Целитель

      Удивительно жаркое для мая солнце постепенно клонилось к горизонту. Нет, ещё не вечер, но и время обеда уже прошло. Матч по квиддичу закончился буквально минут двадцать тому назад, ученики уже давно скрылись в стенах Хогвартса, да и игроки быстро переоделись и отправились в замок — обеденное время может и прошло, но сам обед, как и всегда в таких случаях, накрывается «по готовности» учеников прийти в Большой Зал. Чего же тогда я стою снаружи, опершись спиной о прохладные стены замка и глядя на природу вокруг? Да вот просто что-то потянуло на минутку этакой медитации, наслаждение звуками природы, солнцем, зеленью и прочими прелестями жизни.       Нет, серьёзно. Подобные настроения на минутку-другую появляются у меня пару раз за полгода — то на Астрономической башне постою, повсматриваюсь в даль, то ещё что-нибудь. Подобное для меня сродни ментальному отдыху, как например в гостиной, в тепле, лёгком, живом шуме от деятельных товарищей по факультету.       Вот и сейчас я просто стоял, смотрел на зелёные горы, холмы, Запретный Лес, голубую гладь Чёрного Озера, отдыхая морально. Прошедшая игра по квиддичу изрядно меня вымотала именно морально. Роль загонщика, хорошего загонщика, довольно сложна. Если, будучи охотником мне приходилось учитывать в своих тактиках не особо много факторов, а на роли вратаря и того меньше, то загонщик — совсем иная история.       Благодаря чувствительности к магии и некоему «пространственному радару», открывшемуся ещё в первых полётах на метле, я, как и прежде, буквально ощущал, знал положение каждого игрока или мяча на поле в любой момент времени. И именно роль загонщика позволяла реализовать эти таланты на полную мощность, ведь моя задача — посредством грамотного взаимодействия со вторым загонщиком, двумя бладжерами и загонщиками противника, максимально осложнить жизнь абсолютно всем игрокам вражеской команды.       Вот для действительно эффективной игры, для максимально качественного выполнения поставленной задачи, от меня потребовалась максимальная концентрация, ежесекундный расчёт и перерасчёт движений игроков и мячей, постоянное подстраивание под игру, быстрая и правильная смена позиции, чтобы ещё и за счёт бладжеров, реагирующих на ближайшего загонщика, вносить долю хаоса… В общем, давно я так не напрягался. Но так ли утомительна игра загонщиком для других ребят? В намного меньшей степени.       Многие, как я теперь только заметил и проанализировал, концентрируются не на игре в целом, а на какой-нибудь одной тактике — далеко не каждый способен «видеть игру» на такой активной роли. Например, играть против одного-двух охотников. Или переключиться на постановку помех ловцу. Или связать «бладжерным боем» загонщиков. Гибкая ситуационная игра, изменение стратегии в любую секунду — крайне сложное для загонщика занятие, потому никто к такому и не стремится.       Что по самой игре… Победа. С моей помощью мы просто парализовали игру слизеринцев по полной программе. Они даже перешли в жесткую манеру игры, применяемую ими только против гриффиндорцев, но толку оказалось мало. Но и снитч поймал Малфой — парень лучше нашего ловца, тут ничего не скажешь. Да, мы победили на разнице в очках. Сто семьдесят — сто девяносто в нашу пользу. Герберт, кстати, умудрился улучшить навыки вратаря, пока играл загонщиком. Но даже это, как и то, что атаки слизеринцев практически постоянно обламывались бладжерами с нашей помощью, не спасли наши кольца от двух отличных попаданий. Но и наши охотники под руководством Тамсин и прикрытием бладжеров проводили одну успешную атаку за другой.       — Чего приуныл?       Герберт явно полагал, что подкрался незаметно, и даже внёс элемент неожиданности, от души, по-братски хлопнув меня по плечу.       — Просто наслаждаюсь видами природы, — я глянул на нашего вратаря, теперь вновь бывшего, ведь на следующий год я выхожу на роль охотника на две игры, а на одну — ловцом. — А ты со всеми не ушёл?       — Да куда от нас, барсуков, еда денется? — Герберт встал рядом, взлохматив свои светлые волосы. — А я вот на поле смотрю.       Взглянув в сторону поля для квиддича, расположенное чуть ниже, под холмом, я не совсем понял смысл подобного, ведь видно отсюда, пожалуй, лишь стены, трибуны да кольца, а вот ни самого поля с зелёной травой, ни основания колец не видать — мы не настолько высоко расположены, стоя под стенами замка.       — Последняя игра ведь, — продолжил мысль Герберт.       — М-да?       — А ты забыл, что ли? — он взглянул на меня в удивлении. — Я же выпускаюсь в этом году.       — И не думаешь играть в квиддич больше?       — Ты не понял суть, — Герберт с ухмылкой покачал головой. — Последняя игра в этом году, последняя игра в составе сборной факультета, последняя игра в чемпионате Хогвартса. Она во многих смыслах последняя. Да и профессионально играть я не собираюсь. А всё что будет потом — оно уже будет другое.       — Если смотреть на это под таким углом, — кивнул я. — То да. Уже заранее скучаешь?       — Немного. На самом деле сейчас для меня это был отдых от учёбы. Да и отвлечься надо от постоянного беспокойства из-за экзаменов. Как ты вообще сохраняешь такое спокойствие и не поддаёшься всеобщей панике из-за экзаменов? СОВ, так-то, тоже важны? О, и вообще, ты же староста?       — Сам догадался, или кто подсказал?       — Ха. Ха. Может у меня и ветер в голове, но не настолько. Просто интересно мне, наша декан ещё не озадачила тебя раздачей анкет о профориентации?       Было дело, но для меня это совсем не важно, ведь это нужно тем, кто наметил уже свою будущую специальность, но не знает, какие нужно сдавать экзамены, чтобы попасть на курсы углублённого изучения этих предметов на шестом и седьмом году обучения. Я же просто планирую сдавать всё, до чего меня допустят. Тем более действительно сложным предметом с высоким проходным баллом является Зельеварение, но этот предмет я вряд ли сдам плохо.       — Озадачивала. Впопыхах, между делом, выдала анкеты и отправила раздавать нашим. Что-то тогда сильно занятой выглядела мадам Спраут. А с чего спросить вдруг решил?       — Да просто что-то вы на своём пятом курсе не суетитесь вообще по этому поводу, — пожал плечами Герберт, продолжая высматривать любые мелочи в стадионе для квиддича. — Некоторые с других факультетов до сих пор носятся с этими анкетами, суетятся, кого-то о чём-то спрашивают.       — Так наши вроде бы и так знают, кем хотят быть. Ханна в семейные дела планирует окунуться, как и Эрни. Он, кстати, вроде бы потом, через пяток лет собирается продолжить обучение у знакомого семьи. Сьюзен пойдёт под патронаж своей тёти в следственный отдел.       — А она не слишком скромная? Это ведь, которая рыжая с косой длинной?       — Да, она, — кивнул я. — Такое чувство, что у неё в голове есть переключатель, и когда нужно, он отрубает скромность полностью.       — Ха, — Герберт усмехнулся. — Все мы, волшебники, малость ненормальные.       — Есть такое. Захария планирует пойти к отцу в министерство.       — Это нормальная практика. И он знает, какие предметы ему нужны?       — А с чего бы он должен этого не знать? Джастин вообще в Хогвартсе только из-за того, что обязан здесь быть. Хотя, вроде бы и не против. Просто он — единственный сын. Богатая семья, бизнес, все дела. Лично он планирует продолжать учёбу, но обычную.       — А чем магия не угодила?       — А зачем ему из кожи вон лезть, чтобы как-то подняться с нуля в магмире, если уже есть все мыслимые условия для уже отличной жизни, но в обычном? Тем более магия будет для него подспорьем в обычном мире — не всё волшебство является явным, раскрывая Статут. Взять зелья, например. А уж со знакомствами в магмире можно проворачивать выгодные сделки.       — Так-то да… — Герберт сосредоточился на своих размышлениях. — Я ведь и не думал об этом в таком ключе. Магглорождённые ведь совсем с чистого листа начинают. Ни связей родственников, ни их протекции, ни какого бы то ни было влияния. Ты ведь тоже магглорождённый. Тоже вернёшься, или что-то планируешь здесь?       — Смею считать себя достаточно талантливым, да и связи я выстраиваю со многими. Ну, ты, думаю, заметил.       — Заметил, как не заметишь тут, — улыбнулся Герберт. — Ты везде, и тут, и там.       — Деньги — не проблема. А по специальности… Думаю, как закончу пятый курс и получу результаты экзаменов, упрошу кое-кого взять в ученики.       — Есть знакомый… Кем ты там стать хочешь?       — Целителем.       — Во, точно, — кивнул Герберт. — Есть знакомый, к которому можно пойти?       — Есть.       — А у мадам Помфри практику не пробовал проходить?       — Меня отослали учить школьную магию и не лезть раньше времени.       — Ну, ты главное не отчаивайся.       — А она раньше кого-то брала пракиткантами?       — Хм, дай подумать…       Герберт так задумался, начал нарезать круги от стены до небольшого булыжника, давным-давно вросшего в траву почти полностью, попутно жестикулируя, что-то подсчитывая и прикидывая в уме.       — Походу, на моей памяти, никого, — Герберт удивлённо посмотрел на меня, и был даже шокирован. — Родители говорили, что в их время у неё зачастую можно было увидеть одного-двух практикантов… С шестого курса. Точно! Наверняка, раз ты такой талантливый, она возьмёт тебя практикантом в следующем году. А если ты ещё и в ученики к целителю попадёшь — вообще сто процентов.       — С чего вдруг?       — Ну так наставник твой просто напишет официальный документ с запросом на учебную практику в больничное крыло, и всё. Ладно, пошли-ка лучше в Большой Зал. Успеем под конец обеда и не придётся отбиваться от домовиков на кухне. А то в прошлый раз они пытались впихнуть в меня больше еды, чем я могу не то что съесть, а унести с собой.       Окинув взглядом округу, я, наконец, отправился вместе с Гербертом в Большой Зал, по пути обсуждая всё подряд, что на глаза попадается. Правда, основной темой вновь стала профориентация, и Герберт поведал, что обычно в начале мая проводятся консультации по этому вопросу. Из-за этого, собственно, он и поднял тот вопрос, желая дать простой совет — не поддаваться на манеру МакГонагалл сгущать краски.       На обед мы успели, можно сказать, вовремя — блюда ещё не убраны, хотя многие уже явно насытились и просто общаются. Заняв своё место за столом, я начал оперативно накладывать себе побольше разной еды.       — Надеюсь, я не пропустил ничего интересного? — поинтересовался я мимоходом и практически тут же получил ответ от Джастина.       — Только то, что похода в Хогсмид сегодня не будет.       — Хм… Жаль.       — Есть такое, — согласилась Ханна, слушавшая разговоры ребят вокруг, медленно доедая какой-то однородный десерт. — Вы слишком долго мучали друг друга в свой квиддич.       Да, не любит она квиддич. Возможно, дело в том, что Ханна не любит летать на метле, да и к высоте относится резко негативно.       — Но игра вышла всё равно отличная, — Эрни был счастлив, как и Захария — парни умотались за игру. — Пусть и долгая. Не представляю даже, как чувствовали себя игроки на тех матчах, что длились по десять-двадцать часов.       — Очевидно, не очень хорошо…       — Да будет тебе, Ханна, — Сьюзен попыталась как-то приободрить подругу, правда, не знаю, в чём причина.       После обеда я отправился в библиотеку чтобы подтянуть знания по парочке предметов. Подобное желание было связано с тем, что некоторые экзаменационные вопросы сильно выходили за рамки школьной программы и похоже ориентированы были на фанатов этих предметов, что уже ушли далеко за пределы школьной программы хотя бы в теории — именно такие ученики и должны были получить наивысший балл, ответить на все вопросы и быть с радостью приняты преподавателями на курс углублённого изучения предметов. Я же изучал всё равномерно, скажем так, во все стороны, постепенно охватывая больше и больше материала. А вот сейчас придётся немножко глубже копнуть.       В библиотеку, как и всегда в последнее время, набились ученики, как селёдки в бочку — по крайней мере такое создавалось впечатление. Конечно, на самом деле, библиотека могла предоставить сидячие места для всех учеников, пусть и пришлось бы некоторым ютиться не в читальном зале, а где-нибудь между рядами шкафов — там тоже не мало столов.       Углубившись я ряды шкафов, дошёл до нужных мне полок с книгами и взял парочку, вернувшись в читальный зал. Свободных столов не было, зато за несколькими из них были свободные места. К одному такому я и направился, тем более там сидела Дафна, пусть и не одна.       — Привет, — улыбнулся я Дафне. — Мисс Паркинсон, мисс Булстроуд.       — Грейнджер, — тут же получил я кивки в ответ от подруг Дафны и просто «привет» от неё самой, но с улыбкой.       — Не помешаю?       — Это вряд ли, — Миллисента попросту подняла свою книгу, демонстрируя мне корочку — какой-то роман с очередным банальным названием.       — Вижу, вы приятно проводите время?       Присев за стол рядом с Дафной и разложил свои учебники, готовясь не к восполнению знаний, но расширению границ познания… Вот всегда меня излишне заносит даже в мыслях, когда наступает пора учиться. Словно я собираюсь целую вселенную создать, а не узнать пару фактов.       — Я — да, — уверенно кивнул Миллисента, подперев голову рукой и вернувшись к чтению. — А они погрязли в Трансфигурации.       — Ты, вообще-то, — Пэнси сурово, но не серьёзно, посмотрела на подругу, — тут для того, чтобы нам помочь разобраться, а не романы читать.       — Ты хотя бы прочитай материал, который я отметила, — Миллисента абсолютно индифферетно продолжила читать свою книгу. — А там, когда будут конкретные вопросы, я уже объясню.       — Тц, ладно, — Пэнси без какого-либо энтузиазма опустила взгляд в текст, но не прошло и пары секунд, как она тихо прошептала: — Нудятина…       — У тебя, — я чуть подвинулся к Дафне, — тоже трансфигурация?       — Да, — девушка явно решила, что учёба подождёт, обратив всё внимание на меня. Лестно, что сказать. — Есть некоторые сложные моменты. Пусть на «превосходно» по ней я и не претендую, но хотелось бы получше подготовиться к экзаменам. Кстати, Гектор…       — Да?       — Ты ведь хорош в трансфигурации?       Девушки устремили взгляды в мою сторону, ожидая ответа.       — Есть такое. Только сразу скажу — многие сложные моменты я просто обхожу, так сказать.       — Знаю я твой подход к трансфигурации, — кивнула Дафна. — Но тем не менее.       — Хорошо.       Несколько оставшихся до ужина часов были проведены в библиотеке за чтением и обсуждением различных магических нюансов. Пэнси, например, подсказала мне немного по Чарам — она отлично в них разбирается, целенаправленно прикладывая силы в их изучении, а потому даже не удивилась, что у меня возникли лёгкие трудности с парой экзаменационных вопросов. Я же в свою очередь помог девушкам с Трансфигурацией, хотя и Миллисента не отставала от меня в знаниях по этому предмету. Правда, с практикой у неё было ощутимо хуже, но думается мне, что тут проблема в отсутствии более широкого понимания строения вещества и состава тех или иных предметов.       Таким вот составом из четырёх человек мы и отправились на ужин, но на полпути нам попался профессор Снейп. Разумеется, все мы обменялись вежливыми кивками и приветствиями и пошли в Большой Зал — профессора тоже ходят туда ногами, а не появляются из ниоткуда вместе с едой.       — Мистер Грейнджер, мисс Гринграсс, — Снейп обратился к нам, при этом он явно желал ускорить шаг — прогулочным шагом он не ходит вообще никогда. Возможно, если идти медленно, чёрная мантия не будет так пафосно развеваться за спиной?       — Да, профессор?       — Зайдите сегодня после ужина в мой кабинет.       Сказав это, профессор наконец-то придал себе ускорения, быстро унесшись вперёд. Разумеется, с развевающейся чёрной мантией за спиной.       — Вы как-то провинились? — как бы между делом поинтересовалась Миллисента.       — Провинятся они, как же, — фыркнула Пэнси. — Если только тем, что Грейнджер в составе сборной хаффов обыграл нашу команду. Ну а Дафна… Болела за него, а не за наших?       — Правда? Лестно слышать, — улыбнулся я Дафне, а та просто взяла меня за руку.       — Правда-правда, — покивала Пэнси. — Думала, что никто не заметит, как ты маскировала свои истинные интересы под общие выкрики «Слизерин вперёд!»? А как только Грейнджер делал удачный маневр или прерывал атаку, радостно сжимала кулачки? Не хватало только тихого «Ю-ху-у!».       После спокойного и размеренного ужина, за которым не так уж много было съедено, ведь ученики ещё не успели толком проголодаться, я встретил Дафну у выхода из Большого Зала и мы вместе дошли до кабинета зельеварения, двери которого были открыты, а сам его владелец, профессор Снейп, традиционно сидел за своим столом, проверяя нескончаемые пергаменты с домашними работами, которые сам же всем и задавал в таких несусветных объёмах.       — Проходите, — не глядя бросил он, и мы поспешили встать перед его столом.       Профессор дочитал последние строки чьей-то работы, перечеркнул пером пару слов, поставил оценку и отложил работу и перо в сторону, подняв на нас взгляд. Он смотрел на нас внимательно, не моргая и ничего не говоря. Чувствовал ли я себя слегка неуютно под таким взглядом? Безусловно, но лишь чуть-чуть.       — Итак, — Снейп достал из стола две довольно большие грамоты и две небольшие коробочки для бижутерии. — Бюрократический аппарат наконец-то сдвинулся с места. Со скрипом и страшным скрежетом.       Профессор пододвинул нам с Дафной по грамоте и коробочке.       — От сего момента вы можете вы можете считать себя полноправными подмастерьями-зельеварами.       Мы приняли грамоты с нашими именами, печатями и прочей «красотой». Я чётко ощущал до жути сложную магическую структуру материала этой грамоты, магические чернила, не менее магические печати. Все это объединялось в одну сложную структуру, делая грамоту не просто бумажкой, а чем-то действительно уникальным, сложным, и, как мне кажется, практически невозможным подделать.       В коробочках же был бронзовый значок — стилизованный котелок в этаком венце, словно лавровом, но что-то конкретное разобрать было сложно.       — Как вы можете видеть, — заговорил Снейп когда убедился, что мы насмотрелись на значок. — Зельевары не долго думали, создавая герб для гильдии. Привязка стандартная, через каплю крови.       Как только профессор сказал это, мы с Дафной, не сговариваясь, одновременно укололи себя гвоздиком застёжки — магия сработала, значок теперь ощущался «правильным».       — Можете носить его на одежде, на галстуке, на воротнике, или как я — держать в столе и не мозолить никому глаза своим статусом, — хмыкнул Снейп, глядя как мы, опять же, не сговариваясь, положили значки в коробочки, а те, вместе с грамотами, в сумки. Ну, в моём случае, в рюкзак.       — Вы ещё будете заниматься с нами дополнительно? — Дафна опередила меня с этим вопросом, но оно и понятно, ведь статус подмастерья — просто статус, а Дафна этим занимается ради знаний.       — Нет, — веско и без шансов изменить мнение, ответил Снейп. — Вы набрались достаточно знаний и опыта, чтобы работать самостоятельно, ища и изучая тонкости и нюансы. Так что…       Снейп помахал рукой, словно прогоняя незадачливую кошку.       — Увидимся на занятиях по расписанию.       Покинув кабинет зельеварения, мы ещё немного погуляли по замку, договорились завтра отправиться куда-нибудь посидеть, отмечая звания подмастерья, после чего я проводил её до гостиной Слизерина и отправился готовиться к важной встрече, назначенной на сегодня. Или может быть наведаться к близнецам? Узнать, как прошла их встреча? Наверное, не стоит — сами придут.        ***       Ночь, улица, Запретный Лес и Хогвартс, бессмысленны авроров патрули…       Нет, в самом деле, они совсем мышей не ловят. Сейчас, в субботу, а если точнее, то уже в воскресенье, я в первом часу ночи без каких-либо проблем пробрался через весь Хогвартс, покинул его территорию и ушёл в Запретный Лес, чтобы аппарировать оттуда на крышу одного из зданий Лондона.       И вот все мои телодвижения остались целиком и полностью незамеченные аврорами. Разумеется, я использовал магию, чтобы скрыть себя, но неужели у них нет каких-то заклинаний для выявления подобных скрытых «элементов»? Ну, то есть, одно дело, когда я ещё проскальзываю мимо учеников или профессоров, но тут же профессионалы, борющиеся с преступниками, да не с простыми воришками какими, а куда более серьёзного уровня. Воришки — удел ДМП. И вот тебе результат…       Но к чёрту авроров с их подготовкой и прочими нюансами. Сейчас я в своём чудо-костюме, которому придал максимально простой, чуть ли не облегающий дизайн сугубо для использования в качестве защитного слоя от магических манипуляций лёгкой и средней степени тяжести… В общем, в этом костюме и чёрной, плотно запахнутой мантии с капюшоном, невидимый для всех пробрался в гущу запретного леса, тут же аппарируя.       Миг, и я стою на крыше не очень высокого здания ближе к центру Лондона. Ночь, огни ночного города, шум — всё это резко ударило по сознанию, но мне не привыкать к подобному. Несколько секунд сосредоточенности, и вот я стою уже трансфигурированном костюме Чумного Доктора. Разумеется, трансфигурация закреплена и просто так её развеять не получится. Хотя и не «просто так» тоже.       