Целитель

      Утро тридцатого сентября началось, как и всегда, с физических упражнений. Краем уха я не раз слышал, что ребята из Дурмстранга по утрам также уделяют много времени физическим упражнениям, бегу, и тому подобному. Правда, место их тренировок у озера, недалеко от корабля. Выйти, посмотреть, побегать, что ли? Не всё же лестницами в главной башне довольствоваться.       Пока шёл в спортивном костюме по тихим коридорам замка, размышлял о Турнире. За ночь мысли пришли в порядок, а желание совершать поспешные и необдуманные поступки отступило на второй план, отдавая привилегию править балом в моей голове здравомыслию.       Пламя Трибунала — крайне сильная энергетическая субстанция, и сильна она отнюдь не какой-то сжигающей, разрушительной мощью. Это пламя можно использовать абсолютно как угодно, но для правильного использования, нужно несколько вещей: некое условие, которое задаётся волшебником; кто-то или что-то, удовлетворяющее или неудовлетворяющее условию; заданный волшебником эффект, в зависимости от выполнения или невыполнения условия.       Простой пример использования Трибунала — защита. Создаёшь круг из пламени трибунала, и задаёшь условие — проходящий через него волшебник должен, например, желать тебе лишь добра. Если это так, то с ним ничего не происходит. Если это не так, то можно выбрать какое-нибудь действие, но самое простое — сжечь вражину. Вариантов использования просто дичайшее множество. Можно использовать в ритуалах, где пламя Трибунала будет играть роль либо страховки, либо гаранта получения от ритуала именно того, что нужно. Правда, есть у Трибунала одно ограничение — оно не может выполнить условие, на которое у него не хватит энергии. Но на то это и Трибунал, непреложный, неподкупный пламень. Он будет выполнять условие, но взамен может забрать что-то. Например, жизнь.       Осколок памяти эльфа утверждает, что те единицы из волшебников, кто мог пройти сродство с Трибуналом и получить практически бесконечный источник подобных сил, являлись, чуть ли, не национальными достояниями разных эпох. Фишка в том, что для использования Трибунала, в отличие от других энергий, не нужно обладать феноменальными умственными способностями. Можно быть полнейшим поленом — нужные образы за тебя достроит Трибунал.       Именно по этой причине мне нужен экземпляр этого пламени, чтобы проверить совместимость, которая скорее всего будет высока, сохранить экземпляр, и потом, когда-нибудь, провести нужные ритуалы. Проблема в том, что это пламя подчиняется только и исключительно тому, кто его призвал. Плюс этот сдерживающий Кубок наверняка оказывает определённое влияние — я просто не смогу его «зачерпнуть», но Турнир…       Трибунал всегда что-то даёт взамен. Ни за что я не поверю, если мне скажут, что пламя в Кубке только выбирает чемпионов. Оно наверняка отслеживает их прогресс, а потом, по результатам, выбирает достойнейшего вне зависимости от мнения судей. Оно может что-то дать, что-то очень весомое, и зависеть это будет от вложенных в победу стараний — Трибунал всегда блюдёт баланс. Тот, кого выберет пламя, может даже не знать об этом, но если он что-то сильно пожелает, Трибунал это выполнит, а если энергии не хватит, то заберёт что-то взамен. Но выполнит, даст право обратиться к пламени, установить связь. Это-то мне и нужно.       Я остановился в холле, глядя на табуретку, на которой стояла шкатулка, а на её крышке — Кубок Огня. Вся эта конструкция стояла посреди светящегося круга радиусом метра в три. Подойдя вплотную к кругу, я прислушался к ощущениям от синего пламени в Кубке — это однозначно Трибунал.       Мысли вновь потекли в правильном русле. Не обязательно участвовать. Можно помочь чемпиону Хогвартса победить, и попросить у него в итоге дозволения подержать Кубок огня, обратиться к нему. Нужно будет сформулировать просьбу так, чтобы это не выглядело подозрительно. Ну или попросить чемпиона, чтобы он мысленно обратился к пламени и попросил у него «кусочек» для меня. Да, думаю, можно организовать нечто подобное. Особенно, если чемпионом станет Седрик, кандидатуру которого чуть ли не единогласно поддерживает весь факультет.       — Эй, Гектор, — сбоку раздался голос сонного Эрни.       Обернувшись, я увидел действительно сонного соседа по комнате, что нёс в руках стул.       — Привет. Зачем тебе стул?       — Хочу устроить тут наблюдательный пункт и вести хронику событий…       В пламени Кубка всё выглядело довольно мистическим, голубоватым, ведь холл замка в это раннее время освещён плохо.       — Не хочу тебя расстраивать…       Я указал рукой на несколько рядов скамеек, разных по высоте и позволявших, наверное, всей школе и гостям занять тут места без стеснения и наблюдать… ну, за чем захотят, за тем и наблюдать.       — Хм… — Эрни посмотрел на скамейки, на стул у себя в руках, снова на скамейки. — Зато у меня спинка будет, и сиденье мягкое. Вот.       Он даже кивнул так, словно сам себя старался убедить в своих же собственных словах.       — Ты волшебник, Эрни.       — Есть такое…       — Выпей чай, парень, ты не проснулся. Трансфигурация.       — Мне проще притащить стул, чем трансфигурировать его постоянно.       — И ты будешь тут сидеть? До вечера?       — Нет, конечно. Скорее всего я передумаю часа через три.       — Ну, как знаешь, а я бегать, — махнув рукой, я отправился на выход из замка.       Вдохнув свежий утренний воздух, прохладный, но не мёрзкий, как вчера или пару дней назад, я проверил, хорошо ли работают тренировочные браслеты, прогнал немного энергии жизни по телу, полностью приводя каждую клеточку в «боевую готовность», и только после этого побежал трусцой, петляя по почти пологому склону, собирая кроссовками росу с ещё зелёной травы. Готов поспорить, ещё час назад это была не роса, а иней. Надеюсь, зелень продержится ещё месяц, прежде чем становиться мрачной и тёмной, или вообще, сухой и мёртвой.       