Лиам поднимает руку, чтобы снять шлем.       — Какой в этом был смысл? — спрашивает Лиам.       Зейн пожимает плечами и забирает шлем из рук Лиама, а затем идет по дорожке к своей двери, открывает ее и исчезает внутри. Пейн смотрит ему вслед, полагая, что Зейн просто любит ебать ему мозги. И думает, что у него это действительно, очень хорошо получается.

--------------------------------------------------------------------------------------------

      После школы у них тренировка, и Лиам как раз направляется в раздевалку, чтобы переодеться в форму, когда кто-то хватает его сзади за футболку и останавливает. Пейн поворачивается, готовый отпихнуть обидчика, когда Гарри отпускает его футболку и делает шаг назад с немного застенчивым выражением на лице.       Лиам вытаскивает наушники из ушей, а Гарри произносит: «Извини, я дважды позвал тебя по имени, но ты меня не слышал.»       Коридор еще не совсем опустел, люди все еще толпятся и достают вещи из шкафчиков. Гарри прислоняется к одному из них и скрещивает руки на груди, пристально глядя на Лиама.       — Все в порядке — отвечает Лиам через мгновение. — Тебе что-то нужно?       Гарри вздыхает и снова проводит рукой по волосам, а затем наклоняется вперед, слегка встряхивает, убирает несколько прядей со лба и выпрямляется: «Вообще-то две вещи» — признается он. — Одна из них заключается в Найле.       Лиам отходит в сторону, когда группа из трех девушек, взявшись за руки, идет по коридору: «А что не так с Найлом?» — спрашивает он, глядя им вслед.       Гарри, кажется, обдумывает этот вопрос некоторое время, прежде чем, наконец, произносит: «Он действительно заинтересован во мне, или это просто какая-то игра?»       — Игра, — повторяет Лиам. — Что ты имеешь в виду?       — Я имею в виду, это типа… — Гарри неопределенно жестикулирует рукой. — Не знаю, шутка. Кто-то поспорил с ним, что он сможет залезть ко мне в штаны или что-то в этом роде?       — Я… что? — еще раз спрашивает Лиам, потому что он определенно не расслышал. Но щеки Гарри краснеют, и он скрещивает руки на груди, прищурив глаза. О, значит, он действительно имел это ввиду. — Найл не такой, — медленно произносит Лиам. — Вовсе нет. И если ты действительно думаешь, что он способен на это, я дам ему знать, чтобы он больше не тратил свое время.       — Я просто проверял, — оправдывается Гарри. — Никогда не знаешь наверняка. И не то чтобы у него была хорошая репутация.       — Как и у тебя, — замечает Лиам.       Гарри довольно ухмыляется. — Да, именно так. Я долго работал над ней.       Лиам дергает себя за подол футболки и шаркает ногами: «Так в чем дело? Ты просто хотел убедиться, что Найл не играет с тобой?»       — Нет, на самом деле, — отвечает Гарри, выпрямляясь. — Я также хотел спросить тебя о Зейне.       Лиам делает шаг назад и напрягает мозги в поисках подходящего предлога, чтобы уклониться от разговора. К сожалению, он не может придумать ничего разумного, вместо этого просто стоит в коридоре, как вкопанный.       — Я просто… я знаю, что не мое дело конечно, — начинает Гарри, чувствуя себя так же неловко, как и Лайам, — но он мой лучший друг, понимаешь? И просто… я просто хочу, чтобы ты знал, что для него это тоже не игра, понимаешь? Он может вести себя как мудак, но это не так. Ну ты меня понял.       — Не совсем, — честно отвечает Лиам.       Гарри вздыхает и отходит от шкафчика: «Я… я не могу этого объяснить, потому что он живьем сдерет с меня шкуру и превратит в коврик, но… просто… если он тебя не интересует, не связывайся с ним. После прошлого раза… я…» — он резко обрывает фразу и качает головой. — Только не отталкивай его снова, Лиам, ладно?       А потом он уходит, оставляя Лиама одного в коридоре, который далеко не так пуст, как ему кажется.       Он никогда не чувствовал себя таким рассеянным перед тренировкой, как сейчас, когда входит в раздевалку. Он понятия не имеет, о чем говорил Гарри. В последний раз? Когда это он отталкивал Малика? Потому что именно Зейн был тем, кто оборвал все связи с ним без предупреждения. Малик был тем, кто перестал быть его другом без каких-либо объяснений.       Когда они выходят на поле, Найл бежит за ним, Лиам замечает Зейна и Гарри на трибунах, Зейн откинулся назад, опустив голову, в то время как Гарри оживленно разговаривает с ним, и это только добавляет Лиаму неспособности сосредоточиться.       — Думаешь, он пришел из-за меня? — спрашивает Найл, широко улыбаясь Гарри.       — Наверное, — бормочет Лиам, глядя на другую сторону поля, начиная разминаться, делая два круга перед игрой. На протяжении всей тренировки он чувствует на себе жгучий взгляд Малика.

