december's miracle

У Джунхи жизнь окончательно идёт по пизде в последний месяц уходящего года. Когда вокруг снежит и улицы наполнены смехом детей, играющих в снежки; когда все носятся по магазинам за подарками и часто болтают по телефону, чтобы обсудить свои планы на конец месяца, у Джунхи — в голове пусто и эмоции в чувствительном сердце льются через край. Всё потому что кто-то не очень внимательный наступает ему на ногу в общественном транспорте; кто-то, не следящий за собственными словами, бросает обидное о чужом эмоциональном характере; кто-то, кто является боссом Джунхи, нарочно задерживает его допоздна на работе, заставляя выполнять задания сверх нормы. И даже тогда, когда Джунхи думает, что всё более менее наладилось — на пороге появляется Донхун с заснеженной макушкой и плечами, и говорит, что, всё же, нужно расстаться, но по телефону этого делать не хочется и именно поэтому он сейчас здесь. Джунхи тогда на эмоциях хлопает дверью прямо у Ли перед носом, потому что выдерживать в какой-то момент становится просто невозможно — он сползает по стене на пол и обнимает свои колени, наконец позволяя себе как следует прореветься, пока Донхун настойчиво трезвонит в дверь, чтобы извиниться за резкость и внезапность. Джунхи уже не слушает — хуже быть уже не может, не в его жизни точно. Так что он, утерев предательские горькие слёзы с щёк и носа, поднимается на ноги, чтобы начать новую жизнь. Ну, и пойти умыться тоже. Жить по-новому не получается — с Донхуном они пересекаются на работе каждый божий день и старший искренне извиняется каждый раз; когда-то за пролитый на чужие штаны кофе; когда-то за смятые бумаги, которые, вообще-то, должны быть подшиты в папку идеально ровными; а когда-то и всё-таки за произошедшее. Джунхи машет рукой — на работе мы говорим только о работе — и Донхун виновато поджимает губы. Ничего больше сделать, чтобы сломать чужую стену, отгородившую от общения с Джунхи, он не может. Со временем и вовсе оставляет попытки. Джунхи же маленькими шажками пытается идти дальше. В ближайший выходной едет в торговый центр, чтобы точно так же, как и все, закупиться подарками для родни. Пак даже думает, что Донхун — не такой уж и плохой, и тоже заслуживает подарка на новый год, даже если они уже не вместе. И как раз тогда, когда Джунхи тормозит около магазина, где можно купить красивый кожаный ремень, которые Ли так любит, навстречу ему идёт сам Донхун. Рядом с ним какой-то парень, совсем чуть ниже его ростом — чужие красные волосы так сильно бросаются в глаза, что Джунхи жмурится и трясёт головой. За подарком бывшему идти больше не хочется и Пак разворачивается на сто восемьдесят прежде, чем его успеют заметить. Донхун, конечно же, всё равно замечает, но на вопрос Хёджина о том, что Ли там увидел, не отвечает. Прошлое должно оставаться в прошлом. Джунхи задумывается настолько, что не видит дороги перед собой; магазины мелькают яркими витринами, от которых слезятся глаза — разумеется, только от них и ни от чего другого. Пак влетает в какого-то паренька быстрее, чем успевает моргнуть, а крышка от пластикового стакана с баблти в чужих руках лопается, как и собственное терпение, выливая содержимое на футболку и куртку, болтающуюся на предплечье. — Простите, ради Бога, мне так жаль, — извиняется Джунхи, наблюдая, как пятно безжалостно расползается по ткани. — Я совсем Вас не заметил, может быть я как-то могу- — Чел, расслабься, это всего лишь баблти, — перебивает парень, смахивая рукой остатки влаги с ткани. — И всего лишь футболка. Только сейчас Джунхи замечает, что парень шёл не один, и рядом с ним топчется его молчаливый друг. Пак его бы даже и не заметил, если бы не повернул голову чуть левее. — Хочешь, куплю тебе что-то на фудкорте? — снова пробует Джунхи и убирает руки в карманы собственной куртки — только так он привык скрывать свою неловкость. — Вам. Вам обоим. Парни переглядываются, пожимают плечами, а потом кивают, и Джунхи уже даже рад, что не потратил лишние деньги на подарок Донхуну. В немногословном разговоре Джунхи улавливает чужие имена, и что пострадавший Кан Ючан — младше его на несколько лет, а молчаливый Ким Сэюн — старше, и лучший друг и сосед этого неугомонного создания. Точно так же, как и любые другие