***
Нагито прибегает в школу за несколько минут до начала уроков, потому что их гувернантка слишком рассеяна, чтобы разбудить его вовремя. Он не злится на неё, всё же её извечной энергичности можно позавидовать. По пути по почти пустому коридору он видит своих одноклассников, ребят из соседних классов, весело щебечущих друг с другом о насущных проблемах, девушек, открыто заигрывающих с парнями, и парней, смущённо флиртиующих с девушками. На лестничной площадке он замечает группу ребят с гитарой, а этажом выше наконец видит его. — Ещё бы чуть-чуть, и ты опоздал, — осуждающе тянет Хаджиме, недовольно поджимая губы. Он сидит на подоконнике, поставив сумку рядом. Черный рукав от гакурана безвольно выглядывает из неё, словно моля, чтобы его вытащили. Хаджиме не любил пиджаки и всегда, сколько Комаэда его знает, ходил в школу только в брюках и рубашке. — Прости... Нагито открывает собственную сумку и суёт туда руку. Несколько секунд упорно шарится, в надежде найти свёрнутый вчетверо лист бумаги и с важным посланием. — Чего ты там выскребаешь? — нетерпеливо цедит Хината, нервно поглядывая на висящие на стене часы . — Я... Мне нужно кое-что отдать тебе... — Потом отдашь, — он грубо хватает парня за руку и направляется вперёд по коридору, таща его за собой, — Мы опоздаем в класс таким темпом. Нагито не отвечает, лишь молча кивает, пусть даже Хаджиме этого не увидит. И правда, письмо дать он всегда успеет. Сейчас лучше слепо следовать за Хинатой, наслаждаясь его прикосновениями.***
"Я идиот" – резонно замечает про себя Комаэда, когда у концу учебного дня понимает, что оставил письмо дома. "Да и чёрт с ним, с письмом" – думает он спустя секунду, — "Скажу все так. Это ведь так просто. Сказать всё словами через рот. Верно ведь?" — и, преисполенный надеждой, пулей вылетает из класса, молясь, чтобы Хаджиме ещё не ушел. Двери ненужных кабинетов проносятся мимо, Нагито только и успевает заметить их номера. 1-1, 1-2, 1-3, 2-1, и, наконец-то, 2-2, тот, что нужно. Комаэда резко останавливается и опирается на свои же колени, стараясь побыстрее восстановить дыхание. Через закрытую деревянную дверь он слышит мягкий смех Хинаты. Медленно выпрямляется, поправляя осанку, пытается согнать румянец с лица. Он совсем не знает, что ему говорить, но искренне надеется, что найдет нужные слова уже в процессе разговора. Тихо подходит к классу и открывает дверь. Та издаёт едва слышный скрип и медленно отворяется. Нагито бегло осматривает комнату и взгляд тут же цепляется за неё. Она стоит напротив Хаджиме и мило хихикает, заправляя тёмно-фиолетовую прядь за аккуратное маленькое ушко. Оторвать бы его, вместе с волосами. Эта тупая скотина бегает за Хаджиме вот уже год. Естественно, именно она бегает за ним, а не наоборот, ведь Хаджиме достоин человека гораздо более интересного, чем эта свинья. Нагито теряет связь с реальностью, когда её рука вдруг оказывается на его щеке, а их губы соприкасаются. Мягко и нежно. Так, как хотел Нагито. Картинка в голове рассыпается на сотню размытых изображений, осколками стекла впивающихся в сердце. Мозг отказывается воспринимать то, что видят сейчас глаза. Шум в голове нарастает с каждой секундой. Шум, похожий на шум моря. Прислушиваясь, Нагито различает в этом монотонном гуле гвалт волн, крики чаек, рокотание грозовых туч. Прикрывая глаза, он видит бескрайнюю водную гладь. Количество голосов в голове нарастает. Они кричат. Нагито не может разобрать, что именно, но кричат, громко и повелительно. Нагито открывает глаза снова. Картинка перед ним не меняется: Хаджиме, Цумики-чан, они целуются. Да, так и есть. Комаэде стоило позаботиться о Микан раньше, ведь "она всегда выглядит такой грустной, Цумики-чан", "нужно поздравить с днём рождения Цумики-чан", "она такая миленькая, Цумики-чан"... Что будет, если разорвать её миленький ротик, сломать тоненький миленький носик, выколоть большие миленькие глазки? Она перестанет быть миленькой, так? Нагито отступает назад и бесшумно закрывает дверь, словно ничего и не было, а после до крови закусывает губу, чтобы не разрыдаться, и бегом домой, через кусты, через крапиву, ведь нет сил обходить и идти по дороге. Дома вокруг сливаются в единое мыльное пятно, Нагито несётся через заросли, лишь бы побыстрее добежать до дома.***
