***
Когда они видятся второй раз, мистер Грейвс все также строг, серьезен, холоден. Хотя нет. Холоден только внешне. Где-то там, в самой глубине зрачков, уже горит огонь. Не стоит думать, что раз он ходит, опустив голову, то не видит. Криденс видит, возможно, даже больше других, просто незаметно. И глупо считать, что он не понимает смысла этого огня. Ему 18. В конце концов, он раздавал эти чертовы листовки в самых разных районах. Мужчина спрашивает, не попадался ли ему странный ребёнок. Юноша внутренне усмехается. Что для него значит «странный»? На прощание мистер Грейвс не говорит, что вернется, только берет его за предплечье. Ничего такого, простое касание, но Криденс чувствует — это обещание. Верит.***
В третий раз Бэрбоун сначала ощущает взгляд (огонь!) затылком, а, когда оборачивается, видит мистера Грейвса. Тот стоит у входа в узкую подворотню на другой стороне улицы. Волшебник просит Криденса помочь — дети доверяют ему, он сможет найти. Взгляд мужчины постоянно сползает то на губы, то на колени. Юноша и сейчас понимает, что это значит. Во-первых, он видел такое несколько раз, когда проходил мимо переулков, во-вторых, в их организации (это гребаная секта, как бы Мэри Лу ее ни называла) есть женщина, которая раньше занималась разными подобными вещами за деньги, она зачем-то рассказывает ему, объясняет, описывает в красках, что и как нужно делать. Много всего, очень подробно. Бэрбоун искренне считает забавным, что Мэри Лу вполне охотно терпит рядом проститутку (он не верит, что та больше не работает), но поливает собственной желчью любого, кого заподозрит в колдовстве. Грейвс говорит, что, если Криденс справится, он поможет ему уйти от Мэри Лу. Освободиться от ее больных фанатичных проповедей. Он снова берет за предплечье, но сжимает уже чуть сильнее. Огонь в зрачках все ярче. Опять ничего не обещает, но что-то заставляет юношу верить.***
Сколько Бэрбоун себя помнил, он всегда был голоден. И дело даже не в той сущности, что сидит в нем. Обычный человеческий голод, который выбирался вполне сознательно. Если съесть больше, чем Мэри Лу считает нужным, можно лишиться еды совсем. В лучшем случае. Чаще всё заканчивалось болью. Он ненавидит боль. Сюли (та женщина) говорит, что кто-то любит подобное: пощечины, порка, ремни на запястьях и шее. Что ж, его выбор. Но. Криденс Бэрбоун. Ненавидит. Боль. Слушая рассказы «бывшей» проститутки, он отчётливо понимает, что его будущий любовник никогда не причинит ему боли. Потому что, если причинит, Криденс его убьет. Как бы сильно ни любил. Юноша надеется, что этого не произойдет, но… кто знает?***
Четвертый раз маг объявляется только через две недели. Он излечивает раны на ладонях, еще раз просит найти ребенка и, обняв лицо Бэрбоуна холодными руками, обещает забрать его, когда все закончится. Забрать с собой в мир магии. Отчего-то Криденс не верит.***
Юноша перестает считать. Он уже понял, кого «ищет», но что-то не даёт рассказать. Мистер Грейвс приходит (почти) каждый день. Каждый день просит (приказывает) найти ребенка. Мальчика или девочку не старше десяти лет. «Это очень важно, Криденс!» Каждый день обещает забрать его, научить магии и сделать великим волшебником. Взгляд мужчины все также иногда соскальзывает на губы, на колени, на бледную шею, но как-то больше по инерции. Теперь тот всегда берет на прощанье в холодные ладони лицо Бэрбоуна, заставляет смотреть себе в глаза и просит верить. И Криденс делает вид, что верит. Верит обещаниям, ледяным рукам, взглядам, не тем, что были, — горячим и скрыто-жадным, — а новым. Почти таким же холодным, как руки. За годы жизни с сумасшедшей Мэри Лу он научился очень убедительно делать вид. Что читает библию и только ее, молится, искренне сожалеет о каждой провинности, всю ночь держит руки поверх одеяла и не хочет до хруста затянуть на визгливом горле приемной матери собственный ремень, которым его только что опять отходили по ладоням. В общем, сделать вид, что он верит Грейвсу, не стоит ровным счетом ничего. Волшебник испаряется, а Бэрбоун ненадолго сбрасывает маску и не верит.***
