От ненависти до любви всего один шаг, типа того?

Очень неуклюжая (до побитых коленок и ссадин на молочной коже) ученица старшей школы. Серьёзно, настолько неуклюжая, что может вляпаться в любой рядом стоящий стенд и свалиться вместе с ним на пол. Обычно так и бывает, если честно. Её пальцы постоянно в маленьких царапинках, ведь бумага очень острая! И как её только в команду по чирлидингу взяли? Как это кудрявое недоразумение не упало прямиком на асфальт в самые первые дни тренировок? В общем-то, проходила она на этот чирлидинг относительно недолго, постоянно просыпая утренние тренировки, из-за чего мисс неудачу быстро оттуда выперли. Прелестная бело-жёлтая форма, которая так соблазнительно обтягивала все её изгибы, — хотелось бы так сказать, но она настолько часто ходила в каких-то розовых оверсайз кофтах, что даже забыла, как выглядит на самом деле, — была выброшена в мусорное ведро. Да и кому это нужно, подумаешь! Ещё одна головная боль. — И снова не повезло, золушка? — Агата громко скрипнула зубами, сжимая бежевый ремешок от портфеля до побелевших костяшек. Этот день с самого начала был обречён на провал. Видимо, великие силы небесные решили в конец её добить. Девушка молчала, мельком покосившись на дверь раздевалки, а её щеки вмиг запылали то ли от злости, то ли от внезапного смущения. Почему она не вышла оттуда на пару минут позже? — Ау-у, ты заснула там что ли? — допытывался парень, и Агата, обречённо вздохнув, развернулась на 180 градусов, мысленно прогоняя в своей голове уже заученную фразу на несколько лет вперёд. «Отцепись, Нильсен». Через несколько часов Новый год, и она всерьёз задумалась над тем, чтобы залпом выпить шампанское с сожжённой бумажкой, на которой было бы написано: «Отцепись от меня, Нильсен!». Ну, а что? Говорят, в Новый год случаются чудеса. Может, и ей так повезёт? Хрена с два. О боже, да Харрис его просто терпеть не могла, но эти глупые перепалки стали уже, можно сказать, неотъемлемой частью их жизни. Девушка едва помнила, с чего началась их взаимная (не)приязнь. Может, ещё в первом классе, когда на уроке физкультуры он подставил ей подножку, и её опрятные хвостики распустились, а одна из розовых резинок и вовсе порвалась. Или возможен тот факт, что Агата так возненавидела его тогда, когда он специально открыл шкафчик перед её носом, из-за чего она влепилась туда лбом и всю неделю ходила с шишкой. А то ей мало синяков и ссадин, полученных своим же «трудом». Издевается над её невысоким ростом. « — Пардон, золушка, я тебя не заметил». Месть — это блюдо, которое подают холодным! Мстила она не так часто, как хотелось бы, ведь примерной девочке такое непозволительно. Однажды она вылила стакан воды в его портфель за ланчем и с походкой победителя утопала за свой столик, при этом высоко вздернув носик. Его лицо надо было видеть. Ей так хотелось рассмеяться во весь голос, но учительница и так была вне себя от злости, когда смотрела на то, как мальчишка нервно пытается высушить учебник по английскому. Как же она хотела поскорее свалить из этой частной школы, но Анна пристально наблюдает за её успеваемостью и отрезает все попытки начать разговор о переводе. В мире же так много частных школ! Да взять тот же самый Лондон, почему она должна торчать здесь, изо дня в день наблюдая перед собой эту неприятную физиономию. Иногда хотелось забить абсолютно на всё и послать куда подальше с её наставлениями и советами о том, как жить. И это «иногда» всплывало в её мыслях последний год уж слишком часто. Естественно, Агата просто не имела права жаловаться на свою жизнь, но и восхищаться тоже особо было нечем. Единственной отдушиной была музыка, которая помогала держаться на плаву этой треклятой жизни, пока отчаяние вперемешку с тревожностью якорем не уволокли её на самое дно, где обитает невесть что. Ну… и