Согреши для меня

Медленно, но смертельно опасно загораются глаза дьявола — по контуру чёрного зрачка расползается огненная струя, когда Люцифер находит взглядом Мими. Кому пришло в голову пустить безумную бестию на центральный пилон в гей-клубе? Она бесподобна, бесспорно. Извивается, возводя к потолку тонкие руки, изящно обхватывая правой ногой пилон, демоница прогибает спину и запрокидывает назад голову, а длинные волосы касаются забрызганной конфетти и разномастными купюрами сцены. Точно кобра, она ловко возвращается в прежнее положение и уже через мгновение, обеими ногами обхватив пилон, крутится в умопомрачительном танце. Зал взрывается аплодисментами, ни один из собравшихся мужчин даже не выказывает неодобрения из-за того, что для них танцует девушка, которая расплывается в широкой улыбке, глядя на своих на зрителей. Взмахом руки отбрасывает за спину рыжие локоны, растрепавшиеся во время танца, и кокетливо поправляет тонкую бретельку атласного бюстгальтера, так выгодно подчёркивающего её аккуратные формы. — Какого чёрта?.. — до меня доносится голос рядом стоящего Амона, в глазах которого застыло истинное недоумение. Я же поворачиваю голову к сыну Сатаны, на лице которого отражено его негодование — скулы при свете неона и софитов кажутся острее, желваки дёргаются, а могучие крылья от раздражения напряжены. Мне по-прежнему непонятно, почему он злится так, и почему до сих пор не счёл нужным объяснить мне причину мутного поведения Мими, но требовать ответы я не спешу, боясь попасть под горячую руку самого дьявола. Мимо нас проплывают парочки, неподалёку кто-то целуется, а атмосфера клуба буквально источает похоть. Люцифер крепко сжимает кованную ограду на втором этаже, не сводя горящего взгляда с подруги на первом, которая уже, заливисто смеясь, сидит у барной стойки и пьёт дымящийся коктейль. Через минуту такого наблюдения будто из ниоткуда появляется Ади, приобнимает Мими за плечи и с улыбкой что-то ей шепчет на ухо, а я даже не пытаюсь скрыть своего изумления. — Ещё и Ади здесь. Убью. Не успеваю никак среагировать, а Люцифер уже направляется к ним. Мы с Амоном переглядываемся, и на карих радужках мне удаётся заметить то же ошеломление, что и плещется внутри меня. — Давай я буду у выхода, вдруг она решит опять сбежать, — предлагает демон, кивая в сторону протестующей Мими. — А ты иди к ним. — Ага. Быстро спускаюсь по крутой лестнице вниз, держась рукой за металлические перила, и стараюсь игнорировать косые взгляды мужчин в мою сторону. Я здесь — чужая, незваный гость, которому явно не рады, но этот факт слишком ничтожен на фоне творящегося ещё с самого утра безумия, чтобы я вообще об этом думала. Чувствую мягкую хватку на своём предплечье и поднимаю голову к темнокожему администратору в красивой форме. — Девушкам сюда вход запрещён, — едва разбираю его слова. — Кто вас пустил? Рассказывать о том, что сам сын Сатаны на грани бешенства чуть не свернул шеи двум охранникам на входе я, конечно же, не стану. Но и надеяться на то, что Люцифер услышит мои окрики и придёт договариваться за меня, бессмысленно. В эту минуту пришедшая в голову идея мне кажется самой удачной, и я касаюсь удерживающей меня руки подушечками пальцев, мягко провожу по костяшкам — не заигрывая, привлекая всё его внимание — и администратор смотрит только на меня, постепенно млея под давлением внушения. Гляжу прямо в его тёмные глаза, затуманиваю подсознание дымкой безрассудства, попутно копаюсь в его голове, ища нечто провокационное, что я могла бы использовать против него, и нахожу, но, судя по его невольно приоткрытому рту, это уже мне не пригодится. — Попей водички, а про меня забудь, — командую я, и мужчина медленно кивает головой. — Попей… Попей… На губах появляется самодовольная улыбка. Я