Птицы разного полета.

Трансформеры "появляются на свет" имея только базовые функциональные программы и какое-то время не осознают себя, работая как дроны. И только пройдя множество жизненных ситуаций требующих креативности и развития интеллекта, набрав достаточно данных для самостоятельного анализа - в какой-то момент они начинают осознавать себя. У них появляется ощущение себя как существующего живого организма. А до этого они просто реагируют на задачи в соответствии с заложенными программами - выполняют свою функцию. Чем старше трансформер - тем больше он осознанный и тем сильнее его индивидуальность, тем заметней характер. Ведь характер и индивидуальность это накопившиеся нестандартные решения, баги, отклонения от первоначальной универсальной для всех программы. Старскрим был создан как боевая машина. И сразу же брошен в бой на дальних рубежах - в последних сражениях с квинтессонами. И тогда в нем не было ничего кроме систем распознавания врага и ИИ, что связывал и координировал его действие с такими-же джетами как он. Тогда, с тех времен у него остались только инстинкты и яркие воспоминания почти звериного сознания - когда мысль- это чувство переходящее в действие. Он помнил ощущения присутствия "братьев" их страх и боль и помнил, что всем своим существом стремился выполнить задачу - уничтожить врага. Он не знал кем он был и плохо запомнил те события. Тем не менее из огромного отряда свеже-собранных еще полу-дронов он остался в живых и когда война закончилась, куда-то надо было его девать, потому как и остальных оставшихся не нужных боевых единиц, его протестировали и отправили в место, где он мог работать. Загрузили в него новые программы и протоколы и отправили на геологическую исследовательскую базу, где в какой-то момент он осознал себя как личность, стал думать о себе "Я". *** В комнате погас свет. Как и всегда его выключали в одно и то же время, и не потому что так срабатывала автоматика, а потому что сами обитатели кварты вели размеренную, четко синхронизированную по часам жизнь в рамках работы всей научной станции. Каждый раз гаснущий свет означал собой завершение одного дня и начало следующего, так как в их мире был константой неизменной годами. На следующее утро, не нуждаясь в смене дня и ночи, а ориентируясь на выверенную до секунды ритм базы, они вставали с платформ и отправлялись продолжат свои обязанности. Отличными были только дни возвращений из экспедиций, перед ними или же после каких-либо чп в лабораториях. Так как распорядок для отдельных мехов сбивался из-за дополнительных действий. И этот маленький замкнутый их мир был прекрасен— они были свободны, так как не знали чего еще хотеть и ни к чему не стремились ибо все уже имели. И скучать им не приходилось ведь каждый день они делали то для чего были созданы и делали это хорошо. И иногда кто-то мог словить себя на мысли что даже немного сожалеет, что если работа будет выполнена и проект закрыт — его жизнь изменится, выбьется из общей схемы и ему придется подстраивать каждый шаг каждое движение под общие действия заново. В темноте было много звуков, Старскрим о них иногда думал — зачем они нужны, когда не несут никакого смысла. Общаться можно было на прямую сигналами и аудиосенсоры были нужны только на планетах с плотной атмосферой и иногда в лаборатории. Сами же мехи общались редко предпочитая скидывать на прямую записи с оптики добавляя пометки. Как то раз он ради интереса попытался передать задание без видео, только текстом, его поняли не точно и это сбило работу целого отдела. Это было любопытство сыгравшее как шалость и обернувшееся большим количеством внимания. Взгляды конечно были больше любопытные и осуждающие, чем восторженные, но ему понравилось. И с тех пор завидя его яркую расцветку проходящие мимо меха обращали на него внимания без поиска по базе данных его серийного номера. Но с этого момента и жить стало труднее, его начали беспокоить вопросы о которых ему