----------------------------------------------------------------------------------

      Это становится странной, немного неловкой вещью, их обеды. Друзья Гарри и Зейна поначалу ведут себя странно, недоверчиво поглядывая на Найла и Лиама, и разговор в лучшем случае напряженный. Но затем, по мере того как дни идут, и Найл отказывается обедать где-либо, кроме как рядом с Гарри, они начинают нормально общаться, иногда вовлекая Найла. Исключением является Лиам, но это потому, что проводит целый час, катая еду на своей тарелке, демонстративно игнорируя Зейна.       Хоран, с другой стороны, проводит весь период бесстыдно флиртуя с Гарри, который закатывает глаза и фыркает, но потом все равно остается в одной из кепок Найла до конца дня, с солнечной улыбкой на лице, когда натягивает ее на свои кудри. И постепенно, в течение двух недель, Гарри перестает сбрасывать руку Найла со своего плеча и начинает наклоняться к нему и смеяться, когда Хоран говорит что-то смешное или глупое. Томлинсон тоже постепенно начинает сидеть с ними.       — Я забираю Гарри после игры, — произносит Найл на истории в первый понедельник ноября.       Лиам смотрит на него, приподняв брови. Луи буквально роняет карандаш на стол: «Ты пригласил его на свидание?» — спрашивает он.       — Все верно, — широко ухмыляясь, подтверждает Найл.       — Ты не ходишь на свидания, — хмуря брови говорит Лиам.       — Никогда, — добавляет Луи.       Найл пожимает плечами в ответ: «Я нет. Но —»       — Ох, черт возьми, — стонет Луи. — Кудрявый великан обвел тебя вокруг пальца, не так ли?       Хоран не выглядит расстроенным: «Вы видели его губы?» — спрашивает он. — Мы слушаем одну и ту же музыку и все такое. Я не знаю. Ему просто наплевать, знаете, и это… так освежает. Он не приставучий, не болтливый, ничего такого. Мне просто… хорошо с ним.       — Хм, — отвечает Лиам, искренне потрясенный.       — В любом случае, — продолжает Найл, качая головой. Он стягивает кепку, проводит рукой по волосам, а затем снова надевает ее. — Я хотел узнать, могу ли я одолжить твою машину на несколько часов. Я верну тебе ее после девяти. Клянусь Богом, я не разобью ее и буду обязан тебе жизнью.       Лиам пожимает плечами: «Конечно.»       — Пожалуйста? — умоляет Найл. — Я… подожди, серьезно?       Пейн кивает в ответ: «Я слишком потрясен твоим решением пойти на свидание, чтобы сказать «нет».       — Ты чертовски хороший друг, ты знаешь об этом? — смеется Найл. — Я твой должник. Серьезно.       Лиам фыркает и протягивает ключи Найлу. Хоран наклоняется, чтобы схватить их, но Лиам поднимает их выше: «Никакого секса на заднем сиденье. Клянусь Богом, Найл, я убью тебя.»       — Обещаю, — немедленно отвечает Найл, снова протягивая руку.       — И не трогай мои диски, — добавляет он.       — Ладно.       — И не ешь итальянскую еду, потому что ты все испачкаешь соусом.       — Не буду, — раздраженно говорит Найл. — Ты отдашь наконец мне ключи или сначала наймешь адвоката и попросишь подписать бумаги?       Лиам улыбается и наконец, протягивает ключи.       Снова Малик и Гарри на трибунах, Луи сидит рядом с ними. Лиам не думает об этом, потому что ему нужно выиграть.       И, конечно, они это делают. Пейна награждают как лучшего бомбардира в их команде, отчего люди на трибунах ликуют. Лиам ухмыляется, когда его товарищи по команде хлопают его по спине, и Найл крепко сжимает в объятиях и трет костяшками пальцев о короткую щетину волос Лиама.       — Я все еще не понимаю регби, — говорит Луи, подходя к ним с Гарри и Зейном на буксире.       — Что я могу сказать, — отвечает Найл, задирая край футболки, чтобы вытереть пот со лба. — Мы были чертовски удивительны.       — Лиам был удивительным, — поправляет его Гарри. — А ты так, среднячок.       — Среднячок, — повторяет Найл, игриво поднимая брови. — Обещаю тебе, что в спальне я намного лучше, чем на поле.       Гарри фыркает в ответ и закатывает глаза, но тот факт, что красная кепка Найла у него все еще на голове, как бы доказывает, что ему не настолько не нравятся шутки Найла, как он притворяется: «Мы идем или нет?» — спрашивает он.       — Да, только сначала я приму душ и переоденусь — отвечает Найл. — Лиам любезно одолжил мне свою машину до вечера.       — Хочешь, я отвезу тебя домой? — спрашивает Луи.        — Не надо, я сам его отвезу, — вмешивается Зейн. Лиам и Луи хмуро смотрят на него, на что тот просто пожимает плечами, ничего не выражая. — В любом случае, мы едем в одно и то же место, и у меня с собой есть запасной шлем, потому что сегодня утром я забирал Гарри.       — Ты не против? — осторожно спрашивает Томлинсон.       Лиам пожимает плечами: «Все нормально» — отвечает он, хотя на самом деле это не так. Малик едва ли сказал ему десять слов за последние несколько недель, несмотря на то, что они проводят час вместе каждый день за обедом. После той ночи, когда они поехали кататься, Зейн едва признавал существование Лиама.       — Я подожду тебя на стоянке, — прочистив горло произносит Зейн.       — Повеселитесь, — усмехается Найл. — Поскольку Лиам отказывается пользоваться общественным душем.       Малик пожимает плечами и отвечает: «Мне нравится, когда он потный.»       — Это отвратительно, — говорит Луи, сморщив нос. — Почему все разбились на пары? О боже, я — пятое колесо. Я отказываюсь быть пятым колесом. Да пошли вы все. По дороге домой мне срочно нужно купить банку мороженого.       Луи демонстративно поворачивается и следует к своей машине, Найл смеется ему в спину, Пейн же краснеет, надеясь, что румянец на его щеках можно списать на игру: «Я пойду переоденусь» — резко произносит Лиам. Он поворачивается, не дожидаясь пока Найл присоединится к нему, и направляется в раздевалку.       Он подумывает о том, чтобы смириться и просто принять душ в школе, но не может заставить себя сделать это. Вместо этого он переодевается в чистую одежду, брызгает водой на лицо и использует большое количество дезодоранта. Он обнюхивает себя, не чувствует никакого запаха, хотя все еще слегка мокрый. Найл смеется над его действиями, но Лиам просто решает не обращать на него внимания.       — Думаешь, Лу говорил серьезно? — спрашивает Найл, когда Лиам протягивает ему свою сумку. Найл оставит ее в машине, так что Лиам сможет постирать форму сегодня вечером. — Насчет парочек. Я имею в виду — Зейн правда влюблен в тебя?       — Нет, — отвечает Лиам, отводя взгляд. — Это не так. Зейн просто любит ебать мне мозг.       Выражение лица Хорана немного смягчается: «Если хочешь, я могу подбросить тебя до дома, прежде чем мы с Гарри уедем. Я имею в виду, если ты действительно не хочешь, чтобы он тебя подвозил. Я знаю, что вы двое не очень ладите.»       — Не волнуйся, со мной все будет в порядке, — заверяет его Лиам. — Я уже давно перестал обращать на это внимание.       — Ты уверен?       — Уверен, — врет Лиам.       Хоран ухмыляется и хлопает его по спине. Лиам желает ему удачи на свидании, которое, по словам Найла, ему определенно не нужно, а затем направляется к выходу. Его ладони вспотели, а мысли перемешались, когда он толкает входную дверь и видит Зейна.       Это действительно не честно. Он прислонился к мотоциклу, сигарета свисает с кончиков пальцев (однажды его поймают за курением на территории школы, Лиам уверен), голова слегка наклонена. Его волосы сегодня не убраны высоко в прическу, так что спокойно свисают со лба, а в кожаной куртке он буквально воплощает в жизнь все фантазии плохого мальчика. Это чертовски смешно, вот что это такое.       Лиам подходит ближе, и Зейн поднимает глаза, его губы приподнимаются в подобии обычной улыбки. Он бросает сигарету на землю и наступает на нее, после чего хватает свой шлем и натягивает его, передавая Лиаму его сразу после этого. На этот раз Лиам немного меньше колеблется, надевая шлем, а затем садится позади Малика.       Он видит, как несколько человек с любопытством смотрят в их сторону, когда Зейн заводит мотоцикл, и ему интересно, о чем они думают. Он задается вопросом, считает ли кто-нибудь странным, что это он сидит позади Зейна, обхватив руками его талию и положив голову ему на плечо. Может кто-то из зевак задается вопросом, что вызвало это, но Лиам решает, что лично ему все равно.       — Держись покрепче, — приказывает Зейн, перекрывая рев мотоцикла.       — А что, по-твоему, я делаю? — отвечает Лиам возмущенным фырканьем.       Зейн хихикает и разворачивается, а затем медленно выезжает со стоянки, после чего выезжает на дорогу. Пейн крепко прижимается, наверное, гораздо крепче, чем нужно.       Последние два года Лиам сам ездит в школу. Он знает каждый маршрут и кратчайший путь. Знает, по каким дорогам нужно ехать, чтобы объехать стройку. Зейн же не едет ни по одному из этих маршрутов.       — Куда мы едем? — кричит Лиам, когда они подъезжают к светофору. Они едут за фургоном, и Пейну это не так нравится, как когда они ехали по пустой дороге. Машин слишком много, и мотоцикл останавливается не так, как его машина. Гораздо более резко. Это его пугает.       Малик не отвечает, и Лиам еще сильнее сжимает его талию руками, когда свет меняет цвет и они снова начинают двигаться. Есть две дороги из города, и Зейн выбирает другую, на противоположной стороне города от той, по которой они ехали на вечеринку. Он набирает скорость, пока деревья буквально не пролетают мимо, и сердце Лиама не застревает у него в горле.       Зейн наклоняется вперед, и когда дорога немного изгибается, он издает громкий вопль, который заставляет Лиама улыбаться, несмотря на ужас внутри него. В конце концов Зейн немного замедляется, когда они приближаются к знакомому повороту, где Лиам не был годами. Он ведет в гору, извилистый, и если Лиам еще не был напуган, то теперь настал тот самый момент.       Есть небольшое ограждение на обочине дороги, и поездка всегда в каком-то смысле пугала его. Тогда они ехали на машине. Теперь, на мотоцикле, все в сто раз хуже. Лиам закрывает глаза и молится, чтобы, если они разобьются, это было быстро и безболезненно.       Лиам не открывает глаза, пока они не останавливаются. Когда он это делает, то замечает знакомый стол для пикника, невероятно большое и старое дерево с поникшими ветвями, на которое он взбирался сотни раз, и край утеса, с которого открывается вид на весь город; на самом деле, не видно ничего, кроме темных пятен домов и крошечных светлячков уличных фонарей.       Зейн паркует мотоцикл, и Лиам слезает с него, снимая шлем. Он кладет его на сиденье и оглядывается, обхватив руками живот.       — Зачем мы здесь? — тихо спрашивает он.       Малик вытаскивает пачку сигарет из заднего кармана и достает одну, прикуривая ее, после чего засовывает пачку и зажигалку обратно в карман. Он делает затяжку, выдыхает и пожимает плечами: «Я не знаю. Я просто хотел приехать сюда.»       Лиам вздыхает и подходит к столу для пикника. Он опускается на землю и смотрит на старое, потрепанное ветром дерево. В углу нацарапано его собственное имя, что-то, что Зейн делал в течение многих, многих раз, когда их семьи приезжали сюда летом, когда они были моложе. Мама Зейна делала бутерброды, папа Лиама пек свое фирменное шоколадное печенье, и они с Зейном часами лазали по этому дурацкому дереву, пока не забирались слишком высоко, и их матери начинали кричать им, чтобы они спускались.       Зейн садится рядом, окутывая Лиама запахом дыма, который тот тут же глубоко вдыхает.       — Я часто сюда приезжаю — признается Малик.       Очевидно, что это так. На столе больше надписей, чем Лиам помнит, а еще на земле валяется куча окурков и разбросаны пустые банки из-под пива, словно кто-то распинал их, чтобы место выглядело чуть менее грязным.       — Ты и Гарри, — догадывается Лиам.       — Да, — признается Зейн. Он постукивает пальцами по дереву, опустив глаза. — Большую часть времени.       Пейн немного сдвигается, и его плечо невольно ударяется о плечо Зейна, после чего он отдергивается, как будто прикосновение к Зейну обжигает его: «Я просто не понимаю, что произошло» — тихо признается Лиам. — Почему… почему я вернулся тем летом, а ты просто… бросил меня. Ты не хотел иметь со мной ничего общего.       Зейн фыркает и отвечает: «Это случилось не потому что ты уехал, Лиам. Это было еще до этого. Но я не стал тусоваться с Гарри, пока ты не уехал в лагерь, так что до тех пор ты этого просто не замечал.»       Лиам хмурится, но Зейн отодвигается еще дальше, отсекая любые вопросы, которые начали формироваться в голове Лиама. Он начинает расхаживать вокруг стола, поднося сигарету к губам почти сразу же, как выдыхает дым.       — Как ее звали? — спрашивает Зейн, не глядя на Лиама. — Джессика кажется?       Лиам с трудом сглатывает. Он понимает, на что намекает Зейн, просто не понимает, какое это имеет отношение к ним: «Дженна» — поправляет он.       — Точно, Дженна, — отвечает Зейн. Он улыбается и качает головой, но это не радостная улыбка. — И ты был таким… совершенно нормальным, Лиам. Тебе нравились девушки. И это было… это было здорово. Действительно. Я не обижался на тебя за это. Я не мог справиться с собой, потому что я был тем, кто облажался, да? Я имею в виду, что это я влюбился в своего лучшего друга, который был парнем, и ты даже не заметил. Никогда не замечал, как я смотрю на тебя, как веду себя рядом с тобой.       