Развратом мир полон

Тихо скрипнула входная дверь. Звякнули ключи. Неужели я наконец-то дома? Тяжело ввалившись в свою квартиру, не забыв как следует хлопнуть дверью, позволяю себе тяжелый, но определённо счастливый выдох. Наконец-то эти две недели закончены и у меня начинается заслуженный отпуск. Можно будет наконец-то заняться своими делами, не думая о времени… Или провести время с любимым. Интересно, он уже ждёт меня или ещё занят своими делами? Неспешно раздевшись, направляюсь в ванную, дабы привести себя в порядок. Ожидание очередной встречи часто заставляло меня нервничать или возбуждаться там, где не надо. А порой происходило всё одновременно. Всё же я настолько привыкла к нашим отношениям, что в особо тяжелые периоды воспоминания о наших встречах – единственное, что не давало опустить руки. Ведь я знаю, что он будет ждать меня дома и я почувствую себя лучше, когда наши тела соединяться в порыве желания. Ну, или инстинкта, в его-то случае. Как так получилось, что мой мир, в котором я варилась двадцать лет, перевернулся с ног до головы? Как так вышло, что тем, в ком я так отчаянно нуждаюсь, является далеко не человеком? Сама не знаю. Это просто… Случилось. И ладно бы один раз. Он возвращался ко мне снова, и снова, и снова, и однажды мой разум сдался, позволяя страсти, вызванного нейротоксином от его укуса, поработить меня. И если в первый раз я была шокирована, напугана и могла сопротивляться – хотя бы делать слабые, неуклюжие попытки – то после… После появилось удовольствие, о котором я не могла даже помыслить с мужчинами человеческой расы. И как итог – больше в моей жизни нет никого. Только я и Он. И сегодня он должен был снова прийти ко мне, дабы снова овладеть моим телом. Скорей бы уже! Закончив с водными процедурами, даже не собираясь одеваться – всё равно я живу одна, да и одежда вскоре не будет нужна от слова совсем – иду в спальню. Ужинать не хотелось, ибо обед и так получился и без того сытным. Всё, что я сейчас могла желать – лечь на кровать и ждать, погружаясь в приятную тишину, которую непременно разорвёт едва уловимое человеческим слухом перебивание паучьих лапок. Да, всё именно так. Тот, кого я жду. Тот, кто овладел моими мыслями и чувствами. Тот, чье присутствие вызывает во мне дрожь – паук. Но не просто паук- Огромный, размером практически с машину, тарантул, который был, не смотря на свои размеры, невероятно ловким, раз сумел каким-то образом попасть в мою квартиру. И только потом я поняла, как он это делал. На ночь – из-за устоявшегося жаркого климата – я никогда не закрываю в своей спальне окно. И мой любимый воспользовался этим, а затем – воспользовался мной. И от одной только мысли о его яйцекладе, с которого я слезаю только после его небольшой помощи из-за его габаритов, между ног уже становилось влажно, а ожидание превращалось в весьма своеобразную пытку. Но я знала – я не буду прикасаться к себе, пока Он не будет здесь. Тем более… Мастурбация давно перестала приносить то самое удовольствие, от которого я могла кончить. Единственное, что могло это сделать – яйцеклад моего возлюбленного. Кажется, я задремала, поскольку пропустила характерный звук его приветствия. Стоило лишь слегка приоткрыть глаза и осмотреться, как моё сердце радостно забилось в груди. Он пришёл! Смотря на меня с потолка своими восьмью глазами, он не шевелился. Ему нравилось смотреть на меня, уже этим словно подразнивая. Моё тело отреагировало сразу же на его присутствие – соски отвердели, наполняясь молоком, которым он изредка питался, а ноги сами по себе раздвинулись, демонстрируя уже ожидающее лоно. Он не торопился, словно подготавливаясь, и я уже подозревала, к чему именно. Брачный сезон у тарантулов начинается летом, обычно ближе к концу, но бывают и исключения. Обычно самец находит ровную плоскую поверхность и прядет на ней паутину. Завершив приготовления, он начинает тереться об нее брюшком. В результате такой стимуляции происходит извержение семенной жидкости, после чего самец тарантула погружает в нее свои педипальпы, которые впитывают ее до совершения процесса оплодотворения. Так, по крайней мере, пишут на всяких научных сайтах. Но случай моего