Да будут попаданки

Зябкое утро сменило ночь. Противные яркие лучи восходящего солнца быстро подбирались к отведенной подругам маленькой спальне и скоро, спугнув тени, залили тихую комнату. Ривенделл за окном уже проснулся, будто эльфы и не спали вовсе: все те же танцы и песни, радость и спокойствие, от которого на сердце удивительно скоро затянулись раны. Пустота, сочившаяся из сердца темной мутью, грозясь поглотить тело и разум, как казалось Ане, начинала отступать. Она проснулась первой и, закутавшись в одеяло, сползла с кровати на пол. Зевнув, прошлась по спальне, заприметив то, что заставило ее улыбнуться. Их с Викой привычная одежда, чистая, аккуратно сложенная, лежала на стульях. Аня спешно натянула брюки, рубашку и свитер, накинула поверх пальто, зашнуровала ботинки, потопталась на месте и подкралась к свернувшейся в кокон Вике. Аня наклонилась к ней и тыльной стороной ладони едва ощутимо коснулась высунувшейся из-под одеяла худой бледной руки, но потом отскочила, чудом не наделав шума. Посмотрела по сторонам и тихо выдохнула. Нет, будить Вику нельзя. Приходить в себя после всего случившегося она будет долго, пусть уж лучше отдохнет. Дверь открылась, и Аня выскользнула в коридор, собирая волосы в косу. Ужасно хотелось есть, но о местоположении кухни, где можно было бы попросить хотя бы яблоко, девушка не имела ни малейшего понятия. Так что все, что ей осталось — это довериться интуиции и отправиться бродить по закоулкам дома Элронда. Долго искать ей не пришлось: минут через десять на пути попалась Миримэ, поприветствовавшая Аню с искренней радостью, а услышав ее просьбу указать на кухню, быстро повела за собой, по дороге мило щебеча о том, какое же сегодня выдалось хорошее утро. — Оно кажется холодным, — Аня спрятала руки в карманы. — Не люблю я рассветы. — От чего? Смотреть, как пробуждается мир так чудесно, разве ты никогда не любовалась восходом? — Не один раз, — с конца начала Аня. — Но что-то в этом есть такое, что чужим кажется. Преодолев пару поворотов, они добрались до заветной двери и тихо вошли на кухню. Несколько эльфов обернулись на скрип дверных петель и, поздоровавшись, вернулись к своей работе, пока Миримэ и Аня оглядывались. — Чего же тебе хочется? — ясными глазами Миримэ пробежалась по крепким полкам, уставленным горшочками и подошла к одному из столов, но Аня опередила ее. — Хлеба. И воды, ничего больше не надо. — Как же? — всплеснула руками Миримэ. — Ты бледна, тебе надо хорошо поесть. Бедняжка, наплакалась вчера, а сегодня на тебе лица нет! — Все в порядке, только хлеб и воду, — мягко остановила ее Аня. — Я хочу прогуляться, развеяться после того, что было. Когда проснется Вика, я бы составила ей компанию. Эльфийка согласилась с какой-то неохотой, но Аня все же получила то, что хотела. С плеском наполнился холодной водой кубок и несколько добротных ломтей мягкого хлеба легли на маленькое блюдце. Девушка ела молча, прислонившись к стене, хотя Миримэ и предлагала ей сесть. Мякиш оказался сладковатым и пористым, а еще на удивление сытным, хотя это был самый обычный хлеб, а не знаменитый лембас. Один ломтик Аня украдкой спрятала в карман и, залпом осушив кубок, вдохнула теплый воздух, пропитанный ароматами хлеба и трав. Краски и запахи показались отчетливее, чем раньше, а чудесная легкость и сила наполнили тело. — Как же вы готовите? — едва ли не смеясь, спросила Аня, качаясь на каблуках. — У эльфов свои секреты, — подмигнула Миримэ. — И не все они должны быть раскрыты. Вдруг смутившаяся Аня протянула слова благодарности и нерешительно уточнила, может ли она отправиться на прогулку, на что эльфийка кивнула и проводила ее до веранды, где вчера они ели с Лордом Элрондом. Сейчас здесь было пусто, но вдалеке слышались песни и мелькали высокие фигуры, к которым хотелось подойти ближе и влиться в веселый хоровод под бодрую игривую песню. Аня простилась с Миримэ и, оставив ее на верхней ступеньке, побежала вниз, стуча каблуками по белому гладкому камню. Несколько раз она обернулась через плечо и помахала рукой, на что эльфийка ответила тем же жестом и прокричала: — Осторожнее будь! Аня зажмурилась на пару секунд. В лицо дул свежий ветер и играл с непослушными темными