Les petits coureurs

      Дети играли во дворе большого ветхого здания, спрятанного за толщей деревьев, разодетых в пестрые золото-красные осенние одежды, через которые пробивались последние теплые лучи солнца. Опавшие листья вздымались с земли, когда по тропинкам пробегали хрупкие ножки мальчишек, что играли в догонялки. Слышен был смех, крики, беззаботность. Старая школа для мальчиков в глубинке Франции на первый взгляд казалась довольно приветливым местом, сказочным замком за железной калиткой, ровно до момента, когда звучит колокол. Голоса стихали и во власть приходила леденящая тишина, нарушаемая только пением соловьев и шуршанием листвы. Это был интернат для трудных мальчишек и внутри было очень тоскливо. Серая квадратная крепость в лучах солнца с высокими стенами, давно не видавшая капитального ремонта, где главным был Тото Вольф, подобно королю-тирану в своем маленьком государстве. Жесткий директор с жесткими правилами, но, а как иначе с такими непослушными детьми? Ни один из них не уживался в обществе нормальных ребят, в школе или семье, по тем или иным причинам. Кого-то отправляли сюда родители, потому не могли справиться либо с поведением, либо материально, а кого-то отправляли сюда из других мест. Когда попадаешь в этот интернат на тебя сразу вешают ярлык «непослушного ребёнка», но не все были таковыми, однако званию приходилось соответствовать, чтобы выжить в этих условиях. Дети были под строгим надзором немногочисленного персонала. Кристиан Хорнер преподавал точные науки, его побаивались, он действительно одним своим видом пугал, а так же строго следовал правилам, Сирил Абитебуль языки, литература, наоборот был более мягким из-за чего были частенько проблемы с поведением на его уроках, но дети все равно его уважали, хотя сами два учителя Сирил и Кристиан недолюбливали друг друга. Франц Тост отвечал за дисциплину, и за здание, молчун, но детей любил, за физ-подготовку и также за дисциплину Марк Веббер, один из бывших воспитанников данного заведения, также здесь был чудаковатый учитель музыки Маттиа Бинното и сам Вольф, который преподавал историю.       К железным воротам подъехала маленькая темно-зелёная машина, в которой сидел мужчина средних лет в строгом сером костюме, залысиной и усами, а на заднем сидении был мальчик с лохматой темно-русой головой и опущенным в пол взглядом печальных серых глаз. На нем была серая водолазка и черные джинсы. Довольно простенькая одежда. В такой погожий осенний денёк у мальчика было крайне подавленное настроение. Его переводили из одного места в другое и, как назло, это оказался именно злосчастный интернат для трудных детей. Он тоскливо взглянул как со скрипом открывались одни железные ворота, а затем другие, те, что побольше, что были в каменной большой стене, что была частью школы. Мальчишка на мгновение представил большую золотую клетку, всю в пыли и паутине, в которой он будет заперт неизвестно сколько. Именно клетку напоминало это место за большими воротами, хотя до золотой ей было явно далеко. Он заезжал во двор, окруженный колоннами, напоминающие о некогда вековом величии этого места, что от этого осталось? Парень уперся лбом в стекло, он пытался представить, что все это происходит не с ним, он уже хотел прикрыть глаза и попытаться представить что-то хорошее, как случайно краем глаза увидел другого мальчика, который судя по всему… прятался? Он был одет в темный потрепанный пиджак темно-синего цвета с нагрудным карманом, обшитый красными нитями, короткие шорты такого же цвета, как и пиджак и гольфы чуть ниже колен. У него были каштановые волосы, которые торчали во все стороны, чем-то он напоминал растрепанного воробушка и он, кажется, намеревался сбежать? Новоприбывший продолжал сверлить взглядом первого встречного и увидел, как парень приложил к губам палец, умоляя взглядом не выдавать его. Мальчишка кивнул неизвестному воспитаннику и тот с улыбкой кивнул ему в ответ и проскользнул в ворота. Будто его здесь и не было. Первые впечатления от этого места были самые устрашающие.       