Когда здание только начало рушиться, Рамлоу еще пытался найти пути отхода. Если бы жажда жизни не была в нем так сильна, он бы уже тысячи раз мог погибнуть самыми разными способами. Но он ненавидел сдаваться, рвался всегда только вперед, из кожи вон лез, чтобы вытащить себя и своих парней, которые за все время работы вместе стали для него настоящей семьей. Брок всю жизнь избегал привязанностей, очень четко осознавая – чем меньше в тебе слабостей, тем сложнее тобой управлять. Страйк стали его преданными щенками, но каждый из них мог сам постоять за себя, если вдруг его план не сработал бы. Любовь же он считал самой болезненной точкой и бежал от нее так, словно это не он каждый день рискует не вернуться домой. Бежал так уверенно и быстро, не оглядываясь, стоило только чувствам замаячить на горизонте, что не сумел заметить, как впечатался в стену с пресловутым названием на букву «Л» на полном ходу. Дважды.
Честь и гордость нации, причинятель добра и справедливости, Капитан Америка, Стивен Роджерс и его пожизненный дружок, Баки-чертов-Барнс, известный как Зимний Солдат. Две легенды Америки, два супера, по уши накачанных чудотворной сывороткой, два беспросветных идиота, великолепные задницы которых лейтенанту Броку Рамлоу приходилось прикрывать и вытаскивать из передряг даже чаще, чем свою собственную.
Брок никогда не сомневался в своей сексуальности и привлекательности для представителей обоих полов, но и дураком, чтобы верить, что с суперами все работает так же, как и с обычными людьми, не был. Как бы он ни старался и ни выкручивался, обратить на себя внимание самого Капитана Сосульки и растопить его ледяное сердце у Рамлоу никак не выходило. Он крутился вокруг Стива, самому себе напоминая мерзкую оголодавшую дворнягу, но ничего не мог поделать. Они отлично сработались, действуя на миссиях так, словно чувствовали друг друга на каком-то внутреннем уровне. Страйк принял его в семью, как родного, не сразу, но все же. Броку даже как-то удалось пару раз загнать Кэпа на их пятничные посиделки в баре. Но друзьями у них со Стивом стать так и не получилось, поэтому и мысли о чем-то большем Рамлоу предпочитал задавливать на подлете.
Он не был дураком и не верил, что Капитан все-предатели-должны-быть-уничтожены Америка смог бы простить Броку такое предательство, даже несмотря на то, что он собирался притащить к его ногам дружка – Барнса, вопреки всему. Он собирался сделать это, даже не будучи уверенным в том, что сам сможет выбраться из всей этой передряги живым. И вовсе не потому, что пускал слюни на капитанскую задницу чуть ли не с подростковых лет. И не потому, что задница Зимнего оказалась ничуть не хуже. Ну, точнее, не только поэтому.
С самого начала, когда Пирс только-только назначил Рамлоу новым командиром Зимнего Солдата, Брок не смог увидеть в нем всего лишь отличную винтовку. Каким бы черствым ни было сердце лейтенанта Брока Рамлоу, оно у него все же было. Он старался убедить себя в том, что это не его дело, что своя жизнь важнее, чем жизнь отмороженной тушки, но он всегда предпочитал быть предельно честным, хотя бы перед самим собой. И посему все выходило так, что чем лучше Брок узнавал Солдата, тем крепче становилась его уверенность в том, что всем им пора валить из этой гнилой ямы, в которой они оказались по собственной глупости.
Несколько месяцев Брок разрабатывал планы отхода для своих щенят, одним из которых теперь был и Зимний, но время для их использования все никак не наступало, и Рамлоу уже начал отчаиваться, что никогда и не наступит. Однако, все решил случай, как, впрочем, и всегда.
Проект «Озарение» был полнейшим бредом, даже Рамлоу смог понять это своим не особенно человеколюбивым мозгом, но одержимость Пирса была ему только на руку. К тому моменту, как проект должны были запустить, Брок уже знал, кого пытались уничтожить в Солдате, постоянно поджаривая ему мозги за каждый неверный чих, и это подстегивало его похлеще самых убийственных стимуляторов. Адреналин закипал в крови, как лава в проснувшемся спустя сотни лет вулкане, придавая сил для последнего рывка столько, что любые суперы бы позавидовали.
