Абсолютно розовая комната, завешанная плакатами и рисунками различных дизайнов, с выходом на балкон через люк в потолке, принадлежала Маринетт Дюпен-Чэн. Девушка мирно посапывала в своей кровати, закутавшись в одеяло так, что видно было только её растрёпанные волосы, вечно собранные в два хвостика.
К большому её сожалению, сну суждено было закончиться: прозвенел надоедливый будильник, ненавистный доброй половине населения Земли, а может и всей Вселенной.
Из-под одеяла выглянула миниатюрная белоснежная ручка, нащупывающая телефон. Девушка издала длительное мычание, вылезая из своего укрытия только ради того, дабы выключить назойливую
машину, наверняка придуманную Дьяволом для пыток несчастных смертных, со временем случайно перекочевавшую в смартфон трель будильника, которую Дюпен-Чэн, казалось бы, научилась игнорировать чуть ли ни в совершенстве.
Хоть программа выполнила своё предназначение протрындеть в заданное время, на деле она ни на что не повлияла. Уже со скомканным одеялом, сморщившимся лицом от надоедливых солнечных лучей, Маринетт продолжала спать, досматривая ещё не успевший убежать сон.
Спустя некоторое количество времени, снизу раздался громкий голос, принадлежавший матери нашей
Спящей Красавицы, всё-таки заставивший ту проснуться по-настоящему.
— Маринетт, вставай! — приоткрывшая люк в полу женщина проговорила это ласково и обеспокоенно, — Ты же не хочешь опоздать в первый учебный день? — пусть и не без упрёка, однако явно с заботой о её единственной дочери.
В ответ послышалась невнятное:
— Угу, да, мам, уже иду… — промолвила брюнетка слегка осипшим ото сна голосом.
Тут до Дюпен-Чэн дошло.
Она же может опоздать в первый учебный день!
Мигом проснувшаяся брюнетка вскочила с кровати как ошпаренная и, после скорых водных процедур, начала носиться по комнате, поспешно одеваясь, собирая вещи и хаотично пытаясь понять — какие из них ей нужны.
Спустя минут десять, девушка, собравшись и разобравшись с мыслями и рюкзаком, спустилась вниз. Быстро перекусив и попрощавшись с родителями
конечно же, не забыв коробочку с макарунами и споткнуться раз семь, Маринетт вышла из пекарни.
Светофор загорелся красным, и девушке пришлось прервать свой трехметровый забег. Пока остальные пешеходы разглядывали нечто
невообразимо важное в экранах их телефонов, Маринетт заметила пожилого человека с тростью, не успевшего перейти дорогу. Также, как и машину, ехавшую прямо на него.
Быстро среагировав, брюнетка вытащила
чёртового старика из-под колес легковушки до того, как произошла авария, ценой упавших макарунов и ушибленных коленок.
А стоило ли оно того в самом деле?
Приняв благодарности от спасённого, угостив его одним из оставшихся макарунов и пожелав хорошего дня, Маринетт вновь поспешила в коллеж.
— Ещё раз спасибо, Юная Леди. — седобородый, местами облысевший старец в гавайской рубашке, с улыбкой крикнул эти слова вслед перебегающей в последние секунды зелёного света дорогу девушке.
Когда та скрылась в дверях учебного заведения, пожилой мужчина обратился к карману своей красной рубашки:
— С первой мы определились, —
сомнительный дедуля чуть шире улыбнулся, сощурив глаза, и пошёл дальше.
***
В это время Маринетт вбежала в класс, подобно урагану, сносящему всех и вся на своём пути. Однако подобные метеорологические изменения никого не удивляли — никто из одноклассников девушки, привыкших к поведению их неуклюжей знакомой, даже бровью не повёл.
Несмотря на то, что до урока оставалось меньше минуты, в классе, как и на любых других переменах, стоял гвалт. Хоть беруши покупай и обкладывай себя защитной стеной от летящих в разные стороны кабинета самолётиков и скомканных бумажек. Многие ныли, пересаживаясь с последних парт на первые по указаниям классной руководительницы.