некого было спросить. Если раньше он безусловно считал что мир статичен, то теперь понял что его действия влияют на события, а события на окружение и на его собственную личность. То есть все его действия не заранее вписаны в протокол, их не ожидают, и если что-то поменять из предполагаемых действий это может увести цепочку событий куда-то в неизведанные сюжетные повороты. Оставалось узнать насколько предсказуем результат. Порой он забывал что что-то такое делал, особенно когда попадал в новое окружение не знающее о его странной выходке и кусок воспоминаний о том случае начинал казаться чужеродным и реалистичным, ибо нигде в повседневной жизни он не видел ничего такого же у кого-то еще. Потом и эта мысль его стала одолевать — а как много того что он не знает и не замечает? Ведь другие меха, что не слышали о его выходке даже не представляют, что такое могло быть и существует, просто потому что в тот момент их там не было, а чтоб найти что-то новое надо об этом знать. А они не знают. Может быть и он не знает чего-то такого, что на самом деле существует, только он не знает какое оно должно быть чтоб искать. Потому в свободное время — перед отключением в конце смены он лежал на платформе и слушал звуки переборок в стальных стенах гадая — это звуки ему кажутся в процессоре, или же это что-то очень тихое в стенах. Часто бывали помехи, они отличались от настоящих звуков тем, что у них не-было источника и они возникали в самом процессоре. А звуки в стенах тоже могли их не иметь, или могли. И джет не знал, так как не мог вскрыть стену, а даже если и мог, то не знал — уничтожит он так загадочный источник или нет. Как то раз эта мысль его так одолела, что он не удержался и взял с рабочего места сканер и спрятав его в субкармане притащил с рабочего места в кварту. Его не поймали потому, что никто никогда так не делал и он не знал можно так или нет. Ведь его первая выходка была неудобна окружающим потому считалась плохой, а тут он никому не помешает если утром в начале смены вернет прибор на место. Прибор предназначенный для поиска структур разной плотности показывал внутреннее устройство стены, а потом, когда джет вел им уже по другой стене показал пустоту. Джет решил, что возможно корабль там кончается, он не так часто выходил во вне, что бы знать точно как выглядит их база, да и не был ремонтником, чтоб сравнить со схемой. И вернув на следующий день прибор на место, он получил еще одну ненужную никому задачу, что не отпускала его. Спросить он не мог потому что тогда бы вскрылось то, что он брал прибор, а этого он не мог объяснить. Звуки все еще могли быть помехами, а он боялся оказаться сломанным, ведь никого сломанного рядом не было и что с ними делают он не знал. Те кто попадали в аварии в лаборатории возвращались из ремблока с новыми конечностями или не возвращались. Проходили многие циклы привычной размеренной работы, джет приходил в свою кварту — небольшую коробку с зарядной платформой, чистенькую, со стопкой термо-пледов, с хорошей химией в помывочном отсеке, с идеальной вентиляцией работающей беззвучно, и думал о шорохах в стене. Они его не пугали, а то что он слышал их — да. Но возможно их слышали и другие и не говорили так как не считали это чем то важным, а может боялись что решат, что они сломанные и заменят их. Кажется первая его выходка позабылась потерявшись в терабайтах вычислений и его перестали замечать как раньше. Джету стало не хватать этого ощущения и взглядов. Эта неожиданная потребность из маленькой искорки постепенно заполняло его процессор пожаром жажды внимания и он не знал поломка это или нет. Тогда он вспоминал как жил раньше и пришел к выводу, что по сравнению с прошлым его жизнь полна страстей и мук и конечно же тайн. Ему так многого хотелось: взглядов, говорить, посмотреть какой корабль или база снаружи, узнать насколько можно изменить мир, куда деваются тех кого не починили... А потом и мысль — раз все что с ним происходит