тайный Санта

Яойорозу не могла не нравиться та активность, которую проявляла Мина, втягивая 1-А класс в свои разнообразные задумки. Она улыбалась, заражаясь её энтузиазмом, и окончательно убеждала упорного в некоторых вопросах Ииду, что игры, подобные тайному Санте, помогут ещё больше сплотить класс. Жаль, что всё равно выходило, что некоторые кусочки в процессе упорно отклеивались и рассыпались по полу. Вернее, один вполне конкретный. Подобные затеи Бакугоу считал (и громко озвучивал вслух), по скромному переводу Яойорозу, пустой тратой времени, лишь отвлекающими их от тренировок и его самого от вполне понятной всем цели — стать героем номер один. Момо, проводившая все свои вечера за учебниками по химии и самыми разнообразным пособиям, не могла его осуждать, но и подобную грубость не принимала категорически. Пожалуй, только угроза Айзавы-сенсея, встававшего на сторону старосты в большинстве вопросов и обеспечивавшего неплохой стимул для всех остальных учеников слушаться Тенью без лишних пререканий, могла на какое-то время повлиять на Катсуки, урезая его громкие крики до злого бурчания под руку. Яойорозу незаметно вздыхает и возвращается к тригонометрическим уравнениям в своей тетради. Ничего сложного в них нет, но Каминари снова замыкает посередине урока. Похоже, кому-то снова понадобятся дополнительные занятия с ни в чём не отказывающей Момо. Жеребьёвку назначают на этот же вечер, и довольная Мина тут же склоняется над своей партой, занятая вырезанием квадратиков и белой бумаги и написанием на них имён всего класса. Остальные принимаются суетливо и шумно обсуждать, кто кому хочет делать подарок. Яойорозу наблюдает, как Ашидо пишет на листочке её имя, а краем глаза замечает, как Катсуки огрызается на Киришиму, по-видимому пытающегося смягчить его гнев на милость и привлечь к общей деятельности. Момо сжимает пальцами ткань пиджака и мысленно смиряется с тем, что, кому-то, видимо не достанется пары для этой игры. Если такое всё же случится, она обязательно вызовется. Не то чтобы Яойорозу совсем Бакугоу не верила — это всё привычка взвешивать и рассматривать все возможные исходы событий. Вечером все собираются в гостиной: некоторые с горящими от нетерпения лицами и подрагивающими, кто-то аппатично-спокойно, а кто-то с таким видом, будто бы лучше на расстрел сходить или на дополнительное занятие с учителем Айзавой, нежели сидеть здесь и слушать общий гогот, который Ииде никак не удаётся успокоить. Яойорозу уже собирается протиснуться между Токоями и Джиро, чтобы присоединиться к нему и выручить старосту из неловкого положения, но подавший голос из глубины кресла Катсуки опережает её на считанные доли секунды. — Если вы, песочница детсада, не завалитесь нахрен, то я затолкаю вам ваши совочки в глотки. Катсуки сидит практически напротив неё — это самое дальнее место — но смотрит, по счастью, куда-то в сторону. Основная волна направлена не на неё, но вот чуть не начавшую заикаться Мину с небольшим мешочком в руках и гордо надвинутом на кудрявую макушку красном колпаке Яойорозу всё же жалко. Но воодушевление Ашидо, кажется, даже Бакугоу со своим фирменным тоном испортить не может. — Кто первый выбирает? Мина улыбается так ласково и хитро, что у Момо даже мурашки по спине бегут: она начинает чувствовать какой-то странный подвох, которого нет и не быть может. Первым подрывается Бакугоу. Остаётся только гадать, что именно вытолкнуло его из кресла: магическая формулировка «первый» или же отчаянное желание побыстрее смотаться. По пути он едва не переворачивает столик с заботливо расставленными Яойорозу чашками и не наступает на случайно подвернувшегося, но тут же мудро