немножко работа в редакции, да. Почему она вообще согласилась проводить свои драгоценные подростковые вечера в этой затхлой каморке, да ещё и с невыносимым павлином под боком — спросите вы. Ну, справедливости ради, Агата первая вызвалась писать статьи для школьной газеты, чтобы официально откосить от физкультуры по пятницам, да и… дома как-то не особо хотелось появляться, особенно пред бабушкой Анной; особенно с новыми ссадинами и синяками; особенно, когда она завалила тест по математике; особенно, когда знает, какой разговор произойдёт между ними. Выпускной класс, предстоящие экзамены и каждодневное «не опозорь имя нашей семьи». Интересно, почему такое пристальное внимание было лишь к её персоне? Почему Данте и Элизу этот ураган в виде их любимой бабули обходил стороной, направляясь прямиком на неё. «Обходил стороной», кстати, в прямом смысле, Анна вообще не обращала никакого внимания на белобрысую парочку, словно их и не существует. Александр с интересом ботаника следил за тем, как девушка мнётся на одном месте и эмоции на её лице меняются со скоростью света. Он мельком глянул вниз, замечая новые маленькие синяки на её ногах. Голубые глаза беспардонно рассматривали фиолетово-синие пятна на тонкой коже — ходить в юбке и не стыдиться этого? Хотя к этой «особенности» младшей Харрис уже все давно привыкли. Ради интереса решил посчитать, но сбился со счёта где-то на пятом, осуждающе покачав головой, — а после вернулся к лицу девушки, которая заметила пристальный взгляд Александра и зарделась пуще прежнего. — Чего тебе? — взъелась Агата, а собеседник флегматично фыркнул, кивая в сторону её ног. — Кто бы сомневался, что тебя выпрут при первой же возможности, — вообще, Александр не понимал, как можно быть таким невнимательным и неуклюжим человеком: по мнению его матери, семейство Харрис всегда было стойким и упорным, но, видимо, Агата не получилась. Хотя эта девчонка и впрямь была умна, умела добиваться своих целей и даже пару раз ответила своему «обидчику», не побоявшись ответной реакции. На первый взгляд она была той ещё серой мышью, но вот на второй! Та ещё заноза в заднице, которую постоянно нужно было спасать. И эта участь благополучно упала на плечи её друзей, ибо со стороны семьи, кроме как от родителей, поддержки особо не сыщешь. — Ты же на ногах едва устоять можешь, какие там кувырки и прыжки, — он усмехнулся, наблюдая за её сочно вспыхнувшим лицом. Казалось бы, куда больше? Агата хотела бы съязвить в ответ, но получалось только открывать и закрывать рот, хмурить брови и яростно жестикулировать руками, из-за чего портфель, который висел на плече, готов был слететь. Но он, вроде бы, воздержался от падения, повиснув на самом краю. — Меня исключили не поэтому! — буркнула та, обречённо вздыхая. Да, выгнали её и вправду не из-за этого, но рано или поздно неповторимое всё же случилось бы. К гадалке не ходи — сто процентов сломала бы себе что-нибудь, а после получила бы выговор от Анны и сочувственный взгляд от матери, которая с самого начала не поддерживала эту идею, боясь за здоровье своей дочери. Энтузиазма было много — результата нет от слова совсем. « — Кто же тебя такую замуж возьмёт, дорогая моя?» — излюбленная фраза миссис Харрис. Агата образованная, умная, готовая перенять семейный бизнес под своё крыло, девушка. Как говорится: «И одна справлюсь» — ещё с самого детства её готовили к этому, помогали набраться бесценного опыта в области «перекладывания бумажек», «обворожительной улыбки» и «глубокого декольте». Видимо, другими способами, по мнению её «бабули», девушки в данной области достичь высот не могли. Прыгать в койку к богатым дядькам, и неважно, какого возраста они были, лишь бы отхапать десятую долю чего-либо прибыльного. Такие методы, конечно, отвратительные и абсолютно безнравственные, но какое