Целитель

      Суета и шум — именно так собирались ученики Хогвартса, рассаживаясь по саням, чтобы уже на них добраться до перрона в Хогсмиде. Да, погода нынче позволяла использовать такой транспорт, и даже более того — маршрут пойдёт через заледеневшую часть Чёрного Озера. Никто не знал, заледенело ли оно само, или ему кто-то помог, но все ученики понимали одно — прокатятся они по широкой дуге и с ветерком.       На открытом балконе над главным входом в Хогвартс стоял профессор Снейп в своих традиционно чёрных одеждах. Он запахнул мантию плотнее, смотрел на шумящих учеников, стараясь не морщиться лишний раз от головной боли. Одно радовало Снейпа — вся эта бесконечная толпа учеников оставит замок почти на целых две недели, а значит и он получит относительный покой хотя бы в этих стенах.       Профессор в очередной раз поморщился от головной боли — последствие пары Круциатусов, но эти мигрени не снять зельями без временного «опьянения», а значит лучше перетерпеть.       Запряженные фестралами сани с учениками одни за другими покидали территорию Хогвартса, устремившись к белой глади заледеневшего Чёрного Озера.       — Любуешься видами, Северус?       Профессор Снейп не любил, когда кто-то умудрялся подкрасться к нему со спины. Дамблдор любил оказываться рядом с собеседником внезапно. Нужно ли говорить, что это не улучшало их взаимоотношения?       — Прохлаждаю голову, — скупо ответил Снейп, не оборачиваясь.       Дамблдор встал рядом со Снейпом и, как и профессор, устремил свой взор на заснеженные холмы.       — Значит, — директор провёл рукой вдоль седой бороды. — Он показал себя.       — Ваша прозорливость, как всегда, не знает границ.       — Не нужно ёрничать, Северус, — директор с укором чуть качнул головой. — Не поведаешь ли ты о произошедшем? Например, почему ты был подвергнут Круциатусу?       — Мало кто не был подвергнут, спасибо его доброму нраву, — Снейп криво усмехнулся.       На несколько секунд воцарилось молчание, в котором отчётливо был слышен удаляющийся гомон радостных учеников из последних саней.       — Полагаю, Том решил остановиться у твоего друга Люциуса, — размышлял вслух директор, начав выказывать беспокойство. — Разумно ли было отпускать юного Драко домой на каникулы?       — Тут вы не правы, — вновь усмехнулся Снейп, посмотрев на директора. — Лестрейнджи разобрались со своим особняком. Теперь ставка Тёмного Лорда именно там.       В сознании Снейпа, словно вживую предстали недавние воспоминания, и в которой раз профессор зельеварения убедился в полезности своей способности освоить окклюменцию на действительно высоком уровне.       Пасмурное английское утро. Вот он и другие Пожиратели Смерти стоят снаружи дома Лестрейнджей, без масок, без маскировок, ибо не нужны они теперь — вся конспирация рухнула в начале восьмидесятых. И вот сейчас они все, кто вообще мог присутствовать здесь хотя бы потому что не умер ранее, стояли и смотрели на один из балконов второго этажа, а точнее — туда, где заканчивался первый, и начинался второй этаж. Причина тому была довольно неординарная, да ещё и явление Тёмного Лорда, лысого, змееподобного, с бледной кожей, просвечивающими через неё синими венами, полностью отсутствующим носом в привычном понимании — лишь дыхательные отверстия, как у рептилий…       — Занятная инсталляция-с… — Тёмный Лорд стоял в чёрных одеждах и чёрной же мантии, и, как и все, смотрел на объект всеобщего внимания. — Может быть кто-то всё-таки решится снять это? Отвлекает-с…       Голос его был вкрадчивый, немного шипящий, но в принципе, никто подобному не удивлялся — не на много человечнее он выглядел до своего исчезновения.       — Сию секунду, милорд, — кивнули братья Лестрейнджи и устремились к стене дома, начав лихорадочно выписывать зигзаги палочками.       Снейп глянул на Лорда, ещё раз на «это», и не мог не заметить кровавые следы на покатой крыше. Похоже, тело Фенрира сбросили с очень большой высоты, раз тело оборотня стало столь помятым от удара об зачарованную на прочность крышу. Куда более экстравагантным оказалось то, что в ходе своего падения с оной, тело напоролось на один из штырей крыши балкона, запутаться на этом штыре кишками и теперь оно благополучно висит на этих кишках, медленно-медленно крутится от ветерка, а внизу, на земле под телом, разлилась зловонная жижа из… Из всего.       Остальные стояли, склонили головы, демонстрируя свою вину — не все, конечно — перестав обращать хоть какое-то внимание на снимаемый Лестрейнджами труп Сивого.       — В прочем, — Волдеморт отвернулся от сего действа дабы не видеть отчего-то неловких потуги братьев на поприще ликвидации этого безобразия — даже останки оборотня, тем более такого сильного, обладали некоторым магическим сопротивлением. — Как же я рад вас всех видеть!       Тёмный Лорд раскинул руки в стороны, держа свою палочку в руках. Профессора терзал вопрос — где он её добыл? Спутать эту палочку с другой крайне трудно, и это именно она.       — Четырнадцать лет. Четырнадцать лет прошло со дня нашей последней встречи, — Тёмный Лорд посмотрел на Нотта, — за некоторым исключением. И вот, вы снова стоите передо мной, как в прежние времена. Вижу, не всем удалось дожить до этого момента.       Снейп мысленно вспомнил погибших или убитых с момента «Падения Волдеморта», и таких оказалось не так уж и много.       — Вы так быстро прибыли, — Волдеморт хищно улыбнулся, обнажив острые зубы. — Силы ваши вовсе не иссякли. Но я спрошу — почему же этот отряд волшебников не пришёл на помощь своему хозяину, волшебнику, которому вы клялись в вечной верности? Ведь нас, как и прежде, связывает Тёмная Метка. Или уже нет?       Многие из присутствующих либо тихо и недоумённо зашептали что-то, кто-то покачивал головой, демонстрируя своё неодобрения остальным. Вон, Беллатрикс, довольная, стоит и скалится, демонстрируя плачевное состояние зубов, пусть и в полном наборе. Снейп мельком глянул на Люциуса — бледная маска покорности на лице, но стоит без потери гордости в осанке. Пока что — в этом Снейп был уверен, как и в том, что Круциатуса сегодня многие не смогут избежать. Или как минимум его аналога через Чёрную Метку.       — Эти волшебники… — Волдеморт не говорил ни о ком конкретно, но каждый понял, касается это его, или нет, — вернулись в стан наших врагов, клялись в своей невиновности, в том, что они ничего не знали, были околдованы. И я пребываю в недоумении: как они могли поверить, что я не восстану вновь? Те, кто знали, как я защитил себя от смерти? Те…       Речь Волдеморта была прервана гулким влажным шлепком — тело Сивого сорвалось и смачно шлёпнулось оземь, прямо в лужу из крови и прочих субстанций. Волдеморт разозлился, резко развернулся и вскинул палочку.       — Круцио! — выкрикнул он, отправляя в Рабастана пыточное заклинание, но держал его лишь секунду — так, сугубо формально. — Круцио!       Теперь досталось и второму брату. Они даже не успели упасть на землю — столь кратким был приступ боли, зато взгляд стал куда более осмысленным. Ещё бы — такой резкий стресс, но короткий, не отправляющий сознание плавать в океанах боли.       — Азкабан, безусловно, не мог не повлиять на ваши навыки волшбы, — тихо заговорил Волдеморт, обращаясь к Лестрейнджам, — но я тешил себя надеждой, что с такой простой задачей вам должно быть справиться по силам.       — Виноваты, милорд, — тут же склонились Лестрейнджи, чуть-чуть заляпанные брызгами вонючей субстанции, в которую рухнуло тело Сивого.       — Разумеется.       Волдеморт снова обернулся к остальным Пожирателям, и начал медленно ходить вдоль ряда из почти двух с половиной десятков волшебников, многие из которых не смели поднять свой взгляд на Тёмного Лорда. «Слабовольные», — мелькнула мысль в глубине сознания Снейпа, но «снаружи» было лишь то, что должно быть.       — Возможно, эти волшебники теперь клянутся в верности другому? Может быть… Дамблдору? Этому защитнику магглов и грязнокровок?       Эйвери, мимо которого в этот момент проходил Волдеморт, рухнул на колени, и Снейп прекрасно понял, что именно сейчас произойдёт.       — Хозяин! — довольно громко залебезил Эйвери, — Прости меня! Прости нас всех!       «С чего бы это вдруг?», — пронеслась мысль в голове Снейпа, да и судя по лицам некоторых, хотя бы той же Беллатрикс, их посетила та же мысль.       — Круцио! — Волдеморт резко вскинул палочку в сторону Эйвери, отправляя красный лучик пыточного заклинания в этого волшебника. И не секунду держал он воздействие — дольше. Эйвери скорчился на земле, заходясь в немом крике.       — Встань, Эйвери, — голос Волдеморта вновь звучал спокойно, — Встань. Ты просил прощения? Я не прощаю. И я ничего не забываю. Четырнадцать долгих лет верной службы — и тогда, может быть, я вас прощу. А вот Нотт уже отплатил часть своего долга, не так ли?       Волдеморт довольно быстро оказался напротив Нотта-старшего, и тот быстро рухнул, преклонив колено.       — Да, хозяин, — он отвечал предельно спокойно. — Я ваш вернейший и преданнейший сторонник…       — В самом деле? Мне прекрасно известно о той нелепой череде событий, послуживших причиной тому, что ты нашёл меня. Нашёл, помог вернуть тело… Но не из верности, нет. Я уже говорил тебе, и скажу это вновь при всех — твои проблемы настолько ничтожны, что я разрываюсь между унынием и горечью от созерцания твоей беспомощности.       — Да, милорд.       — Однако ты в самом деле помог мне, а Лорд Волдеморт не забывает тех, кто ему помогает. Мы подумаем, как можно решить твою проблему.       — Я счастлив это слышать, милорд.       Волдеморт продолжил ходить вдоль рядов волшебников, вспоминая их ошибки и промахи, раздавая формальные, а порой и вполне полноценные Круциатусы. Доставалось практически всем, и лишь немногие избежали этой участи. Например, Люциус, большая часть сбежавших из Азкабана и сам Снейп.       Когда Люциус задал вопрос, а точнее, нижайше просил просветить невежд, собравшихся вокруг, как же именно Тёмный Лорд смог вернуться, да и вообще, Снейп максимально сконцентрировал своё внимание, чтобы не упустить ни единой оговорки, ни единого слова, фразы. Однако…       — Это сейчас не имеет значения… — Волдеморт отмахнулся от Люциуса. — Пора приступить к куда более важным вещам. Например…       Волдеморт повернулся к Лестрейнджам, которые наконец-то разобрались с останками Сивого, полностью избавившись от трупа и прочих следов его здесь пребывания.       — Рабастан, Родольфус, мои неумелые друзья, — ирония в словах Тёмного Лорда не ускользнула ни от кого, но только Беллатрикс позволила себе совершенно безумно улыбнуться. — Готов ли особняк, чтобы принять нас всех и можете ли вы оказать должное гостеприимство?       — В данный момент, милорд, — склонил голову Рабастан, — дом не благоустроен.       — Но вы, тем не менее, призвали всех нас, — Волдеморт не спрашивал, а констатировал факт. — Стремление угодить является неплохим само по себе, но спешка в этом стремлении даёт плохой результат.       — Нижайше просим прощение.       — Ваша ошибка не так страшна, ведь вы, как и прочие узники Азкабана, будучи замурованными там на протяжении долгих лет, первым делом бросились искать меня. Вы сохранили верность, выбрав между Азкабаном и отречением от меня, но свободой. Раз дом ещё не готов…       Волдеморт вновь обернулся к остальным Пожирателям, что уже привели себя в порядок после недавних профилактических воздействий пыточным заклинанием.       — …Побеседуем здесь, на свежем воздухе, — очередная ирония была очевидна для всех — территория вокруг дома Лестрейнджей представляла собой начавший оживать, но всё же пустырь. Мёртвый, мрачный, безрадостный. — Для начала…       Волдеморт повернулся к волшебнику, чудом сохранившим лёгкую полноту, пребывая в Азкабане.       — Джагсон…       — Да, милорд?       — Отправься в стан оборотней, доставь им прискорбную весть о безвременном уходе Сивого. Пусть займутся выбором вожака и пусть он отправится ко мне.       — Может ли быть так, — заговорил Джагсон, поправив длинную седую прядь. Седую, как и у многих бывших узников Азкабана, — что они откажутся пойти под ваше начало?       — Исключено, — Волдеморт сказал как отрезал. — Наше доблестное министерство своими декретами сами загнали оборотней в положение, хуже зверей. Да, несмотря на моё пребывание в не самом лучшем виде в последние годы, я более чем осведомлён о текущей обстановке в стране.       — Как вам будет угодно, милорд.       — Можешь идти.       Джагсон превратился в чёрный дым и улетел прочь.       — Макнейр.       Министерский палач, страшный как лицом, так и внутренним миром, с нетерпением взглянул на Тёмного Лорда, ожидая приказаний.       — Мне известно о твоём стремлении уничтожать сложных противников. Сейчас ты уничтожаешь опасных животных по заданиям министерства?       — Да… — хрипло ответил он, скривившись в оскале.       — Скоро у тебя появятся жертвы поинтереснее, но сейчас ты должен выполнить одно важное поручение. Уничтожь средства принуждения дементоров, хранящиеся в отделе по контролю за магическими существами. Свободен.       Макнейр склонился и, превратившись в чёрный дым, улетел, быстро скрывшись в пасмурном утреннем небе.       — Люциус, — Волдеморт подошёл к Малфою, что умудрился-таки не очень ловко, но выкрутиться из недавней беседы, более-менее сохранить лицо и не получить Круцио. — Мой скользкий друг. Меня печалит, что ты среди прочих не спешил оказать мне помощь…       Это было некоторым предисловием, и слушавший всё Снейп это понял, однако Люциус никогда не мог похвастать сильными способностями в окклюменции, из-за чего несколько не уловил момент, вновь начав оправдываться.       — Если бы я заметил хоть какой-то знак, любой намёк на ваше присутствие, я бы тут же, немедленно явился к вам, ничего не могло бы помешать мне…       — Знаков было предостаточно, а намёков ещё больше, но не об этом сейчас речь. В будущем, я надеюсь, ты вновь будешь не против возглавить тех, кто не прочь помучить магглов?       Снейп прекрасно знал, что Люциус — хитрый жук. Невольно вспоминалось, как он, что говорится, бил себя пяткой в грудь, возглавив этот отряд всего лишь ради одной цели — не марать руки лично. Причина тому была проста — на всякий случай. Люциус хотел быть уверен, что в случае необходимости сможет даже под Веритасерумом заявить, что на его счету нет жертв.       — Разумеется, милорд, — Люциус на миг склонил голову. — Я буду рад сбросить маску человека, которым вынужден притворяться сейчас.       — Это похвально, Люциус, но речь сейчас не об этом. Прискорбно видеть, что те, кто решил притвориться невиновным, спрятаться, затаиться, отрекаясь от меня, оказались неспособны поддержать и приумножить средства, в которых мы все так нуждаемся для достижения нашей цели.       — Ни для кого не секрет, что ты, мой скользкий друг, способен достичь многого на этом поприще. Тебе предстоит пока что продолжить являть миру лицо добропорядочного волшебника, занимаясь приумножением нашего капитала.       — Да, милорд, — поклонился Малфой. — Я с радостью приму эту ношу ради всех нас.       — Прекрасно.       Волдеморт продолжал раздавать различные мелкие указания порою чтобы просто занять делом Пожирателей Смерти. Каждый должен быть при деле — так считал и сам Северус. Ему же самому досталось парочка формальных, но мощных Круциатуса, после чего выдано «ценное указание» — заняться зельями для восстановления здоровья Пожирателей Смерти. Это было понятно и объяснимо, ведь несмотря на показательную гиперактивность беглецов, состояние их здоровья оставалось плачевным, а вместе с этим страдала и магическая мощь…       …Эти воспоминания вмиг пролетели в сознании Снейпа.       Стоя рядом с Дамблдором, он посмотрел на него, ожидая реакции на новость о создании Волдемортом резиденции в доме Лестрейнджей.       — Вот как? — удивился Дамблдор. — Я считал, что после их заключения в Азкабане, различные «доброжелатели» вдоволь оторвались на домах Пожирателей Смерти. Не могли попасть внутрь, так прокляли от души.       — Это так. Но один известный в узких кругах волшебник взялся за снятие проклятий. Разумеется, за деньги.       — Стоит ли ожидать, что этот волшебник примет сторону Тома?       — Ожидать можно чего угодно. Я не видел его лично, не встречал, не общался и делать выводы не могу. По действиям же — просто волшебник, выполняющий эксклюзивную работу за деньги. Ни больше, ни меньше.       — Что же… Для меня очень важно слышать твоё суждение, — кивнул Дамблдор. — Предпринимает ли Том какие-то значимые действия. Возможно что-то, на что следует обратить внимание.       — Тёмный Лорд не обозначает конкретную конечную цель, как вам известно, — нейтрально ответил Снейп, отвернувшись от директора и глядя куда-то в даль. — Можно лишь предполагать, строить догадки. Сейчас я могу сказать лишь то, что Тёмному Лорду нужны деньги, что они собирается вновь привлечь оборотней, и, возможно, других существ. Он точно собирается переманить дементоров.       — О других существах — ты прав, Северус. Он уже привлёк великанов, а точнее — их остатки. Слишком уж они агрессивны, — Дамблдор печально покачал головой. — Сами себя почти искоренили.       — В этом стоит винить министерство, загнавшее их в одну крохотную резервацию, — отмахнулся Снейп.       — К сожалению, ты прав. Обращает ли Том какое-нибудь внимание на Отдел Тайн.       — Мне об этом неизвестно.       — Это плохо. Нам нужно, чтобы он явил себя миру. Нужно знать наперёд его планы и идеи, чтобы вовремя подстроиться под них.       — Не думаю, что в этом есть смысл.       — Не пояснишь свою мысль для старика?       — Не нужно прибедняться, директор, — сухо отрезал Снейп. — Неужели до вас не дошли слухи о том, кого хотят выдвинуть на пост министра после скорого ухода Фаджа.       — Так вот ты о чём, — Дамблдор пригладил бороду рукой и опёрся спиной о колонну арки балконного проёма. — Бартемиус Крауч. Он, действительно, не будет отрицать факт возвращения Тома, это так. Однако, Северус, его манера принимать суровые, жесткие решения, может оказаться обоюдоострым клинком. Общество может отнестись к его заявлениям со скепсисом, помню судьбу его родного сына.       — Общество отнесётся к тому или иному вопросу так, как это подаст министерство и Пророк, и вы это прекрасно знаете.       Порыв холодного зимнего ветра взметнул полы мантии Снейпа и сдул бороду Дамблдора набок.       — Ещё кое-что, — Дамблдор внимательно посмотрел на профессора, и тот словно бы почувствовал этот взгляд — посмотрел в ответ. — Я обеспокоен снами юного Гарри. Он порою ощущает эмоции Тома, а порой — видит его глазами, но лишь во сне. Если мои предположения верны и их разумы имеют связь…       — Мы должны использовать это в наших целях, — закончил за директора Снейп. — Это уникальная возможность.       — Ты прав, но тебе ли не знать о способностях Волдеморта пролезать в разум, в мысли своих врагов. Боюсь, он узнает о связи, если она на самом деле есть, поймёт это. Поймёт намного раньше, чем эта связь принесёт нам хоть какую-то пользу. Я хочу чтобы ты, Северус, занялся обучением Гарри окклюменции.       Профессор Снейп сдержал эмоции, не позволив вырваться им наружу.       — А вам не приходило в вашу гениальную голову, директор, что Поттер, в силу своего характера, попросту не сможет освоить этот навык? Он вспыльчивый, поверхностный, неусидчивый. Я лично неоднократно наблюдал, как хоть сколько-нибудь продолжительная умственная работа вызывает у него настоящие страдания. Если он не машет палочкой — он не учится. Если вдруг вы знаете способ учить окклюменцию взмахами палочки…       — У нас нет иного выбора, — покачал головой Дамблдор. — Мальчик слишком ценен, чтобы мы могли допустить вторжение Волдеморта в его сознание. Одному Мерлину известно, что может сотворить Том, воспользовавшись этой возможностью. Постарайся донести до Гарри эту мысль. Мне больше некому доверить обучение мальчика столь тонкой науке.       — Когда? — смирившись с неизбежным, профессор Снейп испытал лёгкую головную боль и уставился на самый дальний из видимых холмов.       — После каникул. Сразу, как только начнётся второй семестр.       — Вы ведь знаете, что у меня не так много времени.       — Так же, как и тебе известно, насколько важен для нас Поттер. Защита его разума — важнее, чем обучение мисс Гринграсс и мистера Грейнджера. Кстати, как его успехи?       — Более чем достойно, — скупо ответил Снейп.       — Отрадно слышать. Помнится, я рекомендовал тебе намекнуть мистеру Грейнджеру о важности окклюменции, в том числе — и в вопросах сохранения разума во время использования Тёмной Магии. Может быть стоит начать обучать его и Гарри одновременно? Уверен, успехи мистера Грейнджера окажут положительное влияние, затронув дух конкуренции, столь сильный в юных волшебниках?       — Боюсь, — усмехнулся Снейп, — как бы не произошло обратного из-за абсолютного превосходства мистера Грейнджера. Как вы уверены в своей позиции, так и я уверен в том, что прогресс мистера Грейнджера будет слишком подавляющим.       — Вот значит как… — Дамблдор задумался, но всего на миг. — Тем не менее, рассмотри этот вариант. Для всех нас крайне важно, чтобы Гарри был заинтересован в изучении окклюменции, а его успехи были значимыми.       — Я подумаю.       — Будь добр, — директор кивнул и покинул балкон, оставив профессора страдать от головной боли в гордом одиночестве, так им любимом.        ***       Рождественские каникулы начинаются с поезда — вечная аксиома в Хогвартсе.       Многие, если не все, решили встретить праздники в этом году в кругу семьи, родных и близких, но это не отменяло как праздничные застолья в Хогвартсе, так и различные украшения в замке на рождественскую тему — чего стоит одна только огромная ёлка с нарядными игрушками и яркими гирляндами. Но, к сожалению, те, кто отправляется домой, не могут наслаждаться этой красотой слишком долго, и немного греет душу только тот факт, что по возвращении в январе мы ещё некоторое время застанем большую часть украшений и праздничной атмосферы.       Утренняя поездка на санях по льду Чёрного Озера, ветер в лицо, разрезаемый полозьями снег, взымаемый вверх от скорости — источник радости для многих и гарантия хорошего настроения на всю поездку в Хогвартс-Экспрессе. Разумеется, даже я испытал некое детское наслаждение, улыбаясь встречному ветру, приведшему мою причёску в полный беспорядок.       Ученики, весёлые и румяные после лихой поездки, быстро и суетливо загрузились вместе с вещами в поезд, заняли свои купе, а мне, как и прочим старостам, досталось незавидная доля следить за тем, чтобы никто не остался, а садимся мы вообще в последнюю очередь. Старосты разных факультетов следят за посадкой у разных вагонов, да ещё и в гордом одиночестве — вагонов-то не один и не два.       Вот и я стоял на ветру, внимательно глядя, чтобы никто не остался, благо что память позволяла не вести доскональные списки и сходить с ума от этой круговерти учеников в самых разных одеждах, мантиях там, шарфах, шапках и вообще… Разумеется, никто из них не спешил засветиться предо мной — куда там, не до этого!       Как только все сели, я, в числе прочих старост факультетов, сел на поезд и мы быстро ушли в первый вагон, предназначенный как раз для старост.       — Ах, как я устала! — тут же выдохнула Пэнси, с удобством устроившись на диване рядом с окном.       Остальные ребята были полностью с ней согласны, рассаживаясь кто где. Никто не спешил наливать себе чай, доставать какие-то книги или ещё чем-то занять себя.       — Коллеги, — с улыбкой начал разговор Гольдштейн, взъерошив свои кудрявые светлые волосы, тем самым чуть не задев рукой севшую рядом с ним на диван Падму, — Нам предстоит долгий путь…       — Поразительная прозорливость, — фыркнул Малфой, растягиваясь на кресле.       Я же встал рядом с Гермионой. Сестрёнка изображала из себя этакого лидера, единственная оставшись на ногах, если не считать меня, рядом со шкафом с посудой, получив обзор на всех вокруг.       — О чём поговорим? — Гольдштейн не заметил шпильки от Малфоя.       — О пользе полуденного сна, — отмахнулся Драко. — Если кто не понял намёк — лично я собираюсь спать.       — Здесь? — удивилась Гермиона, — В кресле?       — Если ты, Грейнджер, думаешь, что это недостойно чистокровного волшебника, — Малфой посмотрел на нас, — то я скажу тебе, что недостойным будет появиться на людях с плывущим от усталости взглядом и синяками под глазами от недосыпа.       — Он прав, — я улыбнулся сестрёнке, одобряя намёк Драко на её состояние. — Тебе бы тоже не помешало вздремнуть. А сделать это можно в купе у твоих подруг.       — Я староста, Гектор, — упрекнула она, — как, кстати, и ты. Нам следует более ответственно относиться к своим обязанностям.       — Да-да, более ответственно, — покивал я. — А теперь пошли искать твоих подруг. Там и вздремнёшь.       