i want you to kiss my scars

-Триста раз играл, чего «не наложай», то? — Минхо надевал свой костюм для выступления, одновременно болтая с Феликсом, отчаянно пытающийся сделать пышную укладку челки. -Да я знаю, но надо же мне что нибудь поддерживающее сказать, — брызгая лаком на волосы, сказал Феликс. -Оркестр последний. Нам надо с тобой потеряться на время, а то в зале подготовки и ожидания, уши завянут сидеть, — Ли старший уселся на кровать, расстегивая верхнюю пуговицу, которую застегнул минуту назад. -Вот сам и теряйся. Мне хорошо влетело после первой ночи, я лучше с ними там посижу, — Феликс вдруг решил перевести тему, — Джисон придёт на концерт? — этот вопрос он спрашивал осторожно, ибо Минхо долго смущался после вчерашнего разговора. -Должен, — Минхо вздохнул, — По крайней мере, обещал. Феликс сидел в телефоне, Минхо пялился в стенку. Оба не волновались перед выступлением, даже наоборот, хотели уже нормально отыграть и спокойно ждать результатов. Облегающий костюм доставал неудобства Минхо; брюки, больше похожие на джинсы сильно давили на бёдра, он боялся даже присесть в лишний раз, ибо ещё чуть-чуть и они порвутся. Шелковая рубашка была настолько тонкой, что под неё приходилось что нибудь надевать, ибо, надевая ее на голое тело, она больше походила на костюм для кинки-пати. Но Минхо и не надевал ничего, ведь поверх неё он натягивал такой же неудобный, но достаточно красивый пиджак, да и к тому же, тому нравилось, когда его ещё оставшиеся кубики просвечивали сквозь ткань. Из-за этого, Феликс часто шутил над ним, однажды спалив его за рассматриванием живота в рубашке через зеркало. Телефон завибрировал и на экране появилась надпись «Входящий звонок от абонента "Мама"». Минхо тыкнул пальцем в сторону двери, показывая, что он ненадолго выйдет. На короткий кивок Ликса, он закрыл за собой дверь и ответил на звонок. -Минхо, привет, — голос матери зазвучал с того конца, — Сегодня концерт, да? — она звучала достаточно весело и совсем не загружено. Больше никаких разговоров про смерть и на этом спасибо. -Привет, да. Откуда знаешь? — Чанбин сонсэнним не общался с его матерью с того момента, как Минхо ушёл из дома, а рассказать об этом было больше некому. Ответ был не ожидаемым, но и не удивительным, — Я ходила в академию, спрашивала про вас у Чана. Он и сказал, что вы выступаете сегодня. Он так изменился с тех пор, как ты попал туда, — Бан Чан сонсэнним и Чанбин сонсэнним пытались ладить с отцом Минхо в свои времена, за что, в будущем, были приглашены на свадьбу, все дни рождения Минхо и на похороны в качестве его коллег. Дни рождения сам Ли особо не помнит, ведь все празднование было в первую очередь для отца, а не для самого Минхо; собирались серьёзные люди, музыканты и пили алкоголь в дорогих костюмах, пока маленький Минхо сидел в комнате. В такие банкеты и праздники, когда все были заняты гостями, ему позволяли играть в игрушки весь день, пока идёт пиршество. Минхо обожал оставаться один, только чтобы играть не на инструменте, как это обычно бывает, а как обычные дети - в машинки и куклы. -Мм, — Минхо промычал в микрофон. Надо было спросить что-нибудь встречное, но было как-то лень. Минхо пару раз вздохнул в динамик, всячески показывая, что он больше не знает что сказать. -Всегда ты такой не разговорчивый, знаешь, — она тоже вздохнула, — как и отец твой, — она хотела перевести это в шутку, но прозвучало больше как факт. -Нет у меня и моего отца ничего общего, — Минхо даже возмутился, более того, он ненавидит... -Ненавидит свою семью? О да, этого у него не отнять, одно очко в твою пользу, — она снова неудачно пошутила. -Да нет же, он ненавидит музыку, будучи знаменитым человеком в этой индустрии, нонсенс, однако, — Минхо хихикнул, — А я же, этим живу. -Боже, — мать вроде хотела возразить, но и сын вещи правильные говорил, — Да твой родитель ненавидел все, что его окружает. Будь у нас собака - и ее бы загрыз, — на этот раз Минхо оценил ее шутку, согласившись. -Скорее взглядом прожигал бы