Самосохранение — занятие на полный рабочий день, Я полна решимости выжить на этом берегу.
На следующее утро суровый человек из правительства пришел расспросить Милли. В книгах про Милли правительство почти не упоминалось, а расплывчатые объяснения Кристофера, когда Милли надавила на него, не слишком прояснили ситуацию. Она предполагала, что этот мир нуждается в каком-то поддержании закона и порядка, поскольку у них нет слова Ашет, которому можно следовать, но ее смешила мысль об облеченных властью мужчинах. Милли представила, как матушка Праудфут надменно смотрит на мужчину (который в дверях замка представился как мистер Браун), и ей стало еще смешнее. Но она всё же сделала серьезное лицо перед тем, как войти в кабинет сэра де Витта, где он ждал ее вместе с мистером Брауном. Все признаки веселья спрятались за маской, которую она, будучи Живой Ашет, нацепляла, выходя в город. В конце концов, Кристофер сказал, что это лучший способ быть вежливой и церемонной с людьми из правительства. — Пожалуйста, Милли, садись, — пригласил де Витт. Она не могла прочитать выражение его лица так легко, как у его юной версии, но подумала, что в том, как он указал на кресло, проскользнула нотка нетерпеливости. Она села, сложив руки на коленях — как Милли в «Старосте Милли», когда директриса вызвала ее в свой кабинет объявить, что ее назначили старостой. — Итак, мисс… Милли, — мистер Браун слегка нахмурился. Сдвинутые брови могли бы обеспокоить ее, не обладай мистер Браун страдающим лицом человека, который придирается ко всему на свете и крайне редко улыбается. — Мне сказали, вы прибыли из… — он пролистал свои бумаги. — …Десятой серии? — Да, — вежливо ответила Милли. Мистер Браун подождал, словно думал, что Милли сообщит подробности. Когда она этого не сделала (какие подробности можно вообще сообщить на вопрос, который подразумевает ответ «да» или «нет»?), он прочистил горло: — И вы хотели бы стать одной из воспитанниц Габриэля де Витта? Хотела бы? Милли подавила желание нахмуриться и сохранила выражение Живой Богини. Почему этот человек из правительства ведет себя так, будто существует возможность, что де Витт не возьмет ее своей воспитанницей? Наверняка же правительство не может возражать. Она бросила взгляд на де Витта, но его лицо оставалось нечитаемым. — Он заключил соглашение с матушкой Праудфут, что я буду жить здесь и посещать школу, — ответила Милли. Если бы мистер Браун не был таким суровым, она могла бы рассказать подробнее — о том, как Кристофер приносил ей книги про Милли и таким образом изменил ее судьбу. Вместо этого она промолчала, прикусив губу. — Да-да, так он мне и сказал, — произнес мистер Браун. — Однако вы должны понимать, что это вызывает некоторые… сложности. — Сложности, — ровным тоном повторила Милли. — Нет, я вообще-то не понимаю. — Ваша серия… э… не в лучших отношениях с нашей, — неловко пояснил мистер Браун; на этот раз, когда он стал рыться в бумагах, Милли подумала, что он просто пытается избежать ее взгляда. — И с любыми другими сериями, честно говоря. Ашет не склонна одобрять… э… чужаков или неверующих. «Конечно, нет, — хотела сказать Милли. — Ашет — богиня. С какой стати она будет терпеть неверие или оскорбления от таких, как вы?» Однако она знала, что это невежливо, хотя и правдиво. На мгновение она задумалась над предупреждением Кристофера о необходимости проявить почтение и не противоречить никому из правительства. Затем прочистила горло и постаралась произнести сладким, удивленным тоном: — Разве никто не объяснил? Мое становление воспитанницей сэра де Витта было частью соглашения между главной жрицей Ашет и вашим Крестоманси. Ашет не будет обижена из-за того, что я здесь. Последнее вероятно не было правдой — в конце концов, Ашет взяла жизнь в уплату за оскорбление и побег Милли. Но она как-то сомневалась, что упростит дело, если скажет об этом мистеру Брауну. — Как я и говорил вам, Эдвард, — устало произнес де Витт. — Это не послужит причиной конфликта между сериями. У министерства нет никаких причин для беспокойства. На самом деле, присутствие здесь бывшей Богини может даже принести нам пользу. — О? — по тону мистера Брауна было ясно, что он сильно в этом сомневается. Милли ощетинилась бы, но ее слишком поразило высказывание о бывшей Богине. До сих пор она как-то не задумывалась, что больше не является Живой Ашет. От осознания словно камень опустился в желудок, и она прижала к нему ладонь, недоумевая, почему чувствует себя