к черту дело «великой и ужасной» Анне Харрис до морали, когда в глаза бросаются такие большие и толстые… кошельки и морды, цепляющиеся к ней на частных мероприятиях. У Агаты красивая внешность, кудрявые, русые волосы и острый язык на пару с остроумием. Вертеть мужчинами, как ей захочется, она не особо умела. Честно говоря, вообще не умела. Да и не хотелось как-то. Эти все вечеринки с шлюхами и Джэк Дэниалс, которые гордо обзывались «балом», её не очень-то впечатляли. На таких мероприятиях она обычно ошивалась где-то возле столов с закусками, вежливо отказывая на все просьбы станцевать, волнуясь за безопасность своего потенциального партнёра. Н-да, кстати говоря, эти «партнеры» время от времени изнуряют бедную девушку своими банальными подкатами к имуществу её семьи. Вот именно, не к ней, — это уж точно. Большинство просто слушается и повинуется приказам своих родителей, которым только выгодно было бы выдать своё чадо за такую прекрасную партию, как она. Агата склонялась к тому, что Александр, возможно, тоже был каким-то ненормальным фанатиком, которому вдолбили ещё с первого класса о её хорошем статусе. Вот да! Выглядит он супер подозрительно… таскается за ней повсюду, даже в редакцию припёрся на какой-то хрен. И без его язвительных отзывов и смазанных фотографий спокойно бы справилась. Никто ей не нужен, а уж тем более совсем (не)привлекательный Нильсен. И вообще! Кто сказал, что она губит свою личную жизнь под стопками документов и слоём пыли? Ничего подобного, ей всего восемнадцать лет, ещё уж точно рано ставить крест на своём счастливом семейном будущем. Восемнадцать — это же самый расцвет сил! Вот закончит учёбу, станет уверенней стоять на ногах, стянет с себя эту дурацкую розовую кофту, которая висела на ней мешком, и точно в неё по-настоящему влюбятся. Надежда умирает последней… так ведь? — Неважно. Зато не будешь прыгать с помпонами, болея за этих безмозглых громил, — Агата выплыла из своих мыслей и проследила за взглядом парня, который глядел куда-то в окно. На поле шныряли туда-сюда подкаченные парни в бело-жёлтой форме, играя в футбол. Ну да, вечером же в школе почти никого не было, кроме девочек из команды чирлидинга, которые усердно репетировали движения в спортзале, и самих орлов, занимающих большую часть помещения. Некоторых учеников, конечно, можно было застать где-то в недрах библиотеки за подготовкой к предстоящему учебному дню, но большинство попросту умотали развлекаться на очередной вечеринке. Ева пыталась уболтать Агату поехать вместе с ними на празднование уходящего года к Кадоганам сегодня вечером, и она бы поехала, несмотря на их перепалки с этим рыжим ушлёпком, но мисс Флорт своим прожигающим взглядом ясно дала понять, что газета об итогах этого года должна быть готова к понедельнику. Ладно, Харрис сама виновата, что забыла об этом, поэтому и будет тухнуть в редакции все выходные и сегодняшний вечер, лишь бы успеть к дедлайну. А вот что тут забыл этот новогодний олень — она знать не знала. Да и знать не желала, лишь бы побыстрее выполнил свой долг по ежедневным подколам Агаты Харрис и свалил в закат. Своих дел что ли нет? — Да уж лучше с ними, чем с тобой в редакции, — раздражённо сказала Агата и отошла на шаг назад. Она не стала ждать его ответа, только резко развернулась в сторону светлого коридора, направляясь в сторону школьной редакции. Видимо, это и есть её будущее. Кипы бумаг, вагон документации и очки на глазах. Только уже без надоедливого Александра, которому не нравится её писанина. Ей, может быть, тоже не нравятся его полупрофессиональные фотографии, которые он делает для школьной газеты, но она же не возникает! Апофеозом всего этого стало то, что он предложил взять ещё одного редактора. Редактор для редактора, прекрасно! Довыпендривается, и Агата выпнет его отсюда. Вяло