Александр
Самолет. Опять чертов самолет. Кажется, за последние годы я больше времени провел в небе, чем на земле, но раньше мне было все равно, ведь по прибытию меня ждали лишь пустые стены. А сейчас эти часы, которые я провожу практически ничего не делая, выводили меня из себя. Да и мне достался самый длинный пить из всех. Агата, естественно, полетит сразу в Париж (именно там, как оказывается, и живет Дилан). Сэм и Рейчел тоже полетели во Францию еще вчера, но только в Ниццу. Их легенда — захотелось понежиться на лазурном берегу на выходных. Назад они тоже взяли билеты, но только на тот самолет сядут не они. Это сможет обеспечить им какое-никакое алиби. Я вылетел вторым и сделаю большой крюк. Первая моя остановка — Стокгольм, навестить мать. По плану я должен пробыть там сутки и появиться в максимально возможном количестве публичных мест, затем мама сможет меня прикрыть еще какое-то время, как минимум при помощи социальных сетей — да, она хоть и не молода, но почти каждый день постит какие-то события дня. А так, как за годы работы детективом мне иногда приходилось работать под прикрытием, то со Швеции я полечу в Париж под липовым именем. Сказать, что этот план мне не нравился — не сказать ничего, но другого у нас не было. Засветиться всем вместе во Франции — значить пошатнуть доверие Бориса к Агате, если таковое имеется, а этим рисковать нельзя. А так мы сможем действовать сразу с нескольких фронтов. Харрис займется Диланом напрямую, Рейчел также свяжется с ним, но только с целью сотрудничества — это не то, чего требует Борис, но уже что-то для начала. Я буду копать на него с экономической точки зрения — если есть больные места в бизнесе — нужно на них нажать, а Сэм будет отслеживать действия Бориса, весь всегда есть вероятность, что он не был до конца честен и ему нужно что-то еще. Весь полет я смотрел на фото Ульрика, что мне скинула Агата перед вылетом. Может глупо звучит, но я уже привязался к этому мальчишке. Он действительно чем-то похож на меня, но также в нем можно заметить и черты его матери — ему досталась ее умопомрачительная улыбка. Я верю, что у меня будет еще достаточно времени, чтобы узнать его лучше. Мы и не из таких передряг выходили. Вспомнить только сколько разных курьезов у меня было с Агатой за те 2 месяца, что мы провели вместе. Да, видимо малыш унаследовал и тягу к неприятностям от его мамы. Чувствую, что наша совместная жизнь обещает быть очень насыщенной. Очень надеюсь, что она обещает БЫТЬ. Стокгольм встретил меня совсем хмурыми красками, словно был отражением моих эмоций, но у меня слишком много дел чтобы отвлекаться на погоду, поэтому первым делом я запрыгнул в такси и поехал к моей… нет, уже нет, к верфи, что принадлежала Рейчел. Было глупо продавать свою часть, но на тот момент это решение казалось наиболее правильным. За те пару недель з Агатой я представил себе миллион картинок как она нежится на палубе, пока я стою за штурвалом, как мы повторяет ту дуратскую сцену на носе корабля из «Титаника», как пытаюсь научить ее управлять судном, а она ничего не понимает, но упрямо пытается доказать, что это проще простого. И после ее инсценированной смерти я даже смотреть не мог на воду и корабли. Моя стихия стала мне чужда. Но теперь все совсем иначе. Мои мечты не просто вернулись — в них появился Ульрик и теперь я твердо намерен выкупить свою часть верфи назад, хочет того Рейч или нет. Но в любом случае она любезно согласилась одолжить мне яхту (свои я продал вместе с верфью уверен, что больше сюда не вернусь) чтобы я смог избежать унижения в глазах матери, приезжая на пароме. Да, она упоминала бы об этом до самой смерти: «Александр Нильсен, владелец крупной верфи приехал на общественной лодке». Когда