Добравшись до озера, до корабля, бросившего якорь у берега, я побежал вдоль этого самого берега. Что я могу сказать — не песочек тут, ой не песочек. Камни крупные, корявые, и если просто гулять по берегу, то проблем не будет вообще никаких, то вот бежать, да ещё и бежать быстро — совсем иное дело. Да, привык и адаптировался за минуту, но дискомфорт испытал.       Пробежав вдоль берега, краем глаза полюбовавшись на горы, холмы и гладь озера, пропадающие в сером тумане, свернул в рощицу и побежал обратно, но уже по подлеску. Через некоторое время выбежал вновь к кораблю, и заметил довольно интересную картину.       Ученики Дурмстранга стояли на берегу на приличном расстоянии друг от друга и лицом к воде. Одеты они были в коричневую спортивную форму — и где нашли вообще такое цветовое решение — и, как ни странно, делали некое подобие групповой зарядки. Сколько я там бегал уже? Минут пятнадцать? Маршрут-то я себе нехилый выбрал. В общем, они уже явно закончили с разминкой, и сейчас, когда я спускался к берегу из подлеска, они подняли с земли увесистые посохи и начали синхронно выполнять комплексы упражнений.       Подбежав к ним, но соблюдая уважительную дистанцию, начал бегать на месте, глядя на их тренировки с посохом. В некоторые их движения и удары так и напрашивается использование заклинаний посредством этого самого посоха. Занятная, похоже, у них школа. Явное внимание физической подготовке, и это хорошо, ведь в здоровом теле, как известно, здоровый дух, а вместе это — сильная магия. Ну, а может быть, у них какое-то особое разделение по факультетам, и все они пришли с такого, где идёт уклон на подобную подготовку? Вполне, а учитывая то, что у ребят то и дело проскакивают движения и повадки, характерные для военных, которые смылись из части подальше, стараются отдохнуть, но привычка даёт о себе знать… А, ну их, всякое может быть.       — Привет…       Пока я размышлял, до меня добежал Крам, и, следуя моему примеру, начал бежать на месте.       — Привет. Не холодно? — я кивнул на то, что он в одной лишь майке.       — Нет. В самый раз.       Обернувшись, не мог не заметить толпу разномастных девушек постарше и в форме Хогвартса… А нет, есть и младшие представительницы прекрасного пола. И все они что-то мнутся, какие-то уставшие, раскрасневшиеся, а в руках перья, плакаты, листочки, колдографии.       — Они что, бегают за тобой?       — Да, — кивнул Крам.       — Прям… Бегом?       — Да.       — Хм… Ну, может хотя бы так начнут заниматься спортом.       Крам улыбнулся.       — Да.       Пожав плечами, я развернулся и побежал дальше вдоль берега. Крам, судя по всему, больше тренировал не столько бег, сколько различные движения рук и ног во время спортивной ходьбы. Ну, может у ловца другая тренировка, отличная от остальных?       Закончив с бегом, вернулся в замок и занялся уже своей «эльфийской гимнастикой» — её я предпочитал никому не показывать. Это, всё-таки, полноценная система, и даже для не очень сведущего человека это очевидно, а придумывать объяснения тому, что это такое и откуда я это взял — слишком муторно. Проще скрывать.       Душ и приведение себя в порядок — вот следующие этапы. Так как день сегодня официально выходной, то я решил надеть обычную, но строгую одежду, а не форму — синюю водолазку, брюки и удобнейшие туфли. Глянув в зеркало, что приладил Захария к двери закутка со всяким общим хламом, я второй раз за полгода убедился в великолепности себя в целом, и телосложения в частности, которое, кстати, становится всё более здоровым и спортивным, и вот я уже в Большом Зале, завтракаю с остальными. Занятий в этот день не предвидится, а значит день, в принципе, свободен. Однако я, всё-таки, хочу потратить некоторую его часть на разработку метода обхода запрещающей линии Дамблдора. Пусть я и передумал участвовать, но интересно же бросить своей смекалке подобный вызов.       — Привет, Гектор, — рядом подсел Седрик. — Не видел тебя в гостиной.       — А я там и не задерживался. Привет.       — Слушай, есть разговор.       — Терпит до конца завтрака?       — Безусловно, — кивнул Староста.       Седрик не выглядел встревоженным, а даже наоборот — был слегка чем-то доволен. После завтрака я вместе с Седриком покинул Большой Зал, и мы зашли в один из неиспользуемых классов на первом этаже — пусть тут их и было меньше всего, но они были. Седрик наколдовал различные чары заглушения и приватности, и только после этого заговорил.       — Близнецы попросили партию согревающих амулетов.       — Хм. Поздновато.       — По мере спроса, я так полагаю, — Седрик улыбнулся своей дежурной улыбкой. — Как морозы вдарили, так малышня и подумала, что пора бы с этим что-то делать.       — Надо бы и французам их предложить.       — Дельная мысль, кстати. Думаю, близнецы учли и этот момент — они попросили сотню. Реально?       — Более чем, — кивнул я. — Займусь сейчас. Сегодня хотел поковырять запретную линию, посмотреть, как будут забрасывать имена.       — Ищешь способ участвовать?       — Хотел сначала, чего уж греха таить, — улыбнулся я. — Но потом отказался от этой затеи. Я, конечно, хорош, но оно того не стоит, да и уверен, найдётся не один и не два ученика, более сведущих в магии, а значит и более достойных.       — Возможно, — нейтрально ответил Седрик. — Когда примерно ждать амулеты? Мне нужно как-то сориентироваться в делах на день.       — Думаю, часа через два-три.       — Отлично. Тогда, встретимся в гостиной.       — Как и всегда.       Решив этот вопрос, мы разошлись по своим делам. Седрик умчался заниматься проблемами, присущими старостам, а я — в комнату. Пора расчехлять наковальню и молот.       