справилась! Справилась! Но мгновение радости за саму себя заканчивается, когда я нахожу глазами приподнятые крылья с багровым переливом, готовые вот-вот наброситься на оппонента с убийственными приёмами ближнего боя. Ловко лавирую между разгорячёнными мужскими телами, нервно поправляю слишком короткие шорты гипюрового комбинезона, который мне пришлось надеть с целью пройти дресс-код этого заведения, и даже с расстояния примерно в четыре ярда до меня доносится свирепое рычание принца самой Преисподней. Подхожу к ним, за бар, под подозрительным прищуром зелёных глаз — Ади наблюдает за театром одного актёра со стороны, не вмешивается, не пытается разнять сопротивляющуюся Мими и находящегося на пределе нервного срыва Люцифера. Демоница замолкает, увидев меня, а я замечаю на её румяных щеках тонкие грязные полосы от синей туши. — Что, ты теперь на его стороне? — ядом брызжет, сверкая опасно малиновыми искрами в глазах. — Теперь его девочка на побегушках? Вздёргиваю брови и широко распахиваю глаза в недоумении, не понимая, почему она с такой ненавистью реагирует на меня. От неё буквально исходят волны негатива, они вихрем окружают меня, отравляют мою обеспокоенную за неё душу и оставляют плотный осадок в подсознании. Люцифер даже не смотрит в мою сторону, его вообще не интересует суть на ветер брошенных слов, будто он безмолвно принимает их как данность, и из-за отсутствия каких-либо опровержений в горле образуется колючий ком обиды. — Что ты несёшь? — парирую, напрягая крылья, будто планирую отражать дальнейшие стрелы оскорблений. — А что, разве ты не с ним теперь? Вы же такая невероятная пара! — всплёскивает руками и переводит разгневанный взгляд на мужчину. — А ты? Какого чёрта сюда припёрся? — За тобой, идиотка, — цедит сын Сатаны злобно. — Когда ты в последний раз принимала… — Убирайся. И подружку свою забирай. Мими едва ли не дымится яростью, уже планирует уйти, но Люцифер за локоть её грубо хватает. Он сжимает девичью руку так крепко, что его костяшки белеют, и лицо демоницы на несколько секунд искривляется от боли. На нас так много взглядов устремлено, все вокруг с любопытством наблюдают за цирком, который Мими в следующие пару минут превращает в спектакль. — Отцепись от меня! — истеричный крик режет слух. — Отпусти! Уйди! Занимайся своей жизнью! Просто оставь меня в покое! Люцифер рывком дёргает её на себя. — Закрой свой грязный рот, дура, и отвечай мне: когда ты в последний раз принимала таблетки? Демоница гордо задирает острый нос и кривит в презрении накрашенные тёмно-фиолетовой помадой губы. Мускулы на её лице дёргаются, а сын Сатаны не сдаёт позиций — делает к ней шаг, нависает сверху непробиваемой скалой, и кажется, даже музыка стала играть в разы тише. А я краем глаза замечаю спешащих к нам охранников, которым определённо не поздоровится, если они решат вмешаться. — Не. Твоё. Дело. Огромные крылья раскрываются во всю свою ширину, и я рада, что смертные этого не видят, потому как даже мне становится страшно находиться рядом с демоном. И я вообще не понимаю, как Мими умудряется так бездумно продолжать с ним спорить и развивать этот конфликт с невероятной скоростью. Готова поклясться, что будь на месте Мими кто-то другой, Люцифер бы уже испепелил дотла смельчака, но только не её. Он резко отпускает женский локоть, отталкивая будто брезгливо, и разворачивается к лестнице, ведущей к выходу. Демоница пальцами массирует ноющую кость, морщась, и переводит пустой взгляд ко мне, будто это я здесь играю роль сумасшедшей и несу неясный бред. Меня же больше беспокоят сказанные Люцифером слова о таблетках, но интересоваться у Мими кажется мне бестолковой идеей, а потому я продолжаю молчать. Но уйти следом за мужчиной не спешу. Она добьёт ситуацию новой порцией яда. Я