Потухшее солнце

      — Когда ты уже научишься входить через дверь?       Дженнифер сонно улыбалась, глядя на распластавшегося у её ног мальчишку. Лиам даже не потрудился подняться на ноги, только лишь хитро смотрел на свою возлюбленную снизу вверх.       — А знаешь, мне больше нравится лежать на полу твоего балкона, чем лишний раз видеть гнев твоего отца.       — Ты думаешь, он не догадывается, что ты каждую ночь ровно в 2 часа забираешься по яблоне ко мне? Шерлок постоянно сдаёт тебя с потрохами.       Девушка рассмеялась и помогла Лиаму подняться, а тот в свою очередь, начал шутливо тараторить:       — Ах он... Предатель! Когда он вылизывал мне лицо и вилял хвостиком, я думал, он мой друг и радуется моему приходу, а он просто втирался ко мне в доверие и вынюхивал информацию! Как я зол! Может, твой отец предпочитает этого не замечать? Так ведь проще, правда? Хотя...Он вчера вновь пришёл на заправку, и на этот раз я ему понравился, точно говорю. Он сказал, что у него есть ко мне серьёзный разговор и позвал меня в пятницу во французский ресторан, — рассмеявшись, парнишка косо поглядел на подружку. —Но я решил прийти сегодня, надеюсь он против не будет.       Он тараторил без умолку, как делал всегда, находясь рядом с Дженнифер. Почему это происходило? Возможно, он просто чрезмерно нервничал и пытался скрыть это словесным потоком.       Девушка с лаской взяла молодого человека за руку, утягивая за собой, вглубь комнаты. Несдержанный мальчуган ногами снял с себя кеды и полез к Дженнифер с поцелуями. В общем-то, она против не была. Зато против был желудок Лиама, нервно заурчавший.       — Ты голоден? Пойдём, папа приготовил сегодня куриное фрикасе...       — Чего?       Джен тихо рассмеялась, сбросив с себя тапочки и взяла Лиама за руку. Они почти бесшумно выбрались из комнаты, пробираясь к кухне...       Сегодня Лиама выписывают. Однако радости на его лице замечено не было. Пару раз в больнице его пытался навестить друг, нанесший злосчастную травму, но мальчишка не хотел его даже слушать. Затем он пытался до него дозвониться, Лиам без малейших угрызений совести выбросил телефон в окно. Отец не приходил ни разу. Присутствие матери только угнетало, поэтому, Ретбоун находил плюс хотя бы в том, что на выписке её не было — Иви уехала на какую-то конференцию с его отцом. В палате находились только они вдвоём с Дженнифер.       Было заметно, как же нервничала девушка. Они с Лиамом будто поменялись местами: раньше в её присутствие его невозможно было заставить замолчать, а она наоборот была кроткой и тихой, а сейчас из мальчика сложно даже слово вытянуть.       — Малыш, — вновь позвала его Дженнифер, складывая его вещи. — Ты меня слушаешь? Доктор сказал, что тебе нужно заниматься каждый день, и в больнице будут проходить тренинги каждую субботу.       — Ага, — только и буркнул Лиам.       — Эй, пожалуйста, не нужно, — девушка мягким движением руки коснулась хмурого лица. — Это не конец света, разве не ты всегда говорил мне, что сдаваться нельзя, даже если весь мир против тебя?       — Тогда я ещё не был инвалидом. Он сказал это так просто, без тени сочувствия к самому себе, не требуя лишней жалости, как факт, неоспоримый и бескомпромиссный.       — Значит, твои слова — пустой звук?       — Пожалуй.       Дженнифер смолкла. Ей была невыносима мысль, что она теряет Лиама. Таким унылым и несчастным она его никогда не видела. Он не хочет бороться, он не хочет ничего. А её попытки замотивировать его больше напоминали стук в плотно закрытую дверь.       Нехотя, Лиам поднялся и накинул на плечи рубашку. Как только его пальцы коснулись пуговиц, рука предательски затряслась, не давая мальчику застегнуть хотя бы одну. Дженнифер тут же метнулась к возлюбленному ы попытке помочь, но парнишка отбросил её руки. Даже сейчас, в таком состоянии, ему было невыносимо её сочувствие. Ему не нужна была поддержка, потому что в ней он видел уничижительную жалость к нему.       — Собственно, плевать, — гневно произнёс Лиам, после чего оставил попытки застегнуть рубашку, выхватил у своей девушки сумку с одеждой и вышел из палаты, сверкая голым торсом.

