flashback
декабрьское солнце медленно поднимается ввысь, грея своим теплом землю, маленькими солнечными зайчиками проскакивая в уютные дома, окутывая всё ярким светом. пушистая шевелюра покоится на равномерно вздымающейся груди любимого, пока тот в своё время медленно и легко переберает длинными пальцами волосы своего солнышка. на этот раз солнце проскакивает и в их обитель, светя в глаза младшему, в то время как он отчаянно пытался от него спрятаться, с головой накрываясь мягким одеялом, всё также не выпуская из объятий старшего. — солнышко, просыпайся. сегодня канун нового года. ты обещал испечь мои любимые печеньки, — с привычной улыбкой на лице шепчет хван, руки перемещая на талию молодого человека, приятно оглаживая молочную кожу. — то есть ты меня только за готовку любишь, да, я так понимаю? — всё ещё с закрытыми глазами хрипло отвечает ли, немного хмуря бровки, но позволяя теплым рукам скользить дальше. — хэй, ну, ликси! — ххах, ладно-ладно. только не врубай режим королевы драмы с утра пораньше. я просто люблю время от времени поиграть на нервах, — издаёт смешок ликс, всё также окутывая их дом своим хриплым и низким голосом. — вставай уже, я есть хочу, — целуя родную макушку говорит хван, медленно поднимаясь с места. ликс же ручки маленькие вытягивает, просясь к старшему на руки, улыбаясь солнечной улыбкой. такой, которой только он, ли феликс, способен . хван же смеётся звонко, удачно вспоминая о традиции ёнбока, что в каждый канун нового года с рук хвана не слазит. хёнджин поднимает ликса как пушинку, обнимая крепко, прижимая лишь к себе сильнее, целуя каждый миллиметр кукольного личика, с каждым поцелуем тихо шепча в самые губы французское «je t'aime» поцелованного солнцем мальчика. ли лишь льнёт ближе, улыбаясь мягко, шепча ответное английское «me too». хван сцеловывает улыбку с лица возлюбленного, опаляя горячим дыханием пухлые губы напротив, глаза от удовольствия закатывая. — если ты прямо сейчас не остановишься, то закончим мы далеко не поеданием печенек, джинни. оставь это на потом, милый, — улыбаясь, целует в щеку мужа, быстренько умывается и убегает на кухню готовить завтрак. хёнджин остаётся в ванной, смотря в своё отражение в зеркале понимая, что ему достался лучший муж на свете.***
— да, секретарь квон? — сейчас? — так рождество же! — без меня никак? — ох, ладно, ждите, скоро буду, — раздражённо отвечает джин, мысленно придумывая всевозможные оправдания перед ёном. — дай угадаю. тебе позвонила эта силиконовая стерва, говоря о том, что на работе возникли какие-то проблемы, так? и ты прямо сейчас рванёшь туда, к себе в офис, оставляя меня одного украшать эту громадную квартиру, так? а ещё ты ничего не говоришь, потому что пытаешься вспомнить все слова, в целях просить извинения, так? — слышится сзади. — э-э, солнышко? — медленно разворачивается старший, смотря на ёна, что стоит в огромной хвановской серой футболке и того же цвета спортивных штанах, скрестив руки на груди, держа в одной полотенце для рук, смешно хмуря бровки и надувая щеки. — нет, тучка, хван. ты серьёзно? я думал мы наконец-то сможем провести время вдвоём! ты чуть ли не ночевал на работе последние две недели. за весь декабрь мне удалось проснуться с тобой в одной кровати только сейчас! в канун нового года! — взрывается ликс, выплескивая всю скопившуюся за это время обиду, демонстративно разворачиваясь и уходя обратно на кухню, проверить печенье. — ну, прости меня, ёнбок-и. я сам уезжать от тебя не хочу. я также, как и ты, хотел остаться на все праздники дома и провести этот день с тобой. я обещаю, я ненадолго. туда и обратно, честно-честно, — хвостиком ходя за ликсом, обещает хван. — слушай, делай, что хочешь. езжай и не действуй мне на нервы, — раздражённо выдыхает ли, уходя в гостиную. — прости, — шепчет в тишину джин, смотря на отдаляющийся силуэт мужа. хван с опущенной головой топает в гардеробную, с огромным нежеланием подбирая костюм. ли сидит с надутыми щеками на диване и смотрит какую-то передачу по телевизору, совершенно не вникая в смысл. кажется что-то о путешествиях, да. перед глазами мелькает хван, который пытается завязать галстук и пыхтит от неопытности в этом. ён молча встаёт и качая головой подходит к мужу, улыбаясь уголками губ, завязывая галстук так, как надо и поправляя рубашку джина, оставляет лёгкий поцелуй на щеке. насколько сильно бы не обижался ликс, эта его традиция всегда будет актуальной и уместной. старший улыбается ярко, озаряя всё вокруг и целует в лоб опять надутого ликса, уходя в прихожую. феликс опирается об стену, наблюдая за действиями любимого. молча подходит к хвану, прижимая того к входной двери, кусает больно в районе шеи, клыками царапая молочную кожу, оставляя багровую отметину, с характерным звуком отрывается и как ни в чём не бывало смотрит с детской наивностью в карие глаза напротив. — придёшь домой позже шести вечера, ночевать будешь у двери, хван., а теперь, удачи на работе, любимый, — предупреждает ли, и снова поцеловав в щеку мужа, уходит на кухню. — о, и, это, — указывает на засос, — чтобы эта стерва к тебе не лезла, — шипит ли, снова возвращаясь к готовке. довольный своей работой удивительно красивый, сексуальный, милый (по мнению хёнджина) ли ёнбок продолжает печь шоколадное брауни, а ошарашенный всем происходящим горячий милый красивый хёнджин (по мнению уже ёнбока) садится в машину и уезжает на работу.***