чувствую. На ярких губах появляется злобный оскал, демоница подходит ко мне, виляя наполовину обнажёнными бёдрами, и в глаза пристально вглядывается, будто намеревается проникнуть в саму душу. Гренадин горький след во рту оставляет, будто опьяняет разум, и я делаю несколько шагов назад, но Мими наступает снова. — Ты предала меня, — заявляет она, щурясь. — Выбрала его, не раздумывая, променяла нашу дружбу на секс. И теперь ты будешь тоже убеждать меня в том, что мне стоит выпить таблетки? — Во-первых, я не имею понятия, о каких таблетках идёт речь. А во-вторых, Мими, о каком предательстве ты вообще говоришь? — качаю головой. — Между вами выбор не стоял, ты моя подруга, а он… Перебивает: — А кто он? Кто? Друг? Любовник? Или, может, скажешь, что он твой союзник? — усмехается. — Твои чувства к нему… — Какие к чёрту чувства, Мими?! — вспыхиваю мгновенно. — Какие, твою мать, чувства?! Нас связывает дело, дело, слышишь? Ну, да, классно потрахались пару раз, но о чём ты вообще говоришь? О каких, блять, чувствах? О, теперь я отлично понимаю Люцифера. В таком состоянии Мими и вправду невыносима, и я даже не представляю, что она говорила ему, доводя его до точки кипения, но я просто не нахожу в себе сил сдерживать все свои беснующиеся эмоции. Демоница уголком губ улыбается, словно она действительно именно такой реакции изначально и добивалась, а у меня внезапно появляется желание припечатать ей хороший подзатыльник за такие беспочвенные обвинения. Качаю головой неодобрительно и осуждающим взглядом её одариваю прежде, чем ухожу. Быстро покидаю злосчастный клуб, а люди на широком крыльце смотрят на меня удивлённо, но это не так меня интересует, как выяснение подробностей у сына Сатаны. Ко мне подходит Амон с обеспокоенным выражением лица, видит, как я раздражена, но всё равно спрашивает: — Где Мими? — Да пошла твоя Мими нахер! — выкрикиваю бездумно. — Где Люцифер? Демон кивает в нужном направлении, и я, не медля, спешу в сторону специально построенной за углом курилки со стеклянными стенами. Люцифер сидит на скамье и медленно выпускает густой клуб дыма, раздражённо кусая пухлые губы. Со стороны он кажется спокойным и даже расслабленным, но верить в то, что он может так быстро успокоиться, было бы глупо. Он выуживает пачку сигарет из кармана штанов и протягивает мне, предлагая перекурить этот момент, но я отказываюсь — не поможет. — О каких таблетках ты говорил? — У Мими биполярное расстройство. Туше. Глупо хлопаю длинными ресницами и пытаюсь подобрать слова, чтобы описать своё ошеломление от новой информации, но не нахожу ничего стоящего и потому не решаюсь как-то комментировать. Теперь в моей голове складываются все кусочки разбитой картины, становится понятно, почему она вела себя так странно, и непонятно, почему я прежде ничего подобного не замечала. Ведь порывы расстройства наплывают постепенно, насколько известно мне, а она стала безумной слишком резко. И назревает пара вопросов: — Она же бессмертная, разве вы… мы подвергаемся таким болезням? Это ведь врождённое, как правило, — неловко говорю я. — Уокер, я не хочу об этом говорить. Потом у Мими сама всё узнаешь, — устало вздыхает и пальцами трёт переносицу. Когда мне уже хочется возмутиться, до нас доносится разъярённый крик самой Мими. Не дожидаясь реакции Люцифера, я подскакиваю и быстро мчусь ко входу в гей-клуб, чтобы скорее унять подругу и помочь ей прийти в себя, в трезвое сознание. Но увиденное меня поражает до дрожи в каждом дымчатом пере, я застываю на полпути, глядя на драку двух демонов. Их крылья, точно заточенные лезвия, наносят удары со страшной силой, кулаками мужчины разбивают друг другу лица, пока Мими стоит в стороне и навзрыд рыдает, закрывая лицо ладонями. Она кричит, просит их остановиться, но ни