так мучительно, а повседневная работа заковывает его в рамки не давая избавится от соблазнов путем получения искомых, то что будет если он не справится? А если справится? К чему ведет их деятельность, зачем мехи лаборатории теряют конечности, а кто-то исчезает, зачем он здесь? И джет слез с платформы не зная что с собой делать, он боялся, но не хотел чтоб его забрали как дефектного. Расхаживая по комнате в нервном припадке, ощущение, которое раньше его посещало, но давно забылось, он вспомнил, что изначально занимался не тем, что делал сейчас, и возможно в этом и кроется проблема — все звуки и мысли связаны с тем, что он занят на самом деле не тем к чему был предназначен в момент сборки. А что было до исследовательской базы? Внутри закипало горячее пьянящее злое торжество, похожее на инсайд перед завершением проекта, как за секунду до нахождения разгадки, только тянулось долго, сладко растекаясь по корпусу и казалось, что системы вспоминают что-то чего давно не делали. "Я наверно могу что-то еще, что-то больше чем подключаться к выносным анализаторам и отдавать свой процессор под вычисления." Джет смотрел на свои руки и думал, что в сравнении с конечностями других его коллег они слишком мощные и крепкие. Джет опять забрался на платформу и откинулся на спину. " Ведь когда-то я был похож на других, а сейчас не похож и мог общаться кодом, а не картинками, записи грузятся долго, а кодовые обозначения быстро." Прошло еще время и джет передвигаясь по коридорам бросал настороженные взгляды на других меха пытаясь поймать в их взглядах то же - смятение, что было у него, но в основном никто не реагировал на него, предпочитая заниматься своими делами. И вот однажды он наконец словил похожий взгляд, только он был не страдающим, а заинтересованно-сочувствующим. Крупный мех, больше самого джета на пол корпуса, белый как коридоры и свет во всей исследовательской части, с голубой как свет далеких звезд в иллюминаторах оптикой. Он выглядел как часть этого места, его воплощение — тишины, стабильности, безопасности, кропотливого труда и далекой далекой неизвестной возвышенной цели. И красно-белый, слишком неуместно яркий для исследовательской базы джет запомнил его, а потом оказалось, что это взаимно. На заправке, в месте где каждый сотрудник по мере необходимости приходил пополнить баки топливом из очищенного безвкусного, но очень питательного энергона, белый шаттл перестроился в очереди, удивив соседей, и стал на несколько мехов назад за красного джета. Маленький летун напрягся, ведь он не знал что делать и что последует далее — его разоблачили и сейчас выведут в ремонтный отсек, или что? — Мне идти с тобой? - рискнул джет произнося в слух слова. Сигнальная система с помощью звуков использовалась редко, в основном в местах с атмосферой и сильными помехами типа излучений, или возле тонкой электроники, где сигналы давали помехи. — А ты хочешь? - спросил белый шаттл показывая лицевой, что не злится. Джет кивнул. И после получения топлива они ходили какое-то время вместе если им было по пути, а иногда джет удлинял свой путь просто, чтоб идти рядом и кажется шаттл делал ровно то же самое. — Почему ты подошел тогда ко мне? — спросил у своего спутника. Как то раз джет, — Что ты хотел? Шаттл какое то время молчал, размышляя, а потом ответил: — Ты выглядел встревоженным и я хотел выяснить что не так, а потом ты заговорил и когда я тебе ответил твое смятение прошло. Потому я понял, что если буду почаще находится рядом, то ты восстановишься. — А как же ты? Ты теперь должен работать немного быстрее. - Я могу делать перерывы меньше. - А если тратить время то что в перерывах? - Рабочие зоны разные. — А после работы? — Какой сектор? Джет показал номер и примерный план добора от мест где они сталкивались до места, где находилась его кварта на голографическом проекторе на руке. Шаттл открыл такую— же и поднеся предплечье к руке джета наложил одну голограмму на другую. — Кварты