Машина остановилась во внутреннем дворе почти у самого порога, где перед главным входом на лестнице встречали трое мужчин. Водитель вышел из машины и сначала достал маленький чемоданчик с потертыми углами из багажника, который повидал уже многое. Он всегда был с парнем, это был его спутник по его туманной тропе жизни, хранящий историю. Дверь открылась и в машину залетел прохладный осенний ветер, который напомнил, что солнце сейчас обманчиво, светит, но греет слабее. Мальчик вылез из машины и немного поежился от прохлады, ему вручили его чемодан и проводили до главного входа.       — Здравствуйте, месье Вольф, я привёз вам нового воспитанника, — Вольф был очень высоким из-за чего новенький чувствовал себя ничтожно маленьким, хотя он сам был не маленький. Взрослые говорили о чём-то заумном, о чём-то, о чем парень не понимал, он и не старался, он смотрел на темные окна в белых рамах, они сразу выделялись на фоне древних стен, они будто были лишними. Он видел в них удивленные глаза других воспитанников, но они не наблюдали за ним. Они пытались разглядеть, что происходило за каменной стеной. Тот мальчик, что сбежал. У него получилось? Он почему-то надеялся, что получилось.       — Гасли -, протянул мужчина, — меня зовут Тото Вольф, я директор этого заведения. Это месье Марк Веббер и месье Франц Тост они следят здесь за порядком, — двое кивнули Гасли. Один был в возрасте, его лицо было расписано морщинами, лысина, седые волосы, большой прямой нос и маленькие темные глазки, которые прикрывали нависшие веки. Второй был более статным. Высокий, пышная темная шевелюра, в которой уже закрадывалась седые волосины, могучий подбородок с ямочкой. Пьеру он не понравился, — Месье Тост, проведите мистеру Гасли экскурсию и ознакомьтесь с правилами, — все происходило так быстро. Вольф и Веббер ушли, а Пьер проследил, как машина уезжала за ворота, будто все мосты только что обрушились. Он остался один на один с месье Тостом. Тот который старый.       — За что тебя сюда отправили? — мужчина показался добрым, более приветливым чем Вольф или Веббер, но Пьер очень перепугался и одновременно покраснел. Из-за стыда, он не очень хотел говорить, что произошло на предыдущем месте и, кажется, Тост это понял.       — Ничего страшного, малец, пойдём покажу твой новый дом, — он похлопал мальчишку по плечу. Коридоры были пусты, было очень тихо и холодно. Много дверей, окон, но свет будто бы не проникал сюда, пахло сыростью и кажется можно отличить нотки запаха сигарет. Потолки были высокие, под ними каменные своды декора, которые казалось вот-вот обвалятся кому-то на голову. Пьер снова поежился, но ничего не сказал. Его пугало это место. Они пошли в восточное крыло, где были жилые комнаты, чтобы Пьер мог оставить свой небольшой чемоданчик.       Комната была серая обшарпанная, как и любая другая комната. Стояли два шкафа, две кровати и лишь один рабочий стол у окна, которое смотрело на красочный лес, что повидал уже ни одно поколение детей в этом месте и видел лучшие времена в стенах этого заведения. У него есть сосед, но он, как и все были на уроках, по комнате сложно сказать, что здесь вообще кто-то живет. Он не знал хорошо это или плохо, что для детей выделены комнаты на двоих. Обычно в таких местах одна общая спальня на всех, но изначально это место было пристежной частной школой-пансионом, потом из-за проблем с финансированием пришлось переделать место под интернат и перейти на государственное финансирование, а дальше былое величие начало кануть в лету. Пьеру показали ванные комнаты, где кабинет директора, телефон, столовая, раздевалки, туалет, жилые комнаты персонала, была даже комната отдыха, библиотека и кабинеты, он видел своих будущих одноклассников, которые явно не особо удивляли внимание предмету, который вели. Кто-то тоскливо высматривал что-то в осеннем пейзаже, кто-то пытался держаться и не заснуть, кто-то рисовал, кто-то проказничал и только немногочисленные ребята действительно учились.       