В один из дней он раздает листовки (будь они прокляты!) довольно далеко от церкви и видит ту девушку. В какой-то момент юноша хочет подойти и спросить, почему мистер Грейвс изменился, но волшебница уходит слишком быстро. Стоя на тротуаре, Криденс размышляет о магии и о том, что еще (кроме мгновенного перемещения, стирания памяти и исцеления) могут делать волшебники. Могут ли они читать мысли, летать, менять обличие. Наверное, думает он, могут. Мысль прерывает кто-то больно толкнувший его в бок, проходя мимо. Бок, который накануне бельевой веревкой до лопнувшей кожи отхлестала Мэри Лу. Как же он хочет стереть ее в пыль. — Я видел сегодня ту девушку, которая меня защитила… — Тину? — в этот момент он понимает. Мистер Грейвс исцеляет его руки, но спину и бок Бэрбоун не показывает. Не потому что стесняется. Просто не хочет. Не этому человеку. Раньше, в самом начале, он был не против снять рубашку, не против встать на колени в переулке и сделать то, чего так хотел маг, но сейчас нет. Для такого нужен стимул: любовь, желание, деньги (как в случае с Сюли), доверие. Но Криденс не верит.***
Иногда, лежа в постели, он медленно и тихо (гори в аду, бешеная сука Мэри Лу) двигает рукой на собственном члене и вспоминает взгляд и огонь, который там клубился. Опасный, как сущность внутри самого Криденса. Кончая, Бэрбоун снова думает, что они с тем Грейвсом и правда созданы друг для друга. Тьма и огонь. Могила и кости. Но этому он не верит.***
Криденс на самом деле не злой. Он просто устал. Устал быть психом, уродом, плохим ребенком и даже «особенным мальчиком». Поэтому, когда заносчивый козёл Шоу их выставляет (ему, честно говоря, плевать на Мэри Лу и Частити, но немного обидно за Модести), юноша даже не пытается сдержать это. Только следит, чтоб сущность («Это называется обскур, мой мальчик») не убила никого больше. Хотя очень хочется. Эта стерва (уточнять необязательно), лицемерная стерва, простите, весь следующий день разливается перед своими последователями, что Бог наказал семейку политиков за то, что они не прислушались. Юноша внутренне хохочет на грани истерики. Знала бы ты, «мама», кто твой Бог. А вечером приходит маг, говорит о ребенке. Господи, сколько можно! Почти каждый день одно и то же…***
С появлением в его жизни Тины и мистера Грейвса, Бэрбоун стал больше обращать внимание на разные вещи. Вот кто-то заходит в переулок и исчезает, вот ему подмигивает изображение на афише, вот среди мокрых из-за дождя людей идет девушка в абсолютно сухом пальто. Если бы Мэри Лу не тратила время на свой бред, она бы тоже заметила. Если честно, магия это не единственное, что Кариденс видел. Именно поэтому, ночью, в очередной раз слизывая сперму с пальцев (нельзя встать и пойти вымыть руки, нельзя вытереть их об одеяло, нельзя-нельзя-нельзя!), он думает, что не против быть прижатым к стене, закинуть ногу на талию, целовать мистера Грейвса. Но только не этого.***
У Модести есть волшебная палочка. Надо же. Она действительно волшебная, во-первых, он чувствует, во-вторых, сущность внутри сворачивается в странную форму, как рядом с палочкой Грейвса, и ползет, буквально тянется по тонкой связи от предмета к хозяину. И в этот момент юноша еще раз убеждается. Мэри Лу безжизненно падает на пол, и он испытывает облегчение. Такое, которое чувствуешь, когда с ледяной улицы, где провел весь день, заходишь в тепло. Обскур сжирает и Частити. Бэрбоун понимает, что это ужасно, но ничего не может поделать, он слишком устал от этого всего. Криденс прекрасно знает, что