Он раздал задания ребятам из Страйка – по его команде все бросают точки, сваливают и не отсвечивают до тех пор, пока все не уляжется. Самолично устранил попытавшихся пролезть и попортить планы идейников. Буквально вбил в подкорку Солдату новые данные – Капитан Америка больше не цель.
– Бить можно и нужно в полную силу, если появится такая необходимость, но он должен остаться жив. Как только все закрутится, забиваешь на всех и сматываешься, учишься жить гражданской жизнью и вспоминаешь своего лучшего друга – Стивена Гранта Роджерса, – четко, чуть ли не по слогам, говорил Рамлоу, нависнув над Солдатом в последнюю их встречу перед наступающим пиздецом.
– Человек на мосту? – уточнил Солдат, хмуро глядя на командира.
– Да, человек на мосту. Капитан Америка. Стив-мать-его-Роджерс. Твой лучший друг дольше, чем я прожил, – рычал Рамлоу.
– Принято, – кивнул Солдат.
– Когда все вспомнишь, иди к нему, – выдохнул Брок и отвернулся, прикуривая сигарету.
Последняя фраза далась с огромным трудом. Наверное, в какой-то степени Брок все же являлся дураком, потому что только дураки продолжают надеяться, когда надеждой и не пахло. Только дураки умудряются вляпаться во влюбленность сразу к двум суперлюдям, которым он и по-отдельности не был нужен, а уж после воссоединения неразлучников – и подавно. И плевать на то, что Кэп порой украдкой кидал настолько жаркие взгляды, что хотелось сразу лечь и раздвинуть ноги. Хотя кому-нибудь не такому отбитому, как командир Страйка, может и показались бы они скорее уничтожающими, чем возбуждающими. Но это и хорошо, меньше конкуренции – усмехался про себя Рамлоу и скалился на каждый такой взгляд краснеющему от смущения Кэпу. И если Стив вызывал такие чувства даже не касаясь, то Барнс, словно в противовес своему другу детства, был тактильным как мартовский кошак. Как он только смог пережить этих двоих рядом с собой и не умереть от инфаркта, Брок и сам не знал.
И сейчас, замерев на высоте нескольких сотен футов в разрушающемся здании и наблюдая за двумя катающимися по земле суперами, лейтенант Брок Рамлоу, дрессировщик Зимнего Солдата и предатель в глазах всего мира и сиятельного Кэпа в частности, понял, что нахуй это все. Просто нахуй.
Словно в замедленной съемке, он наблюдал за тем, как на него падают куски огромного здания, чувствовал, как огонь мгновенно начинает пожирать тело, слышал, как хрустят кости и шипит сгоревшая кожа. Боль затопила сознание, растекаясь по венам, заменяя собою кровь. Под веками полыхало красным, темнота медленно наступала. Броку казалось, что эта мука будет длиться целую вечность, что это его наказание за все грехи, которых за почти полсотни лет накопилось у него не мало. Ему казалось, что он падает снова и снова, вновь и вновь ударяется об асфальт, растекается кровавой лужей, превращается в горелую кучу мяса. И сквозь густую темноту, постепенно поглощающую его разум без остатка, он вовсе не слышит отчаянные крики Солдата у себя над головой:
– Командир! Держись, командир! Я тебя вытащу, мы тебя спасем…
А другой, несмотря ни на что, ставший совсем родным, голос не раздается ему в ответ:
– Баки, что ты творишь? Баки!..
Брок силится улыбнуться, но губы не слушаются – они сгорели в адском пожаре. Его желание почти сбылось – его суперсолдатские придурки выжили. Оба.
Впервые Брок Рамлоу просто решил сдаться, не попытавшись бороться, но он совсем не чувствует себя проигравшим. Ему всего лишь немного грустно.
