Обещал, да не выйдет.

- Слышь, ладно! Ладно, уймись, я всё понял. Сделаю. Впервые Бизон слышал из уст Рязанцева действительно серьезные слова. Он вообще думал, что этот оболтус способен серьезно рассуждать. Рязань кинул телефонную трубку на диван. Та ударилась о глянцевый бок гитары. Струны со стоном задрожали. - Всё хорошо? - Тихо спросил Недвижаев, опустив тяжелую ладонь на хрупкое, почти женское плечо Вадима. Рязанцев едва заметно мотнул головой и поднял большие глаза с длинными пышными ресницами. Он был немного похож на девушку: такой же миловидный и нежный. - Нормально... Почему шепотом? - Точно так же поинтересовался Вадим, усмехаясь. Бизон смутился, но парень уже сменил тему. - Хотел договориться насчет концерта в кафе, а там... Проблемы. Короче, неважно. Почему ты ещё здесь? - А я что, должен быть где-то в другом месте? - Ну... Ты, Маша... Разве нет? - Маша уехала с тётей Серёги куда-то... - Бизон замялся. - Я не знаю, она мне не доложила. А Пантелеич дал нам законный выходной, поэтому сегодня можем сходить куда-нибудь. Хочешь? К удивлению Саши, Рязань хотел сидеть дома. Надо же. Обычно он вечно куда-то торопился. Единственным "просиженно-запойным" периодом в жизни Вадима были те полгода, шедшие после гибели его беременной невесты Гали. Но время лечит, и уже вскоре на обозрение СОБРу и Пантелеичу предстал прежний легкомысленный Рязанцев, бренькающий на гитаре и распевающий блатные песенки. - Ты чё? - Бизон недоверчиво поднял густые брови. - Нет, правда, пойдем, пройдемся... - Иди с миром, надоедливое Бизонище, - Отмахнулся Вадим, потаскивая к себе свою залапанную гитару. Но Недвижаев только подвинулся ближе. У друга явно проблемы. - Ты же мне можешь сказать, да?! - Нет, - Рязанец резко развернулся и ударился лбом о щетинистый подбородок Бизона. Гитара сползла по ногам на грязный пол. Самый неусидчивый капитан СОБРа встал. - Недвижаев, катись гулять, а? Якушева позови, ну или Шведа! Я не хочу! - Рязань Батькович, пошли, ё-моё! Вадим хмыкнул. - Ещё одно слово, и я за себя не ручаюсь, Бизончик. - Да что ты? - Саша оживился. Если получится развеселить друга, то вечер обещает быть насыщенным. Жизнерадостный Рязанцев куда лучше угрюмого и серьезного. - Давай, а? Твои тощие кулачки против моей кувалды, - Бизон на полном серьезе потянулся за молотом, но тонкая рука Рязани остановила его за запястье. - Угомонись, Саша, - Бизон вздрогнул. Рязанцев крайне редко называл его по имени. Чаще всего для Вадима Недвижаев значился как "Бизон", "Бизонище" и "гнусная чудищща". Зато Рязань искренне верил в то, что у Бизона и Маши родится "сын, который однажды превзойдет своего нерадивого папашку во всём!". И за это Саша был крайне благодарен другу. Несмотря на "егозливость", доверчивость и легкомыслие, Вадим был прекрасным товарищем, который во всём поддержит. Рязань долго молчал. Таким задумчивым Бизон видел его первый и последний раз. Озорные глаза упрямо посмотрели на Недвижаева. - Саш, - Позвал друга Вадим. - Если я умру, ты будешь по мне скучать? Бизон встрепенулся. - Ты нормальный вообще? Рязань улыбнулся. - Да. Вопрос тоже нормальный. Скажи, ты будешь по мне скучать? Саша посмотрел на гитару, лежащую под их ногами. На плакаты над кроватью Рязанцева. На еле шевелящиеся бледные губы Вадика. И тоже посчитал, что вопрос вполне нормальный. - Ты идиот, Рязанцев. Я не буду по тебе скучать. Я умру без тебя, - Выпалил он в одну секунду и заметил, как скулы и щеки Вадима рдеют. Губы трогает иронично-счастливая полуулыбка. - Поэтому пообещай, что ты не умрешь раньше меня! - Спасибо, - Шепчет Вадим. - Обещаю... Кто же знал, что ты практически написал свой конец своей же рукой, Рязань?! - Дай я пойду за ним! - Бизон, остынь. Чем ты ему там