Процесс шёл, как и всегда — легко и просто. Трансфигурация каплевидного кулона с закреплением трансфигурации — сто повторений. Ковка с помощью наковальни на колёсиках и молота со съёмными ударными частями — сто повторений. В своём закутке, скрытом от чужих глаз и изолированным в плане всяких звуков, процесс шёл легко и просто, по накатанной. А спустя обозначенный срок я вышел в гостиную. Почти пустую гостиную — лишь пара младшекурсников остервенело строчили эссе, а другая пара — изучали одно из травянистых растений, что пыталось мелкой пастью на кончике цапнуть незадачливых гербологов за пальцы.       Седрика я ждал не дольше пяти минут — староста буквально влетел в гостиную, запыхавшийся и с сумкой за плечом. Увидев меня, просиял, махнул рукой, мол: «За мной» и мы зашли в скрытое от чужих глаз место, которое Седрик тут же обезопасил чарами. Действовали без лишних слов и по старой схеме — я снял рюкзак с плеча, достал палочку, и магией заставил амулеты из моего рюкзака перелетать в сумку Седрика. По окончании процедуры, мы молча кивнули друг другу и направились прочь из гостиной. Седрик стремглав умчался куда-то по коридорам, а я направился в холл замка.       В холле, на скамейках и рядом с ними, собралась, наверное, треть учеников. Каждый занимался чем-то своим, или же в компании с другими ребятами — писали эссе, играли в шахматы, громко что-то обсуждали, спорили. Некоторые просто поедали сладости или закуски. Цель они преследовали одну, как я понимаю — посмотреть, кто же ещё бросит имя в Кубок. Зрелище сомнительное, но особо увлекательных занятий в Хогвартсе и нет, а тут такое событие.       Увидев своих одногруппников на верхних рядах лавочек, я пробрался к ним и сел рядом.       — Чего делаете?       — Домашку, — синхронно и без особого энтузиазма ответили ребята.       Джастин повернулся ко мне, держа на коленях большой учебник, а на нём — свиток пергамента. В руках у него было перо, но не простое, а зачарованное — в нём всегда есть чернила, и оно не марает ничего. Удобная штука, но мне без надобности — каллиграфия у меня в крови.       — Не очень удобно, — заговорил он. — Но зато не тратим время попусту.       — А что с библиотекой? А то я слышал, что мадам Пинс строит там баррикады?       — А, — отмахнулся Джастин, а остальные усердно писали текст. — Преувеличивают. Она просто закрыла библиотеку на сегодня. Говорят, там устроили какой-то бардак, и библиотекарша затаила на всех обиду. С разрешения директора, конечно. Так что та часть в нашем графике, что посвящена библиотеке, на сегодня выпадает.       Я поудобнее устроился рядом и тоже достал письменные принадлежности и пергамент, вот только вместо книги в качестве подставки, я трансфигурировал столик, как в самолёте или ещё где — он крепился к лавке, на которой я сижу. Получилось довольно удобно, и не мешаю впереди сидящим. Да тут ещё и спинки есть, на верхнем-то ряду. Не иначе как для того, чтобы нерадивые ученики не навернулись отсюда вниз головой.       — Эх… — вздохнул Джастин. — У меня такая свободная трансфигурация не получается.       — Дело в контроле магии и максимально чётком представлении. Тогда и без формул получается. А то для формул на все случаи жизни никакой памяти не хватит. Так, общие уравнения для типа материала, и хватит.       — Да понятно, просто…       — Хватит трепаться, а? Пожалуйста, — попросила сидящая сбоку от Джастина Сьюзен. — Давайте уже всё допишем и будем с чистой совестью ничего не делать.       Так мы и делали. Целых двадцать минут. Ровно до тех пор, пока к Кубку не направились два ученика с Рэйвенкло. Курс пятый, или шестой — точно не знаю. Конечно же подобное привлекло моё внимание, да и внимание остальных присутствующих. Все замолчали, затих скрип перьев, шуршание страниц книг, и казалось, словно даже анимированные шахматные фигурки на досках у некоторых заядлых игроков обратили свой взгляд на Кубок.       Два парня подошли к линии, сверили что-то по записям, встали друг напротив друга, достали палочки и секунд пять, не меньше, вырисовывали заковыристые загогулины, а в самом конце произнесли довольно громко:       — Цесанектум.       С кончиков их палочек сорвались медленные искрящиеся сгустки серебряного цвета, ударились в парней и… Ничего не произошло. Секунда, другая, и вот парни словно чуть вытянулись в росте, их волосы удлинились, как и ногти, словно они полноценно состарились не меньше чем на год-полтора.       Кивнув друг другу, парни достали заранее подготовленные листки, что с удлинёнными ногтями оказалось непросто. Подобное вызвало тихие смешки, но без обидных интонаций. Вот они шагнули за линию и ничего не произошло. Стоило им только начать вытягивать руки с бумажками в сторону Кубка, как линия на полу загорелась ярче, и с довольно громким щелчком и яркой вспышкой парни вылетели прочь, тут же обрастая седыми волосами и бородами.       Это вызвало смешки и улюлюкания, но не более того.       — Плюс два, — констатировал факт Джастин, глядя вслед понурым парням, уходившим прочь из холла в сторону главной башни, и державшихся за спины.       — А общий счёт?       — Дамблдор — ученики, шесть — ноль.       — Занятно. А девушки пробовали?       Услышав мой вопрос, Ханна наклонилась чуть вперёд, глядя на меня через Джастина.       — Ты правда думаешь, что какая-то девушка захочет состариться на глазах у всей школы в случае неудачи?       — Мало ли, — пожал я плечами. — Вдруг найдётся уверенная в себе?       — Вряд ли…       Холл вновь наполнился гулом учеников, занимавшихся кто чем, а мы продолжили писать, делать домашку. Через минут сорок случилась очередная попытка обойти черту при помощи магии, но окончилась она ровно так же — один престарелый ученик отправился в медкрыло.       — Хм… — я задумался, глядя вслед этому седому бородатому ученику, сгорбившемуся от радикулита или ещё чего-то. — Они в больничное крыло идут?       — Ага, — кивнул Джастин, ставя точку в своём эссе. — Там, на входе в холл, большое объявление. Все, кто поверив в себя получит наказание за самоуверенность, должны отправиться в медкрыло для продолжения дисциплинарного взыскания.       — То есть, лечение у мадам Помфри — наказание?       — Зелья. Противные. Фу-у-у…       До обеда оставалось всего ничего и мы, как и многие другие, уже собирались отправиться в Большой Зал — туда уже даже преподаватели некоторые пошли, с улыбкой глянув на это импровизированное собрание трети школы. Но, пришлось немного задержаться. Семикурсник со Слизерина, немного нескладный и кажущийся увальнем, Уорингтон, если я не путаю, а я не путаю — он отправился к Кубку, чтобы бросить своё имя. Спокойно пересёк черту, протянул руку с запиской и положил её в синее пламя, чуть лизнувшее его руку. Пламя стало чуть больше, но тут же вернулось к обычному размеру. Вот и всё, собственно — так это выглядит при соблюдении условий.       Обед в Большом Зале прошёл так же быстро и незаметно, а после, уже около половины учеников расселись на лавочках в холле, продолжая заниматься своими делами, попутно наблюдая за происходящим. Самые младшие, кстати, были наиболее активными из всех — то бегали, то находили себе какие-то игры типа плюй-камней или карточных игр со спецэффектами, в общем, шумели они знатно. Старшие же куда более чинно себя вели.       Участился поток желающих бросить своё имя, причём как среди тех, кто соответствовал требованиям, так и тех, кто пытался как-то обхитрить линию. Самым находчивым оказался третьекурсник с гриффиндора — вихрастый любитель фотографий, Колин Криви. Он просто слевитировал заклинанием свой скомканный листок над почти невидимой полусферой от запрещающей линии, и отпустил его. Все затаили дыхание, воцарилась тишина. Промазал.       — Ну во-о-от! — возмущённые голоса на разный лад заполнили зал, но быстро стихли — парень не спешил сдаваться.       Шесть попыток ушло у него, чтобы правильно рассчитать, как попасть бумажкой в не очень-то и большой Кубок, просто уронив её сверху — то она просто не над ним была, то немного отклонялась. Но в итоге листок с его именем упал в кубок, пламя чуть разгорелось, увеличившись в размерах, совсем как при принятии имени. Ученики разразились поздравлениями, но кубок в тот же миг выплюнул этот листок, немного его подпалив.       — Сама по себе идея неплохая, — покивал я, да и остальные были со мной согласны.       Ближе к ужину, мы с ребятами закончили вообще все домашние задания просто от того, что больше особо и делать нечего. Пару раз мы покидали холл чтобы прогуляться или ещё по каким другим причинам, но неизменно возвращались. В ходе наблюдения у меня уже складывалась теория о том, как правильно обойти ограничения. Вернувшись на свои места после последней прогулки, заметил среди прочих учеников, сидевшую на первом ряду Гермиону — читала какую-то большую книгу и выглядела очень занятой. Собственно, как и всегда.       — Что мы пропустили? — обратился я к третьекурснику с нашего факультета, что сидел с друзьями на ряд ниже нас.       — О, гриффиндорские ребята кидали имена.       — Много?       — Да почти всем седьмым курсом.       — Ясненько…       Группа ребят с факультета воронов, курса с пятого, подошла к кубку, и один из них, держа бумажку в руках, смело пересёк черту. Миг, и со всё той же вспышкой и звуком, вылетел оттуда, начав обрастать седыми волосами и бородой. Вновь раздались смешки, но парень сломал всем шаблон — в таком виде он вновь направился к Кубку и вновь пересёк черту. Конечно же все замерли в ожидании чуда — до подобного ещё никто не догадался. Но, вопреки надеждам, его вновь выкинуло за пределы линии, а борода и волосы стали столь длинными, что ему пришлось собирать их по полу, чтобы иметь возможность двигаться.       Товарищи этого смельчака, не скрывая веселья подошли и помогли ему, пару раз хлопнув по спине, что явно вызвало ряд неприятных впечатлений.       — Вот же… — показательно заворчал он. — Что за молодёжь пошла. Ух, будь я на сотню лет моложе, я бы вам…       Парень погрозил кулаком и вместе с товарищами, провожаемый смехом многих, ушёл к главной башне.       Почти в тот же момент, довольная шумная толпа наших семикурсников чуть ли не приволокла вяло сопротивляющегося и смеющегося Седрика к кубку, подталкивая его. Конечно же наши тут же подбодрили старосту — всеобщий любимчик факультета. Однако у меня возникла необходимость проверить кое-что.       — Седрик! — я окликнул старосту и быстро спустился с наших верхних рядов лавок. — Подожди секунду.       — Да?       — Я тут собираю информацию, разрабатываю метод успешного обхода ограничений. Можешь помочь?       — Хм, да не вопрос, — кивнул он с улыбкой, а его однокурсники подошли к нам, чтобы послушать.       — В общем, для проверки некоторых теорий, можешь забросить листок, не переступая черту?       — Мочь-то могу, но зачем?       — Тут уже некоторые пытались, кто был младше и не мог это сделать. Бумажка успешно прошла линию, но кубок её выплюнул. Хочу проверить, выплюнет ли бумажку того, кто подходит под условия?       — Давай тогда лучше я, — вперёд выступил Герберт. — Мне семнадцать, и я лопух в магии как на практике, так и по знаниям, так что если закину, то меня точно Кубок не выберет. А если не закину… Вдруг это влияет на попытку? Не будем портить Седрику шанс.       — Да… — согласно покивали остальные, кто стоял рядом, да и я не подумал об этом с такой стороны.       — Извини, не подумал о подобном. Ты прав, Герберт, лучше перестраховаться.       Наш вратарь быстро написал своё имя на пергаменте, оторвал кусочек, смял в аккуратный шарик, достал палочку и с помощью Левио́сы отлевитировал шарик над куполом защиты, прямо над кубком.       — Фиксируешь происходящее?       — Досконально, — улыбнулся я.       — Отпускаю.       Герберт прервал заклинание, и бумажный шарик упал точнёхонько в Кубок. Пламя усилилось, но через секунду выплюнуло обгоревший шарик.       — Не вышло, — пожал плечами Герберт.       — А тебе есть семнадцать? Ну так, для точности данных.       — Мне есть семнадцать, — Герберт воздел руки к небу. — Что за несправедливость!       — Кончай придуриваться, — пихнули его одногруппники.       — Ладно, парни, спасибо за помощь. Я на девяносто пять процентов уверен, что знаю, как обойти эту всю потеху и бросить имя в Кубок.       — Будешь участвовать? — поинтересовался Седрик, держа на лице дежурную улыбку.       — Не, ну его, — отмахнулся я. — Слава не вечна, всех денег не заработаешь, и ещё не факт, что я там не помру, или не получу какую-нибудь унылую травму. Или шрамы на всю жопу, что так жаждала приключений.       Ребята рассмеялись простой шутке, а Седрик прошёл через линию и бросил имя в Кубок — всё сработало как положено.       Мы отошли к тем лавочкам, на которых была наибольшая концентрация учеников нашего факультета.       — И что делать будешь? — спросил Седрик, пока остальные начали что-то оживлённо обсуждать.       — Ну, кто-то должен проверить мою теорию.       — Из наших, уверен, никто не пойдёт.       — Знаю. Все за тебя, — кивнул я, высматривая потенциальную жертву. — А кто не за тебя, тот не имеет других кандидатов, чтобы их предложить.       — А ведь ты мог бы поучаствовать. Возможно, даже Кубок бы тебя выбрал.       — Вряд ли. Я слишком многого ещё не знаю.       — Но Романову ты победил, а она лучшая в Дурмстранге.       — Откуда знаешь? — улыбнулся я. — Везде у старосты глаза и уши? И не побеждал я. Ничья.       — Ну, а как иначе, — Седрик тоже начал осматривать холл. — Связи — везде нужны.       — Верно. Может она и лучшая в дуэлях, или ещё что-то, но есть куча других аспектов.       — Не отнекивайся. Ты бы победил, если бы выложил все свои козыри, ведь так?       — Кто знает… Кто знает… О, Уизли. Рон! Рональд Уизли!!!       Пришлось кричать, чтобы рыжий меня услышал — он вместе с Гарри пытался пристроиться на лавке на другом конце зала. Увидев, что эта парочка неразлучных друзей увидели меня, я махнул им рукой, мол: «Идите сюда». Они переглянулись, пожали плечами и двинулись ко мне. Гермиона не оставила это дело без внимания — я видел это краем глаза — и тоже поспешила подойти.       — Привет, парни, — улыбнулся я. — Как дела, как жизнь?       — Привет, — кивнули они, но говорил Рон, ведь звал я его. — Неплохо, но могло бы быть и лучше.       — Верно говоришь, — улыбнулся я. — Короче, народ. Есть предложение.       — Только не говори мне, — печально начала Гермиона, — что и ты хочешь попробовать обойти запрещающую линию Дамблдора. Может быть, и в Турнире хочешь участвовать?       — Нет, Миона, — я искренне улыбнулся сестрёнке, а Седрик почти незаметно отрицательно мотнул головой. — Я хочу просто обойти защиту и проверить свои теории, но участвовать не хочу. Не хочу даже допускать возможность подобного.       — Это правильно, — кивнула сестрёнка, и одной рукой поправила пару прядок, которые, кстати, имеют вид вполне приятной причёски. — На Турнире часто погибали…       — Ой, ну только не опять, — Рон закатил глаза. — Дамблдор же сказал, что предприняты максимальные меры, чтобы никто не помер. Ну, травмы всегда можно получить, даже просто идя по треклятым лестницам нашим…       — Руки-ноги отращиваем магией, — кивнул Седрик. — Остальное — ерунда.       Гермиона явно была несогласна, но с Седриком спорить не стала — хоть кто-то для неё авторитет среди школьников.       — В общем так, парни…       Договорить мне не дали близнецы Уизли. Они с грохотом ворвались в холл.       — Мы сделали это! — одновременно кричали они, с улыбкой поздравляя друг друга, кружились, пританцовывали, двигаясь к кубку.       Ученики их встретили всеобщим одобрением, а некоторые и аплодировали. Разве что редкие слизеринцы либо игнорировали, либо кивали каким-то своим мыслям. Кстати, слизеринцы отсутствуют здесь почти в полном составе. Наверняка нашли себе какое-то занятие или объявили молчаливый бойкот мероприятию, организованному Дамблдором — не питают они любовь к директору, но подозреваю, что это влияние родителей. Думаю, это вполне логично — если верить различным хроникам и источникам, у них там в своё время, между директором и фанатиками или просто приверженцами радикального движения Чистоты Крови, очень сильно «не сложилось».       Близнецы, под одобрение большинства учеников, добрались-таки до Кубка. Я решил, что стоит посмотреть на их попытку, а потом уже озвучить идею Рону.       — Итак, братец Джордж…       — Да, братец Фред?       — Готов?       Оба близнеца стояли друг напротив друга и держали в руках колбочки с каким-то крайне разбавленным зельем.       — Готов.       — Ну, — одновременно сказали они. — Поехали!       Близнецы тут же выпили зелье на брудершафт. Пару секунд ничего не происходило, не произошло и после — они лишь вздрогнули.       — Сработало? — спросил один.       — Понятия не имею.       — Пробуем.       Они стояли у самой границы линии, и просто прыгнули за неё одновременно. Стоят, осматривают себя — всё отлично.       — Неужели у них получилось? — Рон и Гарри смотрели на это во все глаза.       — Не думаю, — покачала головой Гермиона.       — Есть шанс, — кивнул с улыбкой Седрик.       А близнецов всё не выкидывает за пределы линии и не выкидывает. Заметив движение у дверей в холл, ведущих к проходу в другой зал, за которым уже был вход в замок, я повернулся туда. Дамблдор стоял и с интересом смотрел на происходящее. Там же были директор Каркаров и мадам Максим. Похоже, ученики других школ тоже там.       — Доставай пергамент и пиши своё имя, Рон, — тихо заговорил я, обращаясь к Уизли. — И ты, Гарри, если хочешь. Времени в обрез.       Парни заторможенно кивнули, вот только у них с собой ничего не было. Я быстро достал из своего рюкзака пергамент, перо и чернильницу.       — Быстро.       Близнецы тем временем отплясывали у Кубка. Нарадовавшись, они достали бумажки со своими именами и хотели было уже кинуть в Кубок, но сверкнула вспышка, хлопнуло, и их выбросило за пределы линии. По холлу буквально пронеслось всеобщее разочарование, а быстро седеющие и стареющие близнецы устроили шутливую драку, катаясь по полу и тягая друг друга за бороду.       — Я говорил тебе, глупый старикашка…       — Нет, это я говорил… Ой, зараза… Спину ломит…       — Так тебе и надо… Ох… колени…       Выглядели они ну совсем не очень — старики и есть старики. Интересно, каким буду я в старости? Никогда об этом не задумывался. Однако, эта магия старит именно так, как выглядел бы ученик, а не по какому-то шаблону — каждый получившийся «старик» был уникален и в них действительно узнавались подвергшиеся магии ученики. Учитывая всё то, что я нахимичил со своим телом, мне интересно, что получится в старости.       — Я же предупреждал, — тихо сказал Дамблдор, вышедший к Кубку в компании других директоров.       В его глазах читалось веселье, как и у многих присутствовавших.       — Ступайте к мадам Помфри. Там уже много стариков собралось, но, признаться честно, ваши бороды самые выдающиеся. И не переживайте — это волшебство легко и быстро лечится.       У близнецов действительно были выдающиеся бороды — пожалуй лишь у них они росли во все стороны, без какого-то конкретного направления.       — А мне вот интересно, как я буду выглядеть в старости, — довольно громко заявил я и направился к линии.       — Гектор! — возмутилась Гермиона, но делать ничего не стала.       Дамблдор и другие директора, что решили провести остаток времени до ужина, наблюдая за теми, кто рискнёт бросить имя в Кубок, с интересом глянули на меня. В двери холла уже зашли ученики Шармбатона и Дурмстранга, и двинулись к Кубку, но остановились, дожидаясь очереди, или по крайней мере создавая видимость подобного.       Но, несмотря на интерес к своему облику в старости, мне хотелось подтвердить или опровергнуть одну теорию о том, как именно определяет возраст эта запрещающая линия. Работает ли она с куда более глубоким анализом тела, или с душой? Точно не с разумом — психологический возраст может сильно отличаться от физиологического, да и можно просто внушить себе что-то — слишком ненадёжно. Я перешагнул линию и сразу ощутил две вещи — начало воздействия линии, и энергию в Кубке. Там действительно был Трибунал, но из-за его специфики я не мог просто взять, и зачерпнуть немножко. Призвать его я тоже не мог — не знал как. Дырявая память.       Ощутив резкий толчок, должный вытолкнуть меня прочь, кувыркнулся в воздухе и приземлился на ноги. Особых изменений я не заметил, и разве что, кажется, стал выше на сантиметра два максимум — похоже, я уже достиг своего максимального роста. Забавно понять это только сейчас, как и осознать, что тому же Седрику, довольно высокому парню среди всех остальных, я смотрю в глаза прямо, а не немного снизу, как в прошлом году.       Конечно же вокруг раздавались смешки, но я не отвлекался на них, и вынув палочку, наколдовал ростовое зеркало. Занятно. Похоже, даже в старости я буду в отличной форме, о чём явно говорит телосложение моего отражения. Правда, седые длинные волосы и борода… Взмахнув палочкой, укоротил бороду, выровнял волосы, создал в руке резинку и быстро перехватил гриву в конский хвост на затылке. Даёшь желтые глаза вместо ярких голубых, и образ будет завершен. Заставив остатки бороды на полу исчезнуть при помощи Эване́ско, обернулся к хихикающим ребятам — Поттер и Уизли записали имена на кусках пергамента.       — Не похоже, мистер Грейнджер, — заговорил директор, — что старость вас тяготит.       — Здоровое питание и физические нагрузки, сэр, — я чуть улыбнулся. — И никакого радикулита, ревматизма, и прочих недомоганий.       Директор тоже ухмыльнулся в бороду, и со стороны наш диалог просто обязан был быть забавным.       — Эх, — вздохнул он притворно. — Сказали бы вы мне этот рецепт лет, эдак, шестьдесят назад, может быть я и не мучался бы с коленкой. Пойдёте в больничное крыло, или ваше самочувствие позволяет дождаться ужина и выбора чемпионов?       Я даже размялся и подвигался из стороны в сторону.       — Вообще никакой разницы. Дождусь.       — Белой завистью завидую я вам, — кивнул Дамблдор и отошёл вместе с другими директорами чуть в сторону, а к ним уже и несколько преподавателей присоединились.       — Это было очень безответственно, — Гермиона явно хотела высказать своё мнение, но я её прервал.       — Позже. Парни, — глянув на подозрительно радостных Гарри и Рона, я тихо заговорил. — Капните своей крови на свои пергаменты и закиньте их Левио́сой в Кубок. Сверху. Справитесь?       Воспользовавшись палочкой, я трансфигурировал в руке две иглы и протянул парням.       — Спрашиваешь, — хмыкнул Рон, а вот Гарри смотрел с лёгким сомнением.       — Магия крови запрещена… — очередная лекция Гермионы оборвалась не начавшись, причём по её же воле. — Хотя, какая тут магия…       Наши действия были скрыты от директоров, но вот некоторые ребята, что сидели на лавках рядом с нами, следили за нами с нескрываемым интересом — многие знали, что попытки Криви с Левио́сой окончились полным фиаско.       Рон без сомнений ткнул иголкой в палец, дождался, пока капля крови набухнет, и ткнул пальцем в пергамент. Гарри, похоже, воодушевился поступком друга и повторил всё в точности. Пока мы проделывали все эти манипуляции, ученики Дурмстранга, что сегодня выглядели чуть ли не при параде, быстро «откидались» и разошлись, кто куда.       — Какой колоритный волшебник, — за спиной послышался знакомый женский голос.       Обернувшись, увидел Романову в их форме — довольно длинной юбке и в красном мундире по фигуре. Правда, сейчас её волосы цвета тёмного шоколада были распущены, стекая волнами ниже плеч. Вот так намного лучше — сам образ потерял в «солдатской» брутальности, но приобрёл в женственности, ну, а правильные и пропорциональные черты лица вообще сложно испортить причёской, только лишь улучшить.       — Мисс Романова, какая честь, — ответил я с лёгкой улыбкой.       — Мне одной кажется странным, Грейнджер, что в отличие от других «храбрых», ты не похож на старую развалину, готовую отправиться на тот свет в любую секунду?       — Здоровое питание…       — …и физические нагрузки, да, — закончили за меня чуть ли не все в компании.       Пока мы говорили, Поттер и Уизли подошли к запрещающей линии, а французы, готовящиеся кидать имена, остановились в ожидании. Разумеется, маневр двух друзей привлёк внимание директоров.       — Винга́рдиум Левио́са…       Парни одновременно наколдовали левитирующие чары на свои листы пергамента, скомканные в шарики по совету Седрика. Они аккуратно слевитировали их над почти невидимым куполом от запрещающей линии, а в холле все притихли в ожидании.       — Давай ты, а я сразу за тобой, — сказал Рон.       — Хорошо.       Гарри развеял чары, и шарик из пергамента упал точно в Кубок. Пламя разгорелось, но обратно ничего не выкинуло. Рон тут же развеял чары, и его попытка так же удалась. И тишина.       — Ха, получилось! Гектор! — Рон повернулся ко мне, сияя хлеще начищенного галлеона. — Ну ты голова!       Зал разразился аплодисментами, и даже французы вежливо хлопали. Дамблдор выглядел задумчивым, но долго думать не стал, и просто направился к нам. Я же, пока директор не подошёл, глянул на нашу компанию. Гермиона смотрела на всё это, глупо открыв рот. Седрик с улыбкой покачивал головой, словно иного и не ожидал. Там, на лавках, хаффлпаффцы, услышавшие слова Рона, поздравляли не его, а меня, словно я уже победил в Турнире, хотя там даже участвовать не собираюсь.       — Мистер Грейнджер, — строго заговорил директор, подойдя к нам, а в холле все притихли, интересно же. — Расскажите, как вы обошли защиту?       — Конечно…       Французы начали по одному кидать свои имена, но далеко не уходили. В холле была хорошая акустика, а говорили мы громко.       — …я тут большую часть дня наблюдал за различными попытками преодолеть вашу запрещающую линию, но все были тщетными. Все упёрлись в то, что они должны её именно обмануть, и только один Колин Криви догадался её вообще обойти.       — Левио́сой, как я понимаю?       — Да, директор. Просто и изящно, но Кубок отказался принимать заявку. Тогда я просто подумал — а как Кубок будет определять достойность по имени? Буквы взвесит, что ли?       Кто-то хихикнул, и таких было довольно много.       — Действительно, какая глупость, — кивнул директор.       — Вот. Много раз видя, как кто-то бросал своё имя, я заметил, что огонь в Кубке так или иначе касается руки. Вот я и предположил, что степень «достойности» Кубок определяет именно в момент контакта с волшебником. А имя и школа на пергаменте — не более чем бирка, как на образце какого-то материала. Эту теорию мне помогли подтвердить, когда семнадцатилетний забросил имя Левио́сой, и Кубок его не принял.       — И вы решили воспользоваться, дайте догадаюсь, кровью?       — Именно, — кивнул я. — В крови есть вся информация о волшебнике, плюс она является магической субстанцией, несущей его магию — отличная замена руки, пергамент держащей. Были, конечно, и другие намёки на правильность моего хода мысли. Например, запрещающая линия начерчена на таком расстоянии, чтобы было невозможно забросить имя в кубок рукой, не переступив через линию, но нет защиты от банального закидывания пергамента в Кубок. Значит простое закидывание не может сработать в принципе. Ну и прочие детали…       Директор стоял, смотрел на меня смеющимися глазами.       — А знаете что, мистер Грейнджер? Пятьдесят баллов Хаффлпаффу за простой, элегантный и совершенно неожиданный способ решения задачки, об которую споткнулись все остальные.       Такое заявление, конечно же, было встречено аплодисментами ребят с нашего факультета.       — Интересно, — Романова глянула на меня. — Всё-таки ты не так-то прост, Гектор Грейнджер. Почему не бросил имя в Кубок?       — Ответ на ответ. Почему несмотря на то, что ты бросила имя, в глазах нет ни радости, ни надежды, ни предвкушения, словно ты что-то знаешь? Ведь ты, очевидно, лучшая среди своих.       — Хм, каждый имеет право на тайны.       Вскоре после этого, Дамблдор объявил начало ужина, и тот пролетел почти что моментально — все томились в предвкушении и ожидании вердикта Кубка. Сам Кубок, кстати, перенесли в Большой Зал и стоял он там, где обычно проходит распределение поступающих посредством Шляпы. Но конечно же не только предстоящее решение Кубка было темой для разговоров, но ещё и то, что я решил «задачку», и тем самым помог Уизли и Поттеру кинуть имена в Кубок. Никто не ожидает, что они будут выбраны, но сам факт успешного обхода защиты — та ещё тема для обсуждения. Ну, а ещё некоторые хихикали, глядя на меня.       Ужин подошёл к концу, еда и посуда исчезли, но остались напитки. Жестом руки, Дамблдор приглушил свет сменив тон огня в чашах и свечах под потолком с желтого на белый, с лёгким оттенком голубого. В итоге Зал стал выглядеть очень волшебно и мистически, совсем другими нотками заиграло ночное небо над головами, стало мрачновато, но достаточно светло, чтобы видеть происходящее.       Мистер Бэгмен и мистер Крауч, как и все преподаватели, что сидели за своим столом, напряглись в ожидании.       — Настал момент, которого все мы так ждали, — заговорил Директор спокойным, но немного взволнованным голосом, нагнетая ещё больше мистики в атмосферу Зала. — Избрание Чемпионов!       Директор подошёл к Кубку и провёл над ним рукой.       — Кубок огня вот-вот примет решение. Думаю, ему требуется ещё минутка, — директор обратился к Залу. — Когда имена чемпионов станут известны, попрошу их подойти к столу и проследовать в комнату. Там будут даны инструкции к первому туру испытаний…       Пламя в Кубке начало гореть чуть ярче, стало больше, поднимаясь ввысь. Те ученики, чьи места были ближе к выходу из Зала, вставали с мест, чтобы лучше видеть. Внезапно пламя налилось алым, а я утвердился в правильности своих мыслей — именно в такой цвет на краткий миг окрашивается Пламя Трибунала, когда выносит решение.       