покачав головой и поправив лямку рюкзака, девушка поняла, что этого никогда не случится. В пыльном кабинете, который больше похож на кладовую, ибо места там кот наплакал, никто не захочет проводить своё свободное время. Потрёпанный синий диванчик, небольшой стол посередине и стеллаж, устланный множеством книг. В общем, если выгонит, то замену найти будет очень-очень сложно (считай — невозможно). Осталось-то пара месяцев, а там экзамены и путёвка в университет. Как-нибудь выживет. — Нильсен, прекрати меня преследовать! — она ускоренным шагом направлялась в единственное место, где можно было просто абстрагироваться от этого мира и забыть обо всем. По крайней мере, Агата искренне надеялась на это, пытаясь отыскать дверные ключи, которые завалялись где-то в маленьком кармашке. Прошерстив оба кармана примерно раз пять, девушка раздражённо вздохнула и с характерным звуком прислонилась лбом к двери этой злополучной редакции. И правда, день просто ужасный. Что будет дальше? Ах да… Рядом же тот самый спесивый придурок, который уж точно в стороне не останется и даст парочку язвительных комментариев по поводу данной ситуации. И! Раз, два… — Тебе даже сбежать от меня не удалось. Это судьба, коротколапая, — Агата мысленно даже до трёх досчитать не успела. Вот так бывает в жизни… бежишь от одних проблем, чтобы тут же найти другие. А куда бежать-то? Дверь закрыта, ключ не пойми где, девушка припечатана лбом к двери, а своей спиной она чувствует тот самый пронзительный взгляд голубых глаз. Ситуация хуже некуда. Уж лучше бы на его месте стоял треклятый Кристофер, чем невыносимый Нильсен. Кристофер Кадоган — ещё одна заноза… сами знаете где. Все эти милые жесты, цветы, улыбки, поцелуи… Фу, аж блевать тянет, как вспомнит этого рыжего хлыща. Весь такой из себя примерный щеночек с честными зелёными глазками, на деле оказался той ещё дворовой псиной с поджатым хвостом и крепкой цепью на шее. А вы думали, те истории про мальчиков, что тянули ручки к её фамилии и имуществу — чисто сказочки на вечер? Услышал, посмеялся и забыл? Хрена с два, вот вам живой пример этого сказочного олуха, который выполняет все команды своего поводыря (читай — отца). Благо, всё обошлось и она не доверилась ему, моментально оборвав все связи. Конечно, после всех этих событий Кадоган не отцепился и до сих пор иногда кричит на весь коридор о том, что она девушка легкого поведения. И это при нетронутой, живой Агате-то. Просто очередной идиот, из-за которого её желание слинять из этой школы росло в геометрической прогрессии. Ей, черт возьми, всего восемнадцать лет, а жизнь уже ставит палки в колеса, а удача… пф, что это? Агата давно не слышала о ней. Примерно с младшей школы, когда к ней подбежала светловолосая девчушка с двумя косичками, в которые были вплетены голубые ленточки. Она смешно морщилась от яркого солнечного света, пока тянула свою новоиспечённую подругу на детскую площадку кататься на карусели, ведь одной это делать невыносимо скучно, а два человека — уже толпа. Глупости, конечно, но для Харрис это было нечто большее. Рэйчел… Одно только имя этой прекрасной девочки заставляет улыбаться во все тридцать два. Нежная, добрая, чудесная… Самое лучшее и, наверное, единственное положительное, что случалось в жизни Агаты. Она была, есть и остаётся лучиком солнца в её треклятой жизни. Единственным нюансом во всей этой распрекрасной картине дружбы между ними — наличие очень-очень надоедливого братца. Ещё бы… не могло же быть всё настолько хорошо. И эта проблема номер один всё ещё стояла, естественно, сзади. И если бы он узнал, Агата уверена — ему бы это только польстило. Он даже пропустил бы мимо ушей ту часть с «проблемой», упиваясь тем, что он — «номер один». Александр всегда был доволен собой, это было уже само собой разумеющимся. Это качество, видимо, передаётся