немного больной. Волнение, решила она. Ее желудок в настоящий момент скручивало в узлы волнением, как и мыслью о том, что она действительно отправится в пансион, где будет сдавать экзамены, и дерзить старостам, и делать всё, что делала Милли в книгах. — Она уже стала близким другом следующему Крестоманси, — говорил де Витт, когда Милли заставила себя снова сосредоточиться на разговоре. — И у нее самой немалый талант к магии. Она будет отличным помощником Кристоферу, когда он займет мое место. — Понимаю, — произнес мистер Браун тоном, подразумевающим, что он не понимает, и обеспокоенно покосился на Милли. — А что вы собираетесь сообщить пансиону? У нее нет фамилии, и по ней очень заметно, что она не здешняя. Прошу прощения, — добавил он, словно сказал что-то обидное для Милли. Милли подавила вздох. В первую встречу с Кристофером она предположила, что его бледная кожа является отклонением, но прибыв в Двенадцатый-А, начала подозревать, что необычна как раз она, по крайней мере в этой части мира. У большинства служащих Замка была бледная кожа, варьирующаяся от молочной до бледно-коричневой. Только Такрой и один из коридорных мальчиков выглядели почти как она. — Мы скажем, что она дочь одного из моих дальних родственников, которые жили в Атлантиде, — ответил де Витт и кивнул Милли. — Ты можешь выбрать себе фамилию, юная леди: Кэрол или Ашворт. — Кэрол, — не задумываясь, выбрала Милли. Ашворт звучало слишком похоже на Ашет. Пусть богиня и удовлетворилась жизнью де Витта, Милли не собиралась рисковать, снова привлекая ее внимание. Кроме того, Милли Кэрол звучало красиво. — Отлично, — наконец, произнес мистер Браун. — Я подготовлю документы на Миллисенту Кэрол. — Миллисента? — взвизгнула Милли. Она ничего не могла с собой поделать. Стоило только представить лицо Кристофера, когда он узнает, что ее официальное имя — Миллисента, и она уже не могла стереть с лица выражение ужаса. Кристофер будет дразнить ее до конца их жизней. — Вам не нравится имя? Так звали мою бабушку, — мистер Браун выглядел пораженным и слегка оскорбленным; выражение ужаса на лице Милли не изменилось, и он вздохнул. — Тогда Милдред. — Просто Милли будет чудесно, спасибо! — торопливо произнесла Милли. Она умоляюще посмотрела на де Витта и была поражена улыбкой на его губах. Улыбка была натянутой, бледной и исчезла так же быстро, как появилась, но это была улыбка, полная ироничного веселья. — Думаю, Милли ей подходит, — сухо произнес он. — На мой взгляд, она не похожа на Миллисенту или Милдред. — Если вы так говорите, — мистер Браун, похоже, обиделся на то, как она отвергла все имена. — Значит, Милли Кэрол, — он встал, кивнул сначала де Витту, потом — Милли. — Доброго дня, Габриэль. Удачи, мисс Кэрол. Милли посмотрела ему вслед. Как только дверь за ним закрылась, она расхохоталась. Она прижала ладони ко рту в попытке приглушить звук, но не думала, что это сильно помогло, судя по тому, как де Витт приподнял бровь. — Миллисента, — смеясь, повторила она и с облегчением улыбнулась де Витту. — Спасибо. Я представила, как Кристофер узнает, что мое имя звучит как Миллисента или Милдред, или еще что-нибудь столь же ужасное, и просто не могла стерпеть. — Пожалуйста, моя дорогая, — ответил де Витт. Он замолчал на мгновение, как будто собирался сказать что-то еще. Милли снова попыталась понять выражение его сурового лица, но ей не удалось. Де Витт кивнул на дверь: — Думаю, Кристофер с нетерпением ждет, когда ты выйдешь и расскажешь ему, как прошло собеседование. — О, да, — Милли встала и импульсивно обняла его. Объятие получилось не самым комфортным, но она старалась изо всех сил. Де Витт весь состоял из локтей и кожи, туго натянутой на кости — ей стоит позаботиться о том, чтобы он и Кристофер как следует питались. — Спасибо, — немного слезливо произнесла Милли ему в грудь. — За всё. — Если ты закончила с этим неловким и непрошенным выражением привязанности, Кристофер, кажется, уже готов использовать чары, чтобы ворваться в мой кабинет и посмотреть, что тебя так задержало, — сказал де Витт. Его голос звучал невозмутимо, но, отстранившись, Милли увидела слабый румянец на его щеках. Даже уши казались немного более розовыми, чем обычно. — Да, сэр, — она поморгала, прогоняя слезы, и вылетела из комнаты к ждущему ее Кристоферу.***
Могу поспорить, ты спрашиваешь себя, все ли богини безумны, Или просто чтобы оставаться интересными, находятся немного вне общества, Не в ладах с его странными подношениями.
