Сон

Алексей гуляет по парку. Он знает его наизусть — деревья, с которых уже осыпались листья, грязь, которую месили гуляющие в парке, лужи, привлекающие всех мальчиков, бабушки, сидящие на скамейках и бросающие семечки, подкармливая голубей, парочка в синих одинаковых плащах, не обращающая ни на кого внимания. — Давно ждёшь? Этот голос невозможно забыть или перепутать. — Только пришёл. Лёша повернулся, ведь, непонятно почему, друг подходил к нему со спины. Они каждый день гуляли по этому парку уже несколько лет. Говорили, говорили, и всё не могли наговориться. Была даже неважна тема разговора — парни говорили про школу, семью, как провели день. Иногда речь шла о том, что даже личному дневнику не каждый сможет доверить. В парке пахло сырой листвой и кофе. Было очень много ларьков. Парни всегда останавливались у одного и того же ларёчка, из которого выглядывал пожилой мужчина. Он смотрел на них так, будто ребята были его любимыми внуками, и кроме кофе угощал их мочёными яблоками. Только их. И никого больше. — Что у тебя с рукой? — спросил друг, садясь на скамейку. Лёша пожал плечами и махнул рукой, мол, ничего серьёзного. Он не раз уже говорил, что постоянно лезет в драки, и стёртые до крови костяшки кулаков были уже некой частью образа этакого крутого четырнадцатилетнего парня. — Не обращай внимания Нур. — Лёх… Парень тяжело вздохнул и полез в карман тёмно-бежевого плаща, висящего на нём как на вешалке, достал упаковку пластырей, взял Лёшу за руку и начал заклеивать раны. Лёха не мог смотреть другу в глаза. Не только сейчас — вообще. Хотелось, но казалось, что будет слишком неловко. — Не лезь больше никуда, — Нур тоже не поднимал взгляд, а лишь держал за руку, — Хотя бы ради меня. Если тебе себя не жалко. — Ты как сопливая девчонка сейчас, — Лёша одёрнул руку. — Пластыри недешёвые вообще-то, — парень надул губы и отвернулся. *** Разговор прерывался звоном будильника. Начинался новый день — снова школа, футбол во дворе до вечера, злая мать, кричащая из окна, остывший ужин и целый вечер, посвящённый урокам. Лёша несколько раз получал от матери подзатыльники пока они учили уроки — ну никак ему не давалась эта математика. Поздно вечером приходил отец с ночной смены. Его было только слышно — он снимал обувь, скидывал верхнюю одежду у порога и проходил в спальню. С кухни было слышно, как под его грузным телом прогибались пружины старой кровати, и через несколько минут раздавался громкий храп. Мама шла в комнату, и пока она раздевала супруга, сын забирал учебники и тихо, как ниндзя, проскальзывал в свою комнату, где быстро ложился в постель. *** И снова этот парк. И снова друг подходит к нему со спины. Снова они гуляют по тому же самому парку. И снова покупают кофе у того приятного дедушки, угощающего их мочёными яблоками. И снова садятся на ту же самую скамейку, под большим деревом. Лёша не силён в ботанике — он просто видел большое дерево с толстым стволом. Весной на нём густой кроной появлялись листья, ближе к лету прилетали птицы. Всё это уже было, проходили. Он знает этот парк наизусть — гуляет там каждый день уже несколько лет. — Мы с Вороном заблудились недавно, — Нурлан подвинулся ближе, — как поскакал, ни на что не реагирует, ночью только остановились у какой-то бабушки. Потом день обратно возвращались. Лёша жил недалеко от центра Москвы и представить не мог, что люди ещё где-то активно пользуются лошадьми. А друг не то что раз катался, а имел свою личную лошадь по кличке Ворон, которую очень сильно любил. Нурлан был родом из Казахстана, только город не называл. Говорил, мол, деревня, ты всё равно не поймёшь где она. Когда он рассказывал про дом, то казалось, будто открылась машина времени. Катание на лошадях, кинотеатр по праздникам в доме культуры, построенном несколько десятков лет назад, вечеринки под музыку на кассетах и только до десяти вечера, единственный магазин, в котором работала полная женщина с обесцвеченной «химией» и красной помадой с синими тенями для глаз, старые дома, у которых калитка не закрывается и забор чуть покосился. А в домах всегда накрыт стол и рады гостям, даже если люди заходят в дом по чистой случайности. Одним словом, всё было совершенно