люди, они собирались пробежаться по магазинам и купить подарки, но поиск сюрпризов обернулся обычным брождением с напитками по торговому центру, а этим обычно эти двое и занимаются в своё свободное время. Джунхи в каком-то смысле рад, что попал в такую передрягу — сейчас ему хотя бы есть с кем поговорить и провести время, даже если это случайные знакомые в магазине. Он не выдаёт о себе ничего, кроме общей информации вроде имени и возраста, и то, последнее он тоже не особо озвучивает — просто делает акцент на том, что он хён для Ючана. — Значит, тебе хён я? — впервые с момента знакомства подаёт голос Сэюн и неторопливо потягивает молочный коктейль, который купил ему Джунхи. — Возможно, — сам Джунхи тупит взгляд в поднос с фастфудом, к которому даже не притронулся. Он не чувствует на себе чужих взглядов, ну или не хочет чувствовать. — Ого, да у вас тут химия образовалась, — замечает Ючан и с удовольствием начинает есть то, что ему купили. — Спасибо за еду, хёны. Старшие угукают слишком уж в унисон — Ючан подозрительно на них косится ещё раз и больше замечаний никаких не делает. К удивлению самого Джунхи, с Ючаном он встречается ещё раз после той ситуации: случайная встреча в кофейне неподалёку от места работы Пака заканчивается шаблонным зажиманием у стен его же собственной квартиры. Ючан вдавливает в стену на удивление властно и сильно, так, что Джунхи совсем не видит смысла ему противиться — позволяет настойчиво целовать не только губы, но и клеймить чувствительную шею прикосновениями языка к солоноватой коже; на языке мешается привкус кофе с послевкусием от укусов и Ючан скалится, словно довольный волчонок, заполучивший свою жертву. Джунхи вцепляется крепкой хваткой в чужие волосы, заставляя жмуриться: квартира моя и правила тоже — мои. Чуть позже, сидя полуголыми на прохладном полу около кровати Джунхи, потому что не хватило терпения забраться на неё, Ючан прокашливается и предлагает повторить, а ещё лучше — не только один раз и не только сегодня. — Ты сначала отсоси, а потом проси, — хрипло отвечает Джунхи и сглатывает чужой привкус — не то чтобы ему не нравилось, скорее, просто непривычно после Донхуна. Ючан на это многозначительно раздвигает чужие колени ладонью, устраиваясь удобнее; заставляет запрокинуть голову назад и сдавленно выдохнуть от новых прикосновений к ещё чувствительному телу — Кан слишком хорошо управляет языком для своего возраста. Пока чужие губы повторяют заученные за сегодня маршруты по телу, Джунхи смотрит на цифровые часы на тумбочке поблизости и думает, что ему больше нечего терять, только приобретать — постоянного партнёра, который с первого раза так умело попадает по всем нужным точкам и не подминает Пака под себя на постоянной основе. И кивает в подтверждение своих же мыслей. Джунхи с Ючаном встречается не в том смысле этого слова, которого можно обычно ожидать — они встречаются регулярно, чтобы ублажить друг друга, немного поболтать и снова разбежаться по своим делам. За пару недель такие визиты становятся частыми, Джунхи даже удивляется, не забивает ли младший на учёбу ради него, но Ючан отрицательно качает головой и добавляет с ума совсем сошёл, хён. Джунхи и не рассчитывал ввязываться в новые отношения вот так сразу, но почему-то такие слова для него имеют второй смысл — или Пак сам пытается что-то найти там, где ничего нет. В канун Рождества, одиночество загребает Джунхи обеими лапищами в свои неуютные и колкие объятия — он звонит Ючану и просит помочь нарядить ёлку, которую Пак тащил на себе с ближайшего ёлочного развала около дома. Покупать свежую очень невыгодно, энергозатратно и вообще — зачем, когда можно просто поставить искусственную — но они с Донхуном делали так каждый год и нарушать старые традиции не очень хочется. Ючан мычит что-то нечленораздельное в трубку, а через несколько часов появляется на пороге чуть выпившим. Джунхи не комментирует это никак, хотя очень хочется — в этот момент ему на телефон приходит несколько сообщений с вопросами, как добрался Ючан, и Пак не сразу понимает, что пишет ему Сэюн. Тот самый Сэюн, про которого Джунхи не вспоминал с момента встречи, только если Ючан не упоминал его в своих рассказах о прошедшем дне. Паку думается, что, может быть, он влез в их