— да чтоб тебя, хван хёнджин, — бурчит под нос блондин, пиная воздух. — чтобы ты в сугроб провалился и не вылез, петух индюшачий, — дуется австралиец, поднимаясь с дивана и направляется в ванную комнату. на часах уже давно за шесть часов вечера, а хёна всё нет и нет. сколько бы ликс мысленно***
звонок и стук кулаками в дверь оповещает о незваном госте, и джисон с огромным нежеланием отрывается от минхо, топает с кислой и недовольной миной открывать дверь. на половину трезвый ёнбок стоит оперевшись о стену и смотрит грустными глазами на лучшего друга, который молча заводит того в дом, помогает снять куртку и за руку ведёт на кухню, к минхо. ли минхо и хан джисон — два самых близких человека для феликса., а ещё эти оба являются женатыми уже два года, и очень часто шутят о том, что они соулмейты. ли минхо — двоюродный старший брат ёнбока. минхо также является главным хореографом JYP, очень сильно любит своих 3 котов: суни, дуни и дори, (он сам на кота смахивает) и часто «мучает» хёнджина. будучи холодным и грубым, коим он кажется со стороны, только близкие друзья и родные знают, что минхо тот ещё теплый котик, излучающий заботу. с раннего возраста занимался танцами, и теперь является одним из главных хореографов. хан джисон — одно из самых странных, но самых потрясающих созданий на земле для ликса (конечно, только после хёнджина). хан продюсер и композитор, работающий также в JYP, внешностью смахивающий на представителя семейства грызунов — белку, маленький, немного застенчивый и очень впечатлительный парень, который смог охмурить своими банальными, нелепыми и смешными подкатами минхо, который лишь выделывался и делал вид, что ему всё равно на хана, хотя глубоко внутри буквально с ума сходил от любви к этому чуду. — хён, — грустно тянет младший, поднося к губам полупустую бутылку того самого вина и делает глоток, сразу же жмурясь. слёзы текут по щекам, пока ли находится в объятиях сона, отчаянно прижимаясь к другу. по взъерошенным волосам то и дело проходится маленькая ручка джи, а слёзы с щёк смахивает ли старший, одной рукой поглаживая маленькую, по сравнению с его, ладошку брата. хо и джи не давят и не просят младшего рассказать о том, что произошло, раз он в одинадцать часов ночи, за час до нового года приехал к ним пьяный и весь в слезах. ждут, ведь знают, что в такие моменты фелу нужна лишь поддержка.***
на часах без пяти минут первое января. снег хлопьями падает с неба на землю, радуя всех вокруг. по всему городу горят разные огоньки и гирлянды, что развешаны чуть ли не на каждом шагу, из кофейн исходит приятный аромат имбирно-пряничного латте, горячего шоколада, сверху усыпанного зефирками, вкусных пряников со сладким кремом и так далее. звонкий смех детей и шуточные предупреждения взрослых о том, что младшим следовало бы быть аккуратнее и менее громкими, светлые и хорошие пожелания в адрес близким и родным. минхо разливает шампанское по бокалам, пока двое лучших друзей обсуждают что-то из разряда музыки и танцев. — что вы так бурно обсуждаете? вас даже на кухне хорошо слышно, — ворчит с улыбкой старший, передавая бокалы в руки младших. — ничего особенного. просто ёнбок рассказывал о том, что после праздников вы будете ставить совместную хореографию для трейни, — отвечает хан, поднося к устам бокал, мигом осушая его. — да, верно. говорят они все 2004–2005 года. такие малыши, — кивает и говорит хо, подходя к мужу и брату. — ух ты! сейчас уже наступит новый год и будут слышны звуки фейерверков! — воодушевлённо вскрикивает хан, на что двое ли улыбаются, говоря о том, что хани всё ещё маленький ребёнок. последний в ответ лишь плечами жмёт и глаза закатывает, но улыбаться не перестаёт. стрелки часов пробивают ровно двенадцать, когда по всему миру взрываются фейерверки и салюты, стреляя в небо, освещая и завораживая всех вокруг. бокалы дружно чокаются друг о друга, минхо и джисон целуются, а феликс пьёт до дна и загадывает желание увидеть дома хвана прямо сейчас. — ладно, ребят, я пожалуй пойду, а вы тут э-э, продолжайте, да, — тараторит покрасневший то ли от шампанского, то ли от смущения, ён, в спешке накидывая на себя куртку и убегая.***