Глаза Лиама расширяются, и у него буквально перехватывает дыхание: «Зейн, ты —»       — А я просто внутренне сходил с ума, верно, — продолжает Зейн, не замечая Лиама. Сейчас он просто разговаривает сам с собой. — Как будто у меня был полный гребаный кризис, и все, что я хотел, это иметь возможность сказать тебе, потому что ты всегда был рядом. Ты всегда найдешь выход, потому что это то, что ты делаешь, Лиам, но я не мог, черт возьми, сказать тебе, не испортив все. А потом ты уехал тем летом, и я познакомился с Гарри в скейт-парке, и он был другим. И он просто… он все понял, понимаешь? Мне даже не нужно было ему ничего объяснять, он просто принял меня таким, в отличие от тебя.       Лиам пытается следить за тем, что говорит Зейн, но это не имеет никакого смысла, потому что мир, в котором Зейн был влюблен в него, просто не имеет никакого смысла. Зейн бросил его. Зейн был единственным, кто не хотел иметь с ним ничего общего. Если бы он действительно был влюблен в Лиама, то никогда бы этого не сделал.       — Если это действительно так, то почему ты даже не предпринял попытки, Зейн. Ты знаешь, как это чертовски больно, когда тебя бросают словно надоедливого щенка? Игнорируют. Видеть то, как ты общаешься с новыми людьми, как будто мы не знаем друг друга?       Зейн бросает сигарету на землю и вдавливает ее в грязь носком кроссовки: «Мне было легче порвать с тобой, чем позволить тебе сделать это, когда ты все поймешь.»       — А кто сказал, что я бы это сделал? — требовательно спрашивает Лиам, начиная закипать. — Ты никогда не давал мне шанса.       — Потому что я не думал, что он есть! — огрызается Зейн. — Посмотри на себя! Ты вырос в идеального мальчика по соседству, Лиам. Ты — лучший спортсмен школы. Ты, наверное, один из самых популярных парней в школе. Ты приходишь в класс раньше всех и поднимаешь руку, прежде чем ответить на вопросы. Ты вежливый, неконфликтный и, черт возьми, идеальный. Я же — полная противоположность этому.       — Не понимаю, какое это имеет отношение, — отвечает Лиам, вставая, потому что ему не нравится, что Зейн стоит и доминирует в разговоре. Это заставляет его чувствовать себя уязвимым. — Все, что ты делаешь, это сбиваешь меня с толку, и я действительно не могу сказать, делаешь ли ты это только для того, чтобы выебать мне мозг или нет.       — О, вот с чего все началось, — горько смеется Зейн, останавливаясь. Он холодно смотрит на Лиама. — Мне действительно нравилось выводить тебя, потому что ты всегда нервничаешь, краснеешь и все такое, и это было весело. И я думал, что это только потому, что ты, ну, знаешь, ты. Я не думал, что это потому, что ты действительно заинтересован. А потом на той дурацкой гребаной вечеринке ты все испортил, поцеловав меня в ответ.       — Я все еще не понимаю ничего, — тихо произносит Лиам.       Зейн тяжело вздыхает и подходит ближе, а затем грубо хватает Лиама за щеки и прижимает их губы друг к другу. Это почти болезненно. Стол для пикника впивается ему в спину, зубы впиваются в губы, но руки Зейна мягкие, мозолистые и теплые, а губы сухие, но полные и совершенные. Лиам сжимает руки в кулаки на футболке Зейна, притягивая его ближе, отчего из горла Малика вырывается низкий звук, в равной степени агрессивный и отчаянный.       Зейн отстраняется, широко раскрыв ошеломленные глаза, делая шаг назад: «Видишь? Это не укладывается у меня в голове, потому что в этом нет никакого смысла.»       — Что не имеет смысла? — раздраженно спрашивает Лиам. Он чувствует, что они ни к чему так и не пришли. Малик продолжает говорить, пытаясь объяснить, и это только делает вещи еще более сложными и запутанными.       — Я тебе нравлюсь, — отвечает Зейн, как будто это очевидно. — Или то, что ты хочешь меня. Это не… это не имеет никакого гребаного смысла, Лиам.       — Добро пожаловать в мой клуб, — выплевывает Лиам. — Ты много лет был для меня всего лишь придурком, так что для меня это тоже не имеет никакого смысла.       — Боже! — кричит Зейн, запрокидывая голову к небу. — Почему это так чертовски сложно?!       — Потому что ты все усложняешь, — сердито отвечает Лиам.       — Знаешь что? — выпаливает Зейн. — Просто… забудь, что я сказал. Забудь это. В любом случае, все это было просто глупой идеей.       — В каком смысле? — недоуменно спрашивает Лиам.       — Привезти тебя сюда, все еще заботясь о тебе, было просто глупо, — отвечает Зейн. — Я думал, что могу просто стереть время и вернуться к началу, когда мы дружили друг с другом, но я не могу этого сделать, и мы не знаем, и это просто бессмысленно.       