отношения третьим колесом и ему никто ничего не сказал, но Кан виснет тяжёлым грузом со спины, обнимая и прохладными пальцами забираясь под ткань домашней кофты старшего, от чего все мысли как-то меркнут. — Хён, — выдыхает Ючан на ухо Джунхи и коротко лижет кончиком языка под проколотой мочкой. — Ты же знаешь, зачем я пришёл? И дело даже не в том, что от Ючана пахнет пивом и сигаретами; не в том, что объятия кажутся слишком навязчивыми, а у Джунхи внезапно пальцы не слушаются, пока он несколько раз пытается набрать ответ Сэюну. Дело в том, что он действительно знает, зачем пришёл Ючан. Совершенно не ёлку нарядить. Ючан зацеловывает чужую шею, заставляя думать только об этом, ловкими пальцами пытается стянуть с Джунхи одежду и повернуть к себе лицом; Джунхи опечатывается несколько раз, отвечая Сэюну что-то вроде он у меня, всё хорошо, и в тот самый момент, когда палец жмёт на кнопку отправить, Ючан отнимает чужой телефон и прячет за спиной. — Сэюн спрашивал, где ты, — в своей привычной манере спешит оправдаться Джунхи, а потом растерянно наблюдает, как собственный телефон отправляется в полёт по ковру до стоящей в подставке ёлки. — Да мне похуй на него, хён, — Ючан напирает, делая шаг на старшего, а потом первый снимает с себя толстовку, бросая к ногам. — Я пришёл потрахаться и ты знаешь об этом. К своему собственному удивлению, которое Пак испытывает уже не первый раз за текущий месяц, он позволяет Ючану в этот вечер уложить себя на лопатки и действительно трахнуть; так, что Джунхи напрочь забывает и о Сэюне, и даже об иногда мелькающем в его жизни Донхуне. Джунхи хватается пальцами за выступающие углы мебели и в порыве даже пытается ухватиться за еловую ветку, сползая по ковру от резких толчков, а Ючан впервые перехватывает и переплетает пальцы зачем-то. Не то чтобы Пак продолжал надеяться на какие-то отношения, но все иллюзии с треском ломаются и рушатся к собственным ногам, когда Ючан почти молча одевается после и собирается уходить. Джунхи ведь даже не предложил ему вкусное имбирное печенье, которое купил на скидках пару дней назад, не сварил какао, которым можно было бы это печенье запивать. Ючан не маленький, но порадовать подобным хотелось бы любого человека, даже взрослого. — Знаешь, хён, мне так жаль, но, — Ючан чуть тормозит, пока застёгивает куртку и накидывает капюшон толстовки на голову, прежде чем открыть входную дверь. — В общем, у меня есть кое-кто. Я думаю, мы с тобой так последний раз встречаемся. Прости, что не сказал сразу. Джунхи смотрит на младшего и даже не знает, что ответить — в ушах продолжает звенеть треск битого сердца стекла, как будто кто-то только что бейсбольной битой нахрен разбил весь чайный сервиз паковской покойной бабушки. Чуть погодя он поджимает губы в неловкой улыбке — Ючану будто становится легче от этого и он улыбается в ответ — а Джунхи хлопает его по плечу, пока с собственного так не вовремя сползает рукав кофты с растянутым из-за Кана воротом. — Всё нормально, только не изменяй своему кому-то вот так, это не очень хорошо, — у Джунхи голос дрожит, но он проглатывает неуместные слёзы и старается дышать ровно. — Я тебя не выдам, но ты правда больше так не делай. — Хорошо, хён, — Ючан вмиг становится таким покладистым, каким не был даже с самого начала, и обнимает Джунхи напоследок. — Ты очень хороший хён, честно. Давай будем просто дружить, а? Я был бы очень этому рад. Джунхи хочется ударить Ючана головой об стену, тем самым объяснив, что невозможно оставаться друзьями с тем, кто видел тебя и твою душу голым, но сдерживается и просто качает головой. — Всё в порядке, просто будь счастлив. Ючан топчется на пороге ещё несколько мгновений, и только прежде чем Джунхи окончательно закрывает входную дверь за ним, успевает бросить непонятное: — Знаешь, Сэюн тоже хороший хён. Пак кивает и натянуто улыбается — ему совсем невдомёк, что имел в виду Ючан, но выяснять нет никаких сил, особенно, когда всё тело горит от чужих укусов и поцелуев. Вернувшись в гостиную, где Джунхи по-честному совсем не хочется находиться, первым делом, он берёт в руки телефон и тыкает на новый добавленный контакт. Пока Джунхи привычно садится на пол, приобнимая свои колени свободной рукой, в трубке идут неприятные длинные