Ты похож на милую помидорку

Вороны возмущенно закаркали и бросились в разные стороны, и Шилов нахально плюхнулся на надгробную плиту. Скрестив ноги, парень уставился куда-то в небо и задумался. Нет, все-таки Мефодий не мог пригласить его на свидание. У него же вроде Даф, разве нет? И тем более на кладбище. Нет, точно не мог. Кладбища вообще не в его вкусе, наверно, Прасковья прикалывается или Багров. Ну не мог Меф назначить ему свидание на рассвете на кладбище! - "Ну и зачем ты тогда пришёл?" - скептично поинтересовался внутренний голос Виктора. - "Отвянь!" - огрызнулся Шилов, но углядел в речи голоса здравый смысл. Действительно, и зачем он пришёл?.. Надо уходить. Да, уходить. Вот сейчас он как встанет и уйдёт! Возьмёт себя в руки и уйдёт! Подбадриваемый внутренним голосом, Виктор спрыгнул с могилы и тут же сел обратно, потому что понял, что никуда не пойдет. Мефодий придёт на свидание, он знает. С чего он это взял и откуда это знает, Шилов не понимал. Он просто знал. Краешек солнца показался из-за горизонта, и Виктор прищурился. Кладбище залил нежно-абрикосовый свет. Встав на ноги, он подхватил с соседней могилы букет простых ромашек. Странно все-таки - тартарианец, нарвавший ромашек... Можно ведь было бы накупить чёрных роз, утащить с кладбища венок с ленточкой или, на худой конец, грабануть цветочный магазин, но ночью Шилов вышел в поле и стал собирать ромашки. "Зачем мне алые розы, маки, когда есть ромашки?" - с искренней улыбкой на ебале думал он тогда, напевая что-то неопределённое. У Прасковьи бы случился инфаркт, это точно... Внезапно с другого конца кладбища послышались тихие шаги, и Виктор вздрогнул. Он уже знал, кто это. Из-за толстой ёлки выглянул Мефодий. В утренних сумерках его волосы отчётливо светились, поднимаясь вверх, а с лица не сходила улыбка. - Эм... Привет... - неловко произнёс Шилов, чувствую, что заливается краской. - "Ты похож на милую помидорку" - подумал Меф. Виктор сильно смутился и еще больше стал похож на помидорку. - Это... Тебе! - заставив себя говорить, выдавил Шилов и вручил Буслаеву букет. Не переставая улыбаться, тот понюхал ромашки и радостно заключил Виктора в объятия. Тот не грохнулся в обморок лишь чудом. - Эй, ты чего?.. - Я... А... Ну... Из помидорки превращаясь в спелую свёклу, Шилов пошёл в отступление, которое, впринципе, вполне удалось, но потом Виктор споткнулся об могилу, врезался в ёлку и растянулся на сырой земле. Меф помог ему подняться и, когда тартарианец уже готов был пуститься в объяснения, внезапно приложил палец к его губам. - Тш-ш. Не нужно сейчас ничего говорить. Ни мне, ни тебе. Иначе мы сейчас засмущаемся и все друг другу испортим. Снова обняв Шилова, Мефодий мягко поцеловал его, положил на плечо Виктора голову и что-то тихо зашептал. Наконец расслабившись, тот негромко отвечал. Из-за горизонта медленно, как ленивая черепаха, выползло солнце. Кладбищенский сторож, позевывая, вылез из сторожки. - Ну, Владислав Андреич, голубков-то не видали? - Да не, - зевнул тот, - с чего бы парочкам-то на кладбищах взяться? - Нынче молодые да буйные пошли, девчатам-то парни на кладбищах встречи назначают... - Ну хорошо хоть не парни парня... Ой, бля-я-ять...