не так, как в Зеленограде. — Что-то случилось? — спросил казах. — Ничего, — Лёша мотнул головой. — Ну ничего так ничего, — Нурлан закинул ему руку на плечо, — Давай тогда просто посидим. Им было хорошо вдвоём. Не только говорить, но и молчать. Когда слова заканчивались. *** Всё прерывалось с криками дедушки и шло по одному и тому же плану — утром помочь бабушке покормить скотину, потом школа, возвращение домой, забрасывание рюкзака подальше в угол и быстрее в конюшню, к Ворону. С ним они ехали куда глаза глядят, и Нурлан чувствовал, как становится легче когда ветер обдувает волосы и одежду. С сумерками они вернутся домой и дедушка, заглянувший в дневник, оттаскает его за ухо и посадит напротив бабушки, вяжущей то шарф, то носки — учить историю. Вообще не клеилось, да ещё и учитель был противным дядькой. Дедушка тем временем пойдёт во двор, кормить скот и чистить конюшню. К лошадям дедушка питал особую любовь, которая передалась и Нурлану. Но потом, за пару часов до сна, они соберутся за столом, придёт какой-нибудь старый дедушкин знакомый, и, немного выпив, они споют, вместе с бабушкой. А Нурлан, быстро поев, стремился уйти на чердак, где ему была обустроена комната. *** И снова этот парк. И снова он приходит позже друга. Снова они гуляют по тому же самому парку. И снова покупают кофе у того приятного дедушки, похожего на его, только без бороды. И снова садятся на ту же самую скамейку, под большим деревом. Оно было похоже на старую яблоню, уже осыпавшуюся и давно отдавшую свой цвет и плоды. — Нур, а ты целовался когда-нибудь? — А ты это к чему? — Нурлан сильнее натянул шапку, — Или у вас с Ленкой что-то было? Лёша немного смутился. — А мы расстались с ней. Дура она. Спустя время Алексей вспомнит, как в пятнадцать с небольшим считал тихую и скромную Леночку дурой, а сейчас они счастливы в браке и воспитывают двух сыновей. — Ко мне свататься приходили уже, — Нур закинул ногу на ногу. — Красивая? Нурлан лишь улыбнулся и чуть отвернулся в сторону. — Да?! — Лёша тоже заулыбался, — Давай рассказывай! *** Вечера проходили уже не дома — Лёха вечером сбегал от матери через окно и сидел с остальными пацанами в каком-нибудь подъезде. Кто-то приносил выпивку, сигареты и ребята сидели до глубокой ночи, пока не выходила бабка и, угрожая чем под руку попадётся, прогоняла шумную молодёжь. Парни уходили в подвал. Спать было уже не круто. Ночи напролёт проходили на тусовках, а утром выпивался кофе и энергетик. Втайне от матери Лёша начал курить. Прятал сигареты среди учебников и тетрадей, постоянно жевал мятную жвачку, надеясь перебить запах. А ещё обесцветил чёлку. Тоже тайком. У Ленки на квартире. Неплохая девчонка, как оказалось. Не из компании только. Больно уж тихая и домашняя. *** Где он? Бабушки, раскидывающие хлебные крошки, парочка в синих одинаковых плащах, сидящая на скамейке. Лавочка возле большого дерева. Что-то знакомое. Кажется, он видел это где-то очень давно. — Давно ждёшь? Голос бархатный, низкий, с лёгкой хрипотцой. До мурашек приятный. — Только пришёл, — прошептал Алексей. Это было их неким паролем. Каждая встреча начиналась именно так. Сколько их уже не было? Несколько месяцев? Год? А может больше? — Идём? Друг вырос, отрастил волосы до подбородка, а на лице остались лишь следы от акне. Детская пухлость с лица спала окончательно, и теперь вместо щёчек были чётко очерченные скулы. Но остался он таким же немного нескладным, с очень длинными ногами, спрятанными в свободные джинсы. В общем таким, каким был на Лёшиной памяти. — Идём, — Лёха чувствовал подбирающийся к горлу ком. Он тоже изменился. Волосы сбрил — в армию наверно скоро, нос ему где-то уже успели сломать, и тот теперь словно находился в контакте с какой-то невидимой стеной. Через куртку было видно спортивное тело. Наверно, стал фанатом всяких уличных железок. Но в глазах продолжали плясать до боли знакомые бесенята. — Слышал, ты женишься, — Нурлан засунул руки в карманы, — С Ленкой что ли помирились? Не дура она больше? — Не дура, — Лёша не мог поднять взгляд и смотрел под ноги, — Обещала ждать. Неожиданно казах остановился. — Что случилось? Лицо Нура было скрыто за ладонями. Он очень быстро опустился на