Я начал якобы зевать, и Гермиона не удержалась. Как говаривал один мой знакомый: «Стадный инстинкт в действии». С трудом разлепив глаза после смачного зевка и тщетных попыток как сдержать его, так и прикрыть рукой, Гермиона согласилась с моими доводами, и мы отправились на поиски. Благо, что гриффиндорские девушки нашлись довольно быстро — распивали захваченный с собою горячий шоколад, тихо беседовали, обсуждая что-то… В общем, спокойно проводили время. Сдав им на руки сонную сестрёнку, я сам отправился по вагонам.       Убедившись, что никто не планирует учинять беспредел, и даже близнецы Уизли со своим вечным товарищем Ли Джорданом заняты не шалостями, а какими-то документами, я пошёл искать Дафну. Нашлась она, что не удивительно, в вагоне, где ехали преимущественно слизеринцы. Постучавшись в раскрытую дверь, я улыбнулся:       — Привет, не помешаю?       Внутри сидели напротив друг друга Дафна и Астория с Миллисентой. Младшая Гринграсс и Булстроуд сидели вместе, поедая какие-то сладости из мешочка, лежавшего на сиденьях между ними.       — Грейнджер, — быстрее всех на меня среагировала Астория. — Разве тебе не нужно заниматься своими «старостными» делами?       — Нет такого слова, — Дафна с лёгкой улыбкой на лице укорила сестрёнку.       — Значит теперь есть, — аргумент был явно слабоват, чтобы этот подросший белокурый ангелочек приняла их к сведению.       Астория, кстати, почти растеряла детскую полноту лица, приобретая более острые черты, схожие с оными у Дафны.       — Привет, — кивнула Миллисента. — Лично мне всё равно.       — Разумеется, — Астория вздёрнула носик максимально гордо. — Пока у тебя есть вкусности, ты и в аду будешь чувствовать себя комфортно.       — На то они и вкусности, — индифферентно пожала плечами Миллисента, потянувшись к своей сумке.       — Заходи уже, — Дафна похлопала по сиденью рядом с собой.       Получив приглашение, я зашёл внутрь и устроился поудобнее, но не вальяжно — всё-таки те же Миллисента и Астория, несмотря на такое занятие, как поедание сладостей, держали и осанку, и всякое подобное, а значит излишне расслабляться будет просто неприлично.       — Смотрю, вы тут со сладостями балуетесь, — я с доброжелательной, а главное естественной улыбкой снял рюкзак и достал некоторые из припасов из похода в Хогсмид наряду с запасёнными в поездку напитками — разорил домовиков, но те были только рады поработать снабженцами.       Посмотрев по сторонам, понял, что тут не хватает столика. Собственно, как и всегда. Достав палочку, трансфигурировал воздух в столик — этим моим трюком уже никого не удивить. Никого из однокурсников. А вот Астория удивилась, хоть и пыталась не подать вида.       — Разве можно трансфигурировать воздух?       — Теоретически, мисс Гринграсс, — улыбнулся я, — возможно всё. Конкретно в этом вопросе главное — локализовать область воздуха, на которую ты воздействуешь магией. С обычными предметами и вещами всё намного проще — мы их видим, можем чётко определить границы воздействия и тому подобное. Отсюда, кстати, огромные сложности в трансфигурации составных, крепко сцепленных предметов, отдельно друг от друга.       — То есть? — не поняла Астория, но вопрос её заинтересовал.       Разместив сладости и напитки на столе, я достал из рюкзака простой блокнотик — у меня таких уже много набралось, благо, что хоть покупать их не нужно — можно создать и закрепить трансфигурацию Рунами или формулами. Но достал я обычный, полученный, так сказать, привычным «производственным» методом.       — Например, привычно считать, что нельзя трансфигурировать часть предмета.       — Об этом говорят ещё на первом курсе, — Астория держалась максимально важно и с лёгким пренебрежением, которое меня не трогало вовсе.       — Тут дело в том, что мы своей волей направляем магию и заклинание, а областью применения является предмет, отражённый в нашем воображении.       Белокурая девушка почти незаметно нахмурила бровки, а я краем глаза видел улыбку на лице Дафны. Миллисента же просто кивнула, заинтересованная в большей степени тщательной и вдумчивой дегустацией сладостей.       — Но, если ты точно знаешь структуру предмета, хорошо контролируешь свою магию и сознание, то ограничить область применения заклинания не составит труда.       Дабы не быть голословным, я указал палочкой на блокнот, проделал мысленно нужные операции и превратил одну из страниц из бумажной в тканевую. Из-за специфики сшивания блокнота, получилось так, что вот идут бумажные страницы, потом одна из ткани, снова бумажные, вновь тканевая, но уже на другой половине, и вновь идут бумажные — это я показал, демонстративно пролистав страницы.       Подобная демонстрация породила дискуссию о волшебстве и различных его тонкостях, в ходе которой я ненавязчиво выяснил интересы Астории и её увлечения — девушка, как и все подростки, любила показывать свои знания в любимых вопросах. Так время шло незаметно. Несколько раз я отлучался на «старостные», как сказала Астория, дела, ходил в вагон к коллегам, в котором остался только Драко, спящий в кресле, да девушки — Ханна, Пэнси и Падма что-то тихо обсуждали, закопавшись в журналы. В общем, идиллия.       Так мы и добрались до Лондона. Старостам, опять же, вменялось убедиться, что все ученики теперь уже покинули поезд, не забыли вещи, своих спящих товарищей, и тому подобное. Магическая часть вокзала кишела взрослыми волшебниками, как никогда ранее. Местами на стенах можно было увидеть объявления о розыске особо опасных преступников, но этим объявлениям никто не уделял должного внимания — их и так все, кто не отшельники, знали в лицо.       Взяв тележку, коих здесь было немало — притащили с обычного вокзала — я помог сестрёнке с вещами, и мы вышли к обычным людям, в серую реальность скупой на цвета обычной, «маггловской» части Кингс-Кросс. Гермиона, успевшая переодеться в обычные зимние вещи, бодро катила свою тележку проявляя самостоятельность, а мне оставалось лишь идти рядом. Стал ли я переодеваться? В каком-то плане. Ещё в Хогвартсе я надел костюм из чудо-ткани, и сейчас он выглядел как брюки с синей водолазкой, и тёплый зимний плащ поверх.       Стоянка вокзала встретила нас темнотой вечера, множеством уличных фонарей, снегом под ногами и пушистыми снежинками, хлопьями, медленно падающими с неба. Подобное ничуть не помогало искать взглядом машину родителей, но мы справились — отец припарковался не очень далеко, в зоне прямой видимости.       