Ванда ненавидит зиму и холодный пронизывающий ветер. Она прячет нос в красном вязаном шарфе, сильнее кутается в шерстяное пальто и мечтает скорее оказаться дома. Лавируя между спешащими прохожими и сжимая в руках авоську из продуктового магазина, Ванда силится понять, почему именно им с Наташей пришлось выполнять задание в заснеженном Осло. Она невольно завидует Питеру и Клинту, которые по поручению Щ.И.Т.а с миссией отправились в Португалию. Ванда не привыкла прятаться под чужими именами, шпионить и жить в тылу врага, но Наташа была рядом, и этого было достаточно.
Прежде чем открыть подъездную дверь восьмиэтажного жилого дома в старом районе Осло, Ванда оборачивается, проверяет, нет ли за ней хвоста, и быстро заходит внутрь. Она поднимается на четвертый этаж, стараясь не дышать подъездной сыростью и куревом, торопливо достает ключ из кармана пальто и отпирает дверь с облупившейся белой краской, наконец, оказываясь дома.
Слово «дом» отдает противной горечью на языке, но Ванде нравится его произносить. Дом там, где близкие люди, пахнет вкусной домашней пищей и звучит смех. Ей нравится думать, что у них с Наташей все это есть. Ванда снимает пальто, вешает его на крючок в прихожей, оставляет обувь на коврике, мокрый шарф отправляет сушиться на батарею и, подхватив авоську, идет на кухню, где Наташа в серых спортивных штанах и черной майке отправляет на тарелку очередной румяный блинчик. Не американские панкейки, а самые настоящие русские блины, которые Ванда давно упрашивала приготовить.
Отросшие рыжие волосы шпионки собраны в небрежную косу, натренированные плечи и спина напряжены. Ванда прячет в холодильник бутылку молока, яйца и упаковку сыра, а баночку с черничным джемом оставляет на столе, чтобы позже, смазав им блинчик, с удовольствием отведать труды Наташиных стараний. Ванда не может отказать себе в удовольствии обхватить талию шпионки руками, прижаться грудью к ее сильной спине и уткнуться носом в сгиб шеи и плеча. Даже сквозь тонкую майку Наташи и свитер с рождественским рисунком Ванды чувствуется холод титановых пластин, которые заменили шпионке большую часть грудной клетки и ребер.
Они поднимали эту запретную тему только раз после похорон Тони. Наташа выжила после падения со скалы на Вормире только благодаря чуду и золотым рукам Тони Старка. Он заменил раскрошившиеся кости груди, плечей и позвоночника на прочные титановые протезы, подключил к операции лучших из оставшихся после щелчка Таноса врачей и дал шпионке шанс на новую жизнь. Травма головы, множественные переломы и долгий год восстановления. Наташа плакала беззвучно, дрожала в руках Ванды, сидя на кровати в их спальне, и оплакивала погибшего друга, но не свое изувеченное тело. Ванда тоже плакала, всхлипывая, и гладила по рыжей макушке возлюбленную, желая забрать всю ее боль и горечь утраты.
Они все потеряли кого-то на этой жуткой войне, но Наташе всегда доставалось больше других. Лишенная друзей и семьи всю свою юность, шпионка обрела их в крошечном отряде супергероев, а потом потеряла, чтобы собрать команду заново и лишиться уже навсегда важного звена в их крепкой нерушимой цепочке. Наташа переживала утрату Тони очень тяжело, но старалась этого не показывать, чтобы лишний раз не заставлять Ванду переживать.
— Ты замерзла? — вырывает Ванду из раздумий хриплый голос Наташи.
Ванда трется кончиком холодного носа о шею шпионки, улыбается и отвечает:
— Немного. Я удивлена, что ты совсем не замерзла — дома такой холод.
В конспиративной квартире, выделенной Щ.И.Т.ом специально для операции, было холодно и почти отсутствовала мебель. Тарелки, чистое постельное белье и полотенца им с Наташей пришлось докупать в местном магазине.
— Я из России, а мы привыкли к холоду, — усмехнувшись, поясняет Наташа и ловко отправляет к стопке блинчиков еще один.
— Ты хотела бы вернуться туда, домой?