поможешь? Заложников убьют, а вместе с ними и вас обоих. Сиди тихо! Швед, как обычно, был прав, но сейчас он не заслуживал доверия Недвижаева. Бизон зарычал и влепил кулаком в пачкающуюся кору дерева. Там, внутри этого здания, его лучший друг! Он не вынесет, если с Вадиком что-нибудь случится! Тот придурок, что приперся сюда командовать, нихрена не делает. От него нет толку. Он полностью потакает прихотям Холуева. Всё. Сейчас он подаст этому ублюдку карету, деньги на блюдечке, и прощайте, заложники. А вместе с ними и Рязань! Неужели Пантелеич со Шведом этого не понимают? Внутри шло сражение. Задыхающийся Рязанцев облокотился спиной на холодные батареи и своим коронным упрямо-дерзким, но уже слабым взглядом следил за Хасаном. "Я долго не протяну...". Бандит спрятал пистолет за ремень брюк таким способом, чтобы при удобном случае легко вытащить его, и присел перед Вадимом на корточки. Усмехнулся своей вызывающей улыбочкой. "Чертов зверь. Бизон, прости меня, а?.. Я не сдержал обещания! Я умру раньше тебя! Будь счастлив, а? Машка же беременна, и у вас всё будет...". Токсичный раствор, текущий по венам, не оставлял выбора. Конец один. И просто так Рязань не умрет. - ...подохнешь! А я уйду. Понял!? - Холуев приподнял голову Рязани за подбородок и заставил посмотреть на себя. - Смотри мне в глаза, сволочь! Ты меня видишь ещё, а? Или ты уже умер? Через силу Рязанцев поднял сжатый, мокрый от пота и незаметно катящихся слез кулак и быстро разжал его. Неожиданно отчетливо пробормотал: - А это ты видишь? Безумный взгляд Хасана Холуева упал на оторванную чеку гранаты в ладони Вадима. Рязанцев намертво вцепился в его жилет. Последние секунды страдания, и всё будет кончено. Больше Холуев никому не сделает плохо. Хасан дергается, пытаясь подняться, но, даже если Рязань его отпустит, далеко он не убежит. Граната - это вам не детская хлопушка. И именно поэтому - Ты подохнешь со мной... - Прошипел парень напоследок, встречая бешенный взгляд бандита прямо перед собой. И грянул взрыв. - Простите, я опоздал, - Шторку в беседку отодвинула жилистая рука Пантелеича. - Ничего страшного, - Якушев улыбнулся, но улыбка эта не была счастливой. Скорее, немного отрешенной и печальной. Бизон молчал. Только рука его дрожала, наливая в стакан похоронки воду. За гранеными прозрачными боками расплывалось искаженное улыбающееся лицо лучшего друга. Фотография была старой, но с хорошими воспоминаниями. "- Да снимай уже!.. Бизон, да чё ты такой тормоз?! Да там красная кнопочка! Господи, отдай камеру, сломаешь. Вот сюда, понял? Берешь указательный палец и тыкаешь... ОДИН РАЗ!!! А не двадцать один!". Швед в больнице. Теперь Серега - главный. Теперь их осталось всего двое, по крайней мере, до выписки Шведова. Рядом сидит любимая Маша. За ней - Ярослава. Обе незаметно плачут. Рязанцев всегда был всеобщим любимцем. Камера Бизона подключена к экрану. На нем мелькает физиономия Вадика. "- Привет. Я - капитан Рязанцев! Ну, когда ты будешь смотреть это видео, я уже майором стану... Да хватит ржать! А это... Вот это наш капитан - Швед! Ну, может быть, он тоже будет майором, наверно. Не таким хорошим, конечно, как я, но... Да щас идем! Боже... Малыш, а это наш командир, Пантелеич. Зараза та ещё, но... Они все такие хорошие. Как же я их всех, чертей, люблю...". В телевизоре показалось красное, с широкими порами, лицо Пантелеича. "- Эй!? Э-э-э... Как это выключить?". Бизон большими усилиями подавил слезы и задыхаясь, опустил голову на руки. "Я же говорил тебе, глупец, что не выживу без тебя...". Рядом камера. Она - последняя вещь, которая хранит для СОБРовцев воспоминания. Недвижаев поднял глаза и посмотрел в телевизор. Экран почернел. "Без тебя теперь всё не так, как раньше".