Глубоко

      Глубоко корнями в землю уходит тюрьма. Подвалом, водопроводами, канализационными трубами, высоковольтными кабелями. Кладбищем, особенно кладбищем. Каждая могила на нём — ужасная рана на теле города. Конечно, граждане жаждут правосудия, они хотят наказать убийц. Однако смертная казнь — пусть косвенное, тоже убийство.       Люди не должны причинять вред другим людям, но они всё равно это делают. Такая она — тёмная, противоестественная сторона человеческой природы. И земле от этого больно.       В тюрьме беспредел. Столько проверок было проведено, а инспекторы ни разу ничего не обнаружили. Следы крови замывались. Да и как будто проверяющим было не наплевать: пришли, осмотрели беглым взглядом и, откланявшись, покинули это мрачное заведение. Хотя, с какого-то момента их всё-таки начало интересовать то, что происходит в подвале. Странные звуки и неестественные запахи доносились оттуда. И всё же ничего подозрительного найти не удавалось.       Охранника — молодого парня, ему не было ещё и тридцати — судьба не просто так распределила в тюрьму. Было в нём нечто гневное, ненавистливое, иначе в третий же день своей работы не забил бы непослушного заключённого насмерть дубинкой. Он не чувствовал к преступнику жалости, не ощущал сожаления после. Действительно, ведь за этим отбросом никто не заплакал бы, даже сокамерники, сколько бы времени они с ним не провели.       Он ошибался. Земля кричит безмолвно. У неё нет уст.       Ужасающий грохот доносился из подвала. Отвратительное хлюпанье после него. И смрад — такой не забывается — мертвечина, щёлочь и формальдегид. Охранник был обязан узнать, что за дурацкий розыгрыш кто-то решил устроить. Вооружившись фонарём и оружием, на котором остались следы запёкшейся крови, он спустился на глубину ещё ниже кладбищенской.       То, как оно оказалось там, не имело значения. То, как ему удавалось всё это время оставаться незамеченным, не имело значения. Имело значение лишь то, чем оно было. Амальгамой из плоти умерших людей, но совершенно точно живой. Нечётное количество конечностей из сросшихся тел преступников, тело такого же состава — громоздкое и угрожающее. И голова, что была свежее остальных частей тела; боже праведный, это был тот самый убитый охранником человек.       Все они стонали, но не от боли, а от удовольствия. Они не страдали.       Это создание было ребёнком, боявшимся выйти в свет, но точно растущим и развивающимся. Младшим отпрыском самой земли. Не столь он был олицетворением её гнева, сколь отчаяния матери, у которой не осталось сил терпеть раздор старших детей. Земля нашла решение к тому, как сплотить человеческий род. Разобщённость поборет только единство.       Тюремное кладбище совершенно точно опустело, но этого уже никто не проверит. Ведь охранник — возможно, единственный живой человек, узревший это создание из людских останков — остался там, в подвале. Бесследно исчез: слился с массой, обретающей форму. Расследование его пропажи ни к чему не приведёт, как не приводило множество раз до этого.       Вскоре земля свяжет между нами крепкие узы. Свяжет из кишок.