корточки и мелко-мелко затрясся. — Нурик, ты чё? — Лёха опустился на колени, наплевав на грязь. Друг ничего не мог сказать. — Я щас тоже зареву если не скажешь, — Лёша ещё с начала их встречи пытался держать эмоции при себе. Алексей сам не понял, как притянул Нурлана к себе, и тот свалился коленями на землю и оказался в его крепких объятьях. Раньше в них оказывалась только Ленка. — Чё ты сырость тут развёл? Они сидели так несколько минут, прежде чем Нур смог успокоится и хоть что-то сказать. — Мы не увидимся больше, — он говорил очень тихо. — Кто тебе сказал? Лёха впервые за всё время их знакомства смотрел на друга сверху вниз. Чёрт знает чем кормили Нурлана — он всегда был на несколько сантиметров выше. *** Будильник прозвенел невовремя. Лена уже шумела на кухне. Она совсем освоилась в квартире, и даже Лёшина мама называла её дочерью. Они никогда не ругались. Всё было тихо и спокойно, как будто он уже женился. Но это будет через год. Никто из женщин не знал о Нурлане — парне, который снится ему уже шесть лет. Когда и как они встретились впервые уже вряд ли кто-то вспомнит. Просто встретились в парке и всё. *** Лёша не помнил, как прошёл весь парк и оказался на скамейке под большим деревом. Друг его уже ждал. Стоило сесть, как Нур притянул его к себе. Так близко они находились лишь пару раз, когда играли в гляделки. Но было это очень и очень давно. Они чувствовали дыхание друг друга. Нурлан ничего не сказал, и лишь едва прикоснулся к его губам своими. Вряд ли было похоже на поцелуй. Но было хорошо. Тепло. — Давай просто останемся в памяти друг друга? — едва слышно сказал казах. Лёха мотнул головой. Он не думал, что между ними может быть что-то большее чем дружба. Лёша ещё сильнее притянул Нура к себе, почувствовал, как он вздрогнул, и нежно накрыл его губы. Он действовал более смело, и не так робко — Ленку целовал уже не раз и не два. Он действовал, не боясь, что его оттолкнут. Раз, два… Лёша целовал и целовал, и казалось, что с каждым новым прикосновеньем губ их чувства становятся ещё больше, ещё сильнее. Внутри что-то дрогнуло. А ещё было тепло. И много чего ещё, оставшегося во сне, забытого после нескольких минут пробуждения. *** Оставалось пара дней до отправки на место службы. Мать с невестой собирали ему сумку, а Лёша побежал в тату-салон. «Давай просто останемся в памяти друг друга?» После той встречи они больше не виделись. А хотелось. Как раньше — просто гулять, покупать кофе у доброго дедушки, угощающего яблоками, и сидеть под большим деревом. Нурлан пару раз называл его яблоней. Сидеть на лавочке, болтать о чём угодно, лишь бы с ним. Даже не болтать — просто сидеть рядом. Уже хорошо. Лёша пытался вспомнить, как выглядел тот парк, но ничего не получалось. Эти разговоры, встречи. Они нужны были. Поговорить о том, что не скажешь никому другому. Ведь не поймут. А Нурлан поймёт. И что-нибудь подскажет. Или просто пробурчит что-то невпопад и улыбнётся. И от этого уже легче станет. Но больше этого не произойдёт. Ведь это был лишь сон. Просто плод его воображения. И ничего больше. Нужно думать именно так. Может станет легче. *** — Иди прямо по коридору, потом направо. Минут через двадцать приду. Алексей не верил, что попал в Stand up. Ему конечно говорили, что шутить он умеет, но чтобы вот так, перед всей страной. Это явно был какой-то новый уровень. Как начало новой жизни. Двери не было. Из коридора было видно большое количество стульев и несколько человек, болтающих друг с другом. Лёша преступил порог, и, оглядев сидящих, почувствовал, как сердце забилось чаще. Ведь на последнем ряду сидел Нурлан. Так бы он выглядел, если бы они до сих пор виделись. Оба повзрослели. Возможно, у Нура, как и у Лёхи, появилась жена и дети. — Нурлан? — Щербаков сел и окликнул сидящего рядом казаха. Тот удивлённо посмотрел на него, словно пытаясь вспомнить, где они могли встретится. Алексей был готов отдать всё, чтобы его вспомнили. — Лёха? — Нурлан говорил тихо, — Из парка? Лёша выдохнул, и ощутил мурашки, пробежавшие по спине. Голос, который невозможно перепутать или забыть. — Давно ждёшь? — Только пришёл, — прошептал Нур и улыбнулся. Это был их пароль. И они помнят.Всё. Абсолютно всё.