Накануне возвращения Конрада в Седьмую серию Замок устроил для него вечеринку. Милли готовила всё целый месяц. Кристофер служил отвлекающим фактором, просто будучи самим собой и сводя Конрада с ума. Она гордо улыбнулась, когда Конрад, захваченный врасплох возгласами: «Сюрприз!» — вскрикнул от восторга и изумления. — Хотела бы я сейчас сфотографировать твое лицо, — сказала Милли, пока Конрад осматривался, разинув рот. Весь двор был заставлен столами, ломящимися от еды и ярко упакованных подарков. Был даже плакат, повешенный по предложению Флавиана, с надписью: «До свидания и удачи, Конрад!» Милли заметила, как Кристофер время от времени задумчиво смотрит на плакат. Заметив, она вздохнула и тоже посмотрела на него, пока имя тихонько не сменилось с «Грант» на «Конрад». — Да ну тебя. Это шутка, — немного обиженно сказал Кристофер после того, как она поменяла имя в четвертый раз. — Это было забавно первые пару месяцев, Кристофер, — терпеливо произнесла Милли; Генриетта рядом с ней пыталась не захихикать. — Но не шесть лет спустя. — Да ладно, оставь «Грант», — сказал Конрад. Он был преисполнен благодушия, светло-карие глаза сияли счастьем, и Милли засмеялась и сдалась, не обращая внимания на самодовольный вид Кристофера, когда буквы дернулись и окончательно перестроились в «Грант». — Открывай подарки, — велела Элизабет, хлопнув в ладоши. — До торта? — спросил Конрад, бросив голодный взгляд на приготовленный Милли торт. Она была довольна им, хотя первые три попытки вышли не слишком хорошо. — Да! — смеясь, воскликнули Элизабет и Джейсон. — Возможно, сначала кусочек торта, — предложил Кристофер — он тоже смотрел на торт. Милли бросила взгляд на Габриэля, чтобы понять, что он думает, но он просто улыбнулся своей сдержанной улыбкой, словно решающий голос принадлежал ей. И так оно и было. Неким образом, сама не понимая как, Милли оказалась в роли посредника в спорах между юными магами Замка. Она постоянно заставляла Джейсона извиняться за те слова, которые заставляли Генриетту насылать на него бородавочное проклятие; или утаскивала Кристофера прочь, когда Элизабет разрывалась между желанием рассмеяться и дать ему в глаз. — Сегодня день Конрада, — наконец, решила Милли. — Давайте сначала торт. Потом подарки. Когда Конрад ухмыльнулся в предвкушении, Милли пристально посмотрела на торт, пока не зажглись все свечи. — Мило, — Конрад восхищенно посмотрел на мерцающие голубые огоньки. — Будто день рождения. Тогда я задую свечи… — Не забудь загадать желание, — заметил Кристофер так тихо, что его услышали только Милли и Конрад. Кристофер нацепил свое серьезнейшее выражение — то, про которое большинство людей думали, что оно означает сарказм. Конрад бросил на него любопытный взгляд, а потом пожал плечами: — Ладно. Загадываю желание. Он набрал воздуха так, что его щеки надулись, и Генриетта с Элизабет хихикнули, и на быстром выдохе задул свечи. — Хорошо, — Кристофер выглядел крайне довольным собой. Конрад явно озадачился почему. Он бросил взгляд на Милли. Но она улыбнулась и пожала плечами. Она не станет портить сюрприз Кристофера. Вместо этого Милли потянулась за ножом, готовая дать Конраду первый