Как и всегда, встреча была радостной, и я не скрывал подобных эмоций — мы с отцом похлопали друг друга по плечам и загрузили вещи Гермионы в авто.       — Я уж думал, — заговорил отец, как только мы закрыли багажник Рэнджика, — что ты уже перестанешь расти. А нет, ещё чуть подрос.       — Совсем немного.       — Но вещи прикупить опять надо.       — Некоторые, — улыбнулся я. — Но на случай внезапного окабанения…       — Как? Окабанения? — откровенно смеялся отец. — Неплохо сказано. Особенно «внезапного».       — А что поделать? В общем, есть у меня костюм, который будет всегда впору.       — Ну, это не отменяет, что завтра мы все поедем за покупками.       Сев в машину я приготовился отвечать на редкие вопросы отца о делах в школе — обычно он приберегает самые интересные вопросы до дома, чтобы не приходилось повторяться. Но ему не пришлось и одного вопроса задать — Гермиона спешила поделиться мыслями обо всём, что не заставит родителей волноваться слишком сильно. Как итог — она почти всю дорогу что-то рассказывала. А я размышлял и составлял маршрут завтрашней поездки. До Рождества один день — завтра — и за этот день нужно многое успеть. Будет не просто.        ***       Дом, милый дом. Сколько раз многие люди до меня упоминали о прелестях возвращения в родной дома после долгого отсутствия — не перечесть. Сколько людей ещё подметят это после — ничуть не меньше, и даже больше, я уверен. Но, как бы то ни было, каждый раз возвращаясь в эти стены ты чувствуешь себя лучше, словно встретил старого друга, настоящего, а не носящего формальную табличку «Друг».       Ужин в тёплой семейной обстановке, с немного приглушенным светом, чтобы больше акцентировать внимание именно на желтых его оттенках и рождественских украшениях, улыбки родителей, интерес к нашим с Гермионой успехам — всё это пусть и не феноменально, но грело душу. И подобное, разумеется, было приятно.       — А как твои успехи? — поинтересовался отец, когда от ужина ничего практически и не осталось.       Да, ужин тянулся долго, ели размеренно, большую часть времени слушая Гермиону — о её успехах, её мнение на те или иные вопросы, произошедшие в школе и в мире, но ничего такого, что могло бы шокировать родителей.       — Успехи? — я взял с руки стакан сока — не чаи же на ночь глядя гонять. — Мне не на что жаловаться.       — А конкретнее? Нам же интересно узнать, как идут твои дела.       Гермиона тоже навострила ушки, ведь пусть общаемся мы не особо часто — факультеты разные, да и распределение личного времени что у меня, что у неё, позволяют стабильно пересекаться только на собраниях клуба анонимных любителей ЗоТИ, и изредка — в библиотеке. Об общественных местах, типа Большого Зала или аудиторий во время занятий, как мне кажется, упоминать нет смысла.       — Учёба, если говорить сугубо формально, на высшем уровне. Слабых предметов нет, — я сделал глоток сока. — Успеваемость исключительная.       — Хм? И всё? — мама улыбнулась, явно требуя расширенную версию ответа.       — Нет, конечно. Просто я не знаю, с чего начать… — задумавшись на секунду, я сделал ещё один небольшой глоток сока и сел на стуле поудобнее, откинувшись на спинку, но не слишком свободно. — Опять же, если говорить об учёбе, то я посещаю дополнительные занятия у профессора Снейпа.       — Из всех преподавателей в Хогвартсе, — Гермиона смотрела с непониманием. — Ты выбрал именно Снейпа?       — Из всех преподавателей Хогвартса, — повторил я её вступление, — только профессор Снейп может дать мне материал, который я не смогу понять или освоить самостоятельно. Как все уже должны были понять по урокам ЗоТИ, он знает много больше материала, чем многие считают, а главное — глубже.       — Всё равно, он слишком жесток и несправедлив.       — Мне совершенно на это плевать ровно до тех пор, пока он меня эффективно учит. А он это делает.       — Наверное, — заговорил отец, — на его дополнительных занятиях приходится тяжко? Гермиона давала не самую приятную характеристику этого профессора.       — Ни я, ни Дафна — девушка, с которой мы вместе учимся у Снейпа — не совершали ничего, к чему мог бы придраться профессор. Так что нет, — я покачал головой с улыбкой, — на его занятиях всё более чем достойно.       — Дафна, говоришь? — хитро улыбнулась мама.       — Да, — без всякого стеснения подтвердил я мысли, которые могли возникнуть в голове мамы. — Хорошая красивая девушка, с которой мы, вроде как, встречаемся.       — «Вроде как», это как?       — В слух мы этого не говорили.       — Высокомерная ледышка, — фыркнула Гермиона. — Совершенно невыносимая, как и все слизеринцы.       — Разница воспитания, мировоззрения и темперамента, — пожал я плечами, — легко прослеживаемая между твоим факультетом и её.       — И как далеко зашли ваши отношения? — мама продолжала задавать провокационные вопросы.       — Для начала, — я допил сок из стакана. — Джентльмен не будет говорить о подобном.       Отец хмыкнул, но кивнул одобряюще.       — Но ответ тут простой — ровно на столько, на сколько хотели, но не так далеко, как могли бы.       Щёки Гермионы заалели от такой темы, но лицом она не изменилась, стараясь сохранить нейтральное выражение.       — О, это так мило, — ухмыльнулась мама, — Да, дорогой? Дети так быстро растут.       — Ты права, — с улыбкой покивал отец, пятернёй пригладив волосы, почти незаметно тронутые довольно ранней сединой. — Но ты скажи, Гектор, вдруг тебе какой совет нужен.       — Вообще… — задумчиво протянул я. — Можно сказать и так.       — Так-так, — подался вперёд отец, да и остальным было крайне интересно послушать.       — Магия — сложная и непонятная энергия, — пространно начал я, подводя издалека. — У волшебников есть одна проблема. Чем выше умственные способности волшебника, тем меньше они подвержены различным… психологическим и ментальным влияниям своего же разума.       — Как-то звучит… — отец покачал рукой, — так себе.       — Тут так сразу не скажешь. В общем, сложно это, но это есть. Пропорция тут не особо очевидна — между магом-дураком и умным, сообразительным магом, разница не особо заметна. Но в моём случае и с моими особенностями — заметна.       — И как это выражается? — в отце и матери включился режим медицинского работника.       — Большой контроль над собой, над ментальной сферой, телом, магией, мыслями. Например, намного меньше выражено влияние гормонов на разум… И я не только о том, о чём ты подумала, Миона.       — А я и не подумала. Не успела, — фыркнула она. — Гений доморощенный.       — Ты сама поняла, насколько верно твои слова отражают реальность? — я даже немного склонил голову набок.       — Ой… И точно…       Родители пропустили эти реплики мимо, сконцентрировавшись именно на мне.       — В общем, весь этот контроль, который я даже держать-то не стараюсь, несколько мешает… Не мне вам говорить, о всех этих периодах подростковой влюблённости. За руки держаться — ух какое приключение! Всякие подобные стремления, дабы простимулировать центр удовольствия новым, неизведанным и прочее. Банальный пример…       Я подался вперёд за столом, сложив на нём руки.       — Есть я, есть девушка, мы гуляем. Нормальная ситуация, помимо очевидных влечений…       Пока я говорил, Гермиона краснела, но уходить не спешила. Всё-то ей интересно.       — …это взяться там за руки, получить какой-то контакт с объектом обожания… С обожанием, кстати, тоже приглушенно. И мысли как бы скачут туда-сюда, не видишь ничего и никого вокруг, да так, что однажды на вопрос от девушки: «Ты слушаешь вообще?», ты можешь ответить лишь: «А, да, конечно», а на самом деле даже не помнишь, что тебе только что говорили — не о том думал. Так вот — этого нет. Точнее есть, но кривая эмоциональных перепадов, волнений и прочего, причём вызванного не только подобными темами, но и страхом, агрессией и прочими вещами, сильно так сглажена.       — Хм… — отец серьёзно так задумался, сдвинул брови.       — А не лучше ли тебе обратиться к Сметвику? — сказала мама. — Мы, конечно, обладает хорошим медицинским образованием, но работаем в несколько иной области. Как родители мы, конечно же, хотим помочь лично, но как специалисты… Лично я переживаю, что наши суждения могут быть ошибочны. Влияние этой вашей магии остаётся для нас загадкой.       — Вы правы.       — Ты считаешь, что болен? — вопрос, заданный отцом, явно поставил в тупик маму и сестрёнку.       — Нет, — покачал я головой. — Но логически размышляя о подобном я пришёл к выводу, что моя моё превалирование сознательного над бессознательным может сыграть дурную шутку в отношениях.       — О, эта слизеринская ледышки полностью тебе под стать, — Гермиона даже похлопала меня по плечу.       — Не путай маску с реальным положением вещей.       — Ну вот, ещё и лицемерка.       — Лицемерие, да будет тебе известно, свойственно нам всем и является чуть ли не самой важной вещью в социальном взаимодействии людей.       — А можно попроще, для не столь гениальных?       — Сказал как есть, я не виноват, — пожал я плечами, улыбнувшись.       — Но к Сметвику сходи, — мама прервала нашу шуточную перепалку. — То, что мы, как потенциальные пациенты, считаем нормой, в глазах врача может оказаться патологией с самыми разными последствиями.       — Завтра напишу ему, узнаю о времени приёма.       На самом деле я не особо считал это проблемой, просто нужно поделиться с родителями некоторыми своими мыслями, а ничего другого хоть сколько-нибудь важного в голову не приходило. Нет, есть одна тема, но её я подниму после праздников — это касается их безопасности.       — Твоя птица, кстати… — поднял отец важную, как ему казалось, тему. — Только спит и периодически ест.       — Это нормально, — отмахнулся я, прекрасно зная об этом нюансе.       — И он уже вымахал до здоровенных размеров. Оккупировал угол в твоей комнате. Ты уверен, что ему не нужно особых условий для проживания?       — О, у него дела лучше, чем у всех нас вместе взятых.       Поговорив ещё о всяких мелочах, мы и сами не заметили, как пришла пора отправляться по своим комнатам, готовиться ко сну, но это касалось только меня и Гермионы — родители придерживались мнения, что режим сна нарушать без веского повода не стоит, и я с ними согласен. Однако, спать отправились мы не сразу — Гермиона захотела посмотреть на феникса. Ну, то, что это феникс никто не знал, да и не поверил бы — чёрный, как ночь, здоровый, как кабан. Не горит, не тлеет, песни не поёт. Бракованный — именно так подумал бы волшебник, услышь, что это феникс.       Гермиона посмотрела на свернувшегося феникса, объём которого уже можно сравнить с гимнастическим шаром… Объём, не форму. В общем, посмотрела, погладила, поудивлялась и ушла, пообещав обязательно поискать в библиотеке Хогвартса упоминания о подобных созданиях. Удачи — что я ещё могу сказать? Осталось ей только в Хогвартс вернуться, а произойдёт это только через полторы недели.        ***       Утро за день до Рождества, двадцать четвёртое декабря, началось в семье с правильной, логичной суеты — зарядки, умывания, готовка завтрака, поедание приготовленного и, разумеется, сборы для поездки в Лондон. Предстоял сложный и тяжелый день — покупки, прогулки, кафешки, а может быть и рестораны. В общем, это время предстояло провести с семьёй.       Первым делом, как ни странно, отец отвёз нас всех к Дырявому Котлу. Сам он не видел паб, но это не мешало, зная адрес, просто привезти нас с Гермионой.       — Ты пойдёшь? — спросил я сестрёнку, поправляя шарф на шее и готовясь выйти из машины.       — Нет, подожду здесь с родителями.       — Хорошо. Я не на долго.       Дело в том, что Хрустик предпочёл остаться в Хогвартсе среди других сов. Но тут есть и часть моей вины — перед отъездом я зашёл в совятню, «поговорил» с сычиком, и убедил его, что мне его услуги не понадобятся первые дни. В общем, мне теперь нужно либо воспользоваться общественной совятней, либо просто зайти в Мунго и узнать на ресепшене дни и часы приёма Сметвика. Я уверен, что медицина здесь, в магическом мире, как и в обычном, не знает слова «праздник», и работает в штатном режиме.       Пройдя через Дырявый Котёл на Косую Аллею, я вновь порадовался по-рождественски оформленной улочке, аккуратной, снег на которой был размещён словно бы умелым дизайнером декораций, а не природой. Хотя, это же магическая улочка, главная в Лондоне, и было бы странно, если бы они не навели определённый антураж, соответствующий времени года.       