Из пламени вылетел немного обгоревший кусок пергамента, а директор протянул руку — пергамент плавно опустился ему на ладонь. Все замерли в ожидании.       — Чемпион Дурмстранга — Виктор Крам.       Зал буквально взорвался от криков подбадривания и аплодисментов, а Крам, поднявшись с места, немного сутулясь подошёл к Дамблдору, пожал ему руку и отправился в указанную директором комнату, вход в которую находился за столом преподавателей.       — Браво! Виктор! Браво! — Каркаров умудрился перекричать аплодисменты и гул зала. — Я знал, что в тебе есть дерзание!       Я же не удержался, и беглым взглядом прошёлся по ученикам Дурмстранга. Многие искренне поддерживали Крама и были за него рады, но были и такие, как, например, Романова, во взгляде и улыбках словно было знание: «Иначе и быть не могло». Это интересно. Я чувствую интригу.       Довольно быстро стих шум в Зале, и все снова стали ждать очередного решения Кубка. Голубое пламя вновь стало выше, и вот, вспыхнув на миг алым, оно выбросило почти не тронутый огнём кусочек пергамента. Дамблдор вновь протянул руку, но этот кусочек оказался более дерзким — пришлось перехватить его пальцами в полёте.       — Чемпион Шармбатона — Флёр Делакур.       Девушка, которая имела отношение к вейлам и была обладательницей шикарных платиновых волос, поднялась из-за стола Рэйвенкло и лёгкой летящей походкой направилась к директору.       — Ты смотри, как они расстроены, — Ханна не могла не заметить двух рыдающих девушек из Шармбатона. — Змеюки.       — Ты чего? — улыбнулся я своей однокурснице.       — А то, деда Гектор, — хихикнула она. — Они и есть змеюки, самые настоящие. Тут слухи среди девушек ходят об их лютой конкуренции. Ну и ещё она вейла. Сам понимаешь, школа в горах, где два-три парня на десять девушек. Конкуренция за внимание. Вейла.       — О! Жуть, — кивнул я. — Хорошо, что я родился в Англии.       Пока мы говорили, Делакур зашла в комнату, зал вновь погрузился в тишину, только на этот раз повисшее здесь напряжение можно было, казалось, потрогать руками.       Кубок вновь выбросил очередной пергамент.       — Чемпион Хогвартса — Седрик Диггори.       Ну, старосту грех не поддержать, а потому даже я охотно аплодировал вместе со всеми.       — Ну почему?! — донёсся до нас громогласный рёв Рона. — Почему он, а не я?!       Эта фраза породила не только волны смеха, но и усилила и без того активные поздравления и аплодисменты. Седрик, искренне улыбаясь, быстро вышел из-за стола, подошёл к директору, пожал руку и ушёл в комнату. Зал стих.       — Превосходно! Мы теперь знаем имена чемпионов. Я уверен, что могу положиться на всех вас, включая учеников Шармбатона и Дурмстранга. Ваш долг — оказать всемерную поддержку друзьям, которым выпало защищать честь ваших школ. Поддерживая своих чемпионов, вы внесёте поистине неоценимый вклад в их успехи, будущие победы и развитие дружеских отношений между нашими школами. Кубок огня будет дожидаться окончания Турнира, чтобы по его окончании вновь быть запечатанным, и через пять лет разгореться вновь, на новом Турнире, который будет принимать школа-победитель. А сейчас, в столь поздний час, я желаю всем приятного вечера и спокойной ночи.       С этими словами официальная часть закончилась, а неофициальная, я уверен, будет продолжаться в гостиной факультета. Не знаю, как будут обстоять дела у наших гостей, но вот барсуки точно закатят праздник. А что до меня — мне нужно в медкрыло. Да, я могу снять эту магию за счёт энергии жизни, но зачем лишний раз вызывать вопросы?       Окутав себя магией и сдобрив её образом и желанием отвести от себя взгляды, быстро и ловко просочился через толпы учеников и отправился в медкрыло.       Там, в обители мадам Помфри, уже не было пациентов — она всех подлатала аккурат к пиру. Так что быть мне последним, кого будут сегодня лечить от старости.       — Мадам Помфри? — позвал я нашу медиведьму, и та не заставила себя ждать, выйдя из своего кабинета сюда, в большой зал с койками и ширмами.       — Хм… Похоже, вас совсем не смущает ваше состояние, мистер Грейнджер.       Мадам Помфри указала рукой на пустую койку, стоявшую ближе всех, и я быстренько присел на неё.       — Здоровое питание…       — И физические упражнения, да, я слышала, — скупо улыбнулась она. — Но всё же, вы знаете, какой возраст установил директор ради своей шутки?       — Понятия не имею.       — Сто лет, мистер Грейнджер.       — О! Занятно. То есть, при прочих равных, таким я буду в сто лет?       — Не факт, — покачала она головой и достала палочку. — Нужно продиагностировать ваше состояние, чтобы знать конкретное влияние магии.       — Конечно.       Лечение заняло действительно мало времени — пара минут на диагностику и анализ, минуту на то, чтобы выпить до безумия горько-кислое зелье, и ещё минута, чтобы мадам Помфри наложила неизвестное заклинание на меня.       — Извините, — обратился я к медиведьме, пока тело приходило в норму. — Я планирую стать целителем.       — Похвально.       — Посоветуете что-нибудь? Литературу там, заклинания какие.       — Могу посоветовать лучше учиться и уделять внимание улучшению общих знаний магии и волшебства. Практикуйтесь, практикуйтесь и ещё раз практикуйтесь. Никто вам не доверит эти довольно сложные, а в неумелых руках ещё и опасные знания, пока не убедятся, что вы компетентный волшебник.       — Ясно. Короткого пути не будет.       — Не будет.       — Спасибо, — улыбнулся я. — Кажется, я выздоровел.       — Да, это так, — мадам Помфри вновь проверила моё состояние. — Можете идти, мистер Грейнджер.       — Всего доброго.       По дороге в гостиную, я размышлял лишь над одним вопросом — в какой форме попросить Седрика дать мне контроль над пламенем, если он победит? А победить ему, даже если не захочет — я помогу.