находятся близко. Можем встречаться в начале смены и идти до научного блока. Лжет просиял и закивал, шаттл тоже обрадовался. На спине джета плоские сегменты задвигались выражая особую радость. — Ты же летать умеешь, да? Джет кивнул: — Да, я летная форма. — А почему ты здесь? И красного джета будто замкнуло, ему показалось, что он говорит с тем внутренним голосом, что задал ему тот же вопрос о котором он думал много лет с момента как осознал что может большее. И теперь кто-то спросил то же самое, значит он не ошибся и посчитал все правильно и возможно не сломан, а еще может вдвоем они быстрее вычислят почему он здесь! — Меня сюда распределили по системным характеристикам процессора. — О! Ты умный! А я здесь не давно, обычно я занимаюсь путешествиями и на этой станции пока обследую соседний планетоид. — Что?! То есть ты приносишь те образцы?! Шаттл опять выразил, что все в порядке мимикой, так как джет наверно слишком громко говорит. — Не только я. И я думаю что и ты можешь если захочешь. Ты же умеешь летать. Ты хочешь? Джет дернулся чуть не опрокинув куб энергона, что стоял перед ним на столе в чистенькой светлой столовой в которой перед окончанием смены заправлялись меха. А теперь уставились на источник шума. — Да хочу, можно? Шаттл сказал что можно. И тогда все переживания отлегли и джет был счастлив, как будто закончил все проекты и нашел все искомые, которые искал всю свою короткую жизнь на исследовательской базе. *** Воспоминания о Золотом веке или просто подобный стиль жизни остался в Кристалл Сити чуть дольше чем на остальном Кибертроне, не заинтересовал сикера. Он бывал в хрустальном городе, смотрел на одухотворенно зашоренные лица тамошних ученных, что ничего с реальной жизнью общего, кроме потребности иногда пить энергон, не имели. Они увлекались ненужными, только им известными изысками и считали это пользой для планеты. Собирали бесчисленные вещи, что лишь углубляли и без того технологический отрыв трансформеров от других рас и совершенно забывали о себе как о виде, ну и гуманитарные науки не жаловали, считали их побочным продуктом систем обмена информации. От того были глупыми при всей своей учености, однобокими и очень трусливыми. Да даже как собеседники они были так себе. Единственное, что можно было получить от таких товарищей — бесконечные и бесконечные пересказы их последних экспериментов, смакование своих изысканий и восторги о своем узком профиле. Такое можно было терпеть только ради наработки влияния и повышения статуса, чтоб потом этой причастностью к ученному классу бросать в рожи невежественных обывателей и выбивать у них внимание для по настоящему важных идей, которые без соответствующего статуса они не принимали всерьез. Ведь реальные проблемы они же здесь — под носом — написаны на обшивке любого рабочего или боевикона, читаются в пустых безразличных окулярах среднего класса и в основном там всегда был вопрос "Зачем? Зачем я все это делаю?". Джет не отличался сочувствием, эмпатией там какой-то — но понимал, что этот вопрос движет мехами еще сильнее, чем предлагаемыми им цели ради ответа на этот вопрос они были готовы на многое. Когда-то и он именно из-за этого вопроса смог принять свое по настоящему важное решение, и ему повезло, что он был тогда один из первых и никто еще не успел ему запретить, но было страшно — уходить из понятного мирка в абсолютную пустоту. Скайфаер тогда уже жил с ним, они переехали в общую кварту, что бы экономить энергию и время. Да и так джету нравилось больше, а шаттлу по всей видимости хотелось быть хорошим. Делать нечто большее, чем его обязывала функция, а может он так трясся за свою обожаемую идеально выверенную систему, что решил взять и нейтрализовать самим собой тот свободный радикал, которым в ней был Старскрим. — Ты ведь понимаешь что то, что ты считаешь счастьем это просто автоматическое функционирование? — Старскрим расхаживал по их общей комнате в свободное от работы время. Свет