любимого – особенный во всех смыслах. Мало того, что он явно не сам по себе стал такого размера – таких пауков не существует в природе даже в Австралии – так ещё он «проявил интерес» не к самке своего вида, а ко мне. К человеку. Он выбрал меня, дабы в будущем я стала его самкой для вынашивания потомства. Его личным инкубатором. И я… Была совершенно не против. Да, это было безумием. Да, это было противоестественно по всем земным и неземным законам. Но уже поздно что-то делать или менять – моё тело привыкло к ощущению паучьего яйцеклада, мой разум привык любить его и быть покорной, принимать от него всё, что он порой приносил в качестве «ухаживания». Моё сердце… Моё сердце жаждало его каждым своим ударом. Заметив мою готовность – или скорее учуяв запах моих феромонов, моего возбуждения – любимый медленно начал спускаться на паутине вниз, демонстрируя уже готовый к спариванию яйцеклад. На протяжении последних недель он подготавливал моё тело изнутри своим семенем, дабы процесс прошёл более удачно, а потому нужды в новой порции смазки не было. Как, впрочем, и нужды в подготовке. Я уже была настолько влажная, что была готова принять что угодно без лишнего риска для себя. И яйцеклад весьма внушительных размеров исключением не был. Особенно если он принадлежал тому, кого я так люблю. Он опускается сверху – но не наваливается, дабы не придавить меня своим телом – и его яйцеклад так близко к моей истекающей киске, что трудно удержаться от возбужденного судорожного стона. Его не было два дня, а я уже истекаю, как жаждущая спаривания сучка. Впрочем… Я ведь и была сучкой. Самкой, если быть точнее. И сейчас всё, что я должна сделать, что обязана сделать – принять потомство своего любимого и позаботиться о том, чтобы они созрели. И, конечно, обеспечить их питанием, хехе. Паук медленно опускается ещё ниже, идеально для того, чтобы войти в моё тело. Его жвалы слабо подергивались. Возможно, он тоже уже в предвкушении или сезон спаривания давал о себе знать. В любом случае, сейчас это совершенно неважно. Куда важнее – открыться, полностью выкинуть из головы всё лишнее и совершенно не нужное, и получать удовольствие. И вот он, долгожданный момент. Любимый входит в меня быстро, резко, без милосердия и нежности. Он знает – мне это не нужно. Не теперь, когда моя киска приспособилась под него. Не тогда, когда моя матка приветствует головку яйцеклада, как идеально подходящую структуру. Не тогда, когда я вскрикивают от восторга, ведь он заполняет меня целиком и полностью, таким образом буквально насаживая на яйцеклад. Своей паутиной он оплетает меня за руки и ноги, тем самым приподнимая с кровати и прижимая к своему брюшку – чтоб наверняка. И от этого ощущения становятся лишь сильнее. Он двигается во мне размеренно и вместе с тем грубо, сильно, каждым толчком проталкиваясь в матку, дабы «раскрыть» себе путь до самого конца. Мой разум отключается – и больше нет меня в полном смысле этого слова. Есть лишь мой возлюбленный, жаждущий отложить в моё тело свои яйца, и я – его верный инкубатор, готовая отдавать ему своё тело, своё молоко, всю себя, лишь бы ощущать, как раз за разом его яйцеклад вонзается в мою плоть, как его паутина сдерживает мои руки и ноги плотно прижатыми к его брюшку. Он словно присваивал меня себе – но я ведь итак принадлежу ему. Каждая моя мысль, каждое желание, каждое слабое движение бедрами навстречу его сочному яйцекладу – я более не принадлежала себе. Мой разум был отравлен его токсинами, его грубостью, его жаждой спариваться, и даже если бы я вдруг нашла в себе силы сопротивляться, это было бы бесполезно. Любимый всегда берёт то, что хочет, и то, что ему нужно. И как же приятно ощущать его нужду в себе! Он издает свистящие звуки от каждого резкого рывка и я вторю ему своими стонами. Господи! Это чувство просто невероятно! Каждая клеточка моего тела горит от желания, моя киска пульсирует и сильнее сжимается вокруг яйцеклада, моя матка уже готова к тому, что скоро её заполнят паучьи яйца. С кончиков сосков то и дело капало молоко – любимый подарил мне возможность воспроизводить его без беременности. То, чего не могут делать другие женщины. То, что делает