на генетическом уровне, иначе как объяснить то, что его сестра Рэйчел тоже страдала приступами бесстыдного нарциссизма, но не так часто, как сам Нильсен. Внезапные выпадения из мира на неопределённое количество времени хоть и позабавили его сначала, но сейчас… когда она стоит около двери и тупо смотрит в пол уже минут пять — ему стало как-то не по себе. Александр облокотился спиной о стену, внимательно вглядываясь в лицо девушки-проблемы. — Ничего ты без меня не можешь, — Нильсен хоть и казался ко всему равнодушным парнем, но одна девушка стала ему, так скажем, интересна. При виде растерянной Агаты он насторожился. Что же такое ужасное всплыло воспоминаниями в этой милой кудрявой головушке. Вида он, естественно, не подал, только отвернулся, пока девушка не успела ничего пробубнить. Его пальцы быстро нащупали в кармане рубашки ключ от редакции. Он демонстративно поднял руку и помахал связкой перед носом Агаты, чтобы та немного пришла в себя, хотя бы с помощью его выходок. По крайней мере, он надеялся, что это поможет. Но девушка даже не обратила на это никакого внимания, проскочив мимо Александра вовнутрь такого родного места. Она плюхнулась на старенький диван, поёжившись от холодка, который медленно пробирался в помещение из приоткрытого окна. — Нильсе-ен, ну что ты от меня хочешь?! — жалобно проныла Агата, когда за несколько попыток закрыть и открыть глаза он не исчез, словно иллюзия. — Ты в курсе, что пропускаешь веселье вселенского масштаба, алкоголь и… — она подпрыгнула и за секунду оказалась возле него, вцепившись в его плечи своими тонкими пальчиками, подталкивая в сторону выхода, — шанс подцепить красивых спутниц на вечер? — она сощурила глазки и специально сделала акцент на последнем словосочетании, наблюдая за его реакцией. Он и на сантиметр с места не сдвинулся, а его губы растянулись в насмешливой полуулыбке. Ну да, на что она, собственно, надеялась? Ее огромные зелёные глаза и нахмуренные брови только больше забавляли парня, и он снова ухмыльнулся. — Боюсь, я уже нашёл себе бесплатный… эскорт на ближайший вечер, — теперь уже Александр подарил ей прищуренный взгляд, посмеиваясь над её попытками сдвинуть его с места. Дверь всё ещё была открыта, но им, видимо, было плевать на то, как всё это странно и жутко забавно могло выглядеть со стороны. — Это ты меня сейчас с теми пьяными дурами сравнил? — Агата злобно пыхтела и всё также безуспешно пихала его в бок, но через долю секунды её терпение благополучно лопнуло, и она возмущённо фыркнула, встав перед ним в воинственную позу «руки в боки», — Александр, свалите отсюда, пожалуйста, по-хорошему. — Я, пожалуй, дождусь твоего «по-плохому», — Нильсен изогнул левую бровь и состроил воодушевленную мину. Удержаться и не придушить его собственными руками прямо сейчас стоило Харрис огромных усилий. Агата метнула недовольный взгляд в последний раз и развернулась на пятках, махнув рукой. — Делай что хочешь. Я больше времени потеряю, а ведь мне ещё нужно… — не договорив, девушка закусила губу, мысленно ругая себя за длинный язык. Ещё бы чуть-чуть, и выдала этому мерзавцу свой маленький секрет. Она, конечно, понадеялась на то, что он не станет расспрашивать её о незаконченной фразе, но Александр не был бы Александром, если бы не поступил иначе. — Ну? Куда торопишься-то? — Кто знает, возможно, к своему возлюбленному, — пытаясь сделать тон более грубым, произнесла она, плюхнувшись на деревянный стул возле небольшого стола. Александр только усмехнулся, поймав её на маленькой лжи. Она, видимо, думает, что совершенно не палится, когда украдкой разглядывает его неотразимый профиль, пока друзья увлечённо что-то обсуждают за обедом. Ну тут напрашиваются только два вывода: либо Харрис была маньячкой, либо… — Это ещё что за рождественское чудо? — Агата как-то слишком