шарахнувшегося в сторону Минету. Все единогласно затаивают дыхание, когда Катсуки запускает руку в мешочек и тут же выдергивает, очевидно, вытаскивая первую попавшуюся бумажку. Даже не смотрит на неё, комкая в ладони, и уходит к себе. — Ну и что это было? — задумчиво озвучивает вслух общую мысль Каминари. — Бакугоу, — Киришима чешет в затылке и занимает своё место в уже успевшей образоваться небольшой очереди. Яойорозу вытаскивает свою бумажку одиннадцатой и тут же украдкой смотрит, для кого стала тайным Сантой. Тсуи. Момо старается не выдать некоторое облегчение улыбкой и убирает бумажку в карман домашних шорт. Она невольно останавливается с чашкой в руках, когда видит, как странно подпрыгивает и дёргается в воздухе сжатая в комочек бумажка. Хагакуре, похоже, довольно сильно разволновалась из-за того, кому должна будет подготовить подарок. Яойорозу подавляет приступ собственного любопытства, желает всем спокойной ночи и поднимается к себе. Она сама уже почти знает, что будет дарить, а вот учебник по продвинутому курсу химии сам себя не прочитает. Когда Момо только-только ставит ногу на ступеньку за её спиной, в мужском крыле, что-то приглушённо грохает. Спустя полгода обучения здесь она уже ни с чем этот звук не перепутает. Следующий день проходит в некоторой напряжённости: ученики 1-А класса переглядываются между собой, косятся на уроках, а некоторые особо предприимчивые даже пытаются выстраивать сложные логические цепочки и принимать ставки. Вся эта атмосфера мистического триллера повисает лишь из-за одного факта — тайный Санта. Яойорозу в какой-то момент ловит себя на мысли, что проблема выбора подарка для многих оказалась важнее тех трёх тестов, которые им ещё предстоит сдать до конца года. Как вечного репетитора (нет, ей нравится помогать, не подумайте!) и зам-старосты её это не может не расстраивать. С другой стороны, это Момо так повезло. Кто-то ведь должен подготовить подарок для Минеты и Бакугоу… Яойорозу встряхивает хвостом, стараясь выбить эту странную мысль из головы — с чего она решила поставить этих двоих в один ряд? Ей неловко перед ничего не подозревающим Катсуки настолько, что хочется попросить прощения. Видимо, сегодня поток дурацких мыслей, генерируемых мозгом, не будет иметь тенденцию к уменьшению. Они не оставляют её и тогда, когда Момо уже сидит в своей комнате, по привычке перелистывая страницы учебного пособия и отпивая из чашки горячее какао. Стук в дверь она сначала не замечает, а потом, очнувшись, ругает себя за непозволительную задумчивость и невнимательность, которые никак не допустимы для будущего героя. Последние слова в её голове подозрительно отдают интонацией Ииды. — Яойорозу, ты не занята? — пижама на её пороге смущённо теребит левый рукав, и Момо спешит ободряюще улыбнуться Хагакуре. — Нет, нет, всё в порядке. Проходи, — она аккуратно закрывает за невидимкой дверь, зачем-то мельком оглядев коридор, — что-то случилось? — Тоору, вообще-то редко к ней заглядывает, поэтому Яойорозу действительно любопытно, что привело её к ней в комнату почти в десять часов вечера. — Слушай, тут такое дело, — Хагакуре, скромно усевшейся с краю огромной кровати, видимо очень и очень неловко, но она пересиливает себя, — это насчёт тайного Санты. Я не знаю, как ты на это отреагируешь и, вообще, это против правил, но… — по нервному шевелению рукавов красной пижамы с оленями Момо определяет положение невидимых ладоней и перехватывает их своими, крепко сжимая обе руки Тору. — Я вижу, что ты очень нервничаешь. Успокойся и скажи мне. Даже если это против правил я помогу тебе, — из пустоты вырывается глубокий вздох, и уже через секунду Хагакуре выпаливает: — Пожалуйста, Яомомо, поменяйся со мной! — сначала Яойорозу даже немного тушуется и не улавливает, о чём невидимка её просит. — Ты хочешь поменяться теми, кто нам выпал? — да, это действительно против правил игры, но у Хагакуре такой умоляющий тон, что кажется, будто бы для неё это действительно вопрос вселенской важности, и Момо её за это не осуждает. — Да! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Я очень боюсь делать Бакугоу подарок! Стоп. Ей действительно выпал Катсуки? Яойорозу садится возле Тору, аккуратно приобнимая её за плечи, а сама погружаясь в размышления. Да, это можно посчитать небольшим жульничеством и обманом, но с другой стороны, никто всё равно не узнает, что они с Хагакуре поменялись. Честно признаться, даже энергичную Момо не особо впечатляет та перспектива, которая перед ней открывается, но и отказать почти что слёзной просьбе невидимки не может. Бедняжка так хотела хоть как-то избежать выпавшей ей «чести», что готова, видимо, делать подарок кому угодно другому: она ведь даже не поинтересовалась, кто выпал самой Яойорозу. — Хорошо, давай поменяемся. У меня Асуи-чан. Только об этом никому, — наконец улыбается Момо, а взвизгнувшая от счастья Хагакуре едва не душит её в объятиях. Только когда за Тору тихо закрывается дверь, а Яойорозу возвращается за свой рабочий стол, до неё наконец доходит, на что она добровольно подписалась. Сначала всё кажется не таким уж страшным. В конце концов, Катсуки в Момо никогда особого ужаса не вселял. Скорее, лёгкое раздражение и периодическую головную боль, когда снова орал на весь класс или пререкался с Иидой по поводу каких-то школьных мероприятий. На музыкальные репетиции, которые вся их небольшая группа устраивала для организации новогоднего концерта, Яойорозу приносила с собой маленькую игрушку антистресс, которую иногда, тайком от всех остальных, сжимала в ладонью в кармане джинс. У Джиро способом занять руки был Каминари, периодический сбивающий им всем аккорды, а Токоями был достаточно флегматичен, чтобы просто прикрыть глаза и отойти в сторонку, когда Катсуки особенно злобно тряс вновь провинившегося Денки за плечи так, что только искры во все стороны летели. — Бакугоу-сан, успокойтесь! Его же может перемкнуть, а у нас тут оборудование кругом. Может быть, ему тоже какую-нибудь игрушку антистресс подарить? Яойорозу ловит мелькнувшую идею за хвост, останавливает, вертит, рассматривает и делает заметку чуть позже ещё всерьёз это обдумать. За этим занятием она даже пропускает тот момент, когда Катсуки ставит помятого и взъерошенного, но счастливого от полученной свободы Каминари на место и мрачно возвращается за барабанную установку. — Если эта долбозарядка ещё раз сорвёт всё из-за своих кривых обрубков, то будет генератором для колонок работать, и только попробуй что-то против вякнуть, Яойорозу! Вообще-то, вякать она и не собиралась, только сказать, что Каминари — член коллектива и гитарист, а значит никак не может быть просто батарейкой на ножках. Но Момо только сильнее стискивает несчастный антистресс в кармане и пробегается пальцами по клавишам синтезатора, лёгкой мелодией разряжая обстановку. Видимо, одного маленького антистресса для Бакугоу будет маловато. Следующее озарение снисходит на Яойорозу тогда, когда она чудом уворачивается от отлетающих в сторону сломанных половинок барабанных палочек. Спасибо Айзаве-сенсею за выработавшуюся реакцию, но несмотря на то, что Момо почти садится под синтезатор, пара брызнувших щепок всё равно задевают по касательной её локоть. — Схрена ли ты по полу поползать решила, Хвостатая? Бакугоу встречает её горящими злостью глазами; она знает, какового