Катарсис

Три года назад. Высшие демоны подняли восстание и образовали стратегический резерв — собственный легион. В намерении обрести власть и свергнуть с трона истинного правителя, они захватили часть восточных владений Ада, уничтожив всё живое на своём пути. И сотни тысяч невинных жизней оказались втянутыми в чудовищный водоворот войны.

      В воздухе витал отчётливый запах серы, раскалённой горелой стали​ и безрассудно пролитой крови. Гонимый ветром красный песок подымался с обожженной земли и забивал лёгкие, не позволяя вдохнуть. Сухая потрескавшаяся земля пропиталась кровью. В пыли и крови лежали вспоротые тела, отрубленные конечности, вырванные сердца и выпотрошенные внутренности, образуя гнилостный смрад смерти. Очередной конфликт интересов загубил несчётное количество жизней.       — Есть выжившие?!       Приземлившись, демон сложил крылья и шагнул через разлагающуюся голову поверженного врага. Он мазнул рукой, растирая по покрытым пылью впалым щекам пот и кровь.       — Девчонка.       Ему ответил второй, отняв ладонь от бледного окровавленного лица. Он поднялся с колен, отряхивая жилистые крылья от пыли.       — Девчонка?       — Любимица Сатаны. Та, особенная, с необычными крыльями.       Алая радужка медленно сменила цвет, обретая истинный голубой. Чёрные брови сошлись на переносице в красноречивом неодобрении — демона озадачило услышанное.       — Уокер?! Она же едва оперилась! Черт бы её побрал, что она тут забыла?!       Азазель взглянул на неё и неодобрительно прищёлкнул языком, завидев искореженное железо кольчужных звеньев.       — Недолгим был её демонический путь. Знаешь её?       Геральд убрал оружие в ножны, перешагнув через тело одного из своих мёртвых товарищей. Он взглянул на неё с полным безразличием, не испытывая и подобия чувств. Тонкая струйка крови стекла на висок и засохла, пачкая бледно-лиловую прядь волос.       — Видел несколько раз. Глупый ребёнок.       Азазель осмотрел глубокую зияющую рану. Кто-то разворотил грудную клетку в намерении вырвать ещё живое, бьющееся сердце и взять свой трофей. Кровь продолжала обильно сочиться, лиловые крылья утратили первозданный цвет. Усыпанные песком перья пропитались липкой кровью, становясь темнее и тяжелее. Регенерация играла против девчонки, продлевая мучения и не давая умереть.       — Она умирает. Энергия практически иссякла.       В такие моменты Геральду казалось, что он видит сон. Долгий непрекращающийся кошмар, в котором крики и дикие вопли смешиваются со звоном оружия и запахом серы. Реки крови заполняли глубокие трещины, тела с глухим звуком падали на землю, содрогаясь в предсмертных конвульсиях. Демон поднял глаза в небо, понимая, насколько устал. Небо затянуло пеленой серых низких облаков. Близился дождь.       — Война окончена. Возвращаемся домой.       — Оставишь её здесь?       — Я не записывался во врачеватели. Такова цена её ошибки.       Завидев каплю крови, что собиралась сорваться с когтистого пальца и упасть в пыльную почву, Азазель слизнул её кончиком языка. Янтарные глаза потемнели, чёрный зрачок увеличился и поглотил радужку. Под пепельно-серой кожей проползли тонкие сетки вен, на мгновение демонстрируя его истинную змеиную сущность.       — А как же помощ-щ-щь ближнему, вс-с-се дела? — прошипел демон пустыни, высунув раздвоенный язык.       — Оставь для смертных. Единственное, что я могу — облегчить её мучения.       — Это будет с-с-справедливо, — согласился Азазель, принимая человеческий облик. Он отступил назад, зрачки сузились, превращаясь в тонкие полоски. Маленькие языки пламени колыхнулись в глубине янтарных глаз.       Геральд взял меч. Гибкий, как плеть, он напоминал хребет, состоящий из подвижных позвонков-лезвий, молниеносных и смертельных в применении. Вики подняла ресницы, и их глаза встретились. Его — голубые, холодные и сосредоточенные, и её — серо-сиреневые, как грозовое закатное небо. Он ожидал увидеть в них всё, что угодно: страх, ужас, сопротивление, неиссякаемое желание жить, но увидел… благодарность. В мире, полном жестокости и гнева, она казалась чем-то противоестественным и порочным. Несуществующим. Эфемерным. Пальцы сомкнулись вокруг рукояти.       Ты ведь тоже устала от этого, верно?       Густые темные ресницы легли на бледные щеки. Уокер закрыла глаза, покорно принимая свою участь. Одно движение, отточенное до совершенства — и нить её жизни прервана.       Но что-то внутри взбунтовалось, диким когтистым зверем разодрало внутренности, зашипело и обожгло, разъедая как серная кислота. Там нет ничего человеческого, ни капли человеческой крови; нет жалости и сострадания, нет ничего. Только выжженное пепелище с горьким запахом полыни и погребённое под пеплом сердце.       — Что такое? Рука дрогнула?       — Заткнись.       — Дрогнула, — усмешка тронула сухие губы, подчёркивая хитрый прищур внимательных глаз. — Смотри. Тонкая полупрозрачная кожа затягивает дыру. Ты видишь, как бьётся её сердце? Долгая, мучительная с-с-смерть.       Геральд провёл по длине лезвия, очертя его в воздухе рукой. Взмах, и…       Когтистая рука перехватила лезвие. Оно рассекло плоть и тёмная, чёрная кровь обагрила клинок, полыхнув огненным свечением.       — Верни мне долг. Заключи с ней контракт.