резко повернулась, уставилась на него до одури огромными глазищами, словно пытаясь найти ответы на возникшие вдруг вопросы на его лице. Девушка глупо хлопала ресницами и, казалось, даже перестала дышать. — Алекс? На экране ноутбука открытый документ с газетой, которую она должна была каким-то чудом сотворить до понедельника. Она же… она же даже не начинала её делать! Даже заголовок ещё не придумала, что за чертовщина? — Ну что, твоё желание выпнуть меня из редакции чуть поумерилось, или мне нужно ещё что-нибудь сделать для Её Величества, чтобы добиться расположения? — он негромко рассмеялся, смотря на её изумлённый вид. После этих слов Агата совсем лишилась дара речи, её непонимающий взгляд бегал то по экрану ноутбука, то по его спокойному и самодовольному лицу. Это он сейчас серьёзно? Такого быть не может. Хотите сказать, что это всё… дело рук Александра Нильсена? Того, которого она знает? — Принимаю благодарность натурой. Агата машинально потянула края своей юбки ниже, а её глаза, казалось, стали ещё больше. Ага, это опредёленно тот павлин, которого она знает. — Пошёл к черту, Алекс. Ещё минуту назад я хотела тебя отблагодарить, но сейчас всё желание напрочь отпало, — ему же необязательно знать, что в своей голове её «благодарность» давным-давно перешла за рамки простого «спасибо». — Расслабься, никто не собирался посягать на твоё тело. Просто шутка. А может быть и нет. Но ей ведь знать необязательно? — Ты действительно придурок, — хлипкая дверь громко хлопнула, ведь посторонним зевакам необязательно слышать их начавшуюся очередную перепалку. Когда всё это началось? Может тогда, когда Рэйчел привела это кудрявое недоразумение к ним в гости, чтобы показать коллекцию своих игрушечных пони, а он как-то слишком заинтересовался данной персоной, засмотревшись на россыпь веснушек. Ему тогда весь вечер пришлось отбиваться от надоедливых криков сестры о том, что тот влюбился. Клевета! Кричал и надрывался Александр тогда, но совершенно не подозревал, во что это в итоге выльется. Или тогда, когда внезапно хлынул дождь после школьного матча, и он, как самый настоящий четырнадцатилетний джентльмен, схватил Агату под локоть и побежал к маленькому сараю, где обычно лежал весь инвентарь. Перепуганная, запыхавшаяся и до ниточки промокшая девочка даже не успела осознать, кто, куда и зачем её поволок, но почему-то всё равно доверчиво прижималась к телу парня, ведь в этом самом сарайчике ни света, ни отопления, естественно. Позже их обнаружили Рэйчел и Сэм, и Харрис, наконец узнав лицо своего спасителя, зарделась пуще прежнего, вырываясь из его объятий. Или тогда, когда Александр кидал ненавистные взгляды в сторону Кадогана, пока он подкатывал свои яй… ухаживал за ней, как настоящий принц на белом коне. Рэйчел тогда в шутку сказала о том, что у него на лбу написано «ревную», и даже не осознавала, что она попала в самое яблочко. Но вслух парень лишь пробубнил о том, как ему плевать на данное представление. О! Вы бы видели его окрылённое настроение, когда он узнал о том, что того рыжего хлыща огрели отказом. Да он просто светился от счастья, позже подшучивая над её неудавшимся романом ещё неделю, не меньше. Агата. Мог ли он с уверенностью сказать, что эта неуклюжая и несносная девушка может ему нравится? Возможно. — И зачем ты это сделал? — он не заметил, как Харрис вдруг оказалась прямо перед ним, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. — Прости, я даже не знаю, как реагировать на такой «сюрприз», тем более от тебя! — в её голове сейчас совершенно не укладывалось, какие такие магнитные бури недавно побывали в их краях, что Александр так заморочился и что-то для неё сделал. — Спасибо, в любом случае, но… Как-то не очень верится в то, что ты сделал это просто так, без какой-либо выгоды для себя, — правда-матка всегда