теперь включался и выключался по прихоти, Скайфаер был недоволен, но не подавал виду. Он по всей видимости считал, что еще немного заботы и поддержки и этот мелкий пестрый кусочек гравия в бензобаке наконец изживет свою психологическую травму и заткнется. — Какого мне надо брать дополнительные часы? Может я хочу по быть с тобой? Мы можем полетать вокруг станции! Скайфаер устало покачал головой, вежливая сочувственная улыбка так плотно въелась в его лицевую, что казалась изначальной формой детали. — Если ты будешь брать дополнительные часы, то сможешь заняться своим личным проектом, тогда у тебя появится дополнительная графа в резюме, сможешь набрать себе свою исследовательскую группу! — Ага. Конечно. Кто мне ее даст! Мне придется пересдавать аттестацию и обследование на проф пригодность! Я и так его еле сдал! — Тогда иди в ремонтный блок, пусть тебе сделают откат! Если ты не можешь сдать этот примитивный простой тест, значит ты на грани. — На грани чего? Просветления? — На грани сумасшествия, Старскрим. Ведь ты перестал понимать что то, что ты делаешь вредит всем! Все уже отлично устроено и без тебя, зачем ты шатаешь устои. Все идеально. А ты рушишь труд миллионов ворн других трансформеров. — Других трансформеров? Какое мне дело — во первых, а во вторых — ты не думал, что они ошибались и загнали сначала себя, а потом и нас в этот.. этот... — джет не подобрал название для бесконечно сменяющегося одними и теми же картинками кошмара из которого нельзя было выбраться и только календарь и хронометр говорил о том, что это не один и тот же день. — Так тебя никто и не заставляет сидеть здесь все время, мы можем отправится куда пожелаешь. — Ага, конечно, в любую забытую всеми черную дыру искать какие-нибудь редкие камни не для чего, чтоб просто занести их в картотеку. Я не этого хочу. — А чего ты хочешь? Вызывать скандалы? Обижать окружающих? Мешать мне отдыхать? Трепать нервы? Ты не можешь правильно исполнять свои обязанности на уровне, а ты хочешь взять на себя что-то еще. — Мои обязанности, Скай, может выполнять даже дрон. Я не понимаю на кой мне дали голос, процессор и все эти раздражающие не контролируемые ощущения внутри, если им, кем бы они ни были, нужна была всего лишь машина для подсчета данных? Даже знаешь, я не понимаю зачем мне нужно это, — он указал на свое лицо. Скайфаер сидел на их общей платформе устало сгорбившись, а на это заявление даже удивленно встрепенулся. — Ты о чем вообще? — О лицевой, — Старскрим обворожительно улыбнулся, — Зачем я делаю так? Почему мне нравится делать так? Почему ты живешь здесь, хотя тебе тесновато и можешь жить один, почему я хочу отключатся рядом с тобой? На базе мало обогрева, не достаточно продуманна система безопасности, я боюсь слома своих систем? Зачем все это? Зачем нам нужны такие большие кварты, если мы можем хранится как оборудование в ящиках! — Мы не можем жить в ящиках они маленькие... — Вот именно! Это субъективность! Они не маленькие, там поместишься даже ты, а таких как я даже двое, но я не смогу там жить! И ты надеюсь тоже. На выпад шаттл пожал плечами. — Это комфорт, Старскрим, его для нас заботливо предусмотрели, а ты жалуешься... — Предусмотрели? Они могли скрутить, отклюить нам эту необходимость и тогда бы экономили. Я не понимаю, — Стасрскрим выдохся и опустился на пол, Джетфайр дернулся решив, что его соседу плохо: — Ты сломан? — Нет, — тот час же отозвался Старскрим недовольным тоном, — Я внутри сломался, то есть не буквально, то есть.. а забудь. В общем я хочу сказать, что мне тут не нравится, я бы хотел уйти. Скайфаер сел рядом на пол, выглядел он очень встревоженным: — Уйти куда? Там же ничего нет! — Есть, я правда точно не знаю что. Там есть Кибертрон и множество других мехов, есть обитаемые миры, есть наверно что-то еще. Я не знаю сколько мне лет, но если наш срок жизни ограничен и когда-нибудь мне суждено уйти в ремонт и не вернутся, то я бы хотел посмотреть, что там для начала.