До встречи оставалось буквально несколько минут, за которые я-феникс покинул дом родителей и перенесся высоко в небо над Лондоном, практически на уровне облаков. Уже оттуда я-феникс как следует рассмотрел место встречи чтобы я имел возможность туда аппарировать — как-то не приходилось до этого посещать лестницы, галереи и лоджии Биг-Бена. Там, над циферблатом… Не был я раньше и внутри колокольни Елизаветинской Башни… А ведь это не проблема для граждан Великобритании — нужно будет посетить как-нибудь. Официально.       Рассмотрев всё в деталях, я-феникс приметил и двух волшебников, что стояли в лоджии над циферблатом, буквально в самом углу. Подготовив на всякий случай мыслеобразы различных заклинаний на случай непредвиденных ситуаций, я аппарировал в другой угол той же лоджии, встав лицом к Темзе. Отсюда открывался прекрасный вид на ночной город, но кое-что до сих пор не хотело укладываться в моей голове, немного ломая картину мира — Лондонского Глаза ещё нет, как нет и даже намёка на начало его строительства.       Волшебники в лице аж самого Альбуса Дамблдора, всё так же предпочитавшего свою лиловую мантию, а Аластора Грюма, что носил свой бессменный походный костюм и плащ, заметили моё появление. Грюм остался стоять на месте, а вот Дамблдор начал подходить ко мне, нарочито держа руки так, чтобы я их видел. Сказать, что я удивлён — ничего не сказать! С чего бы это вдруг сам Великий Волшебник обратился бы за помощью к такой неоднозначной фигуре, как Чумной Доктор? И более того, что же такое случилось, что могла понадобиться помощь Доктора?       Дамблдор подошёл и встал рядом, как и я, глядя на ночной Лондон. Молча. Грюм же встал так, чтобы иметь отличный обзор на происходящее. Я даже в такой вот ночной темноте, боковым зрением, отлично видел искусственный глаз старого аврора — он смотрел на меня максимально пристально. Защитился ли я от подобного, создавая образ Доктора? Разумеется, ведь раз Грюм имеет возможности смотреть через некоторые скрывающие чары или даже искать «контрабанду» под одеждой, то могут и другие, а значит никто не должен увидеть меня под костюмом Доктора. Хм… Я ведь так и не разу не использовал эту возможность чар в целях умышленного подглядывания за кем-нибудь — пара случайностей, которым я даже внимания толком не придал, не считаются.       — Давненько я не назначал никому встреч на вершинах столь высоких сооружений, да ещё и посреди городов обычных людей, — спокойно заговорил Дамблдор, произнося эти слова явно в качестве вступления. — Удивительно, насколько эти города могут разниться между собой, оставаясь по-своему красивыми.       — Ваша правда, — мой голос был изменён, как и моторика, и всё остальное. — Но, надеюсь, вы хотели встретиться не для обсуждения красот маггловских городов.       — Разумеется, — кивнул Дамблдор, проведя рукой по седой бороде. — Разумеется. Но прежде, позвольте утолить старческое любопытство. Что сподвигнуло вас, однозначно Тёмного Волшебника, отправиться на встречу со мной? Всё-таки репутация — не пустой звук.       — Мой посредник проявил некую… скупость на информацию.       — А, понятно, — Дамблдор почти незаметно ухмыльнулся. — Месье Делакур никогда не славился стойкостью характера и непоколебимой храбростью. Пусть это и не моё дело, уважаемый, но я бы посоветовал вам задуматься о смене посредника. Подобная, как вы выразились, скупость на слова, может сыграть злую шутку.       — Я уже размышляю на этот счёт.       — Не менее интересным я считаю и причины вашей скрытности. Любой волшебник с вашими навыками и способностями посчитал бы обязательной необходимостью публично демонстрировать их, как и свою личность. Хотя бы просто в целях повышения уважения к своей семье или фамилии, повышению статуса.       Отвечать мне, разумеется, было совсем не обязательно, но и в ответе я не видел ничего особенного или удивительного, никакой секретной информации.       — События последнего столетия, — начал я, — привили обществу всех стран если не стойкое неприятие Тёмной Магии, то хотя бы параноидальные опасения по отношению к практикам. Да и доступные труды по Тёмной Магии порою явно показывают откровенно жуткие вещи. Далеко ходить за примерами не нужно…       Повернув голову к Дамблдору, которого до сих пор в мыслях хочется назвать «директор», я кивнул на Грюма.       — Аластор Грюм, известный охотник ни Тёмных Магов, — сказал я и без того известный факт, на что не сводящий с меня глаз Грюм хмыкнул, явно слышав мои слова. — Но вот ведь парадокс — он известный охотник на преступников. Не его вина, что большая часть достойных Аврората злодеяний совершается Тёмными Магами. Но они не составляют и десяти процентов от общего количества менее значимых преступлений в исполнении магов обыкновенных, а занимаются ими ДМП. Только вот общество думает, что все преступники — Тёмные Маги. А все Тёмные Маги — преступники. А воришки — так, оступились.       — Мне понятна ваша позиция. К сожалению, тенденции этого века и в самом деле привели к подобному. Нормальные, во всеобщем понимании, книги по Тёмным Искусствам хранятся в семьях потомственных волшебников. А различные неприглядные, извращённые опыты, описанные в книгах не менее сумасшедших авторов, уже давно служат пугалом для непосвящённых.       — Вы же, вроде как, директор Хогвартса.       — Был им, — покачал головой Дамблдор. — А вы, в свою очередь, не особо удивились, застав меня среди живых.       — Вероятность подобного была довольно высока. Да и удивление — эмоция. Тёмный Волшебник, неконтролирующий эмоции, живущий ими — угроза, требующая ликвидации.       — Интересная позиция, — Дамблдор изобразил задумчивость на своём лице.       — Негативные эмоции порождают тёмную сторону магии, даруя силы и новые возможности. Но человек — хрупкое создание. Достижение своей цели, поставленной задачи, вызывают удовольствие и удовлетворение. Человек, волшебник, который не может контролировать себя, свои эмоции и позывы, чья воля слаба, находится в нескончаемой погоне за удовольствием и удовлетворением, даже если не осознаёт этого. Организм же наш, как и мозг, работает по пути наименьшего сопротивления, к нему же и стремится.       Отвернувшись обратно к городу, но сохраняя внимательность и чувствительность ко всему происходящему, я продолжил мысль:       — Та грань, за которой Тёмные Искусства становятся не одним из инструментов для достижения цели, а лёгким способом получить это удовольствие — крайне тонка. О влиянии самой Тёмной Магии, силы, используемой в Тёмных Искусствах, на разум волшебника и говорить не стоит. Один неверный шаг, и волшебник становится вспыльчивым и злым, ведь мозг знает, что после таких эмоций придёт удовлетворение. Нужно всего лишь направить палочку. Поддашься искушению — это станет привычкой. Зависимостью. Наркотиком. И вот из этой бездны вернуться уже практически невозможно.       — Отчего же? — Дамблдор спросил как из интереса, так и для поддержания разговора — потрепаться он любит, когда есть возможность.       Вновь взглянув на директора, и бровью не поведшего из-за своеобразной маски на моём лице, я решил поведать простую историю.       — Однажды я слышал рассказ одного человека. Наркозависимый до мозга костей. Но он нашёл в себе силы отказаться от подобного. Не буду пересказывать его моральные и телесные терзания, но они преследовали его каждый день, никогда не становясь легче. Ему абсолютно всегда хотелось «употребить». Однажды он оказался в Тибете, встретил монаха и попросил поведать, может есть какая молитва, мантра или пост, чтобы помочь, облегчить страдания.       Дамблдора явно заинтересовала эта история, и даже Грюм задумался о чём-то своём.       — На что монах ему ответил: «Это нужно чтобы расти духовно. Тебе не нужно ни от чего отказываться и ни в чём себя ограничивать. Ты уже отказался от самого главного в твоей жизни — в этом и есть смысл поста». Так же и здесь. Впрочем, разговоры интересны сами по себе, но мне бы хотелось уже услышать причину встречи.       — Да, в самом деле. Простите уж старика за эту маленькую слабость. Суть дела в том, что передо мной встала крайне неординарная задача, которую ни я, никто либо из знакомых мне волшебников не может выполнить чисто.       — Это уже интересно, — я полностью развернулся к Дамблдору, как и он ко мне.       — Нужно пробраться в Гринготтс на один из самых охраняемых уровней, попасть в сейф, выяснить, есть ли там определённый артефакт, и если есть — забрать.       — А вот это уже не интересно.       — Неужели подобное не по силам столь способному Тёмному Волшебнику?       — Это попросту не мой профиль, — ответил я без всяких увиливаний и прочего. — Я снимаю проклятия разной сложности. На земле, домах, вещах. Может быть я и Тёмный Волшебник, но это не значит, что я сею хаос, разрушение и причинение зла встречным и поперечным.       Дамблдор задумался, отвернувшись к городу. Там, далеко среди домов, кто-то начал запускать фейерверки. Интересно, чего ради?       — Как ни странно, но и с подобным вопросом вы могли бы мне помочь. Но, может всё-таки в банк?       — Нет.       — Жаль. Тем не менее, раз мы выяснили ваш профиль, а не абстрактное нечто в исполнении вашего многоуважаемого посредника…       Грюм опять хмыкнул, выражая своё мнение об этом «посреднике». Нет, мистер Делакур явно и решительно нуждается в подложенной свинье. Ну или как минимум скромном поросёнке.       — …то можем поговорить более конструктивно, ведь, как я уже заметил, и по вашему профилю требуется помощь, — закончил Дамблдор мысль, взглянув на меня. — Интересует?       — Если по профилю, то я не против обсудить детали.       — Что же… — Дамблдор сделал вид, словно собирается поведать страшную тайну, но без перегибов. Хотя, может так оно и есть. — Дело в том, что существуют несколько артефактов, неизвестное количество. Они наверняка имеют некую, непонятную связь друг с другом, но это пока не известно точно.       — И один из них хранится в том сейфе? — я воспользовался слишком долгой драматической паузой в исполнении Дамблдора.       — Высока вероятность, — кивнул он. — Меня интересует, возьмётесь-ли вы за точный анализ этих артефактов, если я предоставлю один из них?       — Вы можете сказать, что представляют из себя эти артефакты? Учитывая вашу личность, как и последние события в Англии, это как-то связано с Тёмным Лордом?       Дамблдор внимательно смотрел на меня, словно пытался что-то разглядеть через маску и костюм. Допускаю, что он даже мог это сделать — не спроста же он один из сильнейших волшебников «на районе».       — Крестражи.       — Крестражи? Кажется, это как-то связано с бессмертием. Просто, меня тема бессмертия не интересует в принципе.       — Неужели? — Дамблдор сильно удивился. — Мне казалось, что многие хотели бы добиться для себя бессмертия, а уж среди волшебников, с нашими возможностями, уж подавно.       — Пустая трата времени. Всё рано или поздно закончится. В том числе и всё вокруг, включая планеты, звёзды, галактики. А человек со своим сознанием не готов к бессмертию в принципе. Лет пятьсот-шестьсот ещё можно вытерпеть, а дальше начнёшь искать способ от этого бессмертию уже избавиться.       — Один мой старый друг так и поступил. Возможно, вы слышали о Фламеле?       — Разумеется. Волшебник, о котором при жизни складывали легенды. Неужели он умер?       — Несколько лет назад он отказался от бессмертия, а буквально в прошлом году перестал отвечать на письма, — кивнул Дамблдор. — Я, разумеется, допускаю небольшую вероятность того, что Николя попросту разорвал все связи с прошлым, начав с чистого листа. Однако, это совсем не в его характере.       — Это большая утрата для всего магического сообщества, — я не мог не сказать чего-то подобного. — Что же касается бессмертия, то это глупое занятие. Есть смысл в продлении жизни, когда это делается для какой-то другой цели, или ради кого-то. Но само по себе… Смерть — начало нового, удивительного приключения, а факт реинкарнации уже давным-давно доказан.       — Полностью с вами согласен…       Грюм в нетерпении пристукнул посохом о камень пола лоджии, а лёгкий ветерок отнюдь не живописно развевал остатки его былой светлой шевелюры.       — Со всем уважением, господа, — проскрипел голос старого аврора. — Но, возможно, вы соизволите сократить количество пространных бесед? Сугубо в целях экономии нашего с вами времени, разумеется.       Сказать по правде, я немного удивился столь неочевидной способности Грюма говорить вежливо, хоть и с лёгким пренебрежением к самой манере такой речи.       — Значит, — Дамблдор мастерски скрыл легкое неудовольствие от поведения старого Аврора, но это не ускользнула от моего внимания из-за опыта осколков эльфа в чтении самых малейших нюансов мимики, — вы не осведомлены о тонкостях крестражей?       — Именно так.       — Если коротко, то это сложная тёмномагическая манипуляция, позволяющая волшебнику отколоть от себя часть души, поместив её в предмет. Таким образом достигается невозможность для души волшебника покинуть этот мир в случае смерти. По крайней мере так говорится в «Волховании всех презлейшем» за авторством Годелота. Там есть лишь общее описание смысла подобного, но ни инструкций, ни чего-либо ещё.       Эту книгу я видел в Особой Секции Хогвартса, но в списке литературы, к которой я допущен, она не фигурировала, а своё любопытство я вполне способен держать под контролем, тем более изучение книг вне этого списка чревато отлучением меня от Особой Секции, что мне совершенно не нужно.       — Скажу вам честно, Дамблдор, я не силён в области магии, связанной с манипуляциями над душой, — и в какой-то мере это так — остаточные знания осколков позволяют лишь видеть общую концепцию, но без конкретики. — Потому не могу сказать об эффективности подобного метода достоверно. Однако имеющееся у меня понимание подобной магии позволяет сказать, что подобное практически невозможно.       — Однако, возвращение Тёмного Лорда к жизни говорит об обратном.       — Позволю себе не согласиться…       Дамблдор вздохнул печально.       — В такие моменты, — начал он, улыбнувшись, — крайне не хватает удобного кабинета, чашечки горячего чая и вазочки с лимонными дольками для поддержания беседы.       Грюм в очередной раз выразил недовольство, но лишь тихим-тихим бурчанием себе под нос. Но несмотря на всё, он не спускал с меня глаз. Искусственный глаз. Совершенно бесполезный в текущей ситуации.       — Я продолжу, если вам интересно?       — Разумеется, — кивнул Дамблдор.       — Подразумевается, что крестраж принудительно удержит душу в мире?       — Насколько понял я, и как видно из практики — да, — Дамблдор лишь кивнул.       — Не считаю это теоретически возможным по ряду причин.       Что Дамблдор, что Грюм, начали внимательно слушать. Вот, что значит, репутация. Знай они, что я лишь школьник, и пусть даже я показал те же ошеломительные результаты, черта с два бы они прислушались к моему мнению.       — Подобное деление души может оказаться небольшой, незначительной помощью для того, чтобы душа осталась в этом мире. Но не может являться причиной. Просто сильный и волевой волшебник, будь у него желание, может остаться здесь после смерти. Таких случаев много, и для этого нет нужды в крестражах. Другое дело, что подобное колдовство может оказаться решающим недостающим фактором для этого.       — Звучит не очень убедительно, — не согласился со мною Дамблдор.       — Для обычного человека это и вправду может оказаться за гранью возможного, но волшебники обладают магией. Особенности тела позволяют душе быть «волшебником». Но это всё относится к недоказанным теориям. Единственное, что я могу сказать точно, связь между крестражами и их владельцем может быть. Просто из-за ментальной составляющей между тем, что было когда-то одним целым. Эта же ментальная составляющая и может являться тем подобием навигационного маячка, который позволит душе не растеряться в первые мгновения смерти и не покинуть этот мир.       