Наташа в ее руках вздрагивает, напрягается и замирает. Ванда знает, что ступает на опасную территорию, но любопытство сильнее. Она бы очень хотела вернуться в Заковию, в дом, где жила счастливо ее семья, где был жив Пьетро. Но Наташа не такая — она привыкла сжигать дотла за своей спиной мосты, вырывать с мясом то, что приносит боль, и никогда не смотреть назад.
— Там нет ничего, к чему бы я стремилась вернуться, — Ванда поднимает голову с плеча Наташи и удивленно моргает. — У меня есть настоящее, где есть все, что мне нужно.
Наташа дожаривает последний блин, выключает плиту, вытирает руки о полотенце и, вывернувшись из объятий Ванды, ставит на стол тарелку с блинами. Пока она включает чайник, Ванда достает с полки две кружки, кидает в них пакетики с черными чаем со вкусом ежевики и обхватывает себя руками за плечи, чувствуя себя покинутой и одинокой без надежных объятий. Наташа, заметив это, вздыхает и целует девушку холодными сухими губами в лоб, пока закипает вода в чайнике.
Ванда протягивает к женщине руки, как ребенок тянется к своей маме, поднимается на носочки и окольцовывает шею Наташи, жмется к ней всем телом и пытается ее согреть, хотя настоящая русская душа не боится мороза.
— Прости, если иногда я бываю слишком настырной и любопытной, — шепчет Ванда на ухо Наташе, прижимается щекой к щеке шпионки и прикрывает глаза, прислушиваясь к звукам квартиры.
— В этом нет ничего страшного, что ты хочешь знать больше о своем партнере. Между нами не должно быть тайн.
Ванде кажется, что Наташа лукавит. Она сама похожа на тайну, надежно укрытую под семью замками и засовами. Наташа привыкла прятаться, менять личины и врать, но рядом с Вандой ей хочется быть настоящей и искренней. Вода в чайнике заканчивает кипятиться, и Наташа разливает кипяток по кружкам. Аромат ежевичного чая заполняет крохотную кухоньку, создавая некое подобие уюта.
— Мы можем поесть, а потом лениться до конца дня в постели и смотреть нетфликс. Как тебе такое? — Наташа ставит кружки с чаем на стол, достает из ящика две чайные ложечки и садится на стул рядом с Вандой, уже успевшей перетащить блин к себе на тарелку.
— Мне нравится этот план. Все лучше, чем идти на улицу в такой собачий холод.
Наташа с улыбкой наблюдает, как Ванда складывает в треугольник блин, щедро смазанный внутри черничным джемом, и делает первый укус. Шпионка смеется, когда с перепачканными в джеме губами и слезящимися от восторга глазами Ванда тянется через стол, чтобы подарить Наташе благодарный поцелуй. Сладковатый с кислинкой привкус черники на губах Ванды, ее преданные любящие глаза и приятный запах дома заставляет глаза Наташи увлажниться.
Дом там, где твои близкие, пахнет вкусной домашней пищей и звучит смех. Дома тебя любят и всегда примут после долгого отсутствия. Наташе приятно знать, что у нее это есть. У нее есть Ванда, их небольшая квартирка в Нью-йорке, где их всегда ждут две кошки и коллекция цветов в горшках. Там, за картиной, в углублении в стене спрятан небольшой огнеупорный сейф, в котором Наташа хранит все самое ценное, что у нее осталось — фотография еще живого и улыбающегося Тони Старка на собственной свадьбе под руку с Пеппер Поттс, фотокарточка Клинта с новорожденным сыном Натаниэлем на руках, темная прядь волос Ванды, их совместная фотография на фоне Эйфелевой башни во время отпуска, и бархатная коробочка с обручальным кольцом. Сгореть может дом, квартира вместе с цветами и любимыми коврами Ванды, но воспоминания Наташи не сгорят никогда.
Закончив с блинами, Ванда облизывает сладкие от джема пальцы, встает, тянет за руку Наташу в сторону спальни. И даже старая скрипучая кровать с кованым железным изголовьем и жестким матрасом становится самой уютной, когда Наташины руки утягивают ее под одеяло. Ванда снимает свитер, оставаясь в легкой хлопковой маечке, проводит по своим спутанным окрашенными светлым волосам и опускается на подушку, тут же оказываясь в надежных объятиях шпионки.
— Спасибо за самые вкусные блины и самые теплые объятия, — Ванда поворачивает голову и целует Наташу в уголок губ.