блондин нервно теребит края своей футболки, накручивая себя ужасными донельзя мыслями, безостановочно ходя туда и обратно. нервы постепенно сдают свою позицию, и на место волнения и переживания за супруга, приходит паника и дикий страх. на глаза медленно, но верно наворачиваются слёзы, а сам мужчина тихо шепчет «лучше бы я остался с ним сегодня дома» как мантру. руки медленно зарываются пальцами в копну блондинистых светлых длинных прядей, оттягивая назад, что есть мочи, пока сам хван качается, сидя на полу вперёд-назад. впервые за все свои двадцать с лишним лет он чувствует огромный страх и неимоверно сильное желание верить, что всё это лишь кошмарный сон. замок входной двери отпирается, а в проёме показывается светлая макушка австралийца, что ковылял до дома пешком от дома друзей. — да чтоб я ещё хоть раз тащился по городу в такой холод в новогоднюю ночь, — буркнул себе под нос ликс, снимая излюбленные ботинки. тусклый свет, исходящий где-то там, в гостинной, навевает мысли о том, что хван должно быть вернулся и как обычно заснул в своём кресле, за разбором очередных бумаг в которых ликс, честно говоря, вообще не разбирается. — опять ты, — не договорил младший, как его тут же чуть ли не снесли с ног, отчаянно прижимаясь, обнимая крепко, куда-то в шею шепча неразборчивое что-то. — хён? что случилось? т-ты почему п-плачешь то? — оцепеневшим всем телом, хрипло, заикаясь проговаривает младший, аккуратно обнимая в ответ дрожащее тело. в ответ лишь непонятное мычание и обжигающие кожу шеи, слёзы, что кажется и вовсе не останавливались, лишь сильнее солёным ручейком текли. младший отстраняет от себя хвана, заглядывая тому в глаза, пока он опять не попытался обнять ли. утирает большим пальчиком горькие слёзы, улыбается так, как только он умеет, молча, без лишних слов и расспросов обхватывает своей маленькой ладошкой, хвановскую, большую по сравнению со своей, ладонь и медленно ведёт того на кухню. ли усаживает супруга за стол, что был украшен разными блюдами, которые готовил несколько часов, сам же хочет пойти заварить кофе, как его за руку хватают, глаза стеклянные, красные от слёз поднимают, смотрят так, как никогда раньше, и шепчут, совсем тихо, но слышно: — не уходи. ликс лишь улыбается, качая головой, на макушке оставляя теплый поцелуй, отвечает: — я всего лишь кофе приготовлю. я здесь, и я никуда не ухожу. маленький рост не особо позволяет достать банку с кофе из самой верхней полки, на что ликс злиться и носик морщит, глаза закатывая. на носочки встаёт и пальцем поддевает резиновую петлю на крышке, аккуратно опуская банку на столешницу. с сушилки берёт две огромные кружки, что супружеская пара подарила друг другу ещё шесть лет назад, на их первую годовщину, сыпет две ложки любимого американо, заливая всё кипятком. мешает медленно, добавляя пару капель молока, зная, что хёнджин любит горький кофе также сильно, как и сам ёнбок. — пойдем в спальню, — разрушает тишину младший, на что получает медленный, заторможенный кивок и дабы не выронить из маленьких «лапок» кружки, медленно плетётся в сторону их с хваном спальни.***
— я ведь всё это время был у наших минсонов дома, — сонно бормочет младший, ближе, (хотя куда ещё ближе) прижимаясь к крепкому телу. — так ты был у них?! я тут чёрт знает, что надумал, а ты всего лишь бы у парней и встречал новый, 2021 год?! кто так чёрт возьми делает, ли ёнбок?! — кричал старший, руками сжимая тонкую талию ли. младший же хихикает, спавшие на лоб прядки с лица хвана убирает, позже ручками своими обхватывает родное лицо и шепчет в самые губы: — может я и праздновал с ними рождество, распивая бутылочку шампанского, но за то я загадал желание и оно, на удивление, сбылось. — и что же загадало моё солнце? — шепча, спрашивает хёнджин, в глаза любимому заглядывая. — чтобы ты в это рождество был рядом со мной и провели мы его вместе, — проговаривает ён, сцеловывая улыбку с губ хвана. поцелуй получается мягким, нежным, полностью пропитанным любовью и всеми возможными чувствами, что испытывают эти двое друг к другу. ли запускает пятерню в шевелюру старшего, на что тот стонет, не скрывая сиё удовольствие. хён же прижимает к себе сильнее, усаживая того к себе на бёдра, буквально стискивая в своих объятиях. где-то на фоне играет песня snowman, в окне можно разглядеть по-прежнему падающий хлопьями снег, а в уютной обители маленькой, но счастливой семьи, по всему дому волной проходится хёнджиновское французское joyeux noël felix, а в головокружительном поцелуе тонет хриплое феликсово vous aussi.