это для барабанщика — сломать собственные палочки. То же самое, что было бы, выбей Яойорозу из своего синтезатора пару клавиш. — Бакугоу-сан! Момо выбирается из-под инструмента, прижимая к боку поцарапанный локоть. Её возмущённый окрик звучит почти обиженно, и Катсуки отворачивается в другую сторону, сосредоточенно сжимая и разжимая ладони. Сидя за барабанной установкой, ему приходится контролировать свои взрывы, потому что лишь одно неосторожное движение и музыкальное оборудование придётся собирать по кусочкам по всему репетиционному залу. И успокаивать впечатлительного и заикающегося Каминари заодно. — Третья пара палочек за месяц, — вздыхает Джиро, садясь на корточки перед стойкой с микрофоном. Токоями издаёт звук, очень похожий на щёлканье клюва, а Денки проявляет удивительную сообразительность и стойко молчит, хотя по лицу прекрасно видно, что комментарии буквально распирают его изнутри. — А чё вы на меня-то смотрите?! — ещё чуть-чуть и Катсуки вдарит по ударным прямо руками, — пусть Хвостатая создаст новые и не выедает мне мозг своими нотациями о разрушении экономики! — он клацает зубами так, что Момо едва не садится обратно под синтезатор, а уже потом задаётся вопросом, насколько крепкая у Бакугоу зубная эмаль. Может быть ему ещё и пасту подарить? — Во-первых, — Яойорозу старается говорить как можно увереннее и одновременно поймать прямой взгляд красных глаз, — у меня тоже есть свои принципы. А во-вторых, можно было бы просто вежливо попросить, Бакугоу-сан, и я бы сделала для вас исключение, — она гордо вскидывает голову так, что хвост на макушке стремительно подпрыгивает вверх. Катсуки мрачно наблюдает за ним. — Не урыла, а закопала, — Каминари всё-таки не удерживается. Яойорозу, уже создающая пару новых палочек из своей руки, не успевает свободной ухватить вылетевшего из-за барабанной установки Катсуки за воротник чёрной футболки. Конечно, это бы его не остановило, но немного притормозило. Надежда остаётся на Джиро, которая оттолкнёт Денки в сторону от основного эпицентра взрыва, и Токоями, способного сохранять спокойствие почти при любые условиях. Каждая их репетиция рискует превратиться в небольшой филиал настоящего бедлама. Тайного Санту назначают на три дня раньше самого Нового года. В течение всего дня все по очереди, короткими перебежками и стараясь не пересекаться друг с другом, относят и подарки с короткими записками для их адресатов и аккуратно стопочкой складывают под ёлку в самом центре гостиной. Это занятие очень похоже на сдачу экзамена по скрытности и умению слиться с местностью. Яойорозу, когда собирается с духом и решает уже положить свой подарок в общую кучку, сама пару раз замирает возле стенки, прислушиваясь к посторонним звукам, а когда быстрым шагом направляется обратно в свою комнату, едва не сталкивается нос к носу с крадущимся на цыпочках Эйджиро. — Мы друг друга не видели! — Момо честно-честно не видела, как Киришима одним движением задвинул себе за спину коробку с вызывающе-кислотным бантиком. Все начинают стекаться в гостиную ближе к восьми часам вечера. Каминари, обвешавший весь периметр комнаты гирляндами, светится наравне с ними, заражая своей улыбкой остальных вместе с Очако. Яойорозу садится рядом с медленно цедящим какао Тодороки и нервно постукивает кончиками пальцев по коленям. Шото скашивает на неё глаза, но ничего не спрашивает, и Яомомо чуть ли не облегченно выдыхает — врать ему ей бы не хотелось. Катсуки, засунув руки в карманы широких спортивных штанов, спускается вниз почти самым последним. И всё-таки даже он не удерживается от взгляда в сторону пушистой ёлки, возле которой Мина с красным колпаком на