лучше, тем более в отношении этого балбеса. Того самого, что любит по-дурацки шутить и растрепывать её волосы; того самого, который больше любит трепать языком, чем что-либо делать; того самого, которого пару минут назад хотелось стереть в порошок; того самого, которого не любила её бабушка. — Ты правда так думаешь? — вынырнув из своих мыслей поинтересовался парень, а на его лице вновь появилась та самая ухмылка, от которой сходила с ума каждая вторая ученица Гилдфордской частной школы, — Золушка, да я ради тебя готов в ряды орлов вступить, чтобы тебя было кому словить, если ты вдруг соберёшься падать с вершины пирамиды из чирлидерш. — Это невыносимо! — раздражённо буркнула девушка, всё быстрее выходя из себя. Ну нет, надоело. Всё выскажет этому мерзавцу, ткнёт ему пальцем в грудь, назовёт придурком и только тогда уйдет со спокойной душой в Новый год. Её терпения и так хватило на долгие одиннадцать лет обучения, достаточно. Прости, Александр Нильсен, но ты и твой длинный язык останетесь в этом году, в новый вам проход запрещён, — Ты! Ты просто невыносимый придурок! — её пальцы начали подрагивать от напряжения, а голос стал на тон выше. — Грубо, — Александр наигранно надул губы, но, если честно, слегка опешил от такой реакции. В его голове эта сцена должна была выглядеть, скажем… слегка по-другому. Вообще-то, где-то в глубине души он надеялся даже на поцелуй в щёчку в качестве благодарности. Да уж, один в один прям. — Твои действия мне абсолютно непонятны! Тебе так доставляет удовольствие издеваться надо мной? — ещё чуть громче воскликнула Харрис и подошла ещё ближе, выпрямив плечи, словно стараясь показать своё превосходство над ним. — Как же ты меня достал! — не в силах терпеть парня, который открыто, без всякого стеснения смеялся над ней, после этого вытворяя что-то из ряда вон выходящее! Парня, который на каждое её слово находил десять ответных; парня, который сейчас стоит перед ней непозволительно близко; парня, которого она всем своим нутром не переносила, но в то же время хотелось просто сдаться и подчиниться своему сердцу, а не голове, совершив огромную ошибку. Девушка вновь раскрыла рот, чтобы кинуть ещё чего-нибудь обидного о его персоне, но в коридоре послышались голоса отмучившихся футболистов, и Александр, быстро оценив ситуацию, одной рукой обвил поясницу девушки, а второй заткнул её рот, на что получил недоумённый вскрик и дёрганья в разные стороны. Это что ещё такое?! Агате такое явно не по душе! — Не дёргайся, истеричка, — Девушка успешно проигнорировала все его слова, продолжая извиваться и мычать, нахмурив брови. Пару раз даже наступила ему на ногу, из-за чего он в отместку ущипнул её за бок. — Тебе нужны свидетели, солнышко? — он нахмурился и кивнул в сторону двери, что так удачно прикрыл, и только сейчас Агата соизволила обратить своё внимание на голоса, доносившиеся из коридора. Стало как-то неловко от всего происходящего. От её разбушевавшихся эмоций, которые она выплеснула на него в порыве злости; от его руки, которая бережно, но в то же время сильно удерживала её на месте; от того, какие мысли прилежной Агате Харрис сейчас лезут в голову. Она чувствовала, как с каждой прошедшей секундой её колени подрагивали всё сильнее, а дыхание всё не переставало учащаться. Очень сильно хотелось дать ему пощечину. Такую увесистую. А если… « — Не смей даже приближаться к этим Нильсенам. А тем более к их отпрыскам», — и это наставление своей бабушки в данный момент Харрис исполняет в точности да наоборот. — Ну всё, отпусти меня уже! — Девушка попыталась вывернуться. — Они ушли… и мне, пожалуй, пора,— разбежалась, Агата Харрис. Девушка заметила расширившиеся зрачки Александра, полностью скрывая за этой тьмой блеск голубых глаз. Отпускать её никто не собирался, и девушка приоткрыла рот, не понимая его