прядями, что выбились из неряшливой косички. Та, что пару дней назад была студенткой режиссерского факультета, бежала по совершенно чужому миру, который знала, как свой, но в котором таились сотни загадок, которые только предстояло разгадать. «Чертова попаданка, — думала Аня, огибая журчащий фонтан, — и повезло мне или нет, я даже не знаю.» Ее окрыляло совершенно детское желание разведать больше об Имладрисе и его жителях, а затем и обо всем Средиземье, но в это самое время в сердце что-то коротко стреляло и колени начинали дрожать. Радость мешалась с едкой грустью, и улыбка медленно таяла, а глаза наполнялись слезами. Ранка на сердце приоткрылась. Покой Дома Элронда ее покинул и в ушах зазвенело. Тоска сердце не оставила, хотя Аня и пыталась вытеснить ее. А ведь после пробуждения казалось, что грусть схлынула и теперь можно вздохнуть полной грудью, не ныряя в воспоминания о потерянном доме. Что ж, нужно просто немного времени, чтобы свыкнуться. День, может два, может неделя — и внутри будет пустота. А там уже будет чем ее заполнить. Упав на ближайшую лавочку, Аня сделала два глубоких вздоха и медленно выдохнула, ледяными ладонями обхватив щеки. Сквозь гримасу боли проступала улыбка, дрожащая и наигранная, но которая так была нужна, чтобы доказать себе самой, что можно и нужно радоваться, но чему-то совершенно другому и новому. Снова, и снова, как старые киноленты вертелись в голове прекрасные моменты, оставшиеся где-то по ту сторону, дома, твердя, что все, что было дорого где-то далеко, а здесь нет ничего. Жизнь с чистого листа, новая, иная история — не так уж и плохо, но как бы хотелось в последний раз пройтись по скучным улицам и перелистать фотоальбом, даже тот, позорный, с нелепыми фотографиями из глубокого детства, сказать запоздалые слова любви тем, кому никогда этого не говорила, стесняясь. Вдруг сердце забилось реже, успокаиваясь. Жгучие слезы перестали литься по щекам и ветерок быстро их осушил. Анин слух уловил песню, не похожую на те, что она уже успела услышать. Никто не вторил ее словам и никто, кажется, даже не слушал, кроме нее. Отделившись от веселых мотивов, она звучала по-своему, сплетя в себе грусть и нечто напоминающее расцветающую надежду, силившуюся с каждой строкой. Все ближе и ближе был певец, но Аня головы не поворачивала, пусть и слышала его шаги. Вдруг песня оборвалась, и девушка испуганно вскочила. Внутри снова кольнуло. — Доброе утро, Линдир! — выпалила она и присела в неуклюжем реверансе. — Доброе утро, — удивленно поздоровался он. — Аня. На этом они могли бы и разойтись, однако никто с места не сдвинулся. Потом вдруг заговорили: о том, какое утро выдалось погожее и как приятно встретиться снова, о том, что Ривенделл будет еще красивее летом и песни в нем зазвучат еще громче. — Вы чудесно пели, — заметила Аня, переминаясь с ноги на ногу. — Не знаю, о чем, но это звучало… великолепно. — О, благодарю. Рад слышать, что моя песня нашла отклик к вашем сердце, — Линдир смотрел прямо перед собой. — Увы, она не закончена, и я не знаю, хватит ли мне смелости ее завершить. Ведь даже не знаю я, каков будет конец. — Всегда так. Но эта песня прекрасна. Хотела бы я знать, как она завершится и… о чем она. — Когда-нибудь я поведаю вам об этом, но пока, раз уж язык эльфов вам неизвестен, для вас это будет тайной. Пожалуйста, — вдруг встрепенулся Линдир и посмотрел ей в глаза, но только на краткий миг, — я бы хотел узнать у вас о мире, откуда вы прибыли. И о вас самой я бы послушал рассказ, если вы не сочтете мой интерес невежественным. — К-конечно, хм, — пролепетала Аня, ежась. — Тогда… можем ли мы говорить, как друзья, на «ты»? Эльф сдержанно кивнул, удивленный внезапной просьбе. — Хорошо-о, — протянула Аня и сложила ладони с тихим хлопком. — Что же именно мне рассказать? — Твою историю. Кто ты? Каков твой родной мир? Много ли ты знаешь об этом мире? Они побрели по дорожке. — Если о моем мире говорить, то половины ты не поймешь. Он так от этого отличается. А о твоем мире я знаю много, но от этого он не кажется менее интересным, — Аня сглотнула вставший поперек горла комок. Хотелось рассказать все-все, но сумеет ли она держаться, когда заговорит о том, что осталось в