гудки. — Сэюн-а, — тихим голосом начинает Пак, когда гудки прекращаются. — Я знаю, мы с тобой не общались всё это время и мы даже не друзья толком, но не мог бы ты приехать сейчас? Я напишу адрес. Пожалуйста, это важно. Сэюн — тот самый тип друзей, который бросит все свои дела и примчится к тебе при первой же возможности. Джунхи захлёбывается в слезах несколько часов, никак не находя сил успокоиться; это просто смешно — его жизнь по щелчку пальцев превратилась в какой-то сюр и драму, в которой правят действия и события других людей, но не самого Пака. Какая чёрная кошка могла перейти ему дорогу и почему Джунхи этого не заметил сразу — одни из главных вопросов в беспокойной голове, на которые ответов найти не представляется возможным. Джунхи почти падает в объятия Кима, стоит только открыть дверь — Сэюн ловит и держит крепко, но растерянно моргает, совершенно не представляя, что нужно делать. Снег с холодной куртки ссыпается на кофту и на разгорячённую кожу; Пак ёжится и жмётся к Сэюну, словно бы в этом было его спасение. Отчасти, так и есть. Сэюн неловко приглаживает чужие растрёпанные волосы и не отпускает несколько долгих мгновений. — Хочешь какао с печеньем? — бубнит Джунхи, отстраняясь самостоятельно, потому что буквально кожей чувствует чужую растерянность. — Ты, наверное, очень замёрз. — Всё нормально, — Сэюн снимает шапку и отряхивает её над небольшим ковриком, на котором и стоит; влажные капли растаявшего снега падают везде, попадая даже на домашние штаны Пака. — Сделай, если тебе не будет сложно. Сэюн почти ничего не говорит, позволяя Джунхи высказаться первому — он тупит взгляд в стол, ложкой мешает какао в чашке, совершенно не зная, куда себя девать от чужой откровенности. Джунхи же рассказывает полностью всё, начиная с Донхуна — не стесняется в выражениях и не сдерживает всхлипы временами; Джунхи вообще в последнее время не контролирует свою эмоциональность и именно по этой причине ему даже предлагали обратиться к психологу. Никто не хочет понимать, что существуют просто эмоциональные люди, которые так живут всегда — такие, как Пак Джунхи. — Я заметил, что Ючан чаще стал сливаться куда-то, — голос у Сэюна спокойный и негромкий; такой бархатистый, что Джунхи невольно успокаивается. — Не стал в это лезть, уже напоролся пару раз на неблагодарность. — То есть, это даже не первый раз? Сэюн медлит с ответом. Он не собирается выставлять своего друга в плохом свете или называть его бесчувственной сволочью, напротив — Ючан очень чувствительный и серьёзный, когда вопросы касаются отношений. Просто иногда у Ючана инфантильность играет сильнее положенного, заставляя совершать абсолютно глупые поступки, и это нужно просто понять и принять. По возможности — простить. Джунхи прижимается щекой к столу, распластываясь по нему; внезапно и слёзы больше не льются, и состояние становится более стабильным, но ситуация от этого менее абсурдной не становится. — Джунхи-я, — Сэюн тянется рукой к чужой и сжимает его пальцы несильно. — Честно? Я очень плох в успокаиваниях, я даже не знаю, что нужно говорить. Но соберись, ладно? Это всего лишь чёрная полоса в жизни, твоя жизнь не вся плохая. Всё наладится. Эти банальные слова, обычно вызывающие скрежет зубов у Джунхи, сейчас вызывают только бабочек где-то пониже солнечного сплетения и теплит какую-то надежду. Пак вообще не уверен, что такие ситуации могут происходить в жизни, что кто-то малознакомый действительно может вот так сорваться и приехать, только ради того, чтобы успокоить чужие расшатанные нервы. Джунхи будто бы попал в какую-то сказку или бульварный роман, но он не особо против, хотя и поддерживать тоже не спешит. — Спасибо. Сэюн не задерживается надолго даже под различными предлогами — Джунхи очень старается задержать его на лишние пять минут, но Ким честно говорит, что ему нужно домой, и Джунхи его отпускает. Правда, переписываются они теперь чаще, хоть и не совсем многословно и информативно. За пару дней до нового года, Джунхи окончательно собирает себя в кучу и решает, что всё точно наладится, если он сейчас сделает хоть что-нибудь. С Сэюном он не общался несколько дней, но это не изменило их взаимоотношений — когда Пак, сидя на кухне с бокалом любимого красного в руке, в очередной