действий. — Что ты… — пытается собрать мысли в своей голове во что-то нормальное, чтобы как следует послать этого надменного ушлёпка, но её голос предательски дрогнул, выдавая всё волнение. — Я не хочу с тобой обниматься, идиот. — А я хочу, чтобы ты помолчала. Данная ситуация была неправильной. Всё, что сейчас происходило — неправильно. Знаете, как то, что на красный переходить дорогу нежелательно, брать конфеты у незнакомцев запрещено, а на ноль делить нельзя. Неправильно! Неправильно! Неправильно, черт возьми! Неправильно то, что он сейчас так нежно провёл ладонью по её шее, а она лишь довольно и неуверенно выдохнула, теряя контроль над ситуацией. Неправильно то, как его руки переместились на её талию и впечатали в тот самый пыльный стеллаж, хранивший в себе с десяток произведений известных авторов, которые чуть не свалились на пол от таких резких движений. Это повторяется. Блин! Это снова повторяется! — Прости, но я снова хочу твои губы, — его холодная ладонь очертила линию её талии, из-за чего Агата вздрогнула, зажмурив глаза. — Не знаю, как ты, но я считаю, нам явно есть что обсудить. Серьёзно? Он хочет, чтобы девушка сейчас смогла открыть рот и попытаться ещё с ним что-то «обсудить»? Да ещё и постараться при этом не думать о том, как собственное сердце пропускает несколько ударов только об одной мысли о поцелуе с этим спесивым засранцем. — Алекс, — буквально прошептала Агата, всё ещё не находя в себе силы взглянуть на него, — Поцелуй меня, пожалуйста, — голос дрожит, руки немеют, а в голове проносится лишь одна бегущая строка: Дура! Дура! Дура! Дура! На что она надеется? Что они повторят то своеобразное вечернее «рандеву»? Да это даже рандеву назвать сложно, они были детьми. Это случилось года четыре назад, он, наверное, даже не вспомнит! Бушующие гормоны, только начавшийся подростковый период и очередная нотация от Анны — так хотелось сотворить что-то из ряда вон выходящее. Ну, Агата и сотворила. Схватила беднягу за шиворот и потащила в редакцию, а потом ещё и к стене умудрилась прижать. Верите? Да, Харрис сама в шоке. Она хотела лишь попробовать поцеловать кого-нибудь по-настоящему. Особенно, когда вокруг тебя кружились подружки, все уши растрепав о своих любовных похождениях. Ну, знаете, как в каких-нибудь бульварных романах или в глупых телешоу о жизни подростков. И поцеловала. Только вот не учла того факта, что зажимала она не абы кого, а самого Александра Нильсена, который сначала хоть и опешил от подобного поведения своей горе-подруги, но потом быстро смекнул, как, что и зачем нужно делать. Мальчик-то смышлёный. Сейчас не особо что-то изменилось, мальчик парень по-прежнему смышлёный… и даже больше. Агата уже успела проклясть себя раз тридцать и это только за то, что позволила себе что-то подобное. За всё остальное, скорее всего, она готова и под машину прыгнуть. Под какой-нибудь камаз, желательно. Чтоб уж наверняка. — Ты позволишь? — Её глаза резко распахнулись и удивлённо пробежались по его напряжённому лицу. — Спрашивать разрешения — это нормально. Я же не ты, — помнит. Агата глубоко вздохнула, задержав дыхание. Это что получается… Её сейчас поцелуют. Вот прямо… по-настоящему. Нет, не тот неловкий и странный поцелуй в четырнадцать; не те отвратительные, невесомые прикосновения губами с Кристофером, а то самое, о чём так долго грезила перед сном, досматривая очередной ромком. Его пальцы проложили невидимую дорожку выше по бархатной девичьей коже (и когда она успела пропустить момент наглого вторжения в её личное пространство?), «случайно» задевая бежевый кружевной лиф. Ещё немного, и девушка просто упадёт замертво от подобных действ. Александр, закусив губу, терпеливо ждал её ответа, но ему так сильно хотелось прильнуть к манящим, пухлым губам и… От ненависти до любви всего один шаг, типа того?