другом мире? Нужно ли Линдиру слушать ее вздохи и плач, если она сорвется? — Я понимаю, — вдруг сказал он. — Что это непросто. Эрестор обмолвился, что ты не хотела говорить вчера. Так может и сейчас не хочешь, а я вынуждаю тебя? — Нет, я хочу ответить тебе, но это правда сложно очень, — Аня поморщилась. Вчера и Эрестору хотелось выговориться, но тогда она была к этому не готова, а сейчас… Что ей могло помешать сейчас, кроме собственной слабости? — Я хватаюсь за то привычное, что прошло, — медленно сказала она. — Это сводит меня с ума. Все в голове повторяется снова и снова, но это пройдет. Скоро станет совсем пресным и блеклым, тогда будет проще. Но что-то я и сейчас смогу рассказать. И она действительно рассказала: про семью, друзей, учебу, увлечения, не забывая пояснять все непонятные слушателю слова. Конечно, перед ним открылась не вся история, а только светлая ее часть. Та самая, которая манила обратно. Плохое стало незначительным и мелким, но мысли о том, что и дома не все было так идеально, как хотелось, не покидали, ступая в тени бок о бок с хорошими воспоминаниями. Но про это Линдиру было не обязательно знать. Солнце поднялось выше и стало совсем тепло. Аня сняла пальто, перекинула его через плечо и тут же замолчала: Вика наверняка проснулась, а она ушла, даже ее не предупредив! Не то, чтобы она должна была отчитываться перед подругой за каждый шаг, но было как-то неудобно уходить просто так, не оставив даже записки. — Извини, — сказала Аня. — Вика, наверно, уже встала. Мне надо бы ее проведать. Линдир погрустнел, но согласно кивнул. — Я понимаю, но свидимся ли мы еще сегодня? — Конечно, если ты найдешь время, — Аня развернулась, подняла руку, бессловесно прощаясь, но не сдвинулась с места, бегая взглядом по лицу Линдира. Он в миг стал отстраненным, но в то же время глаз с нее не сводил и, кажется, думал. Когда она пошла, он чинно последовал за ней, не говоря ни слова. Прощались тоже молча и от этого создалось впечатление, что они мигом друг к другу охладели. Перепрыгивая через ступеньку, Аня взлетела по лестнице и вприпрыжку направилась к спальне. Но Вики там не оказалось. Постель была смята и уже остыла, а значит подруга ушла давно и нет резона искать ее самой в совершенно незнакомом месте. Разве что спросить у Миримэ, но и ее поблизости не оказалось. Аня покачалась на каблуках, побродила от нечего делать по комнате, высунулась в окно и молча стала смотреть на небо, но это бесцельное занятие вскоре прекратилось, и девушка побрела к выходу, все же решившись поискать подругу.

***

Вика проснулась в одиночестве. Не сказать, что она сильно расстроилась Аниному отсутствию — пусть гуляет, чего уж там, лишь бы ее не тянула из теплой кровати к веселящимся эльфам. Она была разбита и лучше всего ей быть одной, наедине со своими тяжелыми мыслями, не впутывая в них никого постороннего. Протянулась одна минута, за ней вторая, третья… Вика смотрела в одну точку, даже не пытаясь пошевелиться. Воздух застоялся в легких, медленно и глухо бухало истерзанное сердце. Со стороны девушка выглядела унылой картиной опустошенности и тихой тоски, ставшей маской для далекого урагана, который собирался разразиться с новой силой. Вика шмыгнула носом и широко зевнула, не потрудившись прикрыть рот, да и перед кем бы — ее печаль дополнялась абсолютным одиночеством, которое ее задевало меньше всего. Встала она не скоро. Медленно села и огляделась, находя свою обычную одежду выстиранной, но надевать ее не стала, разве что немного подержала в руках водолазку, помяла ее, пропуская меж пальцев складки мягкой ткани и, кажется, это единственное, что она смогла почувствовать так ясно. Живое тепло прошлого ласково обволокло ее, но она резко сбросила его и поморщилась, выглядывая в коридор. Сначала показалось, что дом Элронда совершенно пуст, но потом в коридор завернула какая-то темноволосая эльфийка, исчезая через пару секунд за поворотом. Вика закрыла дверь, выпрямила спину и направилась вперед, надеясь больше никого не повстречать. Сейчас бы перекусить и снова исчезнуть из мира, запершись в комнатке, но наверняка какой-нибудь сердобольный эльф, узнавший в ней нежданную гостью, будет интересоваться, как она