Лиам тяжело опирается на стол, дерево впивается ему в руки: «Бессмысленно» — повторяет он. — Ты прав. Все это бессмысленно. Отвези меня домой.       — Что? — спрашивает Зейн, вскидывая голову.       — Отвези меня домой, — настойчиво повторяет Лиам. — С меня хватит. Я хочу домой, но не могу этого сделать, если ты не возьмешь меня с собой, потому что это ты привез нас сюда.       Выражение лица Зейна меняется от растерянного до пустого в мгновение ока. Он натягивает шлем, забирается на мотоцикл выпрямив спину. Лиам делает медленный вдох и затем следует за ним, делая то же самое.       На этот раз он держит глаза открытыми всю дорогу, даже когда извилистая дорога вызывает у него тошноту, а тепло Зейна под его руками заставляет его хотеть плакать, потому что он может быть теплым на ощупь, но Зейн на самом деле холоден и закрыт для него.       Они не разговаривают весь путь до дома. Лиам снимает шлем, бросает его Зейну, который легко ловит его, а затем поворачивается к своему дому, ни разу не оглянувшись.       — Ты гулял с Зейном? — спрашивает его мама, когда он входит на кухню.       Лиам останавливается в коридоре, обдумывает ложь и думает, что она видимо видела их из окна: «Да» — признается он.       Женщина ласково улыбается: «Я рада» —отвечает она. — Раньше вы были так близки. Я думаю, это хорошо, что вы восстановили дружбу.       Пейн издает смешок, похожий на всхлип, и поднимается по лестнице, не обращая внимания на то, что мама его отвлекает. Он закрывает дверь, убеждается, что окно и шторы закрыты, и падает на кровать. Он долго-долго смотрит в потолок, пока свет за окном не становится тусклее, и его комната не погружается в тени, которые кажутся подходящими, учитывая его настроение.       Дверь его спальни открывается без предупреждения, и входит Найл, широко улыбаясь. Его щеки пылают, и он выглядит просто сияющим.       — Спасибо, — говорит он, бросая ключи Лиаму.       — Значит, твое свидание прошло хорошо, — догадывается Лиам.       Найл кивает и опускается на край кровати Пейна: «Лучше, чем хорошо» — отвечает он. — Нас выгнали из кино, а потом мы целовались на заднем сиденье твоей машины, пока какая-то старушка не постучала в окно и не велела нам убираться отсюда, пока она не вызвала полицию.       Лиам слабо улыбается в ответ, желая разделить радостное настроение Найла. Хоран, должно быть, видит его насквозь, потому что говорит: «Что-то не так?»       Лиам пожимает плечами: «Ничего такого, о чем стоило бы беспокоиться.»       — Это как-то связано с Зейном?       — А какое это имеет отношение к Малику? — насмешливо спрашивает Лиам.       — Потому что ты вроде как был влюблен в него с тех пор, как нам было по тринадцать, а теперь он вдруг стал тусоваться с нами все время, и это должно немного задеть твои чувства, понимаешь?       — Нет, — выдыхает Лиам. — В смысле… это так. Но это не так. Я имею в виду, я не был влюблен в него. Правда.       Найл фыркает в ответ: «Конечно, Ли» — говорит он. — Можешь отрицать это сколько хочешь. Но может сначала отвезешь меня домой?       — Да, — кивает Лиам. Он встает, и они выходят на улицу. Его мысли все еще крутятся вокруг заявления Найла о том, что Лиам был влюблен в Зейна в течение многих лет, не дает ему покоя.       Когда они добираются до дома Найла, тот кладет руку на дверь, но не выходит: «Позвони мне, если тебе нужно будет поговорить, ладно?»       Лиам фыркает в ответ: «Ладно.»       — Серьезно, Лиам, — тихо просит он.       — Хорошо, — соглашается Лиам. — Увидимся завтра.       Найл кивает и выходит из машины, крича: «Увидимся завтра!» — через плечо.       Пейн вздыхает и ждет, пока он зайдет в дом. Когда он возвращается в свой район, он замечает, что мотоцикл Зейна не припаркован на его обычном месте. Он говорит себе, что ему все равно, куда уехал Зейн. Что ему все равно, что делает Зейн, потому что Зейн больше не его друг, или его бойфренд, что это был выбор Зейна.       Позже той же ночью, после того, как он засыпает, слишком измученный мыслями, он слышит мотоцикл Зейна, ревущий по улице. Он смотрит на будильник, который показывает 02:17 утра, и переворачивается на другой бок, пытаясь снова заснуть. Несколько минут спустя звук чего-то отскакивающего от окна заставляет его снова открыть глаза, но он игнорирует его, и, несколько минут спустя Зейн перестает пытаться привлечь его внимание.