Не став задерживаться в проходе лишний раз, я поспешил по дороге, лавируя в толпе волшебников — многие спешили прикупить что-нибудь к праздникам, ведь, как оказалось, даже в волшебном мире торговцам свойственно пытаться реализовать побольше товара в праздники, а значит есть и скидки, пусть и небольшие.       На стенах домов мне порою попадались на глаза розыскные листы с анимированными портретами сбежавших из Азкабана волшебников, но волшебники не придавали подобному особого значения, да и в общих настроениях не было ни паники, ни страха, но лёгкое волнение читалось на лицах тех, кто стоял в сторонке от общего потока, беседовал.       Госпиталь Святого Мунго не изменился в связи с праздниками вообще никак. Ни единого украшения внутри — всё те же светлые оттенки оформления, всё такая же волшебница в лаймовой мантии на ресепшене, и доброжелательностью она не светилась вовсе, всё те же пациенты, не спешащие покидать холл — редкие из них шли к нужным кабинетам, поднимались или спускались по широкой лестнице.       Подойдя к стойке, я прокашлялся, обращая на себя внимание медиведьмы.       — Извиняюсь, — немного лёгкой улыбки, — не подскажите, по каким дням принимает целитель Сметвик и в какое время.       — Ближайший день — послезавтра. С утра и до вечера.       Хм, похоже у него два выходных дня — не удачно я попал. Ну, ничего страшного, вопрос не экстренный.       — Благодарю. Всего доброго.       — Угумс… — кивнула недовольная волшебница и вернулась к своим занятиям в виде разгребания карточек с личными делами, или что это там перед ней на столе.       Мне же не оставалось ничего, кроме как отправиться обратно к родителям.       Уже практически подойдя к переходу в Дырявый Котёл, я заметил юного волшебника в не самых хороших одеждах. Он таскал перед собой ящик с газетами, держал одну в руках и выкрикивал:       — Ежедневный Пророк! Свежайший выпуск! Сенсация! Министр Фадж сложил свои полномочия — что ждёт Магическую Англию и министерство в будущем?.. Свежий «Пророк», сэр?       Пройти мимо было решительно невозможно, вот я и подошёл к парню — волшебник был действительно молод.       — Два, пожалуйста.       — О, конечно, сэр, — продавец сразу же протянул мне два экземпляра, а я дал ему пару сиклей. Да, это сильно много, но у меня хорошее настроение — можно потратить и чуть больше.       Парень не стал протестовать против большой суммы, но хотел. Похоже, не самое лучшее финансовое благополучие этого волшебника немного поумерило дух справедливости в его сердце… Ну вот, мысли стали, как в дешёвом романе.       Вернувшись в обычный мир, я быстренько перешёл дорогу и сел в Рэнджик на своё место на заднем ряду.       — Ну что? — тут же спросил отец, найдя меня взглядом через зеркало заднего вида.       — Ближайший день — послезавтра. С утра до вечера.       — М-да, повезло ему. Выходные в праздники — это очень хорошо.       — А у вас?       — А у нас — своя клиника. Когда хотим, тогда и праздник. Но в экстренном случае всегда готовы принимать пациентов.       — Ясненько. Держи, — я передал один экземпляр Пророка Гермионе. — Говорят, Фадж ушёл в отставку.       — Ого…       Так начался действительно долгий день. Поездки, походы, покупки. Примерка новой одежды — о, тут мама с сестрёнкой оторвались по полной программе, и даже отец сочувствующе кивал. До тех пор, пока сам не стал моделью для примерки кучи разного тряпья. А ведь Гермиона всегда казалась мне девушкой, не испытывающей особых «терзаний модных», а вот поди ж ты! Наверняка её «испортили» девушки-гриффиндорки, особенно, как мне кажется, стоит «винить» Лаванду Браун. Но это не точно.       Искал я и подарки, но украдкой, не акцентируя на этом внимания. В итоге решил, собственно, как и всегда — покупать не целесообразно, создам сам. Это проще, пользы больше, да и визуально в итоге оформить можно как угодно. Вот только с подарками у меня всегда была проблема — слишком прагматичный подход к подобным вещам у меня был в прошлой жизни, это я точно помню.       Рано или поздно, но должна была прийти пора отставить в сторону походы по магазинам, сложить уже покупки в багажник автомобиля и посетить кафе. Именно этот момент выбрала неизвестная мне волшебная сова, чтобы нагло, на виду у всех, приземлиться мне на руку прямо у входа в ресторан. Наверное, поэтому волшебники и не любят жить в обычном мире, ведь им кажется, что нужно маскировать абсолютно любое проявление магии, а это в корне не верно. Помнится, мы даже говорили об этом с директором.       — Ручная, — я незаметным жестом взял небольшое, уменьшенное магией письмо, и погладил сову по клюву. Она не стала закрывать глаза или как-то иным образом пугаться, а очень даже живенько поклевала меня за палец, распушила крылья, мол, она большой и страшный хищник, после чего благополучно улетела восвояси.       Прохожие смотрели на это удивлённо, но не слишком. Подумаешь, сова? Кто их не видел? Тут вороны орехи под машины кидают, чтобы расколоть — стоит ли удивляться севшей на руку сове? Может она стукнутая, вот и перепутала всё, что могла?       — Прямо на улице? — тихо шепнула мне Гермиона, снимая шапку на входе в ресторанчик.       — Похоже на то.       — Сразу видно, — ухмыльнулся отец, — конспираторы с многолетним, я бы даже сказал, многовековым стажем.       Мы довольно быстро заняли один из свободных столиков. Пока все изучали меню, я изучал письмо.       — Что-то важное? — отвлеклась на секунду Гермиона.       — Можно сказать и так. Дафна говорит, что нужно встретиться, поговорить. Буквально через час. Похоже, что-то действительно важное.       — Это… Может быть связано… с Сам-Знаешь-Кем?       — С чего ты взяла?       — Ну, он же вернулся, а Гринграсс — одни из самых чистокровных. И, вроде как, поддерживали его.       — Хм. Может быть. Но это мне только предстоит узнать.       Я взял в руки меню и быстренько нашёл мясные блюда.       — Разве ты не поспешишь? — удивилась Гермиона.       — Я могу аппарировать, не забывай.       — Ох… Кто тебя вообще научил?       — Седрик.       Закажу стейк и простейший гарнир — это быстро, вкусно. И на встречу. Интересно, что же могло случиться, ведь соскучиться она вряд ли успела.