себя чувствует и так далее без остановки. Хотя, эльфы создания понимающие, докучать не будут, если она попросит. Взять того же Эрестора, согласившегося оставить ее наедине с собой — уйти от разговора будет не очень-то и сложно, но все же лишнего внимания не хотелось. Едва ли не крадучись, Вика прошлась по коридорам и набрела на Миримэ, сообщившую, что Аня ушла в сад пару часов назад, и предложившую завтрак, на что, конечно же, получила согласие. За завтраком она пыталась выведать у Вики о ее самочувствии, на что получила лаконичное и сухое: «все нормально». Так была поставлена жирная точка в диалоге. Вика изъявила вялое желание прогуляться, но шла она медленно, задумчиво осматривая эльфийскую архитектуру, сейчас не производящую никакого впечатления. Вика снова провалилась в себя и побрела туда же, где прошлой ночью они с Аней встретили Линдира. Беседка оказалась пуста. Сюда почти не долетало песен и не видно было хороводов, но хорошо слышалось журчание ручейка и шум далекого водопада. Конечно, размышлять о былом в спальне, лежа на удобной кровати, было лучше, но раз уж она тут, можно и задержаться, ненадолго сменив обстановку. Время шло медленно. Тяжелые мысли снова плотным коконом оплели дремлющую Вику, превращаясь в странную, даже неприятную, колыбельную. Она убаюкивала, но грозила навлечь нехорошие обрывистые сны, поддаться которым совершенно не было желания. Но Вика сдалась ей и все же ненадолго уснула, представ перед беспорядочно кружащим хороводом картинок из прошлого. — Нет, — твердо сказала она самой себе сквозь сон и открыла глаза, морща нос. Придя в себя после пробуждения, Вика двинулась дальше, но завидев меж деревьев веселящуюся компанию поменяла направление, твердо решив вернуться в комнату и не покидать ее ближайшие несколько дней. Недолго поплутав, она обнаружила нужную дверь и торопливо юркнула внутрь. Никого. — Потрясающе. В голосе послышался сарказм. Ани не было еще очень долго и все это время Вика предоставила прежним мыслям, совершенно не понимая, как подруга может разгуливать и наверняка болтать с эльфами как ни в чем не бывало. Только на небо брызнули теплые закатные краски, как Аня объявилась: красная, тяжело дышащая, с блестящими глазами, в которых читался неописуемый восторг. Им даже говорить не пришлось, чтобы понять, как прошел день. Хмурая бледная Вика оказалась темным островком в ярких лучах счастья, ворвавшегося в спальню вместе с Аней. — Доброе утро, день и вечер, — шумно выдохнув, поздоровалась она. — Привет, — неохотно отозвалась Вика. Аня выпятила нижнюю губу и сощурилась. Сочтя свою веселость неуместной, она медленно сменила широченную улыбку спокойной и устроилась на балкончике, как бы раздумывая, хочет ли подруга говорить или нет. Молчание становилось все более неловким с каждой секундой, а закат разгорался все ярче. — Так красиво, — мечтательно протянула Аня, складывая пальцы рамочкой у глаза. Она посчитала это неплохим началом для разговора, но ответ оказался разочаровывающим: Вика просто пожала плечами и продолжила сидеть на одном месте. — Не хочешь… я не знаю, пройтись? — снова попыталась начать диалог Аня. — Я прошлась, спасибо. — Извини, что ушла, не сказав, — виновато продолжала Аня. — Представляешь, я Линдира встретила, точно такой же, как я и представляла! И поет он волшебно, только мало кто слушает, он больше для себя… Мы даже поговорили. И погуляли. Вика хотела выдать что-то остроумное, но как на зло в голову не пришло никакого действительно смешного и приличного ответа, поэтому промолчала, многозначительно вскидывая брови. — Это было чудесно! Потом еще и Миримэ встретили, а с ними еще несколько эльфов, они такие замечательные, мы даже танцевали все вместе. Здесь так хорошо, как будто знаешь всех всю жизнь… Скоро они уже ложились спать. Аня иногда вставала, кружилась по темной комнате, вспоминая хороводы, смех и добрые голоса, распевающие незнакомые песни, под которые так здорово было танцевать, даже не думая о том, получается ли у нее. Вика наконец-то почувствовала облегчение и смогла отогнать рой неприятных мыслей, уступив место приятным легким фантазиям о том, что может с ней случиться здесь, на новом месте. История только начиналась.