Дисперсия

      И вот я снова открываю глаза в неизвестном месте. Похоже, принимать вызов было плохой идеей. Ноющие от перенапряжения и боли мышцы явно намекают на нашу общую безрассудность. Стоило всё же остановить Порядочность от самовредительства, но она была так счастлива, что это казалось ошибкой.       Кто же знал, что всё так обернётся? Хотя да, это знала я. Порядочность внутри виновато сверкнула, обдав внутренний мир небольшим синим потоком магии с оттенком явного сожаления. Похоже, первый восторг уже прошёл и она может держать себя в руках. Это радует.       Вздохнув, прикрыла глаза, но когда открыла, увидела перед собой склонившегося надо мной скелета с вытянутым, каким-то даже прямоугольным лицом. Резко дёрнувшись, я чуть не упала с места, на котором очнулась, но меня тут же поймали под подмышки и подняли в воздух на вытянутых руках — почувствовала себя котёнком или щенком.       — Человек! Ты очнулась — это здорово, но Великий Папирус точно знает, что с такими ранами тебе нельзя напрягаться, так что лежи смирно! — я круглыми глазами смотрела на то, как он легко и просто удерживает меня над землёй.       — Пусти, — дёрнулась я в его костлявой хватке, попытавшись освободиться. Боль тут же прострелила всё тело, так что мне пришлось сжать зубы и замереть, пережидая приступ. Мышцы горели адским пламенем, напоминая мне и Порядочности о нашем сумасбродстве.       — Тебе больно, человек? — обеспокоенно сверкнули неоновые зрачки, внимательнейшим образом осматривая меня с ног до головы, явно выискивая следы открывшегося кровотечения.       Видимо, лицо удержать не удалось. Меня тут же поставили на пол, где я облегчённо вздохнула и схватилась за более всего пострадавший бок. Скелет нахмурился и уже явно собирался что-то сказать, но его опередили:       — Зачем ты встала? Тебе нужно отдыхать, — раздался позади меня какой-то уж слишком знакомый голос. Настолько знакомый, что это даже, в какой-то степени, вызывало диссонанс.       Обернувшись, посмотрела на его обладателя. И… это была Фриск. Те же черты лица, тот же голос… Будто сестра-близнец, о которой я никогда прежде не знала. Хотя вот балетная пачка и пуанты странно смотрелись с полосатым свитером и шортами, экстравагантно даже. Интересно, но балетки Порядочности точь-в-точь такие же. Пожалуйста, скажите мне, что второй предмет — не это розовое недоразумение.       «Прошу! Я не готова цеплять на себя такое у всех на виду», — я ощутила небольшой прилив смущения на щеках. Хорошо, что сейчас на моей коже заметить это практически невозможно. Расцветка уж больно специфическая. Сомневаюсь, что кто-то в состоянии смотреть на меня дольше десяти минут без ощущения проскальзывающих мушек перед глазами.       — Эй, ты в порядке? — она потянула ко мне руку. Видимо, я слишком задумалась.       — Со мной всё хорошо. Просто дайте мне доступ на кухню и я быстро исцелюсь. Так что не стоит волноваться, — остановила я её жестом. Протянутые в мою сторону ладони воспринимались всё ещё не так спокойно, как мне бы того хотелось. А потому я облегчённо вздохнула, когда местная Фриск всё же убрала свою руку. Теперь можно было немного успокоиться, стараясь не отвлекаться на задумчивое выражение лица окружающих меня существ. Пусть они пока решают, могут ли пустить меня на свою кухню. Тут есть вопрос поинтереснее. Что с нашим внутренним состоянием?       По моим прикидкам выходило, что маны было достаточно для приготовления очередного восстанавливающего рецепта, но Доброте снова придётся пострадать. Да и сразу оно не поможет, как стало ясно. Рана пока полностью не зажила и могла вполне себе снова заявить о своём присутствии. Половина аспектов, участвовавшая в побеге, извинилась перед Добротой, признавая за собой поспешность решений, приведших нас на кровать в плохом состоянии повторно. Обычно зелёная душа не выходит, когда я раню себя, или выходит, но на короткое время. А тут уже второй раз и надолго.       — Ты хочешь есть? Великий Папирус приготовил потрясающую пасту! Подожди, сейчас я её принесу, — скелет в белой латинской рубашке, в брюках с коричневым оттенком, туфлях-тапочках и с красной розой в левом нагрудном кармане быстро ушёл на кухню. Вот уж кто не собирался сидеть, сложа руки. Такому энтузиазму можно только позавидовать. Мы даже не успели сказать, что дело не в том, что мы голодны, а в наших способностях.       Зато, пока озадаченно водила взглядом до кухни, где скрылся Папирус, поняла, что место это было до ужаса мне знакомо, будто дежавю. Диван, телевизор, лестница… Всё точно такое же, как и в доме Инка. Я бы сказала, что интерьер настоящая копия. Только менее захламлённая, если сравнивать её с жилищем Хранителя Альтернатив.       — Мы так похожи, — задумчиво произнесла Фриск, когда мы остались одни. Она пристально рассматривала меня, очевидно, тоже ощущая себя несколько некомфортно рядом с настолько похожим на саму себя существом. Понятная и логичная реакция, если бы я не знала о том, что «Фриск» может быть с пару сотен тысяч, то тоже знатно удивилась бы неожиданно появившемуся доппелю. Сама я, наверное, уже вряд ли смогу удивиться другой себе.       Да и, в какой-то мере, это и не я вовсе. У нас разные характеры, разные привычки, разные судьбы. Нас связывает скорее общее предназначение, нежели что-то ещё. Хотя с этой Фриск мы и внешне довольно сильно похожи.       — Даже излишне, — вздохнула, столкнувшись с непонимающе приподнятыми бровями девушки, и аккуратно, стараясь не потревожить раны, приземлилась на диван. По воздуху тут же пролетел очень характерный звук неловкого момента и чьей-то шутки.       — Упс, смотри куда садишься, малая, шутники любят подкладывать везде подушки-пердушки, — сверкнул довольным глазом этот самый шутник, которого секунду назад даже в комнате ещё не было.       — Обхохочешься, Санс, — вытянула я упомянутую вещь из-под себя и кинула ей ему в лицо. Тот не стал уклоняться, мужественно стерпев месть. Ну или ему было просто лень.       — Могла бы и заранее сказать, что у тебя такие серьёзные раны, малая, — напомнил мне об оплошности скелет, снимая с лица свою вещь и укоризненно сверкая синими зрачками.       — Ничего страшного, бывало и хуже — я посмотрела ему в глаза, моментально вспоминая всё то, что было со мной на протяжении тех дней и месяцев, когда я была в плену у Ториэль.       Воцарилось молчание, которое было прервано вбежавшим в комнату Папирусом, нёсшим в руках тарелку с едой. Очень вовремя, ведь атмосфера после моих слов явно приобрела заметные нотки напряжённости. Как-то я не продумала этот момент. Моя оплошность. Души внутри обеспокоенно сверкали, попеременно обдавая волнами своих эмоций и раскачивая эмоциональные чаши весов, но пока что всё было в пределах нормы. Ощущается скорее как напряжение, заставляя невольно подобраться. Всё же наши общие страхи существенно оказывают влияние на эмоциональный фон тела. И это может вылиться в новую порцию боли.       — Вот, держи, человек! Паста с фрикадельками от Великого Папируса мгновенно поставит тебя на ноги, — показал он большой палец, буквально впихивая мне в руки большую тарелку с едой. Да так уверенно, что отказ, видимо, априори не предполагался. От такого напора мы даже несколько растерялись.       — Спасибо, — приняла я угощение, с некоторым сомнением намотав немного спагетти на вилку. И всё бы хорошо, но есть под таким перекрестьем взглядов было невозможно. Три любопытные пары глаз явно хотели просверлить во мне дыру. Не меньше. И от подобного отношения просто кусок в горло не лез. Тем более учитывая то, что нам, вообще-то, не нужно было есть обычную еду. Нам нужно было восстановиться.       — Что такое, малая, неужели тебя смущают эти безобидные кости? — поморгал Санс синими глазами, выставляя себя самым безобидным существом на земле, на что местная Фриск выразительно закатила глаза у него за спиной. Папирус же продолжал гордо стоять передо мной, ожидая, когда первая вилка с угощением окажется у меня во рту и ожидая оценки своих кулинарных способностей.       — Кхм, не привыкла есть в большой компании, — даже дома мы почти никогда не ели всей семьёй. Мои родители были хорошими, но слишком много работали, так что я частенько оставалась одна. И это тоже сейчас было небольшой проблемой. Несколько сложно успокоиться и поесть, когда тебе буквально заглядывают в рот, словно ты зверушка, сбежавшая из зоопарка.       — Как это мило, — подпёр руками голову низкий скелет, хотя низкий он, конечно же, относительно Папируса. Так мы были примерно одного роста, быть может, он даже был немного выше.       — Санс! Не смущай человека! — прикрикнул Папирус, грозно уперев руки в тазовые кости и сузив в прищуре глазницы. Всё же анатомия скелетов меня убивает.       — Да ладно вам, что я такого сказал? Тем более малой нравятся мои шутки, — сверкнул он хитрыми глазами и вальяжно откинулся на диване рядом.       — Иногда они довольно уморительны, — пошевелила я бровями, находя повод отложить пробу на потом.       — Хе-хе-хе, — оценил немного чёрный каламбур скелет.       — Да ладно! И ты туда же?! — в ужасе схватился Папирус за голову, причитая над тем, какие мы ненормальные, раз поддерживаем настолько ужасное увлечение его брата.       — Не обращай внимания, просто сегодня его шуточная кость перегрелась, — на это я хмыкнула и всё же, внутренне помолившись, заставила себя поесть.       — Спасибо, очень вкусно, — поблагодарила я повара, стараясь прислушаться к себе и понять, восстанавливаюсь ли я от чужой готовки. Выходило, что нет. По крайней мере, прибавку к параметрам я не ощутила. Очень надеюсь, что рана не помешает мне съесть обычную еду, всё же она со стороны желудка, мало ли что там задето внутри. Я не врач, так что не разбиралась в этом ни на грамм.       — Нье-хе-хе, конечно же, мои спагетти прекрасны! Человек, я рад, что ты смог по достоинству оценить всё величие Великого Папируса, — он встал в пафосную позу и исполнил нечто вроде короткого победного танца. Санс и Фриск тут же зааплодировали, явно отработанное движение, к которому мы автоматически присоединились, заработав польщенную улыбку Папируса.       — Мой брат такой крутой, — произнёс скелет со слезами на глазах, практически вытирая сопли о неожиданно появившийся в его руках платок. Даже знать не хочу, откуда он его взял.       — Не поспорить, — усмехнулась я такому проявлению братской любви. Если так подумать, везде, где я смотрела, у всех Сансов были братья. Тогда есть ли брат у Инка? Даже у Дрима есть брат, хотя он и выглядит как второй Санс, а не Папирус. От воспоминаний об ауре Найтмера по телу прошлись испуганные мурашки, но мы всем составом душ предпочли выкинуть эти мысли из головы и сосредоточились на происходящем.       Мы шутили и разговаривали ещё несколько часов кряду, тогда как я потихоньку восстанавливала свой резерв и вдруг произошло то, чего я ожидала уже достаточно долго — пусть и не в таком исполнении… Дверь резко распахнулась, ударившись о стену, а в дом быстрым шагом ворвался Инк с Буханкой под мышкой.       — Вёрси! Я так рад, что ты в порядке! Не пропадай так внезапно, мы же волнуемся за тебя! — подойдя поближе, художник без зазрения совести задрал мне футболку. Сказать, что мы охренели — культурно промолчать.       — Эй! — стукнула я Инка по рукам, и он отпустил, отступая на пару шагов. Местная Фриск от такого обращения вообще выпала из реальности, стремительно краснея. Ну да, не каждый день при тебе раздевают твоего клона. Справедливости ради: мы тоже были в шоке.       — Прости, прости. Просто я помню, как Кросс проткнул тебя своим тесаком насквозь и переживал, что ты могла не выжить после такого. А потом ты ещё и телепортировалась, — потёр он черепушку свободной рукой, озадаченно осматривая то место, где сейчас плотным слоем лежали бинты, наложенные заботливыми руками местных.       — Извини, я это не контролирую, — художник кивнул, говоря, что знает об этой проблеме. — Идём домой, я подлечу тебя и перекрашу, — улыбнувшись, протянул он мне руку, тогда как я обратила внимание на более интересную деталь.       — Кстати, а зачем ты притащил Буханку? — указала я пальцем на пыхтящую лису, всё ещё не спеша подниматься. Животина усиленно, но крайне бесполезно, перебирала лапками в воздухе, не способная даже на то, чтобы немного повернуться.       — Буханку? — удивился Инк и недоуменно уставился туда, куда я указывала. — Ты откуда тут взялся? — вытянул перед собой лису скелет, рассматривая её с таким удивлением, словно видел первый раз в жизни.       — Ты же сам его притащил, Инк! — возмутилась я его забывчивости. Это же надо.       — А, да? — чуть застыл он на месте. — Прости, в эту черепушку в одну глазницу влетает, в другую вылетает, — я и оба Санса, находящихся в этой комнате, похихикали, хотя Фриск, вроде как, тоже не имела ничего против костяных шуток. Один только Папирус бесился. — О! — сверкнул восклицательным знаком художник. — Данс, давно не виделись. — Складывалось ощущение, будто он увидел его только сейчас, а ведь ворвался в его дом так уверенно. Удивительно, но все находящиеся тут отреагировали на него спокойно. А ведь, по идее, должны были удивиться, как и моему появлению. Однако же, похоже, как минимум с Дансом он знаком очень даже хорошо.       — Взаимно, приятель. Значит это твоя малая? — теперь он смотрел на меня как-то по-другому. Как-то… более дружелюбно? Эти слова явно прибавили мне в его глазах пару очков симпатии. Это хорошо, хотелось бы уйти на хорошей ноте.       — Да, мы живём вместе. Вёрси потрясающе готовит, — выставил меня в хорошем свете Хранитель Альтернатив, уже самостоятельно схватив меня за руку и подняв на ноги. Довольно бесцеремонно, к слову. Внутри недовольно сверкнула Порядочность, но Терпение успокоил всех нас, распространяя уже своё влияние.       — Ну, будем рады оценить это, если она ещё раз заглянет к нам когда-нибудь, — подпёр Данс голову кулаком, с лёгким интересом наблюдая за тем, как мы трясём рукой, дабы освободиться от стальной хватки скелета на своём запястье. Складывалось ощущение, что он переживал о какой-нибудь новой незапланированной телепортации, теперь уже стараясь держать меня поближе.       — Оцените-оцените. Я навещу вас, как только смогу научиться контролировать телепортацию, — плюнув на неблагодарное занятие самоосвобождения, улыбнулась жителям Данстейла, вполне удовлетворённая тем, что меня не будут гнать в шею при повторном появлении. В конце-концов мне действительно нравится это место и танцевать тоже понравилось. По сути только боль и мешала наслаждаться всей обстановкой.       «Надеюсь, что мне это всё же удастся, не хотелось бы упустить возможность и пообщаться с дружелюбно настроенными монстрами. Да ещё и в такой приятной обстановке».       — Идём, — Инк передал мне Буханку и, достав кисть из-за спины, взмахнул ей, открывая портал. Мы уже собирались шагнуть туда, как случилось кое-что неожиданное:       — Вот ты где! — зловеще раздалось в дверях. Сейчас там стояла чуть запыхавшаяся и при этом разгневанная моей пропажей Андайн.       — Упс, — только и сказала я, ныряя в проход между мирами, буквально утягивая за собой так и не отпустившего меня художника. Не хватало только шишек на свою голову.       — Стоять! — было последним, что я услышала перед тем, как портал за нами захлопнулся. Пронесло.       — А ты умеешь заводить друзей, — похихикал художник, отпуская мою руку, и отправился к дому. Тот уже выглядел точно так же, как и должен был изначально, вернувшись из плена психоделических перемен.       — Извини, что не предупредил об аномалиях, как-то запамятовал, — смущённо рассмеялся скелет, глотнув перед этим фиолетовой краски.       — Ладно, ничего страшного в этом нет, — я шла за ним, поглаживая Буханку между ушей. Скелет забыл про животину сразу после того, как мы перешагнули измерение, ну, а та довольно сопела и махала коротким хвостом. — Я думала, что ты сотрёшь лису.       — А? Да, так и хотел поначалу, но Дрим сказал, что она может помочь в твоём поиске, — я удивилась и посмотрела на самодовольно пыхтящую Буханку. — Вроде как она твоей магии нализалась и теперь знает, где её кормушка, — беззастенчиво ткнул пальцем в живую игрушку Инк, зачем-то расстилая на диване одеяло.       — Так ты, оказывается, энергетический вампир? — хмыкнула я, подняв лису на уровень глаз. Та завозилась, но выбраться из хватки не могла при всём желании. Теперь, когда мне об этом сказали, я действительно заметила, как у меня буквально по крохе пропадает магия. Слишком мало, чтобы это заметить, не имея на то указания.       А пока я рассматривала неожиданного компаньона и, похоже, домашнюю зверушку, Инк, видимо, закончил со своими приготовлениями, сказав сесть на диван.       — Извини, обычно этим занимается Дрим, но сегодня он занят, так что твоим исцелением займусь я, — достал он из крепления маленькую кисть и придирчиво рассматривая на ней каждую шерстинку.       — За что ты извиняешься? — не могла я сообразить сразу, но на всякий случай опустила животное на землю. Лиса тут же засеменила куда-то на кухню, переваливаясь с боку на бок, и пропала с глаз.       — Мой способ очень болезненный, так что тебе придётся потерпеть, — он подошёл ближе. — Сними накидку.       Выполнив требуемое, принялась ждать то, что будет дальше. Инк взял мою пострадавшую руку в свою и вытянул вперёд, давая себе возможность спокойно всё рассмотреть… Ну, точнее, для начала стереть с меня бинт растворителем и только потом рассмотреть.       В руке зияла сквозная сантиметровая дыра от пробившей её кости. Удивительно, что я вообще могла ей двигать, с таким-то повреждением. Благо, удар пришёлся между костей, лишь задев их краями. Получилось, что кость, будучи слишком острой на конце, просто раздвинула собой пучки мышц, уменьшив конечное повреждение. Будем считать, что повезло.       — А теперь терпи, — он сжал мою руку сильнее, тогда как вызванный аспект занял своё место. Но даже так, стоило кисти коснуться раны, как мы дёрнулись всем телом и застонали. Только аномально сильная хватка скелета позволила удержать руку на месте. — Старайся не дёргаться, — сосредоточенно велел скелет, примеряясь к новому мазку кисти. В этот момент он действительно выглядел, как профессионал своего дела, только вот нам от этого было как-то не легче.       Это было похоже на пытку, к концу которой Терпение уже начал выдыхаться. Инк не врал, его лечение болезненно, такое лучше получать только если совсем уж выбора не оставалось.       — Хорошо, с рукой закончили, — довольно улыбнулся фокусник своей работе, тогда как я наблюдала идеально гладкую кожу нормального цвета. Так сказать, светлое пятнышко на фоне всего тела. — Теперь поднимай кофту, уберём рану и тебе сразу станет легче.       Терпение ещё некоторое время приходило в себя, после чего со вздохом закатало футболку до груди, давая Инку полный доступ.       Присев перед нами на корточки, художник снова стёр бинт, открыв себе вид на довольно неприятную для глаз картину: рваные края раны и проглядывающее мясо ещё никого не делало привлекательнее.       — Будет больнее, — констатировал факт Инк, подняв на меня фигурные зрачки.       Скривившись, мы кивнули, приготовившись к новой порции лечения. Только вот я не думала, что разница будет настолько огромной! Даже Терпение не смогло удержаться на месте и постаралось убраться от хранителя подальше.       — Вёрси, я не смогу закончить, если ты будешь сопротивляться, — нахмурил он надбровные дуги и сверкнул красным кругом в глазу. Кажется, я его разозлила.       — Оно само, — отдышалось Терпение, тогда как художник задумался.       — Хм, хорошо, — моргнул художник и одним сильным движением повалил нас на диван. Не успела я удивиться, как он схватил мои руки, и, сжав их одной своей, впечатал их мне же в грудину, тогда как сам он сел мне на бедра, обездвиживая.       — Ты чего творишь? — невольно испугалась я такого поворота событий, тот лишь сверкнул вопросом в глазах и ответил.       — Фиксирую, конечно же. Если ты не можешь не дергаться, то я тебе с этим помогу. Я бы мог зафиксировать тебя чернилами, но, боюсь, такие оковы только помешают мне. Держать своими силами надёжнее, — со знанием дела покивал Инк и вновь вернулся к лечению.       Было больно, но сделать с этим ничего было нельзя. Терпение едва справлялось с таким наплывом негативных ощущений. Даже нам всем доставалось по кусочку этих страданий, так что мы были не в восторге, пусть и понимали, что это для нашего же блага. Тем более мы ведь не могли сейчас вырваться. Не смотря на свою комплекцию, Инк был, на удивление, сильным, даже слишком. И чем сильнее мы вырывались, тем сильнее было оказываемое на нас давление.       Не знаю, сколько прошло времени, но в какой-то момент я почувствовала, что снова могу быть свободна. Отпустив мои руки, художник пристально рассматривал свою работу. Несколько раз провёл пальцами по светлой полоске кожи, будто проверяя, сделал ли он всё идеально, после чего наконец встал. Кисти неприятно закололо после восстановления движения крови, но это уже были сущие мелочи, на которые мы почти не обратили внимания.       — Подожди минутку, — художник отошёл ненадолго, после чего вернулся ко мне со своей большой кисточкой. — Ну что, Бруми, как думаешь, что стоит исправить в первую очередь? — повернулся к ней Инк и сосредоточенно покивал, словно она успела что-то ему ответить.       — У кисти, что, есть имя? — вяло удивились мы такому повороту событий, несколько придя в себя. Терпение всё ещё занимало своё место, отдыхая.       — Конечно же есть, — возмутился Инк, мягко проведя по её корпусу рукой. — Да и ты ведь тоже дала имя игрушке, — обиженно посмотрел он на забившееся в угол животное. Кажется, мы напугали её своими криками.       — Ну, она ведь живая, — поправила я футболку, с трудом принимая сидячее положение и растирая руками лицо в тщетной попытке согнать усталость.       — Бруми тоже вполне себе живая, — улыбнулся Инк, тогда как я с удивлением воззрилась на оружие художника. — Она даже иногда даёт мне советы о том, что именно можно нарисовать.       — Понятно, — чуть удивилась я подобному — довольно неожиданное открытие. Но чего только не встретишь в альтернативах. Почему бы не быть и живой кисти? Может быть она тоже попала под здешние аномалии и теперь живая, как и ковёр чуть ранее.       — Что же, начнём, — подняв меня на ноги, он планомерно обошел меня по кругу, кивая чему-то своему и, по-видимому, оценивая фронт работ. Ещё где-то секунд сорок он стоял передо мной, задумчиво хмуря надбровные дуги, пока в один момент в его глазницах не засияли звёзды. — Точно! — прищёлкнул Инк пальцами и, вынув кончик языка изо рта, направил на меня кисть. Неожиданно появившийся поток чернил тут же накрыл меня с головой, пришлось даже зажмурить глаза и закрыть рот, только чтобы банально не нахлебаться и сохранить зрение. Мой мат хранитель предпочёл проигнорировать.       — Готово! — через некоторое время произнёс художник и я открыла глаза, смотря на его самодовольное лицо. — О, точно, глаза! — хлопнул рукой по черепушке Инк и достал маленькую кисть. — Постарайся не моргать, — схватил он меня за подбородок, потянув на себя и как-то угрожающе направляя кисть мне в глаз.       — Не, не, не, они мне очень нравятся! Я лучше с ними похожу, — отодвинулась я от него подальше, стараясь игнорировать холодный пот, пробежавший по спине, и убирая жёсткие пальцы со своего лица. Чего не хочу, так это чувствовать чернила в глазах. Меня и чёрные белки устраивают, спасибо… Подумаешь, эка невидаль. В альтернативах и не такое случается.       — Ну ладно, раз тебе нравится, то пусть так. Теперь можешь осмотреть себя, — легко согласился художник, убирая опасный инструмент и явно насмехаясь надо мной. Вот же зараза радужная.       Я благодарно кивнула и отправилась к себе. Терпение как раз отдал мне управление телом. Боли действительно не было, так что мне было достаточно комфортно подниматься. Облегчённо вздохнув, открыла дверь в свою комнату, сразу же отметив, что всё вернулось в норму, однако добавилась новая деталька. На столе лежала написанная мной работа, а возле неё стояла целая стопка листов и канцелярский органайзер. Рядом лежала открытка с подписью: «Плодотворного творчества!» — приправленная перевёрнутым сердечком и улыбающейся рожицей скелета.       Покачав головой, я отступила от стола и подошла к зеркалу. Надо же увидеть, что он там наворотил. А изменения, несомненно, были. Начнём хотя бы с того, что он не убрал те неравномерные длинные пряди. В большей степени у меня действительно осталось моё прежнее коричневое каре, а вот позади теперь был коротенький тонкий и, что самое смешное, радужный нижний хвостик. Лицо было привычного оттенка, да и в целом всё на нём осталось таким же, за исключением белых глаз с чёрной склерой и ярко синего языка. Открыв рот, я изучила его чуть пристальнее, поскольку кое-что показалось мне немного странным. Вытянув язык на максимум, поняла, что он стал длиннее обычного. И как это я не заметила? Теперь легко получится достать языком до кончика носа. Что я и проделала, утолив укол любопытства.       «Да уж».       Плюнув на это, я спрятала мышцу обратно и посмотрела, что ещё изменилось. Татуировки вновь приняли свой естественный цвет, показывая, что сейчас у «руля» основная душа. А вот одежда не изменилась, за исключением того, что она поменяла свою цветовую гамму. Теперь шорты и накидка были кроваво-красного цвета, тогда как футболка стала чисто-чёрной. Можно сказать, что я вернулась к цветовой гамме, которая у меня была раньше.       Поняв, что ничего такого со мной не случилось, бросила ещё один взгляд в зеркало, привыкая к новому отражению и села за стол. Не зря же мне выдали столько листов бумаги и даже напутствие оставили?       У меня имелась целая куча требующих запечатления происшествий. Впрочем, раз Инк читает мою работу, то постараюсь его особенно не упоминать — мало ли что.