Как будто есть нечто иное, что может сподвигнуть на такое
Маринетт, увидев, что её место за второй партой свободно, спокойно решила сесть туда.
— Маринетт Дюпен-Чэн, — рука, на пальцах которой красовался новенький аккуратный маникюрчик, с грохотом опустилась на деревянную поверхность, а обладательница этой части тела стала недовольно верещать. Подняв взгляд, голубоглазая смогла воочию лицезреть человека, видеть которого здесь и сейчас она желала меньше всего.
Ну разумеется — Хлоя Буржуа. Заносчивая блондинка, дочка мэра всея Парижа, будто из-за какого-то зловещего заговора или даже проклятия, преследовавшая брюнетку с младших классов. До этого она стояла вместе со своей рыжеволосой «собачонкой» Сабриной, подчиняющейся любому приказу своей «хозяйки», листая что-то в телефоне.
— А что это мы тут делаем за моей партой?
Буржуа сразу обратила внимание на появление жутко нелепого и раздражающего объекта, коим и являлась синевласка — её старая ненавистная знакомая.
— Но, Хлоя, — глубоко вдохнув через нос, нерешительно начала Маринетт. — Это моё место, я сидела здесь с шестого класса. И ты это прекрасно знаешь.
— Новый учебный год — новые места и правила, дорогуша. Хотя, нет-нет, — якобы спохватившись, блондинка выдержала паузу. — Ты не иначе, как дешёвка.
Хлоя, как обычно, говорила своим мерзким писклявым голосом, перебив Дюпен, хотевшую что-что возразить.
— И к тому же, за первой партой будет сидеть Адрианчик! — проговаривая это, Хлоя сделала менее противное выражение лица, даже голос стал менее грубым. Но
эффект от упоминания некого парня быстро прошёл.
В это время в голове синевласки произошёл мыслительный процесс вспоминания обладателя данного имени.
— Кто? — с искренним недоумением спросила брюнетка.
— Ты что, — рассмеялась блондинка. — Никогда не слышала об Адриане?
— Он, — вставила спои пять
копеек центов Сабрина, — Сын дизайнера мирового уровня и работает у него моделью.
После этих слов в голове Дюпен-Чэн что-то щёлкнуло, а сама Маринетт начала частично припоминать — о ком идёт речь.
— И просто идеал! — подытожила Хлоя.
Брюнетка не показала ожидаемой от неё реакции.
— Впрочем, я даже не удивлена, что такая оборванка, как ты, о нём даже не слышала, — презрительно фыркнув, изрекло дитя мэра.
— И он будет сидеть передо мной, так что
ты сейчас
встаёшь и
проваливаешь к во-он той очкастой! — повелительным тоном воскликнула привыкшая решать за всех всё и вся Хлоя и указала в сторону первой парты.
Новенькая обернулась, услышав о себе в перепалке между двумя голубоглазыми девицами, и подошла к ним, сверля карими очами одну из них. А именно — блондинку.
— Ты, — обращаясь к Хлое, начала шатенка. — Отстань от неё. Сидите здесь — сколько влезет, — прикрикнула новенькая на многого о себе возомнившую Буржуа, тотчас захотевшую разразиться новой гневной тирадой. Затем мулатка взяла руку
слегка прифигевшей брюнетки и потянула её за собой.
— Пойдём.
Правда, без приключений у Маринетт дойти
буквально до соседней парты не получилось: в очередной раз за день, она запнулась, уронив все
и так потрепанные неумелым курьером макаруны, за исключением одного.
Пока поднимавшаяся со ступенек девушка бормотала под нос извинения, рыжеволосая мадам начала говорить приветственную речь более-менее готовому слушать классу.
Девушки сели вместе, прямо перед учительским столом. Однако данный факт не отменял необходимость переговорить с новой знакомой.
— Не обращай внимания на эту стерву, — в полголоса сказала мулатка с распущенными каштановыми волосами, концы которых были окрашены в оранжевый, пытаясь ободрить погрусневшую голубоглазую.
