Целитель

      Кабинет директора Хогвартса, Кавалера ордена Мерлина, всеобщего любимца и просто великого человека, Альбуса Дамблдора, выглядел так, словно в нём никогда и ничего не происходило, никаких инцидентов и непредвиденных неприятностей. Единственной сложностью в восстановлении были книги, но это и так были копии — не проблема создать их вновь.       Под светом волшебных фонарей и светильников, в ночной тиши, директор сейчас сидел за своим столом, перебирал бумаги, подписывал или откладывал в сторону, ожидая визита двух волшебников.       Дверь в кабинет открылась, но Альбус уже знал, кто там — характерный стук протеза мало с чем можно спутать.       — Альбус, — кивнул Грюм и прошёл к одному из кресел, попутно быстро оглядев всё вокруг.       Вслед за Грюмом зашёл в кабинет Снейп, как всегда, весь в чёрном, и занял удобное ему место у шкафов с книгами, рядом с большим коричневым глобусом. Стоя.       — Аластор, Северус, — кивнул им Дамблдор, отложив в сторону бумаги. — Рад вас видеть. Чай? Или чего покрепче?       — У меня своё, — Грюм потряс вынутой из-за пазухи флягой, откупорил и сделал глоток — по кабинету растёкся еле уловимый запах недурственного виски и специй.       — Откажусь, — сухо ответил Северус.       — Как знаете. А я, пожалуй, выпью чашечку, а то ещё всю ночь работать.       Дамблдор взмахнул рукой, из дальнего угла кабинета прилетел чайный сервиз, но только одна фарфоровая чашечка наполнилась чаем из заварника. Сделав глоток и удовлетворённо кивнув, Дамблдор посмотрел на своих ночных визитёров.       — Итак, что вас двоих привело сюда одновременно?       — Хм… — Грюм устроился поудобнее, и явно решил заговорить первым. — Благодаря Северусу и его описанию личностей старших Ноттов, мои архаровцы предотвратили три акции против четы Грейнджер.       — Даже так? — немного удивился директор.       — Ну, не совсем. Благодаря наводке, их дом накрыли плотным колпаком слежки. Две акции были организованы через посредников, заказчиков никто в глаза не видел, задача — посмотреть и проверить, что там за магглы такие. Ничего особенного. Третья акция — в целях членовредительства. Мерзкого маргинала повязали, всё отсиживался по норам, а тут вылез. Давно искали, хех…       Грюм вновь сделал глоток своего напитка из фляжки и бесцеремонно занюхал это дело рукавом, под по-товарищески укоряющий взгляд как директора, так и Снейпа.       — Мне кажется, что ты ещё что-то хочешь добавить, — Дамблдор последовал примеру Грюма, но не в вопросе «рукава» — просто выпил немного чая.       — Это так, — кивнул отставной аврор, а его искусственный глаз крутнулся, мгновенно осматривая весь кабинет за секунду. — Была четвёртая акция. И вот тут уже начинается нелепица какая-то.       — Такие хорошие наёмники?       — Не, — отмахнулся Грюм и пристукнул посохом о пол. — Полнейшее быдло, что мать родную за полгаллеона продадут. Проблема не в этом. Наёмник был один. Судя по всему, как только он проник в дом, пока там никого не было, его тут же и обломили. По-Тёмному так обломили. Ты, Альбус, бывал когда-нибудь в пыточной? Без магии, без темноты всякой, а в обычной?       — Имел подобный опыт.       — Вот и мои бойцы, правда не сразу, но сообразили, что там какой-то след был, такой, знаешь… — Грюм показал двумя пальцами что-то маленькое. — Кро-о-хотный такой след. И пробой от аппарации или порт-ключа.       — Разумеется, они помчались в погоню? — Дамблдор задал логичный вопрос.       — Разумеется. Учитывая оперативность реагирования, след кто-то целенаправленно размыл — слишком мало времени прошло. В общем, переместились они, а там — поляна да догорающее пепелище. Только дверь в дом уцелела, да полоса пола до центра холла. Словно кто-то целенаправленно заставил дом гореть так, чтобы оставить выход для волшебников в нём. Ну и наёмников этих нашли. Досталось им знатно — до сих пор колдомедики ломают себе голову о том, что на них за проклятье такое.       — А что оно делает? Может быть Северус знает?       На эти слова Снейп отреагировал только тем, что заострил внимание на Грюме, чтобы не пропустить ни слова.       — Да какое-то прям… Заковыристое, а главное — смысловой посыл в нём чёткий. Хех, забавно даже.       — Аластор, — директор с укором посмотрел на старого аврора, но тот лишь отмахнулся.       — Короче, там долго рассказывать о сути, но я буквально вижу текст записки, которую мог бы оставить тот, кто усмирил эту падаль: «Я вас не убил, но как только вам надоест такая жизнь, вы всегда сможете сами залезть в петлю». Они не могут резко двигаться, не могут колдовать, говорить о магии и даже думать! При малейшей попытке — эффект, как от Круциатуса! Заклинания обезболивания, зелья и обычная химия, маггловские препараты вплоть до анестезии — ничего не помогает и не приносит результата.       — Ну и не лечите их, — пожал плечами Северус. — Многие, кто не гнушается издевательствами над обычными людьми, при этом являются бомжами нашего мира — не достойны лечения.       Грюм обернулся к Снейпу, а на исполосованном шрамами лице была ухмылка.       — Хорошего ты о себе мнения.       — Не надо передёргивать, — Снейп дёрнул уголком рта, выражая своё несогласие. — Я был зельеваром, колдомедиком и попутно становился экспертом в определении Тёмной Магии. Единственным толковым зельеваром, и только благодаря этому мне посодействовали в мастерстве. И только за это я оказался в Ближнем Кругу. Сравнение меня с маньяками, ублюдками или психами здесь неуместно.       — Хватит, — Дамблдор прервал зарождающуюся перепалку. — Не отрицаю, что меня бесконечно забавляет то, как вы собачитесь, но всему своё время и место. Продолжай, Аластор.       — Так вот. Лечим их не по доброте душевной, а чтобы допросить. Все вопросы так или иначе связаны с магией, а как только они о ней хотя бы подумают — всё, выноси готовенького. Единственное, что мы выудили из них — чумной доктор.       — Чумной Доктор? — удивился Дамблдор, начав тут же обдумывать варианты, даже не имея толком представления о картине как в общем, так и в целом, при этом директор рефлекторно погладил длинную седую бороду.       — Я удивлён, что эти отбросы вообще знакомы с таким образом, — хмыкнул Грюм, да и Снейп был с ним согласен.       — Это интересно, — кивнул директор. — Неожиданный образ.       — Вам будет ещё интереснее сейчас, — Снейп сделал шаг вперёд, словно из строя. — Вопрос касается Ноттов.       — Внимательно тебя слушаю, Северус, — кивнул Дамблдор, а Грюм развернулся в кресле вполоборота, чтобы лучше видеть собеседника.       — Всем нам известно, что земли Ноттов, занятые их допотопным, неразвиваемым, закостенелым и инертным…       — Останови свой поток пренебрежения к их деятельности, — Дамблдор с усмешкой выставил руки в защитном жесте. — Все мы знаем, что многие частные производства старых семей не развалились до сих пор не иначе, как чудом.       — …были подвергнуты неизвестному и крайне мудрёному Тёмному Проклятью. Я там был по их просьбе, видел. Своеобразно.       — Ты мог бы снять его?       — Даже если бы и мог, то не стал бы. Я строго придерживаюсь невмешательства взрослых в жизнь детей в Хогвартсе. За некоторым исключением. У меня нет доказательств, но косвенно я уверен, что именно Нотты, и именно старшие, отправили как минимум одного наёмника «потрепать» родителей Грейнджера. А учитывая различную информацию — я в этом уверен. Но не в этом суть. Эти земли были куплены Жан-Полем Делакуром, вы его знаете.       — Разумеется, — кивнул Дамблдор. — Довольно хитрый и прозорливый французский делец и политик. Он в числе тех, кто заинтересован в установлении нормальных отношений с магической Англией. Но неужели он купил земли под Проклятьем, которое не смогли снять «наши»?       — Купил. Легко и без особых торгов. А сегодня это проклятье было снято. Мой человек говорит, что перед этим на бывшие земли Нотта ступил некто в образе Чумного Доктора.       — Ну вот и выяснилось, — кивнул Дамблдор, а Грюм вновь достал фляжку и сделал смачный глоток.       — Значит, — протянул Грюм, — у нас завёлся новый сильный тёмный маг?       — Не думаю… — Дамблдор задумался на пару секунд, и никто не прерывал его размышления. — Северус, скажи, какова вероятность, что этим волшебником является юный Гектор?       — Грейнджер? Вероятность есть всегда, но конкретно в этом случае, она исчезающе мала.       — Причины?       — Он только начал знакомиться с малефицистикой, и совсем недавно задавал вопросы по самому её базису. Там же работа совсем иного уровня. Совсем.       — Хм… Может быть юный мистер Грейнджер имеет связь с этим Доктором?       — Опять же, возможно, — кивнул Снейп. — Но почему тогда он задавал подобные вопросы? Зачем так стремится изучить библиотеку? Ведь если у него есть столь сильный и опытный знакомый, или наставник, или ещё кто-то, кто даже приглядывает за домом и родителями… То почему бы пару книжек не дать перспективному волшебнику? Много нестыковок.       — Согласен со Снейпом, — кивнул Грюм. — Мальчишка точно не тёмный — подобные искажения в магии ощущаются, когда применяешь к волшебнику Импе́рио. Я только недавно достиг успеха — все на четвёртом курсе если и не сопротивляются успешно, то хотя бы понимают, что находятся под подчинением и пытаются его скинуть. Грейнджер абсолютно чист в этом плане.       — Может быть он даже не знает, что за ним присматривают? — задал вполне логичный вопрос Снейп, чем вызвал интерес своих собеседников. — Ну а что? Он очень перспективный и талантливый волшебник с крайне неординарными умственными способностями. Уж вам-то не надо рассказывать, как сильно зависит адекватность тёмного мага от его мозгов. Столь уникальному волшебнику можно без опаски передать такие специфические знания и навыки, при этом не боясь, что он слетит с катушек и утопит мир в крови.       — И ты что, не против? — Грюм с недовольством повернулся к Дамблдору, обдумывающему вероятности.       — Против? Чего именно? Разве я хоть раз в жизни говорил, что против тёмной магии? — директор сделал глоток чая. — Я лишь утверждаю, что не следует искать силу, принося в жертву жизни и здоровье других волшебников. Мистер Грейнджер не раз обращался ко мне за допуском в Особую Секцию, вполне чётко формулируя цели и задачи, которые ставил перед собой. Разумеется, они подразумевали изучение Тёмных разделов магии. Читал ли я ему нотации об опасности, которые скрыты в страницах таких книг? Нет — я и так вижу понимание в его глазах.       — Тьфу-ты, понимание, — возмутился Грюм, но это больше походило на старческое ворчание.       — Вот если бы ко мне подошёл юный Рональд Уизли с такой просьбой, или Драко, — директор посмотрел на Снейпа, — без обид, Северус…       Снейп коротко кивнул.       — …то юный Рональд бы услышал долгую и обязательную к пониманию лекцию о вреде тёмной магии. А юный Драко без лишних разговоров был бы послан в свою родовую библиотеку, и я уверен, Люциус не подпустил бы его к ней и на расстояние полёта Бомбарды.       — А мисс Грейнджер? — Снейпу было интересно мнение директора.       — Мисс Грейнджер? Ровно то же, что и Рональд. Она умна, талантлива и обладает хорошей памятью. К сожалению, она напрочь отказывается воспринимать магию должным образом. Для неё всё это — много маленьких ритуалов с палочкой или других вариаций строго определённых действий, а смысл только в них.       — Так может стоит как-то изменить программу? — Грюм пристукнул посохом о пол. — Чтобы прививали правильное понимание, контролировали, приглядывали.       — Аластор, — вздохнул Дамблдор. — Тебе сказать адрес министерства, отдела по образованию и попечительского совета, чтобы ты мог слать туда свои жалобы? Не я решаю такие вопросы, как и вопросы финансирования. Можешь спросить Помону, в скольких из её теплиц ученики помогают выращивать ингредиенты на продажу, чтобы пополнять бюджет. Или можешь спросить у Северуса, как много зелий уходят с лотка.       — Ну а чего там эти козлы в совете сидят, куда смотрят? — Грюм в очередной раз высказал недовольство.       — А им плевать на Хогвартс, — пожал плечами Дамблдор, допивая чай. — Уже давным-давно. Своих детей они и сами обучить могут, а на тех, кто не может, им плевать. Для них наша школа уже давно не школа, а один большой лагерь, куда можно спровадить детишек, чтобы те варились в обществе своих сверстников. Мы даже к Турниру замок сами готовили, а министерство только ДМП да Аврорат подрядили, для охраны. Я уже не первый год думаю над тем, как привлечь больше денег в школу. Хорошо хоть благодаря Турниру мы можем следующие два года уделить составлению хорошей идеи, а не искать каждый день всем преподавательским составом деньги, как припадочные.       — Ладно, я понял, избавь меня от подобного, — пошёл на попятную Грюм, отхлебнув немного из фляги. — Ты лучше вот что скажи — что с Чумным Доктором делать? И с Грейнджером?       — Ничего.       Подобный ответ вызвал удивление у всех.       — По отношению к новой фигуре на нашей магической арене — нужно подождать, посмотреть, что и как будет делать этот Доктор, а там уже решать. Но моё чутьё подсказывает, что он — как ответная реакция на агрессию по отношению к Грейнджеру или его семье. Северус, будь любезен, попроси Люциуса сделать внушение особо неадекватным, чтобы не совались к ученикам и их семьям. Тем более, у вас есть, о чём позаботиться.       — Для некоторых «Это» — повод пуститься во все тяжкие.       — Значит, это их проблемы, — кивнул директор. — Второй шанс на то и «второй», что не «третий».       — Ясно всё… А Грейнджер?       — Учим, Аластор. Учим мальчика дальше. Северус, подтолкни его к изучению окклюменции, только ненавязчиво. Ну или наоборот, бескомпромиссно. Возможно, это будет последним кирпичиком для гарантированного сохранения его разума.       — Лучше бы ты, — Грюм сел поудобнее, — так заботился об обучении Поттера. В свете грядущих событий, которые, как понял, неизбежны, ему пригодятся хорошие навыки.       — Поверь, старый друг, это не возымеет никакого эффекта. Он такой же, как и отец — неусидчивый, вспыльчивый, слишком подвержен эмоциям и только в них его сила, — важно кивнул Дамблдор. — Мне не хватит и двадцати лет, чтобы вытянуть его на уровень Тома, а о тёмной магии можно и вовсе забыть — она его поглотит. Если ему суждено его победить — он победит. Если нет — то нет.       — Ясно всё, пойду думу думать, — Грюм покряхтел, встал с кресла и не прощаясь покинул кабинет.       — Директор… — начал было говорить Снейп, но Дамблдор прервал его жестом.       — Я всё понимаю, Северус, как и ваше с Аластором беспокойство. Поверь мне, даже если Гектор решит изучать тёмную магию ещё и с практической точки зрения, то лично для себя он избежит всякого вреда и приложит для этого все силы. А насчёт остальных аспектов подобного… Ты же знаешь, как мягко он обходится с обидчиками? Ты бы сам поступил так же? В его возрасте?       — Я бы, директор, и сейчас вряд ли удержался бы от нанесения тяжких телесных.       — Вот и я о чём.       — Вы же не думаете, что он, или этот… Доктор… Составят конкуренцию Тёмному Лорду, когда тот вернётся?       — Есть такая вероятность, — кивнул директор. — Стоит помнить о статусе крови мистера Грейнджера. При любом раскладе, они не будут по одну сторону баррикад, иначе Том потеряет идеологических сторонников, а именно там — волшебники с деньгами и навыками. Помимо маньяков и маргиналов, разумеется. Ну а если этот неведомый Доктор действительно настолько заинтересован Грейнджером, что оказывает ему такую нетривиальную, пусть и неочевидную поддержку — он тоже не будет на стороне Тома. Я никогда не воевал с Тёмными Магами, Северус. Но с психами, убийцами и маньяками, со смертями и пытками ради силы. Не моя вина, что большая доля всего этого приходится именно на Тёмных.       — Я присмотрю за ним.       — Хорошо, Северус. Хорошо…       Снейп кивнул и покинул кабинет директора, оставив Дамблдора в задумчивости.       — Целитель. Тёмный. Адекватный. Сильный. Магглорождённый… — директор задумчиво барабанил пальцами по столу. — Поразительное сочетание, для одного человека. Даже интересно, к чему он придёт в итоге.              ***       Запретный Лес внушал своей ночною тьмой, туманом, атмосферой. Неподготовленный человек здесь будет чувствовать себя крайне неуютно, а различные, отнюдь не присущие обычному лесу звуки — добьют беднягу, доведут до икоты. Здесь чувствовалась странная магия, здесь виднелись следы разных животных, опасных, разумных. А уж о паутине акромантула — не узнать её невозможно — и говорить не стоит! Тут явно где-то колония! Но всё это было мне лишь в радость.       Частичка эльфа внутри меня позволяла без проблем перемещаться в этом лесу, словно тень. Незримая, тихая тень, смертоносная, как стилет в умелых руках. Что я тут делал посреди ночи, только-только разобравшись с проклятием на землях, теперь уже, Делакура? О, всё предельно просто! Я искал хорошее место для яйца феникса.       