такси остановилось, работники верфи оглянулись. Либо они лучшие рабочие на свете, либо Рейчел становиться спокойней без меня, ибо раньше она чуть не каждую неделю кого-то увольняла, а тут все знакомые мне лица. Ну как все — на улице было всего 2 человека. — Александр, не думал тебя когда-нибудь увидеть. — Микаель по-отечески обнял меня. — Да я и сам не планировал возвращаться, но судьба странная штука. Привет Томас. — Я сказал чуть громче и парень у ворот кивнул. — Как ты тут, старина? — Без твоего длинного языка? Прекрасно. Рейчел правда грустит часто, но зато теперь поспокойней. — Мужчина беззлобно улыбнулся. Он был нашим охранником, а его сын Томас устроился механиком незадолго до того как я улетел с Фредериком к Аннет. — Ну раз тебе так скучно без меня то я подумаю о возвращении. А ты, Том, что тут делаешь в выходной? — Я женился 2 года назад и теперь мы с Ингрид ждем малыша. Все прекрасно, но ее беременные привычки выводят меня из себя. Вот я и прячусь тут, беру дополнительные смены и ей говорю, что просто хочу лучше обеспечивать нашу дочь. И она счастлива и я спокоен. — Парень немного засмущался, говоря о семье. — Ну смотри чтобы потом не пожалел. — Вырвалось у меня прежде, чем я успел подумать. Он послал мне вопросительный взгляд. — О потерянных моментах с женой. Наверняка все изменится, когда малышка родится. — Я попытался быстро исправиться. Томас кивнул. — В общем, где-то тут должна быть моя красавица, которую временно позаимствовала Рейч. — О какой из них речь? — Микаель провел меня к причалу. — Вот она. — Передо мной показалась большая белая яхта, лучшая из тех, что были у меня. Эта куколка была немного меньше остальных, но по скорости с ней не сравниться ни одна другая на этой верфи. — Я ею попользуюсь дня 2, а дальше либо я либо Оливия пригоним ее назад. Только ступив на палубу, я уже почувствовал себя дома. Отшвартовать судно было словно взять в руки любимую книжку — предчувствие такого полюбившегося сюжета. Каждое мое действие было таким натуральным, таким привычным будто я родился для этого. Хотя, может и так. Но то чувство эйфории длилось не так долго — ровно до того момента, как на горизонте не показался родной причал. Я не общался с матерью почти 5 лет, а теперь приеду даже не предупредив, как снег на голову. Но с другой стороны, она тоже не искала способы связаться со мной. Оливия не из тех мамочек, что звонят по 20 раз на день чтобы спросить покушал ли я, но за эти годы любая мать как минимум начала бы переживать. Так что мы оба друг друга стоим. На острове только начиналось утро. Я заметил, что по выходным все наши соседи спят намного дольше чем жители Стокгольма, может потому что были достаточно далеко от той городской суеты. Дом был не заперт и когда я вошел, то совершенно не удивился, увидев маму в халате на кухне. Она жарила свои любимые блинчики на завтрак и что-то тихо напевала себе под нос. И самое удивительное что ее внешность почти не изменилась, те же черные крашеные волосы, немного кругловатое личико и еле заметные мимические морщинки вокруг глаз. На первый взгляд и не скажешь, что она уже бабуля. — Дай угадаю, это песенка матушки Готель из Рапунцель? Или ты сохраняешь молодость при помощи крови девственниц? — Мама застыла и медленно повернула голову в мою сторону. — Все проще — сделка с дьяволом. — Она назад повернулась к плите. — Кофе будешь? — Мама спросила, словно я не явился после 4 с половиной лет отсутствия, а просто вышел из спальни. — Буду. — Тогда и мне сделай. — Я поднял бровь. — Я одна в этом доме готовить должна? Я усмехнулся, подошел к кофеварке и достал капсулы с тумбочки. Мама улыбалась лишь краешками губ и изредка бросала на меня взгляды, словно пыталась незаметно