Наташа улыбается и старается не прижиматься к ведьме слишком сильно, потому что Ванда — мерзлячка, а Наташины титановые протезы постоянно холодные, но Ванда самостоятельно придвигается ближе, хмурится из-за того, что женщина все время ускользает от нее, и для надежности обвивает Наташу руками и ногами.
— Тебе не обязательно каждый раз благодарить меня, — отнекивается Наташа и получает слабый толчок в бок.
Ванда вздыхает, наблюдая за тем, как Наташа возится с рабочим ноутбуком, пытаясь отыскать на нетфликсе что-то подходящее на этот вечер. Даже эта дыра могла бы стать домом, если под боком будут их любимые кошки, на подоконниках, шкафах и кухонных полках будут стоять горшки с цветами, а под звуки старенького радио они с Наташей будут глупо танцевать и смеяться, не боясь и стесняясь.
***
Нью-Йорк встречает их пасмурным серым небом с белыми кружевами облаков и мелким холодным дождем. Отправив Ванду домой на такси, Наташа едет в штаб-квартиру Щ.И.Т.а, чтобы сдать Фьюри отчет и попросить о небольшом отпуске.
Ник встречает ее привычным хмурым выражением лица и внимательным цепким взглядом. Наташа пододвигает к нему папку с отчетом и садится на стул напротив, закидывая ногу на ногу. В кабинете у Фьюри неуютно — рабочий стол, два стула, небольшое окно под потолком и стерильный белый свет от лампы. Мужчина просматривает бумаги, хмыкает и поднимает взгляд единственного глаза на свою сотрудницу:
— Вы хорошо справились. Но ты же не только за похвалой пришла.
Ник по-птичьи склоняет голову на бок, ожидая ответа. Наташа прокашливается, ежится от холода подвального помещения и говорит:
— Мне нужен отпуск. Небольшой — недели хватит.
— Зачем?
— Хочу отдохнуть, Ник.
— Будет тебе отпуск, — после затяжного молчания отвечает Фьюри. — Можешь быть свободна.
Наташа кивает и молча выходит из кабинета. Пока поднимается на лифте на цокольный этаж, прочитывает смс от Ванды, которая просит по пути домой заехать в магазин за продуктами. Она улыбается, представляя Ванду в домашнем махровом халате у плиты, готовящей к ее, Наташиному, приезду свое фирменное жаркое из овощей и мяса, замороженных на такой случай.
Они вместе целых восемь лет, а Наташа как молоденькая романтичная дурочка ждет подходящего и особенного момента, чтобы сделать предложение своей возлюбленной. В каждую встречу в баре за бутылочкой пива Клинт говорит о том, что ей пора заканчивать с этим и уже, наконец, решиться и сделать этот важный шаг. Наташа знает, что между ними ничего не поменяется — будут совместные уютные вечера на диване перед телевизором, будут вечно голодные пухлые кошки, цветы в ярких горшках на любых поверхностях в квартире и будет Ванда, любимая и домашняя, — но для ведьмы это важно.
Важно надеть красивое платье, обвенчаться в церкви и собраться в кругу близких и родных людей, чтобы отпраздновать это событие. А Наташа не может устоять перед искрящимися от счастья глазами ведьмы, ее умоляющей мордашкой и по-детски надутыми губами. Рядом с Вандой Наташа не чувствует, будто у нее крадут день за днем, забирают по кусочкам целую жизнь. Она привыкла жить по расписанию, строить планы и знать наперед то, что будет завтра, но однажды за бокалом вина, когда они вспоминают Тони, Пеппер говорит о том, что жизнь — это то, что происходит, пока ты строишь планы. Больше строить планы Наташа не намерена.
***
Наташа заходит в квартиру и с радостью вдыхает родной запах, осознавая, что по-настоящему оказалась дома. Она снимает куртку и шарф, отставляет на полочку для обуви ботинки и идет на кухню, где Ванда, пританцовывая под посовую популярную песню, помешивает силиконовой лопаткой жаркое в кастрюле. На ведьме любимая темно-фиолетовая шаль, домашний полосатый комбинезон, светлые волосы собраны в небрежный пучок на макушке, а босые ноги порхают по цветастому ковру на прохладном кухонном полу.
— Поспеши, скоро все будет готово, — Ванда, обернувшись, встречает любимую доброй улыбкой и взмахом силиконовой лопатки.