Пьера отвели в комнату, где проводилась стирка и там ему выдали школьную форму. Те самые пиджак, свитер, шорты, гольфы и пару рубашек. Он снова вспомнил того мальчишку. Его глаза. Такие грустные. Может он тоже когда-нибудь сбежит? Сбежит от своей странной жизни. Вещей прибавлялось, ему выдали так же спортивную форму, полотенца, что-то из зимнего. Много чего. Пьеру объяснили распорядок дня, который он, конечно, не запомнил. Сегодня у Гасли был свободный день. Франц с улыбкой предложил парню осмотреться самостоятельно, попытаться освоиться, может даже с кем познакомиться, но сам Пьер просто хотел спрятаться в своей комнате. Гасли безмолвно поблагодарил мистера Тоста, просто кивнув. Он хотел бежать, спрятаться, но ноги его совсем не слушались, он медленно пошел к выходу и замер прямо в проходе, держа свои вещи на руках. Через главный вход вошёл Веббер, который держал того самого парня, что пытался сбежать, за локоть. Он не вырывался и не кричал, он просто горько плакал, а его ноги заплетались, можно было заметить ссадины у него на коленках. Они снова пересеклись глазами и в душе Пьер надеялся, что парень не подумал, что тот его сдал. Сердце упало в пятки. Он подождал, пока двое уйдут, чтобы он смог тихо уйти в восточное крыло и прямиком на третий этаж, где была его комната.       В комнате, он разбирал чемодан, раскладывая вещи по полочкам, наводя идеальный порядок. Ему было страшно лень это делать, но продолжал, это что-то вроде дела привычки. То немногое, что осталось от прошлого Пьера, вроде как дань уважения. Когда он понял, что все разложено идеально, а чемодан надёжно спрятан за вещами. Он лёг на кровать, не снимая свои вещей. Какое-то время он сверлил взглядом лампочку, что пряталась за глупым, белым, безликим абажуром, в голове была абсолютная пустота. Пьер закрыл глаза и тяжело вздохнул, он лениво укрыл себя с головой одеялом. Пьер хотел сейчас исчезнуть. Это все происходит не с ним. Он хотел домой. Не в предыдущий приют, а именно домой-домой. Гасли расплакался и сжался в комочек, прижимая свои колени к груди. Он плакал и плакал. Слезы скатывались по щекам и впитывались в подушку, пока мальчик не уснул. Будто провалился в пустоту. Сон без сновидений и блаженное спокойствие…       Он не знал сколько он спал, но проснулся тот, потому что почувствовал, как кто-то на него пристально смотрел. Пьер медленно выполз из-под одеяла и увидел на другой кровати своего соседа, который изучающе смотрел на него и ел яблоко. Даже сидя на кровати, он казался очень высоким, а его тело довольно сухим. У него были русые короткие волосы, которые гребнем торчали вверх, длинное лицо с острыми скулами. На первый взгляд его глаза показались Пьеру тёмными, но на самом деле они были серо-голубыми. Он был постарше Пьера, ему, наверное, было лет 16-17, Пьеру же на тот момент было 15. Они молчали и в упор смотрели друг на друга. Гасли сидел, упираясь о кровать, крепко вжавшись пальцами в простыню, а неизвестный продолжал есть свое яблоко. Его пугало то, как громко оно хрустело.       — Как зовут? — Внезапно прервал тишину парень. У него был очень странный акцент, Гасли даже не сразу понял, что ему только сказали. Он смотрел на соседа пустым взглядом покрасневших от слез глаз, но потом его словно осенило, что к нему обратились с вопросом. Он аккуратно вытер соленые дорожки на щека краем рукава, будто стирая сон.       — Пьер. Пьер Гасли, — собеседник куда-то наклонился на кровати и достал откуда-то второе яблоко, он аккуратно протер его о лацкан своего пиджака и бросил его Пьеру, тот неуклюже поймал его, чуть не уронив на пол, который явно не мыли с момента того как этот замок построили.       — Даниил Квят, но можешь звать меня Дани, — у него было странное имя, странный акцент, он сам был немного странный. В нем не было эмоций, но одновременно Пьер чувствовал, как все в нем бурлило, — за что упекли? — Пьер чуть не подавился откушенным яблоком и покраснел, он не очень хотел говорить об этом и опустил глаза. Тогда его сосед быстро подскочил с кровати, оставив своё яблоко темнеть на кровати, и в мгновение ока сел перед Пьером на корточки, положив аккуратно ладонь на плечо, — тебе не надо боятся или стыдиться того, что произошло, все мы здесь с придурью и предысторией, — Гасли грустными глазами посмотрел на Даню, кажется ему можно было доверять, глупо наверное не подружиться с собственным соседом, ему сейчас как раз не хватало кого-нибудь рядом. Он кажется хорошим, он чувствует, что он хороший.       — Я столкнул с лестницы одного из воспитанников прошлого приюта, он сломал руку, меня перевели за плохое поведение, — Даня встал и стал снова изучать мальчика будто он какой-то музейный экспонат. Он почесал свой подбородок и потянул шею, Пьер посмотрел на Даню глазами полными слез, буквально вцепившись ногтями в надкусанное яблоко, — они сказали, что я хулиган. Мой поступок непростительный.       — Не, ты определенно не хулиган, — хмыкнул парень, потрепав шевелюру Пьера, наконец улыбнувшись новому соседу. У него была зубастая улыбка, он на секунду напомнил тому акулу, — думаю у твоего поступка была причина, — он внимательно посмотрел на Пьера, кажется, он читал его глаза, Гасли буквально чувствовал, как кто-то капается у него в душе. Это было странное ощущение. Дани протяженно промычал, — и довольно веская. Хммм… Задели чью-то честь. По тебе сразу видно, мальчик-благородство, который будет топить за правду, — он не совсем понимал своего собеседника, но то, что он сказал было похоже на правду, хотя Пьер абсолютно без понятия откуда такие выводы.       — Уважаю, но проблем не оберёшься с другими, порядки тут не такие, — Пьер тут же поник, но Квят посмешил подбодрить мальчика, — не вешать нос! Держись меня, и я постараюсь сделать все чтобы ты не попал в неприятности. Мы же теперь соседи по комнате. Лучше дружить, а не враждовать, — он протянул руку, на которую Пьер удивлённо посмотрел, все происходило так быстро. Ещё минуту назад ему казалось, что его затаскивает в пропасть, а теперь у него появился… друг? Он посмотрел на Даню и улыбнулся, крепко пожав ему руку. У него были тонкие пальцы, но очень теплая ладонь, даже в теле стало как-то теплее, — сильная рука, малец, мы поладим.       — Не зови меня мальцом, — состроил мину Гасли, что только позабавило его нового друга. Его часто так называли, как приевшаяся грязь это слово преследовало его, но оно ему не нравилось, он не был «мальцом», он считал, что для своего возраста он достаточно пережил, чтобы откреститься от этого прозвища, но вопрос в другом. Никто об этом не знал, он не создавал впечатление, что за его спиной целая история, которая резко свернула не туда всего в один день.        — Почему ты сказал, что я не хулиган? Я как бы человеку руку сломал, — Пьер со спокойно душой продолжил есть своё яблоко, он и забыл, что сегодня почти ничего не ел.       — Ну, все просто. Руку сломал не ты, а лестница и гравитация, ты просто немного подсобил, — пожал плечами Даня, из его уст это звучало довольно логично, — а хулиганов я знаю, — в глазах Квята заиграли опасные чертята, — потому что я хулиган, но не бойся. Я из тех, что устраивает ловушки ради тупых шуток, а не из тех, кто задирает слабых, хотя и такие у нас водятся. Я своего рода один из "клоунов" класса, просто тут торчу черти сколько, скучно до одури. Ну и я со своими товарищами "клоунами" потешаем публику и получаем за это люлей.       — И ты назвал меня мальчиком-благородством? — Мальчишка хитро посмотрел на Квята, который не сразу понял выпада в свою сторону, но по итогу был крайне впечатлён жестом. Кажется, на Гасли лице проскочила первая за день улыбка и этот момент тоже не осталось без внимания его нового соседа.       — А я смотрю стержень в тебе имеется, хорош, — от такой странной повалы щеки Пьера залились легким румянцем, а улыбка стала немного скромнее, — Думаю ты продержишься лучше, чем я предполагал, — он одобряющие начал кивать и снова пошёл к своей кровати, лениво упав на неё. Снова воцарилось молчание. Гасли немного поерзал на кровати, не зная, как бы снова завести разговор. Ему сейчас не очень хотелось тишины. В ней он чувствовал себя одиноко.       — Дани, а как ты сюда попал? — немного стеснительно спросил Пьер, но кажется его вопрос совсем не потревожил собеседника, что немного расстроило. Он лишь лениво потянулся, подобно удаву.       — Хорошего понемногу, мой юный друг, — поучающим тоном ответил Данил, не открывая глаз, что совершенно не устраивало его собеседника. Он только знал, что его зовут Данил Квят и что он хулиган, и что он явно не из ближайших окрестностей.       — Это нечестно. Я же тебе рассказал, как я сюда попал, — Гасли скрестил руки на груди, показывая всю степень своего негодования, но и это не заставило Даню открыться. Наоборот, кажется, он немного отдалился, этого нельзя было увидеть или услышать, но можно было почувствовать. Да, Дани был дружелюбен к нему, но нужно было сформировать доверие, а это не происходит за день.       — Но я же не спросил тебя рассказать, как ты попал вообще в приют, не сюда, а в принципе, — Гасли на секунду пропустил удар, это не то о чем бы он хотел сейчас рассказать, он предпочел бы забыть об этом вовсе, но, к сожалению, такое просто не стирается, это будет преследовать его всю жизнь подобно тени. Он помрачнел, но Дани продолжил говорить. Он глубоко вздохнул перебивая поток мыслей в голове Гасли.       — У нас, мой дорогой коллега по несчастью, теперь есть все время мира, чтобы узнать друг друга, интересно же постепенно разгадывать головоломки, а то какой толк узнать все в один день, — он снова заставил мозг Гасли кипеть, Даня открыл глаза и хитро посмотрел на мальчишку, и резко сел на кровать, — ну ладно. Слушай, — он наигранно прочистил горло.       — Темной ночью я был найден в мусорном баке, меня выбросили цыгане, я был вскормлен молоком волчицы, подобно Ромолу и Рему, Тото Вольф нашёл меня лично и нарек сыном, теперь я прохожу школу жизни и должен выйти отсюда настоящем героем, чтобы победить мировое зло… - Пьер застыл. Тирада до глубины души, на такое даже злиться нельзя.       — А я смотрю ты гигант мысли, великий философ. Целый Сократ. Только вместо винной бочки, мусорный бак, — Квят рассмеялся, Пьер тоже, он не был до конца уверен, что Даня знал кто такой Сократ и в чем заключалась шутка, но главное, что он понял мотив ее и она ему понравилось, в комнате сразу стало как будто светлее, хотя солнце уже склонялось к горизонту, играя последними лучами на серых стенах, окрашивая их в золотой. Гасли немного хмыкнул, подумав о чем-то своем и в шутку спросил.       — Я так понимаю тебя ждет большое будущее?       — В каждой шутки доля правды, — загадочно ответил Даня, но Пьер не воспринял это в серьез, — тут иначе и никак, если уж быть совсем честным, — а вот и жестокая реальность снова постучала в окно этого разговора, — дальше только либо низкооплачиваемая работа, либо великие дела. Я предпочитаю второе, но мы то все знаем чем все кончится. Так что приходится жить моментом и предаваться мечтаниям о великом, — Пьер вспомнил в какой месте он находится, он все ещё не совсем понимает, что его ждёт.       — А кем бы ты хотел стать? — внезапно спросил Гасли. Даня сразу не ответил, он открыл глаза, пожал плечами, почесал голову. Можно было услышать, как скрипят его извилины, пытаясь подобрать хороший ответ. Он явно об этом не задумывался.       — Ну великие дела это круто, но есть что-то конкретное?       — Не знаю даже, — хмыкнул Квят, но тут его будто осенило, — О, было бы круто стать пилотом формулы — 1? Что думаешь? — Пьер издал мелкий смешок, но все же задумался. Данил лег на кровать и оба посмотрели в потолок. Перед ними как будто началось кино, оба представили трек, каждый свой, представили болиды, какой рев они издают. Пьер вспомнил как иногда смотрел гонки на выходных. Врать себе он не будет, его это немного завораживало, — прикинь, быть одним из самых быстрых людей на земле, крутые тачки, слава, адреналин, дорогие отели, путешествия по всему миру, кубки, шампанское, — Пьер лежал и воображал себя, как побеждает гонку, как обгоняет машину за машиной. Даня, наверное, видел тоже самое. Пьер сам не знал кем бы он хотел быть и чего он хочет. Идея Дани для начала была вполне себе интересной. Никто же не запретит мечтать?       — Знаешь, а я бы тоже хотел стать гонщиком, — Даня оперся о локоть, чтобы увидеть своего собеседника, Пьер тоже приподнялся на локтях, — будем напарниками по команде? Спорим я тебя обгоню? Раскатаю по треку.       — А что? Звучит интересно… — Даня на секунду замолчал, возможно представляя их в одной команде в гоночных комбинезонах, но тут он выдал, то что Пьер не ожидал, — Ты теперь не просто сосед по комнате, ты теперь напарник… и это, не расстраивайся, когда будешь видеть зад моей машины, если вообще подберешься ко мне, — Гасли кинул в Даню подушку, но только вот ничего тому от этого не было, а вот Квят воспользовался возможностью и вскочил с места, подбирая "снаряд", и начал со всей силы бить по Пьеру его бедной подушкой.       