-------------------------------------------------------------------------------------

      Найл и Луи сидят за столом Гарри во время ланча. Лиам же сидит за их старым столом, не обращая особого внимания на разговоры вокруг. Ему было наплевать на вечеринку, которую Джордан устроит в пятницу, или на игру, которую они проведут на следующей неделе против соперничающей школы. На самом деле ему было наплевать на все.       На следующий день на его стол падает сложенный листок бумаги. Пейн смотрит на Зейна, который держит кончик ручки во рту и почти неуверенно улыбается, слегка покраснев. Лиам разворачивает лист и читает содержание.       Мне очень жаль, вот и все, что там написано. Лиам сминает бумагу, встает и направляется в переднюю части комнаты и бросает записку в мусорное ведро.       На следующий день с его стола падает еще одна записка. Найл бросает на него любопытный взгляд, но Лиам качает головой и протягивает руку, чтобы схватить ее.       Если бы я мог найти слова, чтобы убедить тебя в том, что я чувствую, я бы написал их чернилами на своей коже и носил бы с гордостью, пока ты не поверишь мне.       Лиам громко фыркает в ответ и закатывает глаза. В отличие от вчерашнего, он засовывает записку в карман, потому что почему-то не может заставить себя выбросить ее. Он видит, как на лице Зейна мелькает обида, когда он на короткое мгновение встречается с ним взглядом, но Лиам просто смотрит на учителя игнорирует его.       — Не мог бы ты перестать швырять в меня записками в классе? — шипит недовольно Лиам, когда раздается звонок.       Зейн хмурится, потом ухмыляется и качает головой: «Только не тогда, когда ты так мило краснеешь, когда получаешь их от меня.»       — Я думал, ты сказал, что все это бессмысленно, — огрызается Лиам. — И оставь меня в покое.       Перестать хотеть тебя — значит отрицать большую часть себя. Записка аккуратно сложена в форме сердца, и это становится действительно чертовски смешно. И Лиам на 90% уверен, что Зейн заставил Гарри сложить его для него, потому что Гарри продолжает морщить нос и смеяться над ним, а Зейн продолжает пожимать плечами и пытается поймать взгляд Лиама.       Я хотел бы разорвать тебя на части своим языком и собрать снова, кусочек за кусочком, только губами. Найл читает через плечо и сопит так громко, что люди начинают смотреть на них.       — Что за хрень, — говорит Найл.       — Это смешно, — отвечает Лиам, свирепо глядя на Зейна, складывая записку и засовывая ее в карман.       Через мгновение на его стол опускается еще одна записка.       Я знаю, что трудно вспомнить людей, которыми мы были раньше; еще труднее представить, что тебя нет рядом со мной.       После уроков Лиам кидает записку Малику на стол и произносит: «Ты типа решил мне процитировать Maroon 5?»       Зейн улыбается в ответ, но Лиам лишь качает головой: «Просто прекрати, Зейн, честно.»       Улыбка Зейна исчезает, и он подходит протягивает другую записку и выходит класса. Гарри разочарованно смотрит на Лиама и следует за другом, обняв его за плечи.       Прости, что слишком долго ждал, чтобы сказать тебе. Прости, что не дал тебе объяснений. Прости, что потратил столько времени на то, чтобы все утаить, хотя мог бы вместо этого обнять тебя. Мне жаль, что мне гораздо легче писать тебе дерьмовые записки на клочках бумаги, чем говорить тебе все это с глазу на глаз, и мне жаль, что я непоправимо все испортил.       Мне жаль, что эти семь букв мало что могут возместить. И я оставлю тебя в покое.       Лиам выходит из класса с запиской в руках.

------------------------------------------------------------------------------------

      Пейн возвращается домой после победы в одной из их самых значимых для него игр. Найл радостно кричит и мчится к скамейкам, запрыгивая на Гарри, который изо всех сил пытался удержать его. Зейн сидел рядом с ним все это время, не сводя глаз с Лиама, но Пейн лишь просто повернулся и направился в раздевалку, не желая праздновать.       Вернувшись домой, он направляется наверх, проходя мимо полотенца, висящего на спинке компьютерного кресла. Вместо этого он выдвигает ящик стола, достает несколько листков бумаги, черный перманентный маркер и рулон скотча. Он сдергивает крышку маркера и прижимает его к странице, растягивая сообщение на четырех листах, а затем собирает страницы и идет к окну.       Он не такой, как Зейн. Он не знает, как взять мысли и эмоции и сформировать их в слова, поэтому сообщение глупое и по детски наивное, но он ничего не может с этим поделать, когда приклеивает листы на свое окно, надеясь, что Зейн сможет прочитать его из своего собственного.       Когда он слышит мотоцикл Зейна на подъездной дорожке, он встает, подходит к окну и выглядывает из-за края занавески. Через несколько мгновений окно Малика открывается, и он смотрит на сообщение, написанное на окне Лиама. Он коротко встречается взглядом с Лиамом, а затем захлопывает окно, закрывая занавески.       