Ади, ни Амон даже не слышат её голоса — звуки тонут в шуме шелеста острых перьев и ругательств. — Это ещё что за цирк? — голос-сталь. Люцифер стоит за моей спиной и с бессовестной ухмылкой на лице наблюдает за дракой двух демонов, которые, судя по всему, сцепились как раз таки из-за Мими, и бьются не на жизнь, а на смерть. В беспамятстве я подбегаю к подруге и хватаю её за плечи, трясу, заглядываю в серые глаза и вижу на дне облачную печаль в доле со страхом, потерянность и отголосками искрящий восторг. — Мими, уходим отсюда. Люцифер их разнимет. Демоница обнимает меня так крепко, что у меня, кажется, хрустит шея, а весь этот контраст её поведения выбивает из-под моих ног твёрдую почву. Но разбираться и что-то выяснять бессмысленно, необходимо её срочно успокоить и привести в порядок. Мими всю трясёт, бледная кожа покрыта крупными мурашками от холода, и она глубоко всхлипывает от истерики. — Ублюдок, ты её сюда повёл! — слышу голос Амона. — Да она сбегала от тебя! Поворачиваю к ним голову вполоборота, ужасаюсь от вида сломанного носа у Ади и постепенно заплывающего глаза его соперника, а под ними устлано целое одеяло из выдранных чёрных перьев. Безумцы продолжают драку с разбитыми лицами, с расстояния нет шанса разобрать, где чья кровь, и я бросаю осуждающий взгляд Люциферу, чтобы он, в конце-то концов, хоть что-то предпринял. Демон лениво выбрасывает окурок в сторону, складывает руки в передние карманы спортивных штанов и с невозмутимым выражением лица подходит к эпицентру сумасшествия. Мими чуть отстраняется и смотрит в их сторону с какой-то тёплой надеждой в глазах. — Заканчивайте представление, клоуны, — командует он, но остаётся проигнорированным. — Я сказал — хватит! — рыкает. Но когда и это не действует на мужчин, он раскрывает свои огромные крылья с сильным хлопком, так, что всех присутствующих обдаёт порывом холодного ветра, в котором угадывается запах корицы и пепла. Амон и Ади от неожиданности вздрагивают и под давлением силы сына Сатаны отходят друг от друга, прожигая соперника бешеным взглядом. — Устроили тут, три истерички, — фыркает. — Сука, — змеино шипит демоница. — Да если бы ты сюда не явился… — Хватит! Даже я вздрагиваю от свирепого голоса Люцифера. В его глазах неистовым пожаром горит угроза, он готов испепелить всё в радиусе пары километров одним только взглядом, и оттого внутри становится не по себе. Смотрю на него украдкой исподлобья, не желая ощутить на себе это жгучее до внутреннего кровотечения чувство, а он намертво вцепился в зрительный бой с Мими. — Пора возвращаться домой, — нежно шепчу ей на ухо, вынуждая отвернуться от сына Сатаны. — Идём, хочу выпить твоего невероятного чая. На губах демоницы появляется лёгкая улыбка, но ровно до того момента, пока к нам не подходит Амон. Его лицо испачкано кровью, губы разбиты и припухли, а внушительного размера фингал проявляется прямо под левым глазом тёмными оттенками лилового. Мими отстраняется от меня полностью и невозмутимо смотрит на мужчину, а он, ядовито усмехаясь, выплёвывает ей под ноги кровь. — Пошла ты, Мими, нахер. Со всем своим нахальным отношением ко мне, со всем твоим идиотизмом, который ты здесь устроила, — она отступает на шаг, опешив. — Сдувал с тебя пылинки, потому что считал тебя драгоценным камнем, а ты… — Что ты… — Всё. Мими, это всё. С меня хватит этого дерьма. Чёрные крылья раскрываются, Амон взлетает в небо, плюя на то, что несколько мужчин на улице наблюдают за нами, как за съёмкой увлекательного кинофильма, и скрывается в бесконечном созвездии. В серых глазах появляется влага, и через мгновение слёзы начинают беспрерывно стекать по щекам тонкими линиями, капают с подбородка на обнажённую зону декольте и впитываются в атласную ткань бюстгальтера, образуя некрасивые следы.

