Дрожь

Света пошла открывать дверь со стаканом сока в руке, слегка удивившись прозвеневшему звонку в век мобильников и домофонов, но в съёмной квартире никогда не знаешь, чего ждать. И застыла на пороге. А неожиданная гостья повела плечом: «Можно к тебе?». Надо было посторониться, сделать шаг, но на это не хватило сил, и Динке пришлось проходить совсем рядом, развернувшись вполоборота. И глаза её, с пронзительными искрами в глубине, оказались пугающе близко. Свету обдало волной родного, бесконечно будоражащего запаха, и она практически бессознательно прикоснулась к её щеке. Динка остановилась. Они стояли друг напротив друга в узком пространстве у двери, почти касаясь друг друга грудью. И тут Динка подняла руки и взяла её лицо в ладони: – Светка! Чёрт возьми, Светка! Стакан со звоном полетел на пол, разбрасывая по прихожей оранжевые брызги. Она так долго ждала этого момента, где-то в глубине души не сомневаясь, что он обязательно наступит, несмотря на мнение скептически настроенных друзей. Динкины руки, как всегда, царапнув кожу кольцами, скользнули по щекам, шее, взъерошили волосы. Все её жесты были по-прежнему ненасытны, отбрасывая куда-то туда, назад, в прошлое, комкая и уничтожая годы, прожитые без неё. И Светины руки, казалось, отдельно от воли хозяйки, привычно обняли любимую за талию, ощущая через тонкий шелк рубашки, как сладко вздрогнуло её тело. Динка подалась вперёд: – Поехали ко мне! Хорошо, что лето, потому что одеться Света даже не подумала, только почти одинаковым жестом они обе надели тёмные очки ¬– дань известности, которая сейчас совсем была не нужна. И дальше всё происходило, как будто смотришь на себя со стороны – Динка бросила ей в руки ключи от машины, Света тронулась с места, и тут поняла, что не очень представляет, куда ехать. Но Динка перед каждым поворотом командовала «налево, направо, прямо», а сама в это время звонила, отпуская, а точнее, выгоняя всех, кто был у неё в доме. Это было какое-то сумасшедшее по скорости и непредсказуемости действо. Света следила за дорогой, удобно положив руки на руль и, ловя быстрые, зондирующие Динкины взгляды. Нельзя говорить, нельзя вспоминать, нельзя думать обо всём больном и негативном, что накопилось за эти годы. И это оказалось удивительно несложно. Света поддёрнула рукава, Динка расстегнула и завернула манжеты рубашки. Они выехали за город и скоро свернули в коттеджный поселок, заехали в ворота дома, Света подогнала машину к самому входу. Динка вышла, и у двери вдруг хлопнула себя по бедру: – Чёрт, у меня же нет ключей! Ситуация была комичная – хозяйка, привыкшая к тому, что в доме всегда кто-то есть, даже не подумала, как попасть внутрь, если она всех отправила. Но тут она резко опустилась на колено и вытащила ключ из-под нижней ступеньки крыльца: – Молодцы! Света вошла в прихожую, залитую светом из высокого окна. И удивительно – не обращая внимания на Динку, стала бродить по всему дому, и только, добравшись до двери кабинета, она оглянулась на подругу. Та стояла, прислонившись к перилам лестницы, и наблюдала за ней. И улыбалась. Уголками губ и глазами с прыгающими в них искорками. Было странно это нежелание разговаривать. Только смотреть и впитывать друг друга, как будто убеждая себя, что не было стольких лет обид и непонимания, будто время вернулось вспять. И в этом было что-то ненастоящее. Света села на ступеньку перед дверью кабинета и зажмурила глаза. Прошло несколько минут, и она была уже уверена, что как только она разомкнет веки, всё исчезнет. И тут же вздрогнула от прикосновения Динкиных рук.