рассмотреть не изменился ли я. Пока ароматная жидкость наливалась в чашку, я оперся о столешницу боком и спросил: — Почему не звонила? — Девушки не звонят первыми, это к 30-ти годам уже можно было бы и усвоить, Ананасик. — Ну ма-а-ам. — Она лишь улыбнулась. — Ты же все-таки моя мать! — И это делает меня мужчиной? — Оливия скопировала мою позу. — Запомни, будь мне 5 или 50 или хоть 150 лет, я все равно де-вуш-ка. — Она коснулась моего носа лопаткой в так каждому слогу. — Твои слова убивают все достижения феминизма за последние годы. — Прозвучал сигнал о готовности кофе, я забрал обе чашки и отнес их к столу. — Сделай еще одну чашку. — Зачем? — Я вопросительно взглянул на нее. — Для привидения или домового или… — Для меня. — Сзади послышался знакомый голос. Я обернулся и увидел Густава в одном нижнем белье. Черт, я был готов к тому, что у мамы появиться личная жизнь, но такая картина мне в голову и не приходила. Он подошел к маме и нежно поцеловал ее. — Ух, сексом дружбу не испортишь, да? — Спросил я, до сих пор пребывая в легком шоке. — А брак только улучшишь. — Гордо ответила мама, вытянув вперед руку с кольцом на безымянном пальце. — Ты вышла замуж и не то что не позвонила — даже мне на написала об этом?! — Девушки не пишут первыми! — К тому же, мы еще не женаты, лишь помолвлены. — Густав подошел ко мне и легко пожал плече. Но ты прав, нужно бы одеться Когда Густав ушел, я все еще не мог пошевелиться. Нет, я очень рада что мама нашла в себе силы на брак после смерти отца, но все же я надеялся узнать об этом не так, совсем не так. А мама как ни в чем не бывало поставила на стол огромную тарелку блинов политых джемом и пригласила меня сесть. — Так что заставило тебя вернуться? — Спросила она и укусила блинчик. — Ты был решительно настроен когда уезжал и слишком расстроен когда уезжал. Не думала, что еще увижу тебя в этом доме. — Честно говоря я тоже не планировал возвращаться, когда уезжал, но за последние пару дней очень многое изменилось. Хотя, чтобы ты поняла все, придется начать с момента нашей последней встречи. — Ты продал верфь, уехал, отомстил банде, что виновна в смерти отца (немного жестоко, но я не осуждаю), стал частным детективом и параллельно строил планы мести убийце семьи Агаты, да и ее самой, хоть и косвенно. Да, я все знаю. — Я только вопросительно взглянул (слишком много немых вопросов на один день). — Ты правда думал, что я оставлю тебя без присмотра на 5 лет? У меня же хорошие связи, а еще я познакомилась с твоим начальником, Чарли, когда ты устроился к нему в агентство. И пока ты не начал истерику, нет, он не знает, что я твоя мать, но мне все равно удавалось кое-что узнавать о твоей жизни. Но последнее, что я знаю — как ты поехал в калифорнию, скорее всего по пятам Бориса, я угадала? — Ем-м, да. — У меня просто не было слов. Видимо я совсем забыл какая женщина моя мать. — Но то, что я там узнал, поменяло все на 180 градусов. — Новые факты о смерти Агаты? Все-таки Борис подстроил тот пожар? — И да и нет. В общем, Агата жива. — Челюсть Оливии резко подружилась с полом. — Как? Это была инсценировка? — Я кивнул. — Господи, а она молодец, даже я ничего не заподозрила. Но почему она связалась с тобой только сейчас? — А вот тут не угадала. Наша встреча была случайной. Она не пыталась со мной связаться. — Глаза мамы мгновенно увлажнились и источали всепоглощающую грусть. — Но почему? Я же видела вас двоих! Она тебя любит… любила по крайней мере. Как и ты ее. И можешь даже не лгать, это было видно даже слепому, как вы смотрели друг на друга. — А вот тут и начинается самое интересное. — Я достал с кармана телефон, открыл фото Ульрика и положил перед матерью. — Вот, этому мальчику 4 года. Он родился и вырос в