— Легко сказать, сложнее сделать… — Маринетт оторвалась от созерцания пустого пространства внутри коробки, вокруг одиноко лежавшего на дне макаруна — последний выживший среди своих зелёных собратьев в этом полном преимущественно падений мире. — Хлоя всех задирает, однако у меня такое чувство, словно на мне она отрывается по-особенному.
Девушка подняла свои голубые глаза на новую соседку. Та уже успела немного успокоиться. Её брови не были нахмурены, однако взгляд продолжал гореть решимостью.
— Да и то… мало кто может подойти и сказать
так, как ты.
— Точнее, как Маджестия. — шатенка, явно хорошо отточеным движением руки, мигом достала свой телефон и показала включённый экран блокировки. На нём была цифровая копия постера с известной светловолосой супергероиней из Соединённых Штатов с ясным взглядом и улыбкой. «Очевидно, её кумир», — подумала Маринетт.
— Она всегда говорит, — продолжала девушка с огнём в глазах. — Чтобы одолеть зло, хорошим людям нужно просто делать что-то хорошее.
Она, приблизившись, положила левую руку на плечо брюнетки и указала в сторону бывшей парты голубоглазой, послушно повернувшей голову.
— Вон та особа, — Хлоя сидела, облокотившись о парту и подперев подбородок кулаком, тоскливо смотрела на пустующее место перед собой. — Явно не из тех людей, которые способны делать что-то хорошее.
— Злыдня, — Маринетт невольно усмехнулась.
— А вот мы, — кареглазая повернула Маринетт обратно
вот это поворот.— Хорошие. И должны её проучить.
— Как? — Дюпен-Чэн изумленно подняла брови. — Я ведь даже не могу ей толком ничего возразить, — и вновь насупилась.
— И это несмотря на то, что я сидела на том месте
два года… — уже тише, добавило дитя пекарей.
— Запросто, — Шатенка приняла такой уверенный вид, какой, как показалось Маринетт, не смог бы принять никто, даже американские супергерои.
— Она — задира, — пояснила она и посмотрела прямо в лицо собеседнице. — И задирает
всех, кто
позволяет ей это делать.
Голубоглазая неуверенно кивнула.
После этих слов шатенка всё же улыбнулась и, после столь многозначительного вердикта, сказала уже дружелюбно:
— Тебе просто нужно быть увереннее, оа-у… — Тут, издав невнятный звук, кареглазая осеклась — так много успела наговорить, а до сих пор не знала имени девушки.
Услышав столь банальный, но, возможно, действенный совет, Маринетт не была уверенна в том, что когда-нибудь прислушается к нему. Она сомневалась, что это вообще возможно.
Перечить Хлое Буржуа, единственной, балуемой до неприличия и опекаемой всеми доступными силами Парижа дочке мэра, неспособного отказать в любой прихоти горячо любимого чада, так же казалось
нереальным. Она сомневалась, что из этого что-то выйдет, даже если бы она была как десять этих Маджестий.
Теоретически, с вооружёнными частями она бы смогла совладать, дать пособием о том,
как воспитывать своих детей так, чтобы из них не выросли свиньи, Буржуа-старшему по башке, однако на Хлою это вряд ли бы повлияло.
«Да и какой смысл рассуждать об этом», — подумала Маринетт. «Как будто у кого-то, вроде меня, ни с того ни с сего появятся суперсилы, с помощью которых можно вершить такое.»
Однако, посмотрев на сидевшую рядом девушку, способную излучать такую уверенность, какую носорог не прошибет, благодаря которой, возможно, могла бы провернуть всё, чего она только захочет, дочь пекарей не сомневалась в том, что собиралась сделать.
Бюнетка разломила оставшийся несчастный, но неоспоримо вкусный макарун пополам, протянув одну из половинок своей соседке по парте.
— Маринетт, — именуемая развернулась, искренне улыбнувшись новой подруге.
— Алия, — кареглазая взяла предлагаемое лакомство и с удовольствием съела его, как и голубоглазая.
После этого они всё-таки соизволили обратить внимание на доску.
