***
Не все в мире происходит так, как мы хотели бы. Добавить такую закономерность — значит, быть может, придать реалистичности. Так давайте изменим канон и сделаем все по-своему.***
Мельница стояла деревянным столбом. Крылья не двигались, стекла на старом разбитом окне сияли в лучах солнца, отражая свет. Пыль поднималась там и здесь, один малейший шорох был слышен на всей территории мельницы. Рядом не было ни реки, ни озера, ни даже маленького пруда. Ленский стоял в метрах десяти от мельницы, спиной к ней, щурясь от солнца. Онегин обязался прийти на рассвете, но его нигде не было видно. Ленский закусил губу, запястье зачесалось, он окинул взглядом свой револьвер, лежавший в кармане. Мысли метались во все стороны, и он уже жалел, что позвал друга на дуэль. Свою честь он так не ценил, как честь Ольги. Все же, они помолвлены, скоро будет свадьба... Не может же Евгений просто взять и вести себя подобным образом! К тому же, ему кое-что известно по поводу Татьяны... —Что, уже пришел? Вовремя ты...— на горизонте показался Евгений. Одет он был легко и свободно, белая рубашка, черные панталоны, расстёгнутый жилет и черный фрак, шляпу Онегин держал в руках. Его кудрявые длинные волосы слегка колыхались из-за ветра, а в бледное и тонкое лицо заглядывали лучи солнца. Он шел ровно, не дрожа, не боясь, слегка щурил глаза, иногда переводил взгляд с Ленского на небо и обратно. За ним шел его секундант. —Начнем? Где секундант? —спросил он. —Подойдёт, — стараясь выглядеть максимально холодно, ответил Владимир. Зарецкий вскоре подошел своей уверенной и непринужденной походкой. Если друг Евгения и успел сказать несколько примирительных слов к друзьям, то Зарецкий даже не попытался, со своим-то умом, отвлечь их от этой идеи, поэтому дуэлянты сразу приступили к делу. —Мой друг, еще не поздно все отменить, — говорил Онегин с усмешкой. —Все было не поздно вчера, сегодня один из нас падёт, — немного пафосно сказал Ленский. Его лицо побагровело. Друзья вскинули револьверы. -Евгений медленно отошел вправо, делая вид, что целится Владимиру прямо в сердце. Тот тоже стал целиться, но в голову. Нахальная усмешка Евгения разъярила Ленского, внутри его что-то скребло, кровь закипала, мысли утонули и не всплывали до тех пор, пока не прозвенели два выстрела. Ленский вскричал. Сначала от боли, а потом от шока. Евгений выстрелил ему в бедро, резко опустив револьвер, когда Владимир выстрелил прямо ему в голову, точно в цель. Секунданты ахнули. Они точно не ожидали смерти Онегина, может, Ленского, но точно не Евгения. —Женя! Женя, ты жив? Женя! Я... Правда... Правда не хотел! — взревел вдруг Ленский, бросившись к Онегину. —Нет, дорогой мой Владимир, вам лучше уехать. Пройдемте-с. Ты! Я оставил тут недалеко экипаж, отвези его, — скомандовал Зарецкий и, потягивая за собой Владимира, стал удаляться с поля. — Эх-хе, сударь, сами вызвали стреляться, а теперь — не хотели! Разве ж так бывает. Идемте-с, нам еще столько сделать нужно... Гильо взвалил мертвое тело на спину, и, достаточно было сделать три десятка шагов — Евгений в экипаже.***
—Как? Мертв? — тоном выше обычного воскликнула Ольга. Татьяна, стоявшая рядом, не подала голоса. Окинув взглядом Ленского, которому перебинтовывали ногу, она быстро вышла в сад. В саду было шумно — листья качались во все стороны, ветер выл и стонал. Татьяна стояла, не дыша, будто легкие замерли и уже не знали, как вдыхать и выдыхать. Глаза уставились в одну точку, не смея смотреть куда-то еще кроме, вдали ее кто-то окликал, но она не находила в себе сил сделать хоть движение — влага наполнила глаза и стала катить по лицу... Всхлипывания все удалялись, и, когда Ольга вышла в сад, в переднюю его часть, она никого не увидела. Тревожно оглянувшись, она пошла искать сестру в доме. Смерть Евгения поразила людей, знакомых или наслышанных о нем. От него ожидали блестящей карьеры, хоть и ближе к сорока годам, но все же, образ молодого и богатого дворянина не давал людям полностью осознать смерть обычного человека. Татьяна думала совершить самоубийство, но ее вовремя заперли в комнате наедине с Ольгой, так что девушка только и могла, что стонать и плакать, рвать подушки... Через несколько часов она затихла, легла на кровать, всхлипывая, и уснула. Оля, все это время утешавшая ее, легла рядом и обняла сестру. Евгений появился в ее сне — протягивал ей руки, усмехался, глядел своими яркими голубыми глазами... Татьяна проснулась, поднялась с кровати. На душе было липко, скользко, противно и тяжело, бесконечно тяжело. Голова, казалось, была полна тумана, а может, какого-то едкого дыма. Качнув ее назад, она посмотрела перед собой и ясно увидела мужской силуэт. Нахмурившись, она подошла ближе к окну и чуть не вскрикнула — перед ней был Онегин. Девушка несколько раз зажмуривала глаза, переводила взгляд от одного предмета к другому, а после возвращала взгляд на Евгения, даже ущипнула себя в плечо — она точно не спала, галлюцинации исключены. Он так и стоял перед ней, с любопытством осматривая ее комнату и усмехаясь на ее реакцию. —И вам здравствуйте, дорогая Татьяна! — наконец сказал он. Девушка еще более перепугалась, голос Евгения был немного хриплый. Через минуту она догадалась, что это призрак, так как предметы, хоть и не отчетливо, можно было наблюдать сквозь него. —З-Здравствуйте. Вы... —Пришел навестить вас, так, напоследок. Через два часа меня окончательно... не станет, так сказать. Когда я... проснулся, я решил, что вы одна из тех, кого я должен посетить. Вы можете прийти в мой дом, как друг, милый друг и воспользоваться моими средствами как вам заблагорассудиться... —Но какое я на это имею право? Да и почему же ваши средства перейдут ко мне, а не к вашим родственникам, к примеру? — снова нахмурилась Таня. —Милая моя Татьяна, я перед тем, как встретиться с Ленским, написал завещание, так, на всякий случай. Родственников у меня почти нет. Большинство моих средств и владений переходит к вам, я это устроил, ведь считаю вас достойным этого человеком. —Вы думаете так меня покинуть... Что ж, я благодарна, что вы посетили меня, назвали другом, но... —Вам все же мало, вы потеряли человека, которого любили. Понимаю. Поэтому... Евгений подошел к Татьяне, приобнял за талию, заглянул в ее испуганные глаза. Его прикосновения почти не ощущались, но сила в них была — он мог прикасаться и двигать предметы. Но и эта способность вскоре будет им утрачена. Поцеловав девушку в лоб, он поправил ее непослушные волосы, обнял за плечи и, когда глаза ее начали слезиться, отошел. Онегин зашагал прочь, но сделав несколько шагов к окну, обернулся — улыбнулся ей, искренне, даже как-то весело. —Я пойду, хочу немного помучить Владимира. Всего хорошего! — махнув ей рукой, он скрылся, пройдя через стекло. Послышался чей-то испуганный крик.