кусок. Когда все наелись тортом, Генриетта буквально сунула Конраду подарок и потребовала: — Сначала открывай мой! Конрад засмеялся, но послушно развернул ее подарок и при виде элегантных новых перчаток благодарно вздохнул. — На меху, конечно, — Генриетта лучезарно улыбнулась. — Кристофер упоминал, как холодно в ваших Английских Альпах. — Спасибо, — сказал Конрад. После чего он ухмыльнулся и нетерпеливо потянулся за следующим подарком. Ему предстояло разобрать много. Даже его сестра прислала один из Седьмой серии — красивую куртку ручной работы. Конрад примерил ее, и она подчеркнула желтоватый оттенок его глаз, делая их почти золотистыми. — Антея добьется больших успехов со своими дизайнами, Конрад, — восхищенно произнесла Элизабет. Следующей он взял одну из самых больших коробок, на упаковку которой Милли потратила добрые полчаса. Она усиленно пыталась не покраснеть, когда Конрад открыл коробку и испустил вопль радости, смешанной с восторгом. — Не может быть! — воскликнул он, улыбаясь до ушей. — К тому же первое издание! — Что ты такое ему достала, Милли? — спросил Кристофер, привстав со стула в попытке заглянуть в коробку; после чего засмеялся и вытащил одну из книг. — «Милли и тайна учителя французского», — прочитал он заголовок и покачал головой. — Я должен был догадаться. Вы двое и ваши книги! Конрад и Милли ухмыльнулись друг другу, объединенные общим восторгом. В тот первый месяц, когда Милли была прикована к постели в жалком состоянии из-за гриппа, Конрад тайком принес ей все свои книги о Питере Дженкинсе. Они были не так хороши, как книги про Милли, поскольку слишком сильно полагались на магию, чтобы захватывать. «Милли и вредная староста» показала ей, что для приключений магия не нужна. Но они были по-своему чудесны. Милли перечитала их все по крайней мере три раза, и они стояли на втором месте в ее списке приятного чтения после книг про Милли. — Спасибо, — выдохнул Конрад. Кристофер открыл «Милли и тайну учителя французского» на первой попавшейся странице и зачитал вслух несколько абзацев в той ироничной манере, которая говорила, что он считал книгу изумительным подарком и был расстроен, что Милли не попросила его поучаствовать в этом. Позже, немало времени спустя после того, как Габриэль и другие взрослые обитатели Замка ушли спать, и вскоре после того, как Кристофер достал алкоголь, тайно принесенный из Второй серии во время последнего путешествия с Мордехаем, Милли, тихонько смеясь, растянулась на траве. Алкоголь вызывал у нее ощущение тепла и удовольствия, и немалой сонливости. Конрад рядом с ней прислонился к дереву, лениво крутя пустую бутылку. Кристофер крепко спал, используя колени Конрада в качестве костлявой подушки. Если прислушаться, Милли могла бы услышать слабый свист, исходящий из уст Кристофера — затянувшиеся последствия недавней простуды. — Хотел бы я устроить столь же изумительную вечеринку для тебя и Кристофера, — спустя мгновение тишины произнес Конрад. — Заставляет чувствовать себя немного эгоистом. — Не будь смешным, — покачала головой Милли. — Кристофер и так получает достаточно внимания, как будущий Крестоманси, не стоит еще больше раздувать его эго. И