Дамблдор о чём-то задумался, а я решил добавить ещё пару фраз касательно общих представлений о душе. Эх, всё-таки иногда очень жалко, что осколки эльфа и гнома несут слишком мало конкретных, детальных знаний о той или иной магии.       — Как я понял, Тёмный Лорд создал несколько крестражей, точное количество которых неизвестно.       — Я придерживают такой теории, тем более есть доказательства существования нескольких из них. На данный момент они уничтожены, но где несколько — там может быть и ещё больше, — кивнул директор, вновь проведя рукой по своей бороде.       — Полагаю, целью — окончательная смерть Тёмного Лорда? — мой вопрос был риторическим. — В таком случае, намного проще будет не искать крестражи, ведь всегда есть шанс их не найти все. Проще — уничтожить связь. Простой способ — уничтожить душу Тёмного Лорда.       Грюм в очередной раз порадовал нас усмешкой, только теперь и добавил к этому ещё и фразу:       — Сразу видно — Тёмный Волшебник. Не доверяю я Тёмным.       — Ты никому не доверяешь, Аластор, — Дамблдор не оборачиваясь ответил Грюму. — Даже собственной тени.       — Постоянная бдительность, — ответ оказался очевиден.       — Уничтожить душу… — проговорил Дамблдор. — Это не так-то просто.       — Захват цели, дементор — вопрос закрыт, — коротко ответил я на подобное заявление. — Не нужно всё усложнять. — Либо всё тот же захват, лишение сознания химикатами и купание в Адском Пламени. Что дементоры, что это заклинание, выжигают душу до последней неделимой части. Дементоры — в качестве пищи. Заклинание — в качестве топлива. Связь между душой и крестражем, как я понял, существует из-за разделения целого на части. Подобное связано с подобным. Но если одно из «подобного» лишается своей идентичности с остальными, то больше их не видит.       — Хотите сказать… — Дамблдор, похоже, не сформулировал мысль, а взглядом дал понять, что ждёт продолжения мысли.       — Разрушенная душа Тёмного Лорда перестанет «видеть» крестражи. Выпадет из системы. Полагаю, если создаётся несколько крестражей, то подобная схема актуальна и для них. Каждый последующий крестраж ослабляет своим созданием связь с предыдущим. Так же связь должна ослабляться со временем, ведь душа развивается во времени, а запертый в вещи кусок от неё — нет.       — Это имеет смысл на фоне имеющихся сведений, — Дамблдор капитально задумался о моих словах. — Тем не менее, вы можете ошибаться.       — Конечно могу. Я лишь сужу на основе имеющихся знаний и представлений, не более. И касательно изначальной темы нашей встречи. Я не против поработать с крестражем, если вы решите предоставить мне такую возможность.       — Разумеется. Как только в моё распоряжение попадёт один из них. И мы сможем окончательно подтвердить или опровергнуть наши теории. Надеюсь, несмотря на некоторую некомпетентность вашего посредника, вы пока оставите его на занимаемой должности.       — Пока он не приносит вреда, а лишь доставляет лёгкие неудобства.       — В таком случае, рад был побеседовать с адекватным Тёмным Волшебником. Из-за моей репутации подобные личности не горят желанием общаться. Доброй ночи.       Директор развернулся ко мне спиной, что вызвало нервный тик обоих глаз Грюма, и направился к своему товарищу. Миг, и они аппарировали прочь. Я-феникс не видел с неба ничего подозрительного, да и я сам не ощущал чего бы то ни было, достойного внимания. Да и недостойного тоже — в этом районе магии нет.       Аппарировав в небо перед носом себя-феникса, я протянул руку. Я-феникс тут же схватил руку лапами и перенёсся прочь, в пустую рощу пригорода Лондона. Уже оттуда я-феникс отправился домой, а я, совершив серию аппараций в случайные места с попутным затиранием магических следов, в итоге развеял костюм Доктора, вновь оказавшись в мантии, и аппарировал в Запретный Лес.       Накинув на себя кучу маскировочных чар, я быстро, но без спешки, отправился по ночному лесу до Хогвартса, погрязнув в размышлениях.       Похоже, что порученная мне и Поттеру через МакГонагалл задача по поиску диадемы Рэйвенкло является не прихотью. Конечно, это реликвия и найти её было бы неплохо, но в такие совпадения я не верю ни разу. Как мне кажется, Дамблдор имеет основания считать, что Тёмный Лорд нашёл эту диадему и сделал из неё крестраж.       Крестраж… Какая дурацкая магия существует в этом мире! Просто невероятно. Я, конечно, понимаю стремление разумных во все века найти способ обмануть смерть, но додуматься ради этого делить свою душу на части — изощрённый мазохизм.       Однако, теперь у меня есть куда более чёткий стимул найти эту диадему, и дело не столько в самих крестражах, а в том, что это позволит быстрее решить проблему с Тёмным Лордом. Пусть это и не касается меня напрямую, но меня вполне устраивает текущее положение вещей, политика и прочее, а хаос и прочие неудобства, привносимые различными сильными волшебниками-революционерами на своих магических БТР-ах — совершенно не вписываются в мою картину спокойной жизни. Мало ли до какой херни они додумаются, добравшись до власти? Да ещё и вопрос о количестве жертв, как и личностях этих самых жертв, без которых добраться до власти подобным путём невозможно, остаётся открытым. И жертв после смены. Не, вопрос надо решать, но не напрямую.