Наташа раскладывает продукты по полкам в холодильнике, обнимает Ванду за талию со спины и целует в чувствительной местечко за ухом, из-за чего у той подгибаются колени. Ванда хлопает женщину по руке, выгоняя из кухни, чтобы та помыла руки, и Наташа нехотя отступает. По пути в ванную она вспоминает о бархатной коробочке с кольцом и меняет направлению в сторону гостиной. Отодвинув в сторону картину с натюрмортом, Наташа набирает на панели сейфа код и достает оттуда заветную коробочку, которую сжимает в руке и возвращается на кухню.
Сердце в груди шпионки болезненно бьется о титановые дуги ребер, а в груди воздуха не хватает совсем, но Наташа уверенно шагает по ковру, прокашливается, обращая на себя внимание удивленной Ванды. Наташа не встает на одно колено, как в любимых романтических фильмах Ванды, а просто раскрывает коробочку и протягивает ведьме, глядя ей в глаза:
— Я не знаю, что и как говорить, но, думаю, ты прекрасно меня поняла.
Наташа ожидает слез и восторженных криков, но Ванда лишь принимает коробочку, рассматривая кольца, и, усмехнувшись, говорит:
— Что, Клинт и Пеппер все-таки дожали тебя?
Шпионка пристыженно опускает голову, глупо хлопает ресницами. Ей кажется, что если Ванда откажет, весь мир, так тщательно собранный по кусочкам, развалится и рухнет. Следовало подарить кольцо Ванде намного раньше, а не спустя восемь лет совместной жизни, но это все, что может предложить ей Наташа. Небольшая квартирка в Нью-Йорке, постоянное отсутствие из-за миссий и страх в любой момент умереть, но Ванда, вопреки ожиданиям, молча надевает на свой палец кольцо, подходит к Наташе, берет ее руку в свою и проделывает то же самое со вторым кольцом.
— Что? Ты действительно думала, что я скажу тебе «нет»? — приподняв за подбородок лицо понурой Наташи, спрашивает ведьма. — Я ждала этого целых восемь лет и теперь не намерена отступать.
Наташа облегченно выдыхает, зажмуривается, чтобы не показывать Ванде выступивших на глазах слез. Ванда по-ребячески хихикает, целует шпионку в кончик носа и переплетает их ладони, соединяя пальцы. Но она быстро возвращается из сладких грез о белом платье и красивой церемонии на пляже в реальность, когда кастрюля начинает плеваться содержимым, и ведьма, ойкнув, бросается к плите, чтобы сделать огонь поменьше.
Наташа смеется, поймав укоризненный взгляд от возлюбленной, достает из ящика ложки, тянется к бокалам на полке и находит в шкафчике с крупами бутылку вина, припрятанную для подобных случаев. Ванда наполняет тарелки и ставит одну из них перед Наташей, гладит ее по голове и говорит:
— Приятного аппетита!
Они едят в полной тишине, редко чокаются бокалами и только смотрят друг на друга, будто не могут наглядеться. Когда с едой покончено, Ванда ставит тарелки в раковину и уже тянет руку, чтобы взять губку и помыть посуду, но Наташа перехватывает чужую кисть и тянет в сторону спальни, где на белом одеяле расположились две кошки.
— Согласна ли ты до конца жизни готовить мне, валяться в постели и смотреть нетфликс? — Наташа прижимает к себе смеющуюся Ванду, больше не беспокоясь о том, что ведьма оттолкнет ее. Ванде не отталкивала ее, даже когда холодные титановые пластины болезненно впивались ей в обнаженную кожу.
— Будто у меня есть выход, — Ванда получает легкий щипок в бок и фыркает, наконец перестав играться. — Конечно, я согласна. Кто бы еще мне такое предложил!
Наташа думает, что эти восемь счастливых лет — награда за те лишения, что были у нее в жизни. Потери близких, постоянные миссии, убийства, предательства и изувеченное имплантами тело отходят на второй план, пока Ванда крепко обнимает ее, ведет кончиком холодного носа по щеке и обсуждает наряды главных героев на экране телевизора. Сейчас, когда торопиться некуда, а за окном Нью-Йорк горит алым заревом заката, Наташа не собирается строить планов, а хочет застыть вместе с Вандой в этом прекрасном мгновении.