я не знала бы, что делать с еще одной вечеринкой! Вечеринки в честь дней рождения, которые устраивает Замок, уже достаточно ужасны. — Достаточно ужасны? — смеясь, повторил Конрад. — Только не говори, что всё это время ты тайно ненавидела свои дни рождения! — Ну, это не мой настоящий день рождения. В моем мире никто не празднует подобные вещи, а если бы даже праздновали, у Живой Богини его бы не было, — объяснила Милли и пожала плечами. — Габриэль решил, что мы будем праздновать его в тот день, когда я появилась в Двенадцатой серии. Однако я никогда не видела в них смысла. То есть, да, ты прожил еще один год, молодец. И что? — Думаю, суть в идее «ты прожил еще один год, молодец», — голос Конрада звучал так, словно он изо всех сил пытался не расхохотаться. — Ну и подарки. — Подарки! — фыркнула Милли. — Да, они чудесные. Но всегда бывает так неловко, когда кто-нибудь дарит тебе ужасный подарок. Помнишь, когда тот колдун из Первой серии прибыл с визитом во время дня рождения Кристофера и подарил ему кошмарный… Конрад громко рассмеялся, а потом поспешно зажал рот ладонью, чтобы приглушить звук. — Такое забудешь! Лицо Кристофера… — Конрад нежно улыбнулся Кристоферу, который по-прежнему тихонько сопел на его коленях. — Ты хотя бы догадываешься, какой прощальный подарок он мне приготовил? Его подарка не было с остальными, и каждый раз, когда я его спрашивал, он становился весь такой самодовольный и сияющий. — Я ничего не скажу, — нараспев произнесла Милли. — Кристофер сто лет будет дуться, — она лучезарно улыбнулась и призналась: — Однако он великолепен. Хотела бы я видеть твое лицо, когда ты его получишь. — Ладно, давай — скажи ему, — сонно произнес Кристофер. Милли чуть не подпрыгнула. Она посмотрела на Кристофера, но его лицо было наполовину скрыто в тени. Она видела только полную предвкушения довольную улыбку. — Уверен? — спросила она. — Я тоже хочу посмотреть на его лицо, — объяснил Кристофер и поднял голову, чтобы посмотреть на Конрада. — Ладно, — сказала Милли. — Ты слышал о «Счастливейшей девушке в мире»? — Подающий надежды фильм Фэй Марли? — озадаченно произнес Конрад. — Конечно. Я слежу за ее карьерой, ты же знаешь. Милли набрала воздуха. — Что ж, если хочешь, у тебя есть прослушивание на роль в нем. — Прослушивание? — Конрад уставился на них так, словно они выжили из ума. — Ты шутишь. Как ты это устроил? — Будущий Крестоманси, помнишь? — ответил Кристофер. Милли закатила глаза: — Кристофер попросил Фэй устроить тебе прослушивание. Она была счастлива помочь. Если ты получишь роль… — Когда, — поправил Кристофер. — Там всего несколько строчек текста, — продолжила Милли, проигнорировав его. Она была уверена, что Конрад получит роль, но не стоило давить на него еще больше. Он и так будет достаточно нервничать, впервые проходя прослушивание. — Это… — Конрад замолчал, потеряв дар речи. — Гениально? — подсказал Кристофер. — Изумительная возможность? — улыбаясь, добавила Милли. — Идеально, — заключил Конрад и рассмеялся, запрокинув голову к звездному небу.***
У меня целая новая семья, И я влюблена в каждого из них, И я числюсь в списке счастливчиков Каждый раз, когда я рядом с ними.