молча, пока приступ не схватит, это бы больше на него походило, — сказал Минхо и мама на заднем плане рассмеялась. Давно он не слышал ее искренний смех, если ещё слышал когда-либо. -Хаха, да. Это был человек, от которого не дождёшься ничего - ни добра, ни зла. Безразличие, да и только. Что ж, ладно, сын, — обратилась она, — Постарайся на концерте сегодня, я уверена, у тебя все получится, — Минхо в жизни не слышал такого от неё. Он был удивлён и не знал как реагировать, лишь коротко угукнув в ответ. Может, он бы и ответил «Спасибо, мам» или «Обязательно постараюсь», говори она ему эту фразу перед каждым концертом. А так, это именно та вещь, на которую Минхо не знает, как реагировать. В конце коридора вдруг открылась уже знакомая дверь, где послышался смех парней, после чего, Минхо напряг глаза, дабы разглядеть силуэты. Толи обнимались, толи рядом стояли - было непонятно из-за гребанных «минус четыре» зрения. Он давно начал за ними слежку - уж слишком они скрытные вдвоём последнее время. Нельзя было спалиться, что он стоит там, так что он отошёл в угол, который почти не попадал в поле зрения с той стороны, где стояли Хёнджин и Сынмин. Минхо решил, что лучше послушать их разговор, нежели пялиться в два расплывчатых пятна, ибо понять он все равно ничего не смог бы. -А куда он уйдёт? Не лучше ли ему в номере остаться, пока нас не будет? — он узнал в этом голосе Хёнджина. -Сказал, что с подругой будет, — знакомый голос пианиста из оркестра, — Должно быть, она приехала с нами. А я сказал что останусь на ночь у тебя, так что все нормально. -Как скажешь, конечно, но если твой брат потеряется, пока нас с тобой не будет ночью, то в этом виноват будешь только ты, Минни-Минни, — послышался смех блондина и после, легкий удар по телу собеседника, что вызвало негромкое «Ай». -Ему же не десять лет, пусть тоже поразвлекается, зачем его ограничивать? — Сынмин возмущённо возразил. -От таких развлечений в его возрасте дети появляются, к слову. -Только попробуй... -Не то, что его брат, который уж точно не забеременеет, — Хёнджин в голос заржал, после чего снова был избит Сынмином. -Придумал себе что-то, а сейчас и мелкого приписывает. Дурак, — Сынмин нерешительно ругнулся, что рассмешило даже Минхо за углом. -Я разве не прав, Минни? — голос Хёнджина вдруг изменился на какой-то флиртующе-низкий. Минхо нерешительно выглянул. Сильно прищурившись, он разглядел один силуэт со светлыми волосами, приближающийся ко второму силуэту с темными волосами. Когда два силуэта на странность приблизились друг к другу максимально сильно, Минхо снова спрятался, закрыв рот рукой от удивления. «ДА НУ НАХУЙ, БЫТЬ НЕ МОЖЕТ.» Минхо ещё пару минут сидел в полнейшем шоке, пытаясь оправдать увиденное, но никак нельзя было оправдать игривые разговоры и поцелуй. Нет, он все правильно понял. Дверь захлопнулась и, выглянув Минхо снова, в коридоре больше никого не стояло. Когда Минхо возвращался в номер, в голове был один вопрос: «Как давно?» Как произошло так, что Хёнджин, который всегда приударивал за девочками, начал встречаться с самовлюблённым Сынмином, считающий себя маэстро высшего уровня, не снимающий корону с головы. Этот день не перестаёт его удивлять. -Феликс, — Минхо распахнул дверь настолько, что она ударилась об стенку, — Ответь-ка мне, — он прошёл в комнату, задумываясь, стоит ли рассказывать об увиденном. Он был не уверен, что парни хотели бы это афишировать, так что пытался завуалировать риторически. Когда Феликс сидел уже «на иголках», ожидая интригующего вопроса, Минхо молча задумался, игнорируя вопросительные вопросы друга. -Ты гомофоб? — Минхо решил начать отдаленно, подумав насчёт того, чтобы поговорить с Хёнджином потом. -Нет, с чего ты взял? Я надеюсь, ты тоже? — Феликс абсолютно спокойно отреагировал на вопрос. -Нет, так то... Как бы... — Минхо пытался правильно сформулировать вопрос, дабы не спалить контору, но посоветоваться, — Как бы ты отреагировал на то, что кто-нибудь из твоих друзей встречается с человеком своего