Мокрая от слёз подушка летит на пол, одеяло падает следом, и Нагито в истерике утыкается в собственные ладони. Лунный свет струится сквозь окно. Звезды строятся в ряд, моря волнуются в ночи. А Нагито не может выплакать всех слёз, и ему остаётся лишь безудержно рыдать. Голоса кричат все разом, сливаясь в единый хор: "ИДИ К МОРЮ". Нагито болезненно морщится, закрывает уши руками, силясь отгородиться от воплей и визгов. Боль сковывает всё тело. "ИДИ К МОРЮ" — орут голоса, – "ИДИ К МОРЮ". Комаэда с грохотом падает с кровати, больно ударяясь ребрами о пол. Встаёт, пошатываясь, плетётся к окну, открывает ставни. Неловко забирается на подоконник и, дрожа всем телом, перелезает на навес над крыльцом, а затем мешком сваливается вниз. Падает на спину и резкая боль пронзает всё тело. Но нельзя просто лежать. Нужно идти. Ему нужно к морю.***
Гребешки на волнах, чем-то отдалённо напоминающие зефир, мерно колышатся, после чего пеной растворяются в воде. Осенью море сизое, вода жёсткая. Ветер гоняет низенькие волны по поверхности. Из недальнего леска доносится пение цикад. А к хмурым небесам взвивается несколько громадных сиреневых щупалец. Нагито зачарованно смотрит на них, голоса в голове восторженно визжат. Одно из них медленно опускается, после чего тяжело падает на мелководье. Извивающимися змеиными движениями подползает к берегу, и снова быстро поднимается, угрожающе возвышаясь над Комаэдой. Парень поднимает руку и завороженно проводит по нему. Оно скользкое, покрытое какой-то прозрачной слизью. На лице расползается счастливая улыбка. — Поможешь мне... — радостно выдыхает Нагито шепотом, будто боясь спугнуть неведомое существо, — Поможешь... Как? Моментально все щупальца, кроме одного, того, которое гладит Нагито, уходят под воду, создавая ударом о воду большую волну. Нагито окатывает водой с головы до ног, но ему уже всё равно. Спустя пару минут приливом к берегу прибивает что-то странное. Нагито наклоняется, хватает неизвестный предмет за руку (!) и осторожно вытаскивает из воды. Вскоре на песке перед ним лежит обнаженное девичье тело. Со спутанными мокрыми волосами и мертвенно-синей кожей. Лежит без движения, не дыша, не подавая вообще каких-то признаков жизни. Мертвое тело. Тело Микан Цумики. Раздаётся смешок и Комаэда панически оглядывается. Вокруг никого не видно, но смешок повторяется. Проходит около тридцати секунд, прежде чем до Нагито доходит, что оба смешка принадлежали ему самому. — Спасибо, — тихо шепчет он, — Не поможешь мне ещё?***
Хаджиме просыпается от того, что на него кто-то пялится. Открывает глаза и первое же, что видит – лицо Нагито. Расслабленное довольное лицо. Потом замечает, что над ним не потолок спальни, а небо, и что под ним не мягкая кроватка, а жёсткий песок. Нагито счастливо ухмыляется: — Хаджиме! Хината сонно хмурится, не понимая, что это за сон такой дурацкий, пока не чувствует, как правое запястье сдавливает что-то противное и склизкое. Хватка с каждой секундой становится всё сильнее, пока наконец не сдавливает до крика, до хруста, до сломанных костей, и потом что-то резко дёргает его на себя. Он больно бьётся спиной и поверхность воды, прежде чем водные массы схлопнутся над ним, выбивая из лёгких кислород.***
Второе тело прибивается к берегу и Нагито бережно кладёт его на песок, усаживаясь рядом. Любовно проводит ладонью по синей щеке, а затем наклоняется и примыкает к безжизненно-фиолетовым губам. Отстраняется с улыбкой, ласково заглядывает в распахнутые в ужасе глаза и нежно опускает чужие веки. — Я тебя люблю. Встаёт, берёт тело на руки и аккуратно опускает обратно в воду, позволяя волнам и течениям утянуть его на дно. Провожает влюбленным взглядом и медленно бредёт вдоль берега, не отрывая глаз от блестящего в лунном свете щупальца, возвышающегося над морем. Поднимается по длинной лестнице на смотровую площадку, ещё раз окидывает взглядом поверхность воды. Оборачивается, оглядывая спящий город. Поворачивается к щупальцу, смотрит на него. — Спасибо. Резко подаётся вперёд, переваливаясь через перила, и камнем летит вниз. "Не бойся, Хаджиме. Теперь мы всегда будем вместе" — думает он в падении. Звезды строятся в ряд, моря волнуются в ночи. Нагито Комаэда погибает в морской пучине с улыбкой на лице. Чудовищное скользкое щупальце медленно и лениво уходит обратно под воду.