***

      Лиам забросил университет. Он не стал реже там появляться, не скатывался постепенно, в один момент он просто перестал посещать занятия. А есть ли смысл, если ты даже ручку в руке удержать не можешь? На одном из коллоквиумов он просто встал, выбросил свою тетрадку в урну и вышел из кабинета. Такой же участи удостоилась его любимая гитара, за которой прежде он ухаживал как любящий коллекционер за своими экспонатами. Оказавшись дома после больницы, он даже не стал пытаться что-либо сыграть, он просто схватил гитару за гриф и принялся крушить её о стену. Его перестало интересовать абсолютно всё. Единственным лучиком света в его жизни оставалась Дженнифер, которая, как бы он её не отталкивал, всегда была рядом. Но, постепенно и с ней его отношения сходили на нет. Он перестал впускать её домой, от телефона избавился ещё в больнице, сжигал её записки, которые она самолетиком кидала ему в окошко. Он стал настолько холодным, что, казалось, соверши она попытку самоубийства, он дал бы ей умереть. Вместо попыток собрать себя по частям, Лиам выбрал другой путь: разрушить свою жизнь настолько, насколько это будет возможно. Он уходил из дома, бывало и на несколько дней, шлялся неизвестно по каким местам, влезал в драки. Да, драки превратились в его новое хобби. Из умного, начитанного мальчика, увлекающегося музыкой, литературой и математикой, он превратился в никчемного, жалкого слабака, умеющего решать вопросы только с помощью кулаков, получавшего наслаждение, когда его били, когда ему было физически больно. Это заглушало душевную боль. Его родители даже не замечали происходящего, и для Лиама это было только на руку.       Единственный человек, которого продолжал подпускать к себе мальчишка, был его крестный отец, по совместительству близкий друг Джордж. Это был "волк-одиночка", высокий статный мужчина 42 лет, брюнет с серыми глазами, с правильными чертами лица и греческим профилем. Хирург от Бога, правда, любитель выпить — не смог простить себе смерть юного пациента на операционном столе. После этой ситуации, родители Лиама оборвали с ним связь, однако мальчик продолжал общение со своим наставником. В нём он видел всё то, чего не хватало ему в отце.       Вот и сейчас, глубокой ночью, избитый мальчишка в грязной куртке, шагал к своему другу. Ему рассекли бровь, на руке от локтя до запястья красовался длинный порез от ножа. Парень шёл шатаясь, придерживая себя за живот — ещё одно место тяжёлого ранения.       Дрожащим пальцем Лиам нажал кнопку звонка. Несколько секунд тишины и дверь распахнулась. Кажется, Джордж не спал, а снова прикладывался к бутылке. От него пахло дорогим виски, под глазами красовались глубокие круги, свидетельствующие об усталости и глубокой тоске. Увидев Лиама в таком плачевном состоянии, мужчина вздохнул и отступил в сторону, пропуская парня.       — Тебе не надоело?       — Могу спросить тебя о том же, алкоголь сильно помогает?       — Не больше, чем всё остальное.

***

      — Ты что, её ядом намазал? Отомстить мне решил?       — Не дергайся. Раз уж решился идти ко мне домой, а не в больницу, тогда терпи, — мужчина аккуратно зашивал рану Лиама, что корчился от боли, при любой возможности стараясь увернуться от изогнутой иглы.       — Джордж, в следующий раз, когда я решу влезть в драку, пожалуйста, напомни мне об этих мучениях!       Через какое-то время, Джордж внимательно осмотрел юношу с перебинтованным торсом, обработанными и зашитыми ранами.       — Как себя чувствуешь?       — Чувствую себя вспоротой мумией, — Лиам недовольно хмыкнул, придерживая ладонью повреждённую руку. С ироничной надеждой спросил: — У тебя есть викодин? Или морфий? Или...       — Хватит паясничать, — сняв перчатки с рук, темноволосой мужчина, со скупой улыбкой, встал со своего кресла и направился к раковине. — Одевайся. Я отвезу тебя домой.       — Я сам доберусь, — уверенно заявил Лиам, на что его собеседник просто приподнял бровь и пожал плечами.       — Отлично. Давай. Ты же большой мальчик.       — Только не надо опять поучительных речей, ладно?       — И не собирался. Ты и так все знаешь. Ни черта это не работает.       Натянув на себя рубашку, студент медленно двинулся к выходу. У двери он остановился и повернулся к другу, убирающему инструменты.       — Эй, Джордж!       — М?       — Спасибо тебе, — искренне произнес Лиам перед тем, как уйти.