пола? — Минхо опустил глаза. Феликс понял не так как надо, сделав выводы заранее, — Хорошо бы отреагировал, порадовался бы. Я так понимаю, с Джисоном ты сегодня все же встретишься, — Феликс по доброму заулыбался, а после сразу встал и ушёл в туалет, не дожидаясь ответа. -Чего? Ну, увидимся, наверное. После выступления. Это тут причем вообще, Феликс, вернись, — Минхо думал вслух, не понимая, причём тут Джисон, начав ломиться к Феликсу, ожидая объяснений. *** -Не забудьте настроиться, вы последние, знаете же? — Чанбин снова был на нервах, все время подзывая Минхо, удостоверяясь что он готов. Сам Минхо уже привык к такой черте характера в учителе, так что часто успокаивал его всеми способами, но тот все равно успокаивался только после выступления. -Вдох-выдох, сонсэнним, продолжайте дышать. Я отлучусь ненадолго, к выступлению подойду, — Минхо отпустил руку учителя и поспешно удалился. Куда именно - он сам до конца не понимал, он просто шлялся по коридорам незнакомого здания. Много людей было, кто-то пришёл посмотреть, кто-то работал в здании, где-то готовились выступающие, которых было достаточно много. Минхо искал глазами Джисона, молясь, чтобы тот пришёл. Но переживал он напрасно - на плече вдруг почувствовалось что-то холодное, а обернувшись, он увидел растерянное лицо Джисона. Он снова был одет необычно для Минхо - темный свитер поверх белой рубашки, аккуратно причесанные волосы, приятный аромат парфюма. -Ты пришёл, — Минхо улыбнулся, всеми силами показывая, что он его ждал. -Как бы я мог не прийти, — Джисон улыбнулся в ответ, — Я обещал тебе. -Буду знать, что ты выполняешь обещанное, — Минхо поднял голову вверх, скрывая улыбку. -Я мог прийти к концу, но решил сейчас. Пойдёшь смотреть в зал? — Джисон поднял брови вверх, вопросительно глядя детскими глазками на парня напротив. -Как раз хотел оттуда уйти. Но если ты пойдёшь, то я... -Нет, я хотел, чтобы у тебя было свободное время. Пошли за мной. Внутри Минхо снова что-то произошло, заставив его чувствовать интригу и что-то невероятно приятное и будоражащее, — За тобой - куда угодно. Джисон улыбнулся, схватив Минхо за руку. Минхо уже не удивлялся этому и больше не стеснялся говорить что-то смазливое и милое Джисону - это уже стало нормой, тем более, после вчерашнего разговора. Джисон завёл его к какой-то лестнице, не внушающей доверия из-за отсутствия освещения и людей вокруг. Не отпуская руку Минхо, он вел его наверх, пока они не дошли до большой пыльной комнаты, где по всему полу были разбросаны ноты и в середине комнаты стояло старенькое пианино, полностью покрытое пылью. Она освещалась солнечным светом из окна, разбитого камнем, но это даже давало какую то особую атмосферу этой комнате. Можно было додуматься, что это заброшенный этаж для утилизации или хранения непригодных инструментов, а судя по разбросанным бумагам, Джисон был тут достаточно часто. Минхо принялся рассматривать ручные росписи на полу, ноты были авторскими, ведь Минхо ни разу не видел подобное произведение. Пытаясь подобрать мелодию на бумаге в голове, все мысли из головы вдруг улетучились, когда Джисон заиграл мелодию по памяти, вкладывая душу в каждое движение пальцев, хмуря брови, стараясь из-за всех сил. Ноты упали на пол, а Минхо с трудом подошёл к пианино. По всей комнате, состоящей из пыли и рукописей, нот юного композитора, эхом отдавалась мелодия из снов Минхо. За эти несколько лет, что он слышит ее во снах, пытаясь окликнуть пианиста до завершения, впервые он слышит ее вживую. Он успел. И он увидел лицо маэстро. Джисон - автор мелодии, спасший ему жизнь однажды и появившись снова. На этот раз, Минхо молил, чтобы навсегда. -Ты...