Two Kids Room+1: Хан, Хенджин и Сынмин

— Как думаешь, они нас не спалили? — тихо шепчет Сынмин на ухо Хенджина, стоя у холодильника поздно ночью на кухне. — Конечно, нет, — отмахивается Хван, и Ким видит его улыбку, освещаемую фонарем через окно с улицы, — разве друг не может так сделать? Это было весьма по-дружески, — он улыбается еще шире, подходя к парню и крепко обнимая его за талию. — Конечно, не спалили, — громким и твердым голосом произносит на всю кухню кто-то сзади них, в ком Хенджин узнает Минхо. *** Всем знакомое, относительно семейное (если считать группу семьей) и достаточно неловкое для них шоу. Программа, на которой они находятся втроем, на которой они не должны, а просто обязаны отвечать на вопросы друг о друге. И порой кто-то не умеет врать. А кто-то врет очень плохо, отчего атмосфера нередко становится тяжелой. В их эпизоде с Джисоном не было ничего из этого, все шло ровно и тепло. А потом Хван повернул голову к Сынмину, и тот увидел что-то на прядке его волос да и просто захотелось ему по привычке убрать эту, теперь уже мерзкую, прядь за аккуратное и изящное ушко своего парня. Можно сказать, что никто не обратил на это внимания. Но стоит уточнить, что не обратил бы (!), если бы при этом они оба как ошалелые не вздрогнули и не покраснели из-за такой «оплошности», как считал Ким, с его стороны. Их пара сложилась уже давно, и, как бы фанаты ни приписывали Хенджину отношения с другими мемберами группы, Хван был и остается парнем Сынмина. Его любимым и тепло оберегаемым парнем. Как это случилось? Просто однажды Ким пригласил его к себе домой. Он был первым из мемберов, кто пришел к нему. Хенджин долго возмущался тому, что у Кима дома пусто и скучно, а вокруг одни книги — никаких телевизоров и уж тем более приставок. В целом, Сынмин не обиделся, поскольку знал, что его скромные увлечения мало кто разделяет, а семья его более, чем интеллигентная. Он никогда не знакомился с девчонками, да и с парнями как-то тоже не заладилось с детства. Ему даже было не особо понятно, к кому его чувства могут возникнуть. До тех пор, пока он не встретился с ним. И, так как особого опыта общения с предметами воздыхания у парня не было, он решил действовать, как порой показывают в фильмах: подойти и поцеловать, ведь поцелуй лучше любых слов. Прямо там, у его книжных стеллажей, Ким подошел, встал на носочки и подарил Хвану самый неожиданный поцелуй в его жизни. До интимной близости дошло совсем нескоро, так как оба были больше детьми, чем взрослыми людьми. Но как устоишь перед Хенджином, который буквально каждый день соблазняет по миллиону поклонниц в день? Еще сложнее устоять перед бушующей в этот момент ревностью, но Ким почти привык. Тем «счастливым» днем (как теперь называет его Хенджин) Сынмин догадался неведомым для второго образом выгнать всех из общаги, оставив только их двоих. Однако в этот раз инициатором действий был не он, таким образом и определилось их «положение» в постели (а Ким и не был против). Теплые большие руки и горячее дыхание на своей коже Сынмин запомнил навсегда. Он еще никогда и никому не позволял быть с собой так близко и был невероятно рад тому, что его первым во всех смыслах был Хван Хенджин — аккуратный, ласковый и одновременно невероятно страстный молодой человек, от прикосновений которого хотелось расплавиться прямо на месте. Конечно, Минни было больно в первый раз, и во второй, и в третий. Но после они оба приспособились к тому, чтобы дарить друг другу максимум удовольствия. Их интимных встреч было так мало, что иногда Хван налетал на него с диким рыком, как только они оставались вдвоем. Но даже тогда он был предельно нежен и достаточно терпелив для своего тяжелого положения. Говорить остальным ребятам об их отношениях больше всего против был Сынмин. — Но почему? — в очередной раз возмущался Хван, который уже успел рассказать по «секрету» Чану, в обмен рассказавшему ему об их отношениях с Чонином. — Потому что они начнут нас подкалывать, — нахмурив свои бровки, сказал Ким и начал нервно дергать ногой, сложенной на другую, сидя на кровати. — Не начнут, они же тоже... — хотел было сказать Хенджин о том, какие еще пары прячутся у них за спиной, но каждой он пообещал молчать, — они же тоже взрослые люди, как и мы, и все понимают, — сам не веря тому, что только что сказал, произнес парень. Сынмин критически на него уставился, и тот понял, что, пожалуй, разговор на сегодня закрыт. Не сказать, что Ким стыдился своего молодого человека. Наоборот, ему хотелось кричать всему миру о том, что его парень — Хван Хенджин. Но он все же чувствовал странную неловкость и смущение, думая о том, что кто-то еще, даже мемберы, узнают об их отношениях. Ему казалось, что Чан будет против отношений в группе, Чонин засмущается и перестанет с ними разговаривать, а Хан, Минхо, Чанбин и Феликс в лучшем случае будут стебаться, а в худшем — отреагируют просто отрицательно. Одним словом, Сынмин не хотел портить отношения в группе и вызывать в ней же неловкости общения. Мало ли он станет предметом их разлада? К счастью, Хенджин не слышал этих абсурдных мыслей, иначе бы ему сложно было остановить свой смех. *** И вот сейчас на кухне ничего впрочем не предвещало беды. Они часто вдвоем ночью вставали поесть, точно знали, что Минхо за компанию с кем угодно тоже ходит на кухню кусочничать, но максимум до двух ночи, а после трех — время только их с Хенджином. Это вроде как была негласная договоренность, которую только что нарушил Минхо и еще кто-то за ним стоящий и переминающийся с ноги на ногу в темноте. — Нет, мы вас не спалили, — будучи еще более довольным, чем при первой своей фразе, произнес Минхо, и даже смотря только на черный его силуэт, Сынмин знал, что тот улыбается, как чеширский кот, — можете дальше тут шушукаться в темных углах кухни ночью, а мы только заберем шоколадки из холодильника... — ...и колбасу, — шепотом добавил чей-то голос. — И колбасу. — ...и орехов. — Джисон, у тебя завтра заболит живот, — возмущенно развернулся Минхо к своему спутнику, пока Хенджин стоял и глупо улыбался, а Ким продолжал пребывать в испуганном состоянии. Хван развернулся к своему парню, в очередной раз подумал о том, какой же он красивый, когда напуган или злится, поднял его на руки, как невесту, и произнес: — Вот теперь, все всё знают, — и с лицом, полным радости, унес жутко краснеющегося и утыкающегося своим носиком ему в шею Сынмина. Точно зная, что в его комнате никого нет, Хван пошел именно туда, заходя и тут же получая легонький удар небольшой ручки по своему плечу. — В смысле «все всё»? — он недовольно пыхтел, и от его вида мог бы испугаться кто угодно, но только не Хенджин. — Так получилось, — все еще улыбаясь во все тридцать два, он положил парня на кровать и, укладываясь рядом с ним, прижался очень крепко, целуя его за ушком. — Хван Хенджин! Не должно было так получаться, я просил тебя... — Они сами мне рассказывали. Я понимал, что никто не против, ты единственный из всей группы бузишь и паникуешь, — он ласково прикусил хрящик чужого уха. Сынмин тяжело вздохнул, и Хенджин почувствовал, как тот медленно начал расслабляться в его объятиях. — Зато теперь у меня для тебя радостная новость, — Минни вопросительно повернул на него голову, — мы можем спать вместе!