калифорнии, увлекается водными видами транспорта и обожает придумывать все смешные прозвища. Его зовут Ульрик. Эту женщину я видел плачущей всего 2 раза в жизни: когда она примчалась ко мне в больницу, после ножевого ранения и когда папин гроб опускали в землю. А теперь уже трижды. Первая слеза стекла так быстро, что мама и не заметила бы ее, если бы та не упала на экран телефона. А затем, капля за каплей начали появляться на ее лице. Ее руки дрожали, а на лице появилась улыбка, хоть и немного грустная. — Я теперь бабушка? — Она подняла на меня полные глаза слез на меня. — Ага, причем единственная, так что тебе нужно будет исполнят все бабушкины обязанности вдвойне. Затем мама сделала то, чего я совсем не ожидал. Она встала и обняла меня так, что я удивился откуда в почти уже пожилой женщине столько силы. Мы никогда не были настолько близки, и если Рейчел не уходила из дома пока трижды не обнимет всех включая собаку, то у нас похлопывание по плечу уже считалось символом высшей любви. По части нежностей всегда был отец, и когда его не стало, мамины привычки железной леди практически не изменились. Но тут я буквально чувствую, как содрогается все ее тело от всхлипов и даже не представляю, что можно сделать, как ее успокоить. И это даже пугало. Но все же до чего приятно чувствовать такую материнскую близость, поэтому я просто прижал ее крепче и будь что будет. — Ты обязан нас познакомить. Пожалуйста, скажи, что Агата с Ульриком стоят на улице и ждут пока ты их позовешь? — Она взглянула мне в глаза и мгновенно прочла меня, как делала всегда. Ее улыбка померкла. — В этом заключается главная проблема. Улли настолько член семьи Харрис, насколько и Нильсен, поэтому у него на спине еще с рождения была метка. Именно это и было причиной, почему Агата инсценировала собственную смерть, переехала в США и оборвала со мной все связи. Бориса устранить не так легко, как она надеялась и он узнал о нашем сыне. Теперь он у него. И снова то, что я наблюдал всю свою жизнь — мама буквально за доли секунды взяла себя в руки и включила бизнес-леди. Это я и люблю в ней. В любой сложной ситуации на нее можно положиться. Она вырастила меня одна еще и успевала руководить крупным бизнесом, эта женщина может буквально все. И стоит ей узнать о какой-то проблеме, Оливия сделает все, чтобы решить ее. Я рассказал ей все от начала и до конца во всех деталях. Большинство времени она молча слушала, иногда переспрашивала, иногда уточняла, но не отвлеклась даже когда со спальни вышел Густав. Когда я закончил, мама только спросила: — Что требуется от меня? — Обеспечить мне алиби. Завтра я улетаю в Париж, но мне нужно чтобы все думали, что я остался в Швеции. — Это проще простого. — Она кивнула. — Что еще? — Ждать. У нас ведь есть план и для его исполнения нужно время. — Нет, так не годиться, дружок. — Густав подался вперед и посмотрел мне прямо в глаза. — Я всегда ценил в твоей матери то, что она никогда не бежала от ответственности и не перекладывала на других свои дела и тебе это передалось от нее. Но ты действительно слишком себя загрузил. Невозможно и одновременно работать бок-о-бок с Агатой во Франции и координировать Эллиа в Америке и при этом ничего не упустить. — Густав прав. — Мама выпрямилась. — Предлагаю взять Эллиа на себя. Мы будем поддерживать с тобой контакт и держать в курсе всех решений, а ты спокойно устранишь главный источник проблем. Я нахмурился. Мне и самому было понятно, что я много на себя беру, но за последние годы я совершенно разучился доверять, даже самым близким. Но мама и Густав справлялись с многими передрягами, может и тут нам вместе удастся выйти победителями? — Хорошо. Сегодня я свяжусь в Эллиа и передам ему все. Сейчас его главная задача — найти Еву и выйти с ней на связь. Похищать ни ее ни Улли мы не будем раньше времени. Нужно дождаться подходящего момента, но до того хорошо было бы узнать от Евы о возможных слабостях Бориса или другие важные детали. — Правильно ли я понял, мы ищем то, не знаем, что, и ждем того, не знаем, чего. — Густав скептически поднял бровь. — Именно. Импровизация — наше все.***