Мысль запихнуть в него Лотос, заменив сущность огня, пришла сразу же после желания создать Пожирателя Смерти. И нет, нет такого существа — название я сам придумал. И я понятия не имею, как их создавать, если подходить к вопросу научно, с точки зрения магии вычислений, формул и пространственных схем. Но знание некоторых принципов колдовства, «правильного», волевого, и некоторых других аспектов, позволили моему буйному разуму составить коварный план.       Феникс — странное и противоречивое существо, порождение энергии огня и жизни. Противоречивость его в том, что имея связь с измерениями этих энергий, оно по большей части не получает оттуда энергию, а собирает извне для своего существования. Потому и обитают они в лесах. Там есть, чему гореть, а цикл жизни и смерти протекает крайне быстро. Да-да, смерти, но не той, что мучительная, связанная с болью, пытками, ужасами и сумасшествием. Смерть, как обратная сторона жизни. Именно с её участием я и создавал Лотос, помимо искажённой нейтральной, близкой к Тёмной.       Живя в лесу, кстати, феникс обладает крайне длинным жизненным циклом. Не удивлюсь, если Фоукс, феникс Дамблдора, очень часто сгорает, возрождаясь — убивая себя, сокращая свой цикл, он компенсирует недостаток смерти вокруг — как бы то ни было, до Запретного Леса довольно далеко, да и фениксу нужна свобода, полёт по владениям, чтобы собирать энергию. Но я отвлёкся от темы.       Мёртвое яйцо феникса, лишившееся подпитки родителя — есть. А значит есть и физическая основа, которую нужно только лишь как-то «запустить» вновь.       Мощная магическая структура на основе искажённой, тёмной энергии и энергии жизни — есть. Лотос. Я собрал его и внедрил в яйцо.       Огонь феникс использует не только, как проявление своей энергии и связи с измерением, но как и естественный инструмент укорачивания жизненного цикла всего вокруг, чтобы получить энергии жизни и смерти. Но мне нужен другой инструмент, и он есть у меня — я прекрасно помню дементоров. О, это та ещё энергия для пыток. Вот я теперь и шныряю по Запретному Лесу в поисках остатков дементоров или следов их деятельности. Я ни за что не поверю, что за время своего здесь квартирования они никого не уконтрапупили.       Зачем мне хотя бы крохи энергии дементора? Я просто возьму свой чудо-комплект для ковки, создам контур для процедуры установления сродства с энергетическими измерениями, и наглухо вобью в яйцо и энергию дементора, и Лотос. Пусть последний и находится в яйце, но сейчас это сосуд, а должен быть материальной основой.       Последний элемент, который я применю — привязка будущего Пожирателя к себе на уровне крови. Вообще, феникс — дикое и безмозглое существо. Совершенно безмозглое — даже курица по сравнению с ним — гений. Такова его суть. Но если его сделать фамильяром, он словно бы становится продолжением сознания владельца. Так что если кто-то видит волшебника, разговаривающего со своим фениксом, то этот «кто-то» должен сделать правильный вывод — перед ним, самый настоящий псих.       Почему я вообще так много знаю о фениксах? Ну, они — та ещё заноза в заднице эльфов. Как лесной житель относится к пожару? Крайне негативно, скажу я вам. Вот такого же мнения эльфы о фениксах — стихия, с которой постоянно нужно что-то делать, ибо манит их туда, где лес и жизнь, а место-то уже занято.       Вот под такие мысли я продолжал шнырять по лесу уже который час. И с каждой минутой мой энтузиазм угасал всё сильнее и сильнее, пока я не наткнулся на обглоданный и частично ушедший под корни дерева скелетик, похожий на жеребёнка. Невооруженным взглядом можно было понять, что жеребёнок родился с патологией костей таза и задних ног — инвалид. Рог на черепушке — единорог, значит.       Подойдя поближе и вслушавшись в энергии вокруг, почувствовал тонкий блёклый след энергии дементоров. Рядом с жеребёнком были мелкие волоски. Толстые, почти как иголки, хитиновые. Хм… Ну, картина ясна. Дементоры схарчили жеребёнка, словно волки, санитары леса, отловив больного и слабого. А плоть докушали акромантулы — больше некому здесь разбрасываться хитиновыми волосами-иглами.       Кто-то может сказать, мол: «Дементоры не пьют души животных!». И будет прав. Но единорог — умное животное. А ум в живом теле без души — такого не бывает. В общем, единорог достаточно интеллектуально развит, чтобы бояться похожим на человека образом, что и привлекло дементоров.       Сбросив рюкзак с плеча, вытащил все принадлежности и начал подготовку.       Наколдовав палочкой при помощи трансфигурации одну «пустую» насадку для молота, подготовил её для внедрения нужного контура, капнув немного своей крови — для привязки того, что получится, к себе любимому. Вытащил почерневшее яйцо, положил его на наковальню. Сосредоточился на энергии вокруг и, пользуясь навыками контроля, отделил крохи энергии дементора. Создал нужный контур для процедуры сродства, залил туда энергию дементора и погрузил контур в насадку. Удерживая контроль, прикрутил насадку на молот и аккуратненько, словно работаю с ювелирным изделием, стукнул по яйцу.       Не было звона или искр. Казалось, будто воздух вокруг яйца взорвался чёрным дымом, разлетаясь на десятки метров, но тут же втянулся обратно. На наковальне с колёсиками лежало чёрное яйцо с серым рисунком. Убрав насадку в рюкзак, создал новую. Очередным волевым посылом создал контур для сродства и, создав нужную пропорцию энергий жизни и искаженной нейтральной, вновь стукнул по яйцу — очередная беззвучная чёрная волна разошлась в стороны и тут же втянулась обратно.       Ощущаю ли я что-то от яйца теперь? Вот именно — что-то ощущаю. А вот что? Привязка точно есть — это как с тем кустиком. Энергии внутри яйца бурлят, связи с энергетическими измерениями тоже есть — что-то да получится. В округу яйцо не фонит вообще — всё идёт в дело. Брать ли его с собой в Хог? Нет — вдруг какие-то чары обнаружения сработают? Мне такого не надо. А вот прикопать где-нибудь возле хижины Хагрида — это можно. Если что, то все подумают на здоровяка, ведь он фанат всякого этакого, милого и хорошего. В понимании Хагрида, конечно.       Собрав вещички, поспешил прочь отсюда.       Полчаса забега по лесу, и я вышел к хижине, неподалёку от которой по-прежнему стоит карета Шармбатона. Подобравшись вплотную к хижине, раскопал магией ямку и положил туда яйцо, присыпав землёй. Не нужно думать, что земля как-то помешает существу появиться на свет. Яйцо — лишь форма. У него нет скорлупы или других элементов яйца, как у птиц или ящериц. Оно само станет существом.       По-отечески похлопав по земле, под которой закопано яйцо, я отправился в Хогвартс. Всё-таки понедельник — день тяжелый. Ещё и уроки не сделал.              ***       С чем только люди ни сравнивают время. То оно вода, то оно песок, то ещё какая-то неведомая субстанция, которую так легко упустить. Но во всём этом есть одна простая истина — ты действительно можешь чем-то увлечься и даже не заметишь, как время пролетит. То же самое происходит и со мной — учёба и жизнь в Хогвартсе, общение с товарищами и практика в волшебстве, размеренный штурм библиотеки, изучение рекомендованных книг в Особой Секции и дополнительной литературы в обычной, дополнительные занятия с профессором Снейпом и Дафной. Всё это способствует быстрому наступлению нового дня и насыщенному обычными событиями течению оного, а там уже и следующий день не за горами. Если рассматривать эти вопросы по отдельности и подробнее… Что же…       Если учёба и прочие подобные направления моей деятельности спокойно шли по плану, то некоторые нюансы общения со сверстниками требовали внимания и осмысления. Например, Нотт капитально так притих, начав обходить меня по широкой дуге. По лицу было видно, что дело не в страхе или чём-то подобном, скорее — в опасении. А уж чего именно он опасался — вопрос открытый. Паучки слышали пару разговоров, общий смысл которых в том, что Нотт то ли пожаловался родителям, то ли просто написал им, а в ответ вместо совета получил волшебный пендель, который ему со всем старанием передал декан, профессор Снейп, как лицо ответственное за жизнь подопечных в учебное время и в пределах замка.       Малфои всякие и прочие личности, с которыми у меня не самые лучшие отношения, в том числе и Поттер с шестым Уизли — все они углубились в свои дела. Малфой начал вести себя более сдержанно. Это не значит, что он как-то особо изменился, но похоже, он меньше даёт волю эмоциям, а на всё происходящее стал смотреть со всё нарастающим пофигизмом. Ну, разве что Поттер и Уизли его выводили из себя за десяток секунд — тут, похоже, медицина бессильна.       