раз тыкает на уже не новый контакт, ему кажется, что он и вовсе правильно поступает. В квартире не прибрано, по полу разбросаны остатки мишуры и фольгированного дождика, которыми Джунхи пытался украсить люстру; опаздывающие на пару минут цифровые часы на тумбочке в спальне и вовсе внезапно пронзительно визжат, потому что будильник по неосторожности был поставлен не на семь утра, а на семь вечера. — Хён, — Джунхи улыбается в трубку, но прячет улыбку за бокалом, как будто бы Сэюн мог его сейчас видеть. — Может, встретим новый год вместе? Джунхи слышно, как у Кима в голове шестерёнки крутятся, в попытке принять решение, и даже слышно чужую привычную растерянность за раздражающим писком будильника. Сэюн протягивает многозначительное э-э-э и Джунхи приходится его поторопить. — Приготовим что-нибудь или можно заказать еду, квартиру я уже украсил, а шампанское и печенье есть почти всегда, — Пак водит пальцами по поверхности стола, рассматривая следы, которые остаются на прохладном стекле. — И фрукты, конечно же. — Но ведь это семейный праздник, — Сэюн мнётся, прежде чем закончить предложение; Джунхи навскидку думает, что старший наверняка перебирает пальцами по своим длинным рукавам толстовки от неловкости. — Ты разве не поедешь к семье? — Я уже долгое время отмечаю не с ними. Джунхи от нервов встаёт и начинает наматывать круги по кухне — то, как Сэюн не уверен в собственном ответе немного напрягает и тревожит, потому что почти во всех ситуациях Сэюн абсолютно точно знает, что говорит. — Только мы вдвоём? — Если хочешь, можешь позвать Ючана. — Вряд ли он отлипнет от Бёнквана в ближайшие несколько лет, — Сэюн усмехается в трубку. — Он даже со мной реже стал общаться. — Ну, — Джунхи сдаётся, упираясь рукой в столешницу рядом с плитой и тихо вздыхает. — Тогда только мы с тобой. — Хорошо. Связь в этот момент решает прерваться — в динамике идут короткие гудки, а потом и вовсе звонок сбрасывается. Джунхи тупит в экран телефона несколько долгих секунд, не предпринимая никаких действий, пока Сэюн ему сам не перезванивает. Они разговаривают ещё немного, обсуждая, что им нужно сделать, и Джунхи не может скрыть взволнованность в собственном голосе — он больше всего боится проводить этот праздник один, но теперь ему это абсолютно точно не грозит. Сэюн появляется на пороге квартиры Джунхи в середине последнего в году дня — в руках держит пакет, наверняка с чем-то съестным, хотя вроде договаривались не покупать ничего лишнего. Несмотря на то, что Джунхи впахивал больше всех в своём отделе за последний месяц, новогоднюю премию он так и не получил, оттого ещё более неловко забирать покупки из сэюновских рук. Они накрывают на стол, лишь изредка перебрасываясь какими-то общими фразами; в какой-то момент в Джунхи игривость поднимается на небывалый уровень и он, посмеиваясь, толкает Сэюна бедром. Ким моментально реагирует — делает вид, что пошатывается и на несколько шагов добровольно отходит в сторону. Шуточные игры перерастают в неловкое торможение аккурат около стены в коридоре, когда Сэюн идёт туда, чтобы достать из куртки забытый телефон. На цифровых часах на тумбочке Джунхи ещё несколько часов до полуночи, обдуманные разговоры пока не клеятся, зато губы случайно сталкиваются в лёгком поцелуе. Кто оказывается инициатором — определить трудно, и Джунхи неловко отстраняется, но Сэюн сразу же хватает за край отглаженной рубашки и тянет к себе ближе. Во избежании нового столкновения, Джунхи упирается обеими руками в стену, но расстояние ещё больше не сокращает. — Ючан говорил, ты хороший хён, — говорит Пак с мягкой улыбкой, действительно имея это в виду без всяких подтекстов. — Он и про тебя мне так говорил, — соглашается Сэюн. — К чему это? — К тому, что ты правда хороший хён, Сэюн-а. Сэюна сложно вывести на эмоции, но сейчас, вероятно, позаимствовав немного у Джунхи, они начинают плескаться через край — Ким тянет младшего к себе ближе и обнимает обеими руками, хотя никогда не замечал за собой любви к тактильности. Джунхи растерянно хлопает глазами и обнимает в ответ, а потом, чуть погодя, целует Сэюна снова и не встречает сопротивления. Их первый настоящий поцелуй происходит под венком искусственной омелы, который Джунхи повесил на стену ради украшения.