Остаток дня Даня рассказывал, как устроено расписание в школе. Пьер сам его попросил… Это была довольно внушительная лекция. Утром подъем в семь, они всем интернатом идут на перекличку и своего рода физкультуру, которая начинается в семь двадцать, они бегают по маршруту недалеко от школы под чутким контролем Веббера, кстати он самый опасный человек в школе. Ловит за любой просчет. У него повсюду глаза и уши, так как некоторые ученики могут настучать. После пробежки идет зарядка и душ. Он общий, что довольно смутило мальчишку, не то, чтобы он не был в форме, но сам факт этого его потревожил. Он не очень готов был так со всеми познакомиться. В восемь двадцать у них завтрак, лучше на него не опаздывать и держаться Дани, чтобы они вместе сели за один стол. В девять звенит колокол. Все бегут на уроки, которые идут двумя парами подряд. Затем один перерыв, снова занятия, обед, занятия и так часов до трёх или четырёх. Затем было свободное время, в шесть обязательно садились делать домашнее задание, в семь был ужин. В восемь душ, а в девять отбой. В выходные дни были разгруженными. Расписание разминки и приемов пищи сохранялось. Днём у детей было свободное время, а за хорошее поведение выдавались карманные и на автобусе дети могли поехать в небольшой городок, на окраинах которого была сама школа, купить все необходимое. Чаще всего деньги тратились на сладости и игрушки, но надо быть всегда начеку, так как учителя тоже в городе. Они следят чтобы кто-то не попал в неприятности, ну или сам не стал их причиной. Вечером два часа обязательной тишины, делать уроки, читать книги. Или кто чем занимался. Раз в две недели родители могли навещать детей. От чего на душе кошки начали скрестись. Хотя Даня и сам не был весел, упомянув это.       Завтра Пьера должны были определить в какой класс он будет ходить, что довольно напрягало его, однако Даня поспешил успокоить. Сказал, что раз его поселили с ним, то они будут учиться вместе. Он здесь никого не знает, он чувствует себя здесь не в безопасности. Пьер с интересом наблюдал, как Даня делал свои уроки, если это можно было так назвать, он пытался что-то писать по английскому и математике, не особо заморачивался с тем, как он это сделает, потому что не видел в этом надобности, они всего лишь изучали базу, которая мало-помалу все знают и так. Данил честно признался, что не очень старательный ученик, собственно, это входило в его амплуа хулигана: шутки, плохое поведение, плохая учёба только вот сам он не был плохим. Он был хорошим и нравился Пьеру. Кто-то пытался зайти в их комнату. Парень с черными кудряшками, с блондинистыми волосами зачесанными назад, но Даня всех отправлял из комнаты, чтобы их не беспокоили. Чтобы они не пугали Гасли.       На ужин Пьер не хотел идти, как и в душевую. Внятно он не мог объяснить почему он этого не хотел. Он не очень хотел показываться на люди, но Даня, будучи довольно проницательным, всё понимал. Мальчик просто не был готов пока столкнуться с другими воспитанниками. Квят, осознавая всю деликатность ситуации, предложил по-дружески принести ещё яблок, а может чего-нибудь еще вкусного, на что Гасли охотно согласился. Он терпеливо ждал, когда Даня придет. Он слышал голоса за дверью. Они его пугали. В прошлом приюте все было не так гладко.       Вечер перед отбоем прошёл в молчании, но не тем от которого все сводит от неловкости, а в самой обыкновенной приятной тишине, нарушаемая лишь детскими голосами за дверью. Пьер лежал на кровати, укрывшись с ног до головы одеялом, чтобы свет от лампы не бил в глаза, в то время как Даня пытался что-то читать. Комната уже не казалась такой пустой, оказывается Квят просто хранил все вещи в своем шкафу, он боялся, что кто-то что-то украдет, в таких местах это случается часто. Гасли взял себе это на заметку, он не хотел бы чтобы кто-то копался в вещах, поэтому лишний раз, похвалил себя за то чемодан был спрятан за одеждой в шкафу. Там хранились его некоторые очень важные вещи, которые побоялся пока открыть миру. Вещи, которые напоминали ему о другой жизни. Он пока совершенно не понимает, что его будет ждать.