волшебник ищет именно его, но все равно ведет того в старый дом приемной сестры. Просит помочь и слышит слова. Довольно обидные вообще-то, если бы их говорил мистер Грейвс, а не этот человек, кем бы он ни был. Но сделать вид, что обижен, в гневе, все еще ничего не стоит: — Ты можешь контролировать это, Криденс! — Вот только я не хочу, мистер Грейвс. Юноша мчится, крушит город, скармливает своему внутреннему монстру всю магию, какую встречает на пути. Свобода! Он больше никого не убивает. Конечно нет, зачем? Эти люди ни в чем не виноваты. Даже обломкам не дает ни на кого упасть. В метро Бэрбоуна, как дикого зверя, пытается успокоить какой-то мужчина. Странный, но милый. Потом приходит Тина, тоже говорит. За девушкой появляется Грейвс и какие-то люди. Когда они атакуют, Криденс чувствует боль. Этого вовсе недостаточно, чтоб навредить и даже помешать, но он делает вид (снова), что его разрывает на части, оседает черными всполохами как пепел, прячется и смотрит. Тот человек (мистер Скамандер) понимает первым. Несколько быстрых движений и Грейвс скован, обезоружен и на глазах теряет облик. Его уводят, но юноша не верит, что это надолго.***
Бэрбоун ловит Тину следующим утром. Все еще в облике живого дыма — так проще прятаться. Девушка шокирована, но рада. Он ведет ее туда, куда тянется тончайшая, почти прозрачная ниточка от палочки Грейвса (его зовут Персиваль, о господи, будь у обскура нормальное тело, он бы, как и его хозяин, сейчас…не важно). Персиваль спит, он выглядит целым, вполне здоровым, но ведьма говорит, что так и нужно, потому что оборотное зелье работает только с живым человеком и передает все его особенности и увечья, включая приобретенные уже после приготовления. Именно поэтому зелье, а не заклинание. У нее получается на целую минуту привести начальника в чувство, тот цепляется за Криденса взглядом и даже сейчас там огонь. Волшебница вызывает других магов («авроров») и говорит, что все будет хорошо. Криденс прячется и думает, как же они все могли не заметить?***
После лечения (профилактического), допросов с веритасерумом, легилименции, кучи нервов и принудительного отпуска, Грейвс возвращается домой, но долго там не задерживается. Мисс Голдштейн рассказала, что обскуром оказался Бэрбоун (такой поразительный, невероятный мальчик!) и что его «развеяли» авроры. Он идет сначала к разрушенному дому Мэри Лу, потом к церкви, где собираются Вторые Салемцы (без этой чокнутой там изрядно поубавилось народу), заходит в подворотню и аппарирует в тот переулок, в котором последний раз встречался с Криденсом. Его так хотелось освободить. Спасти от приемной матери. Забрать с собой. В нем чувствовалось магическое происхождение, даже если всего лишь сквиб, Персиваль бы забрал его к себе. Он не говорил, не обещал — не хотел обнадеживать раньше времени. Конечно, Криденс, вряд ли думал о вещах, которых хотел аврор (точно знал, ведь раздавал листовки в разных районах, но мать явно вылезла из кожи, чтоб вбить ему, что это грех чуть ли не больший, чем колдовство), но Грейвс бы и не настаивал, не давил. Рано или поздно нашел бы подход. Он же еще в самом начале подумал, что они созданы друг для друга. Маг воплощается в полуметре от стены и спустя секунду его сметает вихрь.***
Бэрбоун видит мужчину у своего бывшего дома, буквально за мгновения попадает в этот самый переулок и ждёт. Он влетает в Персиваля через секунду после его появления у стены. Целует (спасибо Сюли, теории у него хоть отбавляй). Наконец-то целует того. Волшебник отмирает, скидывает неверие раньше, чем юноша успевает засомневаться. Положение меняется, обскур крепко прижат к стене, но как же он счастлив.***
На следующее утро, целуя Криденса в голое плечо (бледное, но без единого шрама), Грейвс говорит, что все будет хорошо. И Криденс верит.