Поттер и Уизли продолжили расследование коварных замыслов Каркарова — они постоянно шушукались, переглядывались, куда-то пропадали и явно что-то делали. Пока единственное, что им удалось выяснить — Каркаров теперь носит парик. Разумеется, эта новость сразу стала достоянием общественности, капитально испортив и без того плохое настроение директора Дурмстранга. А на что он рассчитывал?       С Дафной было несколько сложнее. Нет, ничего странного или ещё что-то, да и видимся мы каждый день — совместные уроки, прогулки между занятиями, обучение у Снейпа. Вот только везде с нами ходит Паркинсон. Я против неё, конечно, ничего не имею — ещё в прошлом году я заметил, что она себе на уме, и у неё какой-то свой «кодекс». Но ради приличия мы с Дафной ведём себя подобающе молодым и воспитанным людям, не позволяя себе чего-то лишнего в присутствии посторонних. Нужно ли объяснять, что Пэнси, словно дуэнья какая, попросту не даёт нам делать глупости? Забавным же я считаю то, что ни мне, ни Дафне, подобное не доставляет действительно сильных неудобств. Даже наоборот — пока что безуспешные, но и не особо старательные попытки уединиться, вызывали волнующее чувство чего-то… Запретного, что ли? Некоей интриги. Ну и немалую роль в получении столь необычного удовольствия от подобного стиля общения играет наблюдение за Пэнси и её попытками: «Не допустить! Наедине не оставить! Непотребство-то какое!». Да и раз-другой на неделе, но мы с Дафной умудряемся улучить минут пять на всякие глупости, после чего возвращались к социальным ролям коллег-волшебников.       Гермиона бросила свои разработки для помощи домовикам. Ну или сделала вид, что бросила. Возможно, она довела их до ума, но решила никак не афишировать подобное. Зато она взялась за учёбу, всё свободное время тратя на библиотеку. Я даже как-то подошёл к ней для разговора.       — Миона, привет, — подсел я за её стол.       Сестрёнка оторвала взгляд от книги, глянула на меня, улыбнулась устало.       — Привет, Гектор. Что-то случилось?       — М-м-м, нет. Мне просто интересно, — я подался вперёд, всматриваясь в неё. — Ты отдыхаешь, или только учишь?       — Конечно же учу. Скоро экзамены, два месяца осталось…       Да, дело было в конце апреля.       — …объём материала нешуточный. Нужно всё как следует повторить. Убедиться, что ничего не упущено.       — Мхм, понятно, — кивнул я. — А ты практикуешься в волшебстве?       — Немного. Зачем? — недоумённо посмотрела она на меня. — Я ведь всё помню, знаю. Заклинания и чары за курс делаю пару раз, чтобы убедиться и всё проверить. Вдруг спросят на экзамене, а я не пробовала ни разу?        — Не понимаю, — я наклонил голову немного вбок, рассматривая Гермиону. — Возможно, это твой путь волшебницы?       — Но ты ведь тоже много времени проводишь в библиотеке, — теперь уже сестрёнка смотрела на меня с непониманием.       — Ну, ровно столько, сколько того требует мой режим, график. Заметь, очень успешный график. Кто лучший ученик на всём потоке? — улыбнулся я, вызвав лёгкую пренебрежительную улыбку Гермионы.       — Оценки — не главное, — важно ответила она, но во взгляде не было и капли веры в собственные слова.       — Это говорит человек, рвущий жилы ради оценок, — я продолжал улыбаться.       — Даже то, что ты лучший ученик на потоке, не делает тебя могущественным волшебником.       Похоже, она вообще не в курсе моих достижений, и это является положительной рекомендацией нашему дуэльному клубу, да и вообще, моим товарищам с курса — информация из клуба сама по себе не дойдёт до ушей незаинтересованных и неосведомлённых, значит нет слухов, а товарищи хорошие — не рассказывают направо и налево как о своих успехах, так и о моих.       — Тоже верно. Но я тут не для этого. Мне просто интересно, почему ты, оказавшись в волшебном мире, занимаешься, зачастую, вовсе не совершенствованием себя, как волшебницы? Ну, то есть, в моём понимании, крайне важно обладать обширной практикой, а не только теорией — без практики теория мертва. Да и возня с различными несправедливостями — не наш, пока что, уровень.       — Как это, «не наш»? Очень даже «наш», — возмутилась сестрёнка. — Несправедливость нельзя оставлять неисправленной.       — Хм… Согласен. А ты спросила тех, по отношению к кому ты хочешь исправить несправедливость, как она есть в твоём видении?       — Несправедливость, она и есть несправедливость, — кивнула Гермиона. — А те же эльфы просто не знают, что отношение к ним несправедливо, что это нужно менять. Правда, я пока отставила в сторону эту тему. Если я плохо сдам экзамены, меня могут и из школы отчислить — тогда уже будет не до несправедливости.       — Занятно, — я искренне и широко улыбнулся. — Знаешь, у меня есть занятная ассоциация. Возможно ли, что Тёмный Лорд тоже видел несправедливость и решил её менять, невзирая на мнение страдающих, как он видел, от несправедливости?       — Ну знаешь, — возмутилась Гермиона, но увидев в моём взгляде лишь шутку, улыбнулась в ответ. — Тёмная Леди Гермиона, что правит домовиками и вершит свои тёмные дела с их помощью?       — Почему нет, — пожал я плечами.       — Ага… А свою опергруппу назову… Пожиратели Печных Дверец?       — Печные дверцы? Причём тут печные дверцы.       — А, так, — отмахнулась Гермиона. — Один знакомый свободный эльф очень часто упоминал горячие печные дверцы в качестве сурового наказания, если прищемить ими уши. Мерзость какая-то.       — Действительно. Ладно, что ты там учишь? Может я это ещё не прошёл.       — Да, История Магии. Очередные восстания гоблинов. Знаешь, бедный профессор Биннс. Неудивительно, что он скончался на работе, читая эти унылые материалы…       Вот так, собственно, и шли дни в Хогвартсе. Один за другим, один за другим.       Иногда мы, я имею в виду вообще всех учеников, находили в себе силы, желание и немного времени на то, чтобы прогуляться до Чёрного Озера, посидеть на берегу, и прочее. Многие жалели, что после Святочного Бала закрыли бальный зал — это было отличное место для танцев, и даже некоторые парни понимающе кивали — понравилось находиться с девушками в близком контакте легально и столь волнующе. Старшие, конечно, снисходительно улыбались на подобные разговоры, но тем не менее.       В последних числах мая преподаватели начали валом увеличивать учебную нагрузку. Возможно, они хотели таким образом занять последние крохи свободного времени? Ведь всё-таки, можно считать, что лето на дворе, хочется гулять, наслаждаться погодой, солнышком, свежим воздухом, природой в конце-то концов, чем, собственно, мы все и пытались заниматься. Но эта нещадная нагрузка лишала этой возможности практически полностью. Ну, если ты вообще планируешь нормально сдать экзамены, что абсолютно не важно для всех курсов, кроме пятого и седьмого. Шестикурсники-то это поняли в большинстве своём, и смело забивают на всё, гуляя по округе. Остальные свято верят в важность экзаменов, учатся не покладая рук.       Я беспокоился о Гермионе, ведь она практически не общается с двумя своими друзьями. Но я зря переживал — избавившись от них, сестрёнка всё-таки влилась в компанию девушек-гриффиндорок с разных курсов. Так что здесь можно за неё не переживать.       В начале июня сдали нервы у некоторых игроков в квиддич — они устроили игру в одни ворота. Ох, как же разорялась МакГонагалл, сетуя на безответственность, безалаберность, несерьёзность этих молодых волшебников, что играют в квиддич, пренебрегая всякой безопасностью, не на специально подготовленном поле. А если шею себе кто-то свернёт? Если не подоспеет мадам Помфри? Если не успеют оказать первую помощь?       — Мадам Помфри может очень многое, — говорила замдиректора, стоя на улице перед выстроившимися на зелёной траве игроками с мётлами в руках, собирая с каждым мигом всё больше и больше зрителей вокруг. — Но она неспособна воскрешать мёртвых. Никто из нас не способен…       МакГонагалл продолжала беспощадно пилить квиддичистов, а остальные ученики, пусть и на безопасном расстоянии, так, чтоб под горячую руку не попасть, стояли и смотрели — не каждый день за стенами замка происходит такой разбор полётов. Во всех смыслах.       — Знаешь, — заговорила стоявшая рядом Дафна, — я предполагала, что увижу тебя среди этих отчаянных летунов.       — Ты такого высокого мнения обо мне? — повернувшись к Дафне, я невольно залюбовался иссиня-чёрными волосами, пышущими здоровьем на солнечном свету. Совсем как у меня. Да, капелька нарциссизма всегда присутствует в человеке, а учитывая, что это мой любимый цвет волос…       — Ты отлично летаешь, — Дафна посмотрела на меня в ответ, улыбнувшись. — Обычно, такие волшебники жизни не видят без полётов.       — Ну, для меня это скорее всего просто одна из граней возможностей. Играя в квиддич, я…       — О чём говорим? — Пэнси дерзко вклинилась между нами, переводя взгляд зелёных глаз с меня на Дафну и обратно. А вот у неё волосы отливают шоколадом на солнце, хотя тоже чёрные.       — О жизненных перипетиях, Паркинсон, — ответил я с улыбкой. — Слушай, а с чем связано твоё поразительное стремление всячески разрушить наше с Дафной… Наш тет-а-тет?       — Очевидно, Грейнджер, — Пэнси гордо вздёрнула носик, — как воспитанная юная леди и подруга другой не менее воспитанной юной леди, я просто не могу себе позволить стоять в стороне, когда эта самая подруга всё глубже и глубже погружается в пучину порочных отношений с неравным… Вообще никак не равным.       — Но как-то ты делаешь это… Неэффективно, что ли? — улыбнулся я, краем глаза наблюдая за тем, как МакГонагалл повела нерадивых квиддичистов в замок, а зрители начали расходиться кто куда.       — Я же подруга, — пожала плечами Пэнси. — И раз уж дорогая моя Дафночка решила столь самозабвенно в эту пучину погрязать, моя задача — поддержать её или хотя бы попытаться принять столь странный выбор. Да. Именно так.       — Хм…       Дафна улыбнулась Пэнси, вытесняя её и становясь рядом со мной, а Пэнси ловко скользнула на другую сторону от Дафны.       — Тебе, подруга, — Дафна по-прежнему смотрела на Паркинсон, — не кажутся свои же мысли несколько противоречивыми?       — Я девушка, — пожала та плечами. — Мне можно.       — Так-так-так, — раздался со спины знакомый голос, и я уже по привычке ожидал вальяжно растянутые слова и фразы. — Вы только посмотрите…       Мы обернулись, чтобы лицезреть самого́ сиятельного Драко Малфоя с компанией. Состав его компании не меняется — Кребб, Гойл, а теперь там зачастил ещё и Нотт. Интересно, а почему Забини и Пайк предпочитают этой компании свою атмосферу? Неужели Малфой для них не авторитет от слова «совсем», а его отец не имеет влияния на их родственников? Удивительно.       — …Я, честно говоря, — продолжал ухмыляться Малфой, — был о тебе лучшего мнения, Паркинсон. Но, похоже, очередное дно пробито, и ты теперь предпочитаешь компанию грязнокровки, а не куда как более достойных волшебников? Мой отец…       — Драко, — я первым вступил в диалог, не давая сказать какую-нибудь едкую хрень довольно вспыльчивой, хоть и сообразительной Пэнси. — Не далее, как после второго тура Турнира, я имел удовольствие пообщаться с твоим отцом…       — Я не разрешал тебе обращаться ко мне по имени, — скривился Малфой. Нотт же кривился просто так. Забавные они. Проигнорировав недовольство Драко, я продолжил говорить:       — …и у нас состоялась очень продуктивная беседа, если ты помнишь. Уважаемый мистер Малфой предложил оказать мне всестороннюю поддержку в моих начинаниях разного рода. Да и с леди Малфой — чудесная, право слово, женщина — мы имели крайне интересную беседу о Тёмной Магии.       — И к чему ты это мне говоришь?       — К тому, Драко…       — Тц…       — …что всё это попахивает интригой, замыслом уважаемого мистера Малфоя. И раз у тебя не сложилось с тем, чтобы помогать своему отцу в его начинаниях, так будь любезен, хотя бы не мешай.       — А знаешь что, Грейнджер? — хмыкнул Малфой. — Отец может планировать, что угодно. А у меня есть своё мнение на этот счёт…       Сейчас произошла одна из тех ситуаций, во время которых, будь это мультик или комедийный фильм, на заднем плане должно было бы появиться перекати-поле, подгоняемое ветром в полной тишине. Потому что это — немыслимо!       — Браво, — я хлопнул в ладоши, прервав тишину вокруг. — Это надо отпраздновать!       Выхватив палочку, заставив тем самым дёрнуться эту злобную компашку, я указал кончиком в небо, вызывая чары фейерверка. Яркие вспышки озарили небо, а я тут же приставил палочку к горлу, колдуя Сонорус.       — Дамы и господа! Внимание! Экстренные новости! — мой голос разносился по округе. — У Драко Малфоя обнаружено Собственное Мнение! Правда или вымысел — покажет время!       — Грейнджер! — прорычал Малфой и даже хотел было вынуть палочку, но передумал.       — Кончай злиться попусту, Драко, — улыбнулся я. — Мы в школе. Уникальная и быстро проходящая пора — детство. Не разменивай её на пустую и никому не нужную вражду. Время всё расставит по своим местам.       — Знаешь, я терпеть тебя не могу, — выдохнул Малфой. — Но тут я вынужден согласиться. Время покажет, где чьё место. Наслаждайся жизнью, пока можешь. Пойдём.       Драко развернулся и направился в сторону Хогвартса, и вся его компания последовала вслед за ним.       — Для вас же не секрет, — заговорила Дафна, глядя вслед Малфою и компании, — что я терпеть их не могу?       — О, минутка свежих новостей? — хмыкнула Паркинсон. — В курсе мы.       — Это хорошо, — кивнула Дафна. — Раздражает порой. И что в нём Астория видит?       К нам со стороны озера спешили Поттер и Уизли — рыжих было аж целых три, двое из которых одинаковы.       — Кто-то сказал «Малфой»? Где? — первым заговорил Рон, а я указал рукой в сторону почти скрывшейся за воротами компанией. — Пойдём, дружище…       Рон потянул Гарри за рукав.       — …проследим за этими подлецами…       Тут до него дошло, что он стоит рядом с двумя слизеринками. Рон тут же скуксился, потянув Поттера ещё сильнее.       — Молчи, Гарри, — продолжал бормотать Рон.       — Дамы… — шуты-близнецы сняли невидимые шляпы в не менее шутовском поклоне.       — …и господин, «один штука».       Они тут же последовали за героическим дуэтом.       — …фейерверки, — говорил один из них, но мы его слышали.       — …да, надо свои сделать. Только через зелья.       — …верно мыслишь, Фордж.       — …как иначе, Дред.       — Шуты, — фыркнула Паркинсон. — Вы куда шли вообще?       — На озеро.       — Так вперёд!       На берегу Чёрного Озера, неподалёку от причала с кораблём Дурмстранга, было решительно нечего делать — разве что пикник какой устраивать. Собственно, для подобных целей мы и высматривали площадку, но самое привлекательное место, пара поваленных стволов деревьев у рощи, постоянно было занято кем-нибудь. В итоге, пока гуляли по бережку, пиная порой камешки под ногами, мы пришли к логичному выводу — нужно обустроить своё место.       — Интересно, — Дафна задумалась, глядя на воду. — Что сподвигло квиддичистов на такой отчаянный поступок?       — А что такого? Вышли полетать, — Пэнси не поняла причин задумчивости, а вот я знал, что подобное — отчаянный поступок.       — Несанкционированные тренировки — жесткое нарушение правил, — пояснил я.       — Да ну? Я думала, плюнуть в котёл Снейпа — нарушение правил.       — Эй! — мы с Дафной возмутились одновременно. — Ты зельеварение не трогай.       — Ладно-ладно!       — А причина, как мне кажется, — теперь уже я задумчиво взглянул на водную гладь, греясь в лучах солнца, — проста и очевидна. Наши профессора вместе с этими министерскими бракоделами всё поле превратили в какую-то глушь растительную. С третьего раза только. Дай Мерлин, к следующему году вернут в нормальное состояние.       — Бракоделы? Хорошее слово, — Дафна улыбнулась. — Надо запомнить. И наставнику сказать. Пусть обогатит лексикон.       — Ты хочешь, чтобы Снейп ещё более забористо описывал интеллектуальные способности того стада баранов, что приходят к нему на занятия?       Моя фраза вызвала смешки у девушек.       — Почему бы и нет?       — А вы, хочу я сказать, — Пэнси с подозрением смотрела на нас, — те ещё мазохисты.       — Наглые инсинуации!       Вот так и проходили дни один за другим, пока в один прекрасный момент не пришло понимание — экзамены не за горами. Буквально со дня на день. А сразу после них — третье состязание. К этому моменту уже ни для кого не было секретом, что странный и страшный растительный лабиринт, в котором день ото дня копошатся минимум десять волшебников, что-то химича, будет этим самым испытанием. Седрик готовится, и делает это отчаянно, практикуя самые разные направления магии, при этом, не забывая и об экзаменах. Да-да, от занятий-то чемпионы освобождены, но не от экзаменов. Интересно, чем это всё закончится? И стоит ли, если Седрик победит, просить у него доступ к огню Трибунала? Ведь я уже пришёл к выводу, что подобное — как чит-коды в игре, убьёт весь интерес к саморазвитию. Думаю, скоро я узнаю и результаты, и смогу сам себе ответить на свои же вопросы, но самое главное — надеюсь, что яичко созреет раньше, чем придётся уезжать на каникулы.              ***       Как сказал бы один мой знакомый из прошлой жизни: «Вжух, и всё». Примерно такое впечатление оставили после себя мгновенно пролетевшие экзамены. Словно резкий порыв ветра, словно молния — не успели начаться, а уже кончились, и, как положено молнии, оставили после себя угасающий гром — странное послевкусие, лишь затихающие впечатления.       Самая большая обида для всех учеников школы заключалась в том, что после экзаменов, обычно, у нас есть день или два на посещение Хогсмида перед летними каникулами, но сейчас на это время приходится третье состязание Турнира, и никаких походов не планируется. Да, походы перед отправкой домой — не самая, можно сказать, разумная вещь, ведь до отдыха рукой подать, но тем не менее это так. И нужно быть честным с собой, из третьего испытания получится крайне сомнительная с одной стороны, но с другой и интересная замена походам.       Но, пусть походы и отменили, абсолютно каждый ученик Хогвартса, за исключением парочки семикурсников, терзаемых сильными сомнениями и столь же сильной неуверенностью, ожидали третьего состязания. Не знаю, как на других факультетах, но у нас был брошен жребий, и на двух ребят с пятого и шестого курса легла ответственность по добыче того, что в Хогвартсе было не найти просто так — различных напитков для вечеринки. Раз мы не идём на прогулку, «прогулка» идёт к нам.       Но это всё лирика. Двадцать четвёртого июня, на следующий день после последнего экзамена, ближе к вечеру все мы покинули замок в сопровождении МакГонагалл и пары авроров в штатском — ни за кого другого этих волшебников принять было решительно невозможно. Путь наш был короток и заканчивался большими трибунами, которые были выстроены вокруг одного из участков трибун поля для квиддича. Трибуны одного сектора поля были слишком малы, чтобы вместить всех учеников и гостей. Непоправимо малы. Потому их и перестроили, и теперь зрительские места начинались не с высоты третьего этажа, а от самой земли. Да и в принципе были больше и комфортнее — всё-таки в своём изначальном виде это просто лавки, а высокие спинки и бортики ограждений были только на самых верхних рядах.       Как и прежде, рядом с местом проведения испытания дежурили волшебники, в том числе и колдомедики в своих лаймовых мантиях. Рядом с бывшим полем для квиддича были установлены несколько палаток, и, судя по гербам на одной из них, там располагались чемпионы.       Довольно быстро трибуны оказались заполнены учениками, на отдельных местах, более качественных и удобных, располагались гости, будь то представители стран или школ, или же просто родители, что приехали посмотреть, поддержать, пообщаться друг с другом, оставляя тем самым ощутимые суммы в карманах организаторов. Занять места рядом с теми, с кем хотелось бы, было довольно проблематично из-за потока учеников, а потому, я сел там, где получилось — но хотя бы это привычные люди с моего факультета.       С трибун открывался шикарный вид на глухую высокую стену из растений, у которой был лишь один вход, а также на небольшой пятак открытого пространства между трибунами и стеной. Именно на это место поспешно вышел Людо Бэгмен в чёрно-желтой мантии, делавшей его похожим на пухлую пчелу. Он коснулся палочкой горла.       — Леди и джентльмены! Зрители, ученики и гости! — его голос разносился на всю округу, и я уверен, если кто-то решил не идти сюда, отсиживаясь в башнях, то он мог отчётливо слышать этот голос даже через закрытые окна. — Приветствую вас на третьем состязании Турнира Трёх Волшебников!       Зрители встречали это заявление восторженными аплодисментами, как и большое полотно, что выносили сюда двое волшебников.       — До начала самого соревнования остались считанные минуты, а пока, встречайте наших чемпионов!       Вновь раздались аплодисменты, подбадривающие выкрики, кто-то истово размахивал то флагами, то плакатами, а через проход в трибунах вышли на небольшой пятачок земли наши чемпионы, подойдя непосредственно к Бэгмену. Они выглядели серьёзными, напряженными, но улыбались и махали руками, крутясь из стороны в сторону. К ним направились двое волшебников, что принесли полотно и уже подвесили его в воздухе магией.       — Пока наших дорогих чемпионов проверяют и подготавливают всё необходимое к состязанию, я, с вашего позволения, расскажу о его сути.       Двое волшебников действительно проверяли чемпионов на наличие различных артефактов или прочих амулетов, попутно накладывая чары, а на полотне появлялись изображения, словно неподалёку от чемпионов летали камеры — совсем как на втором туре.       — Итак, как многие уже заметили, нашим чемпионам предстоит пройти лабиринт. Полный различных сложностей и опасностей, которые придётся преодолеть. Но для чего, спросите вы? Там, в глубине лабиринта спрятан кубок. Тот чемпион, который первым доберётся до кубка и возьмёт его в руки и станет победителем Турнира!       Зрители, улучив паузу в объяснениях, начали либо поддерживать чемпионов, либо обсуждать что-то, а парочка даже взорвали хлопушки с конфетти.       — …а зачем тогда были те баллы? — обсуждал кто-то неподалёку довольно очевидную тему.       — Итак! — вновь заговорил Бэгмен, и все тут же притихли. — Первым заходить будет чемпион с наибольшим количеством баллов, набранных за прошлые состязания. За ним — занимающий второе место. Ну и как вы уже догадались — последним будет заходить чемпион, занимающий третье место по баллам. Но помните, сколько бы баллов ни было у чемпиона, в этом лабиринте каждый может получить свой шанс на победу. Если же чемпиону покажется, что он больше не в состоянии продолжать борьбу, то следует выпустить красные искры в небо. Но не стоит переживать, уважаемые зрители! Чемпионы готовы?       Волшебники, что занимались подготовкой чемпионов, кивнули, их жест повторили и сами чемпионы.       — В таком случае, первым заходит в лабиринт мистер Седрик Диггори, чемпион Хогвартса!       Вновь, как и на втором состязании, выстрелила пушка, оповещая о времени, заиграл небольшой оркестр, а Седрик смело зашёл в мрачный лабиринт под бодрую музыку. Солнце спряталось за холмами, но небо на западе пока было светлым, окрашиваясь в оранжевый цвет.       — …делайте ваши ставки! — донёсся голос одного из близнецов Уизли.       Они ходили между рядами, собирая ставки и делая записи. Ли Джордан, их темнокожий друг, работал в роли калькулятора на ножках, помогая на ходу корректировать суммы и говорить ограничения по ним, чтобы вся их честная компания не оказалась в минусе.       На подвешенном в воздухе экране было видно, как Седрик с опаской, но и без излишней медлительности, пробирался по тёмному лабиринту. Другие чемпионы не могли видеть, нашёл ли Седрик неприятности, и какие именно. Вторым чемпионом в лабиринт отправился Крам, и почти сразу же за ним отправилась Флёр. Теперь осталось только напряжённо ждать развязки, наблюдая за действиями.       — Хм, как любопытно! — Бэгмен комментировал происходящее на экране. — Похоже, мистер Диггори нашёл первое препятствие — Зеркало Хеймера.       Мы видели, как Седрик задумчиво водит палочкой перед слегка светящейся желтым областью пространства в коридоре лабиринта.       — Это очень занятное охранное заклинание, не опасное само по себе, — говорил Бэгмен, — но полностью переворачивающее восприятие верха и низа на всех уровнях чувств и принудительно фокусирующее внимание именно на этом.       Седрик смело шагнул в желтую зону, покачнулся, с большим трудом отвёл взгляд от неба, закрыл глаза и смело сделал следующий шаг. Ещё один, и ещё, и вот он преодолел светящуюся область.       — Отлично справился мистер Диггори со своим препятствием!       Зрители радостно встретили этот факт, рукоплеская.       — Но нам ещё предстоит посмотреть, как с таким же препятствием справятся остальные чемпионы. Да-да, вы не ослышались — Зеркало Хеймера есть на абсолютно каждом пути в начальных этапах лабиринта.       Вскоре мы действительно смогли увидеть, как справились с этим остальные. Крам выдохнул, отошёл на пару шагов и попросту разбежался, сосредоточившись именно на том, чтобы переставлять ноги и ни на чём кроме. Флёр же сделала несколько иначе. Она наколдовала неизвестные мне светящиеся сферы в количестве трёх штук — на пол и на стены. Похоже, они как-то связаны с ней ментально и позволили сохранить восприятие или хотя бы просто правильную ориентацию в пространстве. Бэгмен назвал их Маяками.       