Неделю спустя после битвы в саду Милли нашла Дженет в слезах. Она ожидала чего-то подобного. Дженет могла заявлять всем и каждому, что у нее всё отлично и она счастлива в этом мире, под завязку наполненном магией, но у нее были мать и отец, и целый мир, о котором Кот и остальные дети знали лишь по книгам. Тоска по дому была неизбежна. — Иди сюда, дорогая, — сказала Милли, обнимая Дженет. — Просто выговорись. Дженет всхлипнула и что-то невнятно пробормотала Милли в плечо. Наконец, рыдания стихли, и она подняла к Милли залитое слезами лицо. — Как вы его выдерживаете? — спросила она. — Что именно, моя дорогая? — уточнила Милли. — Этот мир, — Дженет шмыгнула носом. — О, магия гениальна, хотя я, похоже, единственная в замке ею не обладаю, но некоторые вещи сводят меня с ума! Д-дома, — ее голос слегка дрогнул на этом слове, — женщины могут носить брюки, и никто и глазом не моргнет. Здесь я застряла в нижних юбках и платьях, и они цепляются за всё. — Да, к несчастью, у викария случился бы сердечный приступ, если бы ты надела брюки в церковь, — согласилась Милли, хотя и подумала, что брюки — лишь верхушка айсберга в страданиях Дженет. — Это вызвало бы знатный скандал. — Больший, чем выкрутасы Гвендолен с витражами? — мрачно пробормотала Дженет. Милли почувствовала, как губы невольно изгибаются, и твердо подавила желание улыбнуться. В деревне сто лет еще будут сплетничать о выходках Гвендолен. Потом она представила, как некоторые представители старшего поколения отреагировали бы на появление Дженет в церкви в брюках, и покачала головой. — Боюсь, в глазах большей части деревни это на самом деле будет выглядеть хуже. Лицо Дженет вытянулось, и Милли стерла слезинку с ее покрасневшей щеки. — Как насчет такого решения: я поговорю с Кристофером, чтобы ты могла носить брюки в Замке? — Правда? — с благодарностью произнесла Дженет. — Так сложно подниматься в новый домик на дереве, который построили Роджер с Джулией. Понятия не имею, как Джулии это удается! — Джулия всю свою жизнь носила платья, — заметила Милли. — А ты нет. Дженет вздохнула и положила голову Милли на плечо. Мгновение спустя она глухо произнесла: — Это не значит, что мне не нравится здесь. Мне нравится. Я бы ужасно скучала по Коту, и Роджеру, и Джулии, и всем, но… — Но иногда ты скучаешь по тому, что знала прежде, — мягко произнесла Милли. — Тебе приходится учить новые правила и привыкать к новым обычаям, и это сложно. Она погладила Дженет по волосам и вспомнила свои первые несколько лет в Двенадцатом-А, когда она ко многому привыкала: к любопытным взглядам; к агрессивным, подозрительным вопросам о том, откуда она приехала; и ко всем странным, зачастую противоречивым правилам. Милли устремила взгляд вдаль, поверх головы Дженет, и вспомнила ощущение тяжести серебряных браслетов на запястьях; о том, как она поняла свое место и назначение в мире. Она не знала тогда, что многие из даров Ашет на самом деле принадлежали собственным силам Милли, ее дару кудесницы, неиспользованному и неизвестному. Всё тогда казалось (а иногда и было) гораздо проще. — Да, — прошептала Дженет. — И люди вечно смотрят на тебя, когда ты не знаешь чего-то очевидного, вроде имени нынешнего короля. Милли вздохнула, слыша горечь в голосе Дженет и жалея, что не может изгнать ее мановением руки. Когда-то Милли была воплощением богини. Порой, когда она видела, как люди смотрят на нее и отмахиваются как от одной из служанок Кристофера, ей хотелось наорать на них. Она была Живой Ашет, почитаемой и порой внушающей страх, а вы, глупые людишки, думаете, будто я экзотичная служанка? Но Милли знала, что это не «дипломатично», и сохраняла улыбку и смеялась, словно это было просто смешной ошибкой, а не оскорблением. — Ты идешь на компромиссы, на которые не думала, что когда-нибудь пойдешь, и учишься жить с ними, — тихо произнесла Милли. Она улыбнулась и посмотрела в окно, на парк Замка. Роджер склонился над своим последним изобретением, показывая Коту и размахивая руками. Джулия смотрела через плечо Роджера, критикуя недостатки дизайна, если Милли правильно интерпретировала мрачнеющее выражение лица Роджера. — И иногда… иногда ты получаешь неожиданную награду. — Спасибо, что выслушали, — Дженет отстранилась, выдавив дрожащую улыбку. — Здорово иметь кого-то, кто действительно понимает. Кот просто вытаращился на меня, когда я попыталась объяснить. — Когда бы тебе ни понадобилось поговорить, я готова выслушать, — заверила ее Милли. Она ласково погладила Дженет по щеке и кивнула, когда Дженет выпрямилась, выглядя уже не такой несчастной. — Ты приспособишься, дорогая. Просто на это нужно время.