***
Броку кажется, что он парит в невесомости. Тело почти не чувствуется. Его затягивает на глубину склизкими черными водами. Он пытается выбраться, отталкиваясь ногами, загребая руками. Ему нужно спастись. Ему нужно выжить, во что бы то ни стало, даже если он забыл, для чего это делать.
Перед глазами разрозненные картинки. Чьи-то крики. Множество окровавленных тел. Упавшее здание. Какие-то обломки. Перевернутые машины. Сирены пробиваются сквозь густую скользкую тишину.
Броку кажется, что по его щекам текут слезы. Он давно разучился плакать. Он не делал этого уже много лет. Его тело горит. Кожа плавится, запекаясь на костях черной уродливой коркой. Он кричит. И сквозь крики ему снова слышатся голоса:
– Ты поправишься, командир. Обещаю… – судорожный шепот Зимнего прямо в горевшее ухо.
Не может быть!
– Хватит дергаться, Рамлоу! Брок, мать твою… – чуть громче, чем шепот Солдата, ругается Роджерс.
Дважды не может быть!
Броку кажется, что он смеется. Капитан «Не выражайся!» ругается! Бред – сам себе отвечает Рамлоу. Затуманенный разум вновь погружается в темноту.
Брок или умер, или сошел с ума. И он совершенно не знает, чего бы хотелось больше.
***
В просторной светлой палате совсем стемнело, но тем, кто в ней находится, вовсе не нужен свет. Мерно попискивают приборы, установленные вокруг единственной кровати. На белых простынях лежит человек, аккуратно закутанный в несколько слоев бинта и прикрытый сверху тонким одеялом. Ткань скрывает уже подживающие ожоги.
По обе стороны от кровати расселись широкоплечие молодые мужчины, пугающие и одновременно приводящие в восторг всех местных работников. Слева на неудобном кресле застыл в напряженной позе Солдат, готовый в любой момент отбиваться от нападения. Левая рука тихонько щелкает, выдавая с головой все его волнение. Правая придвинута поближе к забинтованным пальцам, изредка едва касаясь. Отросшие темные волосы закрывают лицо, не давая рассмотреть его выражение.
– Все будет хорошо, ты справишься, – повторяет он, как заведенный, стоит только человеку в бинтах немного пошевелиться.
По правую сторону от постели недовольно развалился блондин, переводящий хмурый взгляд с одного на другого и обиженно поджимающий губы:
– Бак, зачем ты его спас? – в тысячный раз спрашивает он, словно и так не знает ответ, пытаясь за раздражением спрятать неуместное, как ему кажется, беспокойство.
– Он нужен мне, – в тысячный раз повторяет его друг и переводит на него усталый взгляд, – и тебе нужен, я видел, как ты смотрел на него, – выдыхает он и на мгновенье прикрывает глаза, – так же, как на меня.
– Это не… – тут же пытается возмутиться блондин, приподнявшись в кресле, но его обрывают.
– Ты никогда не умел врать, мелкий, – с каплей насмешки в голосе говорит Баки, и на миг Стиву кажется, что они снова те самые мальчишки из Бруклина, еще не знающие потерь и ужасов войны.
Губы против воли расплываются в улыбке, и Стив снова смотрит на спеленатого словно мумия Брока, молча разглядывая его несколько минут.
– Может, ты и прав, – наконец-то отвечает он и снова растекается по креслу, прикрыв глаза и положив свою левую руку на постель поближе к теплому телу.
– Я всегда прав, – фыркает Баки и слегка расслабляется, едва заметно меняя позу и усаживаясь удобнее, – когда ты уже запомнишь.
И они тихо смеются, совсем как раньше. Они уверены, что смогут со всем справиться, как и всегда, вместе, и на этот раз никто не сможет их разлучить. Готовы к тому, что просто не будет. Им всем – троим – еще придется разобраться с кучей свалившихся с неба – в буквальном смысле – проблем, но где их не пропадала. В конце концов, они же чертовы суперы, и целый мир им теперь по зубам.