Солнце окончательно спряталось за горизонтом, на небе появились звёзды, а на трибунах и небольшом пятаке пространства перед лабиринтом загорелись множество факелов, освещая всё вокруг. Чемпионы уже давно боролись с различными сложностями, держа Люмосы над головами. Там были и различные магические животные, растения, ловушки на основе рун, сложные чары на области. Всё выглядело достаточно опасным, а возможность наблюдать за происходящим раскачивала публику на эмоциональных качелях так, что я не удивлюсь, если потом будет грандиозная попойка для успокоения нервов.       Финальным аккордом, гвоздём в нервном здоровье многих, стал огромный соплохвост, с которым повстречалась Флёр.       — О, какой милашка вымахал, — ласково пробасил Хагрид, а его поистине громкий голос услышали все, придя в священный ужас, ведь ни для кого не новость, что чем ласковее Хагрид отзывается о животном, тем оно смертоносней.       С увеличением размеров до солидного такого хитинового танка, соплохвост сильно потерял в скорости и маневренности, а по заверениям Бэгмена, общих знаний школьной программы по уходу достаточно, чтобы найти его слабые места. Флёр справилась, пусть и пришлось побегать от этого танка и поуворачиваться от струй пламени, внешне мало уступавших драконьим. Правда, дракон заливал всё потоком, а соплохвост — вспышками, выстрелами.       Когда Седрик нарвался на сфинкса, вся делегация Дурмстранга облегчённо выдохнула. Неужели они считают Крама настолько тупым? Забавно. Жаль, что магия для наблюдения за чемпионами не передавала звуки — всем было интересно услышать загадку. Но так или иначе, Седрик с ней справился.       Самая интрига началась, когда Бэгмен объявил, по подсказкам волшебников, что следят за ситуацией в лабиринте, что все трое чемпионов вот-вот подберутся к кубку. Напряжение нарастало. Почти одновременно чемпионы вышли в просторную секцию лабиринта, посреди которой, на постаменте, стоял кубок. Они замерли, смотрели друг на друга, готовились к чему угодно. Вся дилемма и напряженность мысли отражалась на их лицах — тот, кто управляет чарами, демонстрирующими происходящее, а они точно под контролем, явно заслуживает Оскара за лучшую операторскую работу. Вспомнив один хороший старый фильм, я, в полной тишине, не удержался от попытки изобразить мелодию:       — Туру-дуру-дум… Уа-уа-уау…       С разных сторон послышались смешки, и было их довольно много. Краем глаза я отметил, что принадлежали они в основном магглорождённым или полукровкам. Это радует — классика вестернов должна жить, пусть она и сильно исказила историческую достоверность самой концепции Дикого Запада.       Первым атаковал Крам, стараясь выбить самое слабое, по его мнению, звено — Флёр. В принципе, можно считать, что ему это удалось — Протего Флёр проломилось под напором мощного, но не очень быстрого Ступефая. Зато Крам пал жертвой Экспеллиармуса Седрика, но не растерялся, тут же бросившись к кубку. Казалось, вот она победа, но я ждал чего-то интересного. Седрик взмахнул палочкой, произнёс заклинание, и на пути Крама из земли вырос столб. Света там почти не было, и я не удивился, что Крам со всего размаха врезался в этот столб головой. Почему не удивился? Ну, был у меня в прошлой жизни похожий случай, тоже в условиях бега, большой скорости, плохой освещённости, но не со столбом. Да… Перевернуло меня тогда знатно.       Седрик на краткий миг глянул, как дела у Флёр, ведь стены лабиринта норовят опутать и сожрать того, кто в них попадёт. Делакур почти выбралась, Седрик сам себе кивнул, мол: «Справится», и банально призвал кубок при помощи Акцио. Миг, и вот он появился на полянке перед всеми нами, держа кубок.       Громко заиграл небольшой оркестр, возликовали зрители, оглушая меня своими воплями радости. Седрик всего секунду выглядел растерянным, но потом улыбнулся и поднял кубок над головой. Да, это не Кубок Огня, просто кубок, пусть и красивый — символ победы.       К Седрику тут же направился Бэгмен, попутно поздравляя, да и другие судьи. Разве что лысый Каркаров выглядел недовольным.       — Это мой сын! — прорвался к Седрику мистер Диггори, радостно крича, да так громко, что было всё прекрасно слышно. — Это мой мальчик!       Вскоре эвакуировали из лабиринта других чемпионов. Флёр была грустной, но не особо. Крам сурово дулся, обиженно глядя в пространство перед собой и не менее обиженно потирая большую шишку на лбу. Но Седрику руку пожал и даже немного улыбнулся, искренне, стоит отметить. Дамблдор выглядел счастливым. Его прямо распирало от гордости и этим он не уступал не менее счастливому мистеру Диггори, что крутился вокруг сына, успев того и обнять, и потрепать по голове, и сфотографироваться с ним, всячески акцентируя внимание именно на Седрике.       Мистер Бэгмен объявил победителя, слово взял Дамблдор, поздравил всех в общем, и Седрика, в частности, и пригласил, в том числе и гостей, если они пожелают, на праздничный пир в честь окончания Турнира. Директор акцентировал внимание на именно благополучном окончании. К счастью ли, или к сожалению, но почти все гости в итоге поблагодарили директора за гостеприимство, но отказались, сославшись на дела, занятость и прочее.       Под шум веселья и радости, мы начали покидать трибуны. Краем глаза я заметил странную вещь — в тени, почти никем не видимый, в траве у внешней стены трибун кто-то валялся. Никто не обращал на это абсолютно никакого внимания.       — Эй, Эрни, — я дёрнул за руку шедшего рядом МакМиллана, который весело обсуждал увиденное с другими ребятами.       — А?       — Там кто-то валяется.       — Хм… Может нужна помощь?       Пусть Эрни сказал так, но по лицу было видно, что он не горел желанием тратить время на подобное, но быстро поборол такой настрой и мы вместе направились к человеку. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что это Поттер. То ли спит, то ли без сознания валяется. И какой-то подозрительно бледный.       — Молодые люди, — раздался сзади голос МакГонагалл, и мы тут же обернулись, открывая вид на валявшегося Поттера. — Что это вы тут делаете?       Взгляд замдиректора был строгим, а увидев Поттера, стал ещё строже. Но при этом она поспешила подойти и проверить его состояние.       — Я заметил, что тут кто-то валяется, — я начал прояснять ситуацию. — Мы с Эрни подошли, чтобы проверить, не нужна ли помощь. Что бы тут ни случилось, мы к этому не причастны.       — Я знаю, — отмахнулась МакГонагалл, проведя палочкой над Поттером. — Мистер Поттер без сознания от потери крови.       Ран, похоже, МакГонагалл не обнаружила.       — Возвращайтесь в замок. Немедленно.       Мы кивнули и поспешили в Хогвартс. Обернувшись на миг, я увидел, как рядом с МакГонагалл появился домовик и они вместе с Поттером исчезли.       — Странно это, — задумчиво высказался Эрни, пока мы догоняли последних учеников. — Думаешь, кто-то по тихой навалял ему?       — Кто знает? — пожал я плечами. — Вполне может быть.       Большой Зал был ярко украшен гербами трёх школ, но центральным и самым большим был именно наш, Хогвартса. Ученики шумели, активно обсуждали последнее состязание, а столы были буквально завалены самыми разнообразными блюдами. Похоже, Дамблдор решил не тянуть с этим вопросом, сразу же давая команду домовикам накрыть столы.       Как только я занял своё место за столом факультета, сразу же погрузился в беседу о прошедшем состязании, и о том, как чемпионы преодолевали трудности. Стоит отдать должное ребятам, они не восхваляли Седрика, отдавая должное навыкам и других участников. Сам же чемпион, победитель Турнира, выглядел вполне счастливым.       — А когда официальная церемония? — прозвучал чей-то вопрос.       — Завтра, должно быть, — ответил Седрик. — По крайней мере, так говорил отец.       — А когда?       — Ну, полагаю, сразу после завтрака. Ведь в одиннадцать уже посадка на поезд.       За разговорами я заметил, как МакГонагалл, до сего момента отсутствовавшая, подошла к директору и быстро что-то сказала, садясь на своё место. Полагаю, это связано с Поттером. Судя по отсутствию какой-либо обеспокоенности или других признаков серьёзности ситуации, ничего страшного с ним не произошло.       — Интересно, — сидевший рядом Джастин поглядывал в сторону стола преподавателей, за которым сидели ещё и судьи. — А где Каркаров?       — Хм?       Глянув внимательнее, я заметил, что директора Дурмстранга действительно нет рядом. Пока я думал над ответом, заметил крайне странную вещь, совершенно нетипичную для одного известного мне зельевара. Он резко дёрнулся и выглядел удивлённым, незаметно коснувшись левой руки. Ещё более странным и нетипичным было то, что он тут же сказал пару слов директору и оба они встали из-за стола, зайдя в дверь, что была за столом преподавателей — именно через неё зачастую преподаватели заходят в зал, сразу садясь за стол. Ни разу там не был, даже интересно стало.       — Что-то случилось, — констатировал я факт, а Джастин, который наблюдал эту картину вместе со мной, согласно кивнул.       — Ага. Ну и ладно. Если бы было что-то важное, мы бы уже об этом знали.       — И то верно. Предлагаю наседать на французскую кухню, — указав рукой на блюда этой самой кухни улыбнулся я. — А то когда ещё отведаешь действительно настолько качественных блюд этой страны?       — Вот, кстати, верно говоришь. Почему домовики готовят лучше, чем в самых шикарных ресторанах? Я имею в виду, обычных, не магических.       — Магия, Джастин. Это всё магия.       После праздничного пира, разумеется, всем факультетом закатили вечеринку в гостиной. Это мероприятие, в кои-то веки, отличалось от спокойных посиделок и прочих подобных — тут и хлопушки с конфетти, радость, веселье и чуть ли не танцы. Море напитков разной степени «тяжести», поздравления и тосты. Пристроившись на своём любимом месте, я, с кружкой сливочного пива в руках, с лёгкой улыбкой наблюдал за всей этой движухой.       Седрик улучил момент, чтобы вырваться из плена поздравлений и прочего, и подошёл ко мне, протягивая пакет.       — Вот. В благодарность за помощь. Там ещё детальный список и контакты. Сам знаешь какие.       — Хорошо-о, — с лёгким сомнением я принял пакет, внутри которого оказалась бутылка виски очень большой выдержки, Огденский. И несколько листов. — Виски? Ай-яй-яй, спаиваешь несовершеннолетнего.       — Что поделать? — пожал плечами Седрик, улыбаясь. — Отец говорил, что подобное — универсальный подарок в благодарность за ту или иную помощь. Больше знак, чем сам подарок. Особенно когда Мордред его знает, что дарить человеку.       — Хм. Справедливо. Благодарю. А список вовремя — я уже притомился в ожидании, зная конечную плату и не имея возможности взяться за дело.       — Вот и отлично. Кстати, готовься стать старостой в следующем году.       — Вот зачем мне оно надо?       — Это не так уж и сложно, — ухмыльнулся Седрик. — Да и на кого факультет оставлять? Не так-то уж и много подходящих на роль, кто будет в следующем году с пятого по седьмой курсы.       — Может хотя бы поспрашивал? Вдруг кто-то хочет?       — А никто не хочет.       Седрик отправился обратно в свою компанию. А я сидел, думал.       Где-то через час, когда часть учеников разошлись по своим комнатам или же отправились в поисках приключений по замку, я, наобщавшись и навеселившись, наколдовал бокал под виски и, откупорив бутылочку, налил себе немного. Опьянения я не боюсь — энергия жизни мне в помощь. Диагностика говорит, что бутылочка не содержит никаких примесей — пить можно. Дав подышать напитку минутку, насладился ароматом и сделал небольшой глоток. М-да, пусть я и не эксперт в подобных напитках, но любой дурак почувствует разницу между обычным виски, и действительно качественным, выдержанным и наверняка до одури дорогим.       Не успел я допить первый бокальчик, как почувствовал отклик в ментале.       — Наконец-то…       Залпом допив, развеял бокал, убрал бутылку в рюкзак и, зайдя в тень в гостиной, чтобы немногие присутствующие, пожелавшие более спокойно провести остаток ночи, ничего не заметили, скрыл себя магией и покинул гостиную.       Тишина и покой в коридорах замка. Наверняка сейчас кто-то из преподавателей занимается отловом парочек, что решили уединиться — по крайней мере наличие таких парочек не подвергается сомнению, ведь день такой… Такой, в общем.       Без проблем покинув территорию замка, я спешил к хижине Хагрида — яичко созрело. Сам птенец ощущался как привычный мне паучок, вот только при этом он ещё и словно был вторым мозгом для меня. Не самостоятельным, нет, но ощущаемым как продолжение тела — дополнительный набор органов чувств, дополнительное тело. И сейчас это тело было слабым, беспомощным, и вообще, находилось немного под землёй, что вызывало очевидный дискомфорт.       Добравшись до места, избегая, на всякий случай, светлого пространства от факелов и фонарей кареты Шармбатона, я обошёл хижину Хагрида и быстренько откопал результат своей работы. Странный результат.       Птичка была размером с котёнка, со слабым чёрным пушком вместо оперения, но это норма. Вроде бы даже походила на феникса. Странным было ощущение в магии. Птичка в самом деле излучала крохи ауры дементора и это сильно так ломало шаблон мира. Двойственность восприятия, возможность глазами птички видеть себя, меня совсем не сбивала с толку — привык, пользуясь паучками. При этом совсем не требовалось волевых усилий для управления птичкой. Чуть поднапрягшись, полностью убрал ауру дементора.       Взяв птичку на руки, почувствовал, как внутри неё течёт энергия смерти, но при этом она никак не сказывается на мозгах птички — на моих. И это самое важное. Похоже, не зря я предполагал, что рождённое, созданное из этой энергии, не может быть сумасшедшим по определению, ведь эта энергия является сутью этого организма. А вот человек крышей поедет из-за неестественности этой энергии для него. Даже сродство не поможет, ведь основа, суть жизни, существования человека, эльфа или гнома, совсем-совсем другая.       Надеюсь, из-за связи с этой птахой, можно будет «сливать» на неё последствия использования Тёмной Магии, если придётся, а уж в очищении от проклятий вообще цены этому фениксу не будет, ведь он их будет тупо жрать.       Поднявшись на ноги, неспешно двинулся в сторону Хога. На всякий случай, чтобы была легенда, укусил себя фениксом за палец, мол: «Нашёл, подобрал, а он меня цап-царап, и всё, фамильяр». Такое себе объяснение, но и подкопаться тяжело. А фамильяров тут не отбирают, кем бы этот фамильяр ни был — читал об этом. Хорошее настроение подбило вспомнить песенку, которую я и стал напевать себе под нос, и я уверен, что немалую роль в этом сыграл бокальчик виски.       — Пускай круто меня заносит… Душа чуда, сейчас просит…       Внезапно я ощутил сильную ментальную волну, что должна была вызвать страх и панику. Обернувшись на её источник и приготовившись к бою, не без удивления понял, что смотрю в небо. Там очень быстро и резко формировался огромный зелёный череп, словно бы северное сияние, насыщенное, густое, при этом походившее чем-то на облака. Череп открыл челюсть, из которой медленно выползала огромная змея вместо языка и завязывалась петлёй.       — Красиво, чёрт подери, — хмыкнул я, понимая всю грандиозность этого заклинания, при этом я прекрасно осознавал, кто отмечал подобным образом места своего, скажем так, «присутствия».        Одновременно с этим я увидел какое-то зелёное пламя на реях корабля Дурмстранга. До него было далеко, но сконцентрировавшись на магии, я усилил и без того хорошее зрение.       На центральной мачте корабля был спущен парус. Верхняя рея горела зелёным пламенем, а на ней, на собственных кишках был повешен изуродованный Каркаров — его можно было узнать. Белый парус корабля, на котором раньше красовался герб Дурмстранга, теперь был испорчен — поперёк него была всего одна надпись, даже ночью хорошо видимая в зелёном пламени и в ярком свете метки в небе. «Предатель».       — Ох, не к добру это… Ой не к добру…       По дорожке от замка уже вовсю спешили преподаватели. Разумеется, среди них был и Грюм. Я прекрасно знал, что его глаз меня увидит — не настолько сильно я скрывал себя. Потому и делать это перестал. Разумеется, рядом со мной тут же остановился сам Грюм, как и директор, махнув остальным двигаться дальше в сторону корабля.       — Отвечай честно, салага, — Грюм смотрел на меня, а его посох был наготове, хотя сразу так и не скажешь. — Что ты тут делаешь?       — Да я-то просто птичку нашёл у хижины Хагрида, — показал я птенца, на котором всё ещё были следы земли. — Заметил, как в земле копошится что-то. Думал, что нюхлер — нам Хагрид их не так давно показывал. Думаю, вдруг блестяшку он нашёл какую интересную, они такие…       Грюм и Дамблдор внимательно меня слушали.       — А там это вот… Ещё и до крови за палец цапнул. А вот, что это… — кивнул я в небо, — за светопреставление — я понятия не имею.       — Не врёт, — кивнул Грюм.       — Возвращайтесь в замок, мистер Грейнджер, — серьёзно сказал директор.       — Хорошо.       Кивнув, направился в Хогвартс. Я ведь говорил, что плохая идея была для Каркарова, вернуться в Англию? Ну, вот и закономерный итог. Хотя как-то всё это подозрительно. Очень подозрительно.