Джисон, я... -Написал несколько лет назад. Из-за тебя между прочим, хах, — Джисон смущенно почесал затылок, — Тебя не было на публике два года. Потом сообщили о смерти твоего отца и о попытке суицида, — голос Джисона начал утихать, он понимал, что говорит лишнее. Минхо не мог подобрать слов. Попытка суицида уже не была больной темой, ведь причина того, что он жив - авторская мелодия Джисона. Того Джисона, который дал ему почувствовать свободу пару дней назад, который на самом деле всегда был рядом, того Джисона, который сидел сейчас рядом у старого пианино. -Спасибо тебе. Джисон поднял вопросительный взгляд, — За что? Минхо лишь слабо улыбнулся, вытерев слёзы, и погладил того по голове, — За все, Джисон. За все. Он развернулся к лестнице, спускаясь медленно и осторожно. Из глаз продолжали течь слёзы, а эмоции вырывались наружу. Джисон вдруг догнал его, обняв что есть силы. Минхо задыхался, толи от слез, толи от Джисона который гладил его, сжимая в объятиях, толи от внезапного приступа астмы. Он не сказал ни слова, пока они стояли, обнимая друг друга. Минхо бы и не смог объясниться, спроси его Джисон, что произошло, поэтому второй лишь понимающе поддерживал его тем, чем мог. -Выступление скоро. Я...я пойду, — Минхо не хотел его отпускать, от него пахло дорогим парфюмом и музыкальным кабинетом, он слышал его тяжелое дыхание. Плечо, промокшее от слез было невероятно тёплым на фоне холодного тела Джисона. «Вот бы этот момент длился вечность.» -Ты сыграешь лучше всех. Я верю в тебя, Минхо, постарайся ради меня, — Джисон прикоснулся своим лбом ко лбу Минхо, закрывавший глаза, чтобы слез больше не было. -Смотри на меня, ладно? — Минхо не открывал глаз, но чувствовал этот взгляд на себе и не хотел переставать его чувствовать. -Я буду смотреть только на тебя, обещаю, — Джисон легко поцеловал Минхо в лоб, по-дружески, заботливо, дабы тот смог выйти на сцену спокойно. Но в душе он мечтал, чтобы Минхо открыл глаза и дал возможность Джисону снова утонуть в них. Минхо навсегда запомнит те мурашки, которые прошлись по всему телу, когда он почувствовал Джисона ещё ближе, чем когда-то. Он никогда не чувствовал что-то подобное, что-то, что нельзя описать словами. Он постарается. Он сыграет ради Джисона. Джисона, ждущего его возвращения на сцену уже несколько лет. «Я сыграю лучше, чем когда-либо. Я, блять, обещаю.» *** Глаза все ещё были красными от слез, когда оркестр вместе с Минхо выходил на сцену. Он не слышал ничего, кроме своего сердцебиения, ни аплодисментов, ни объявления их выступления. -Смотри только на меня. Тридцать пятый такт. Паганини в руках Минхо заиграл другими эмоциями, неподвластными для ощущения ранее. Минхо снова забылся, лишь образ Джисона в голове, обещающий не сводить с него глаз и уже надоедливая мелодия. Минхо двигался, подвластно музыке, смычок летал, канифоль разлеталась в стороны пылью, струны скрипели под давлением. Он импровизировал, отпускал все под утёк, развлекаясь, насыщаясь адреналином и возможностью вдруг ошибиться. Сынмин отчаянно подстраивался под своевластие Минхо, играющего ненавистного Паганини, а оркестр путался в тактах, следя за его движениями. -Не своди с меня глаз, Джисон. Чанбин был шокирован эмоциональному срыву Минхо, не зная, что из этого выйдет. Судьи писали что-то в блокнотах, люди в зале завороженно наблюдали за экспрессией главной скрипки. Минхо скакал по октавам, делал паузы в разных местах, ускорял темп. «Невежа», подумает какой-нибудь взрослый музыкант из старинной консерватории, «Меняет написанные ноты и пускает все на вольность. Разве можно отходить от уже написанного произведения? Хочешь показать себя - пиши по новому, к чему своевольничать?» Но Минхо было все равно. От Паганини уже оставалось лишь название. Последняя нота была далеко не за оркестром: Минхо закончил гаммой, и громкой скрипящей нотой «ля» в третьей октаве на струне «ми». Все догадывались, что такую наглость от лучшего скрипача нашего времени оценят далеко не все, но Минхо было все равно. Он впервые сыграл то, что показывало его эмоции и чувства. Было все равно, если они уедут домой ни с чем. Это выступление — первая глава в новой переписи жизни Минхо. Никаких нот, ничего прописанного заранее больше. Теперь он живет так, словно завтра умирать. -Я играл для тебя. И буду играть теперь только для тебя, Маэстро из снов.