меня особенной. Этот факт лишь усиливает моё желание и окончательно лишает возможности трезво мыслить. Да и зачем мне думать, когда сейчас всё так хорошо? Каждый толчок всё ближе подталкивает меня к экстазу, к моменту наивысшего наслаждения, но я знаю – любимый не даст мне кончить, пока не кончит сам. А в данном случае - пока его потомство не заполнит меня до предела. Зато появится повод ещё остаться дома и отдохнуть от рабочей суеты. Да и потом… Мне самой любопытно, что же будет дальше. Как это будет выглядеть? Как будет ощущаться перемещение яиц во мне? Столько мыслей и желаний, что мне с трудом удается удерживать себя в сознании. Толчок, ещё, ещё! Сколько это длилось? Наверно, целую вечность. Я потерялась в своих ощущениях, в своих мыслях, в самой, и из этого состояния меня вывело только одно. Любимый начал откладывать в меня свои яйца. Скатываясь по яйцекладу, они одно за другим погружались вглубь моего тела, периодически сталкиваясь друг с другом, вызывая странную, но приятную дрожь в каждой клеточке моего тела. Сколько их было? Пять? Десять? Двадцать? Я сбилась со счета. И только когда мой живот разросся до такой степени, словно я была на девятом месяце беременности, и вязкое семя «закрепило» их внутри меня, моё тело пронзил, пожалуй, самый яркий и самый сильный оргазм за всю мою недолгую жизнь, после чего я потеряла сознание, перед этим успев подумать о том, насколько развратно я выгляжу. Ощущения и правда были невероятными. Продлив себе отпуск по причине «серьезной болезни», я могла сполна насладиться своими ощущениями. При каждом моём шаге яйца во мне двигались, вызывая приливы возбуждения. Было в этом что-то настолько грязное и пошлое, что было сложно не думать о сексе. Мои сиськи стали больше, наполнившись ещё большим количеством молока, и как только яйца созреют и я «рожу», маленькие паучки получат сочное пропитание. Впрочем, любимый тоже начал делать «заготовки», заворачивая их в коконы из паутины в подвале дома, куда никто никогда и не ходит. А если и зайдет… Что ж, еды для паучат будет ещё больше. Я поглаживаю рукой свой огромный живот и не могу сдержать тихого судорожного вздоха. Как мне всё же повезло… Спустя месяц это случилось. Я лежала на кровати, широко раздвинув ноги, ощущая, как из кончиков сосков начинает течь молоко, а яйца начинают двигаться, выталкивая друг друга наружу. А оказавшись на кровати или полу, яйца лопались, выпуская на свободу паучков, которые, видимо, почуяв запах молока, тут же стали ползти по моему телу, стараясь подобраться к соскам, и когда у них получилось…Господи! Я-то думала, что секс с любимым - неземное удовольствие, но, как оказалось, может быть ещё лучше. Их жвала едва ощутимо покусывали кончики моих сосков, вытягивая молоко, и каждый стремился урвать для себя место. Они были ненасытными! Я даже не помню, сколько раз я кончила и кончила ли вообще. Помню только, что было очень хорошо и скоро все паучки были сытыми, удобно расположившись на моём теле, дабы в случае чего подкрепиться снова. И я была совершенно не против. Когда я проснулась, мой любимый тарантул уже ожидал меня. Но не с целью взять, нет. Его глаза казались крайне… Задумчивыми, словно он решал, что же ему делать. Но, заметив, что я проснулась, он принял решение. Неожиданно его паутина начала опутывать меня. Руки, ноги, живот, оставляя лишь свисающие груди, открытые лоно и анус, да рот с носом, дабы я могла дышать. «Подвесив» меня к себе на брюшко – судя по ощущениям – позволяя паучкам или разбежаться, или забраться на него, тарантул поднялся и пополз куда-то, вынося меня с собой в неизвестное место. С того дня я стала самой счастливой девушкой на планете. И пусть об этом никто никогда не узнает, но это была чистая правда. Я стала полноценным инкубатором для своего тарантула. Прикрепленная к стене пещеры паутиной, с налитыми молоком грудями, год за годом рожающая новых и новых пауков, я была довольна. Любимый кормил меня и заботился о том, чтобы мне было удобно. Не знаю, сколько пройдет лет перед тем, как я умру. Но зато я уверена – я умру счастливой оттого, что помогала своему пауку размножаться. Ведь такова роль инкубатора, не так ли?