Лиам вздыхает и понимает, что, возможно, он опоздал, пока не видит Зейна на заднем дворе, пытающегося перелезть через забор. Когда они были детьми, в заборе была дыра, и по выходным один из них пробирался через нее в чужой двор и врывался в дом через черный ход, чтобы разбудить друга.       Пейн поворачивается и ждет, пока откроется дверь его спальни. Зейн тихо закрывает ее за собой и скрещивает руки на груди: «Я вроде как влюблен в тебя» — цитирует он. — это лучшее, что ты мог придумать, а Пейн?       Лиам пожимает плечами в ответ: «Может быть.»       Губы Зейна дергаются вверх, тем не менее, он произносит: «Я не пытаюсь ебать тебе мозг, правда.»       — Но ты все равно неплохо справляешься, — отвечает Лиам.       — Ты тоже хорош, — возражает Зейн. Лиам закатывает глаза. — Это просто… мы действительно не подходим друг другу, ты знаешь. Это не… это не сработает. Уже нет. Может быть, раньше, но… теперь мы другие, понимаешь?       — Мне нравишься ты другой, — тихо говорит Лиам.       — Ты мне вроде как нравишься тоже, — возражает Зейн.       — Я вроде как люблю тебя.       Зейн пересекает комнату и толкает Лиама к окну. Оно холодит его спину, влажный конденсат просачивается сквозь футболку: «Ты смешон» — высокомерно произносит Зейн.       — То же самое я могу сказать и о тебе, — парирует Лиам.       Зейн фыркает и целует Лиама, нежно, нерешительно. Пейн целует в ответ гораздо более грубо, как будто пытается понять, насколько сильно он может надавить, пока Зейн не сломается. Оказывается, это не так уж сложно, поскольку пальцы Малика впиваются в его талию, и он издает тихий, нуждающийся звук, и это все, что нужно Лиаму, чтобы прижаться языком к губам Зейна, прося большего. Их языки соприкасаются, и Лиам задается вопросом, могли бы они заниматься этим годами, если бы оба просто признались в своих чувствах. Если бы они попытались, а не позволили этому чувству ускользнуть от них.       — С тех пор, как мне исполнилось двенадцать, — бормочет Зейн Лиаму в губы. — И оно никогда не исчезало. А ты становился все горячее и горячее, и это сводило меня с ума, ты это знаешь? Я имею в виду, честно говоря, Лиам, ты действительно чертовски горяч, и я вроде как обижаюсь на тебя за это.       — Это говорит парень, который носит кожаные куртки и курит как паровоз, — отвечает Лиам в губы, отталкивая Зейна назад. — Черт, ты что, пытаешься меня убить? Потому что у тебя это неплохо получалось. Как ты посмел все время переодеваться с открытыми шторами. Я чувствовал себя подонком, но все равно не мог перестать смотреть на тебя.       — Так было изначально задумано, — бормочет Зейн, уткнувшись головой в изгиб шеи Лиама, когда тот ведет их к кровати.       — Смешно, — шепчет Лиам, прижимаясь к коже парня. — Ты совершенно нелеп.       — Я не против, если это так, — улыбаясь, отвечает Зейн, упираясь ногами в спинку кровати.       — Ты такой придурок — дразнит его Лиам.       Зейн падает на кровать, увлекая за собой Лиама. Он забирается выше, и Лиам тут же седлает его бедра. Руки Зейна скользят вверх по спине под футболку, его ногти царапают кожу, когда пальцы скользят вниз, прежде чем он сжимает ткань, пытаясь снять ее.       Лиам одним движением снимает ее с себя, и Зейн громко стонет в ответ: «Помнишь ту записку, которую конфисковала Морин?» — внезапно спрашивает Зейн, широко раскрыв глаза. Его взгляд скользит вверх по телу Лиама, и Лиам буквально дрожит. — Я могу показать тебе, что там было написано.       Пейн чувствует, как мурашки бегут по его коже под прикосновением Зейна и его напряженным взглядом: «Черт, ты что, хочешь меня погубить?» — спрашивает он, в голове крутятся мысли о том, что могло быть сказано в этой записке.       — Да, — честно отвечает Зейн. Он ухмыляется Лиаму, и Лиам решает, что да, он вроде как влюблен в эту ухмылку, и его это устраивает.

---------------------------------------------------------------------------------------------

      Карен делает глоток кофе, прижимая телефон к уху: «Они только что ушли.»       — Я знаю, я слышала, как машина Лиама выехала со стоянки, — фыркает Триша в ответ. — По крайней мере, твой не водит чертов мотоцикл. Каждый раз, когда он садится на него, у меня начинается сердечный приступ.       — Лиаму это тоже нравится, — признается Карен. — Он думает, что никто не знает, что ночами он прокрадывается из дома и садится на эту штуку. Как будто этот звук не будит всю округу.       — Мальчики, — цокает Триша в ответ.       — Они всегда будут такими, не так ли?       — Надеюсь, — нежно говорит Триша. — Хотя, должна признаться, я скучаю по тому времени, когда они пробирались в комнаты друг друга, чтобы посмотреть Бэтмена. Теперь они делают это, чтобы подурачиться, о чем мне пришлось прочитать Зейну множество лекций.       Их сыновья немного смешны, но Карен просто счастлива, что они снова близки.