голове радостно потирает руки. Вот сейчас Момо уже немного страшно. — Пойдём по списку! Аояма, поздравляю! — Мой подарок должен сиять, — Юга, увешанный мишурой вдоль и поперек, выходит к ёлке первым и принимается за поиски предназначенной для него коробки. Яойорозу, последняя в списке, понимает, что, к тому времени как придёт её очередь, она вся извертится от нетерпения. Хорошо, что хотя бы сидит с прохладной стороны от Тодороки. Бакугоу, снова в кресле напротив, устраивает подбородок на ладонях так, что видными остаются только глаза. Момо, абсолютно пропустив, кто и какой по счёту вышел к ёлке, чтобы найти подарок и узнать своего тайного Санту, думает, что при таком освещении и обстановке красные радужки можно перепутать с новогодними огоньками на очередной гирлянде. Асуи обнимает Хакагурэ, Токоями и Тодороки кланяются друг другу, а Момо сейчас не выдержит и начнёт ходить вокруг ёлки кругами. Когда Катсуки всё-таки встаёт с места, огрызается на нетерпеливого Минету, мельтешащего под ногами, и вразвалочку направляется к одиноко лежащим под хвойными широкими лапами коробкам, Яойорозу не выдерживает и позорно сбегает за новой порцией какао. Возвращается она уже к тому моменту, когда Бакугоу, стоя посередине комнаты, размеренно сжимает в руках большую подушку-антистресс. Каминари, кажется, ещё чуть-чуть и просто перемкнёт от смеха, где-то под ёлкой в истерике катается Киришима, и даже Мидория из всех силы пытается зажать руками рот, чтобы из него не вырвалось громкого гогота. — Яойорозу, ты серьёзно? — матом он её, конечно, не кроет, но Момо всё равно едва не опрокидывает на себя поднос с дымящимися чашками, неловко улыбаясь. — Яомомо, это гениально! — Ты придумала лучший подарок для Каччана! — Там ещё барабанные палочки есть, между прочим, целых десять пар, — зачем-то напоминает Яойорозу, аккуратно прикрывая спиной юркнувшего в сторону Каминари, — из американского ореха, особо прочные, эффективно гасят вибрации и… — Без рекламных пауз, Хвостатая, — Катсуки плюхается обратно в кресло, пропихивая подушку себе под бок, а аккуратную коробку, перевязанную серебристым бантом, поставив на колени, — твоя очередь кстати, не тупи. Момо кивает, аккуратно ставя поднос на стол. Да, ей интересно. Даже очень интересно. Как и всем остальным, уже успевшим распаковать свои подарки и найти отправителя. Большинство, простым методом исключения, уже вычислили, кто же тайный Санта для самой Яойорозу. Катсуки в своём кресле мрачно мнёт руками подушку, периодически посматривая в сторону слишком развесёлых Деку и Денки. Коньки. — Очаровательно, — улыбается Момо, прижимая к себе пару самых настоящих коньков её размера, как она успела мельком заметить, — жаль, что я плохо на них катаюсь, — при её неосторожном движении из коробки выпадает маленькая карточка всего лишь с двумя словами.

Учись. Катсуки.

Вокруг неё кругами носятся Минета и Каминари, путаясь в мишуре, дождике и гирляндах, кричит и жестикулирует Иида, смеётся Ашидо, щекочущая покрасневшего как колпак на её голове Киришиму, а Яойорозу совершенно не жалеет, что на эти зимние каникулы их не отпустили домой, прижимая к себе красивую пару глянцевых красных коньков. Даже в цвет её костюму получилось. Она и не сомневалась, что Бакугоу внимателен к деталям и дотошен. Интересно, насколько же хватит Катсуки этих десяти пар барабанных палочек? — Спасибо, Бакугоу-сан! Наверное, его полу-ухмылку можно даже назвать улыбкой. Пока Каминари не переворачивает на него столик с горячим какао. Походная аптечка, подаренная последнему предусмотрительной Джирой, и изолента, оказываются очень и очень полезными в тот вечер сразу по нескольким причинам.