Если бы сегодня я взял с собой шагомер, то скорее всего побил бы мировой рекорд по пройденному расстоянию за один день. Кажется, я за всю жизнь не был во стольких местах в Стокгольме. Мама устроила мне целую программу: где посидеть, с кем встретиться, куда заглянуть и с кем запланировать встречу (которой, естественно, не будет по факту, зато теоретически в это время у меня будет вполне неплохое алиби). Густав сделал нам несколько фото, чтобы моя мордашка мелькала в социальных сетях в меткой «Стокгольм». В общем, провели время настолько продуктивно, насколько смогли. Поздно вечером я ожидал звонка от Эллиа. Мы договорились, что он сам позвонит мне где-то в 9 часов по Стокгольму, но вот уже почти 11 и мой телефон все равно молчит. Мне уже хотелось найти его самому, но этого человека так просто не отыщешь. Его нет ни в одной социальной сети (представляете, во это сила воли), телефон он оставил в Англии, да в где именно его искать мне было неизвестно. Мы не договаривались откуда начнем поиски, а США слишком огромная страна и искать его там будет подобно тому, чтобы найти иглу в стоге сена. Меня уже почти вырубало от усталости. Ноги болели от перенапряжения, а глаза отказывались открываться. Я держался на одном упрямстве. Но в один момент до меня дошел звук, который ненавидят все интроверты — телефонный звонок. Руки схватили телефон быстрее, чем до меня дошло что происходит. На экране был неизвестный номер. — Миша? — Эллиа придумал нам обоим кодовый имена, не знаю зачем эти шпионские игры, но этот великан так настаивал, что отказать было невозможно. — Привет Шурик. — Ах, да, он видимо просто хотел поприкалываться с меня этим именем. — Был немного занят. Только приехал в Нью Йорк и встретил Эллу с племянником. — У меня чуть не вылетели глаза из орбит, Эллой он называл Еву. — С Робертом? — Да. Отличный мальчишка, веселый такой. — Я вздохнул от облегчения. — Не планировал встречу с ней сегодня, но вот судьба ко мне благосклонна. — Буду в это верить. Ты с ней говорил? — Нет, боюсь она даже меня не видела, но думаю мы еще встретимся на днях. — Только будь осторожен. Ты кого-угодно можешь напугать. — Все будет отлично. Ты как? — Уезжаю в отпуск завтра утром. Вместо меня поработает моя мать Ольга и ее друг Джордж, помнишь их? — Отлично помню, у меня даже где-то был их телефон. — Прекрасно, тогда будем на связи. Удачи. — И тебе. Он почти мгновенно отключился, а я упал на кровать. Чувство было как камень с души свалился, правда помимо него там оставалась целая каменная стена. Но главное сейчас то, что Улли в порядке. Теперь известно где он и это тоже плюс. А дальше разберемся. Я открыл фотографию сына, смотрел на него целую вечность, затем перелистнул вправо. На экране появилось изображение Агаты в еще целом особняке Аннет. Я уже почти забыл о том месте, в смысле о том, что владею им. За 5 лет я не смог ничего там поменять или починить — слишком много воспоминаний и боли. Но сейчас уже начали одна за другой появляться мысли кого можно нанять для ремонта, где разместить детскую для Ульрика или какой сделать нашу с Агатой спальню. Да, стоило этой девушки «воскреснуть» как смысл моей жизни вернулся вместе с ней. — Мы будем очень счастливы. Вместе. И в том месте, откуда наша история и началась. Я обещаю! — Сказал я для фотографии и со счастливой улыбкой канул в сон.