***

Мими промачивает насквозь мокрые волосы большим синим полотенцем, и после банных процедур её лицо выглядит, к счастью, куда свежее. На протяжении последних сорока минут я мучительно придумывала начало нашего диалога, прикидывала, как себя с ней вести, но сейчас язык не поворачивается и слово вымолвить. Демоница натягивает на нагое тело длинную футболку, стирая хлопковой тканью холодные капли с молочной кожи, и встряхивает каждым пером, убирая остатки воды. Я же с убийственно спокойным выражением лица со стороны за ней наблюдаю. Складывается обманчивое впечатление, будто всё на самом деле нормально, и сумасбродство в гей-клубе и около него мне померещилось, как самая страшная галлюцинация. Но внутри меня неистовствует тревога, и я за хрустальные ниточки держу своё самообладание под строгим контролем. — Что, даже не спросишь, что теперь буду делать с Амоном? — усмехается, за рыжими волосами пряча своё лицо. Мне не приходится выдвигать предположений, насколько она искренна в своём безразличии, всё и так предельно ясно — фальшь. Абсолютная, самая что ни на есть чистая фальшь, и эта умело нарисованная на лице маска на самом деле совершенно ни к чему. — Разве тебе не наплевать? — Вполне. Мими ложится в постель, когда самые длинные перья у основания высыхают не без помощи высших способностей, укрывает ноги ворсистым пледом и выключает свой ночник. До утра осталось по меньшей мере часа три, эта ночь выдалась невероятно тяжёлой, но даже учитывая всю скопившуюся усталость, так и тянущуюся патокой по всему телу, сна нет ни в одном глазу. Комната погружается в глубокую темноту, а в голове начинается хаос из зудящих мыслей обо всех событиях этого длинного дня и ночи. Почему Люцифер так равнодушно ушёл, не удосужившись дать мне даже самого безнадёжного совета, как только мы вернулись на Небеса? Почему он вообще потащил меня с собой в лазарет, если и без моего присутствия мог бы достать все необходимые препараты? И для чего они ему, собственно, вообще понадобились? Нескончаемые вопросы звенят в подсознании непрерывной мелодией, так раздражающе напоминая каждое событие, и без того оставившее тёмный след, и я негодующе сжимаю кулаки и головой качаю, чтобы это прошло. И когда ясные картинки начинают кружиться в вихре усталости, когда разум постепенно начинает отключаться, когда слабость топлёным молоком начинает течь от макушки до кончиков пальцев на ногах, я слышу тихие шаги. Сон мгновенно стирает очертания с горизонта сознания, и я полностью превращаюсь в слух, не подавая вида, что всё ещё не сплю. Малиновая энергия просачивается из-под влияния Мими, я отчётливо определяю в её настроении предвкушение, восторг и возбуждение. Слышу шорох, очевидно, она одевается, а затем я немного приоткрываю глаза, чтобы успеть увидеть, как медленно и очень тихо закрывается входная дверь. Сбежала.

***

Нервно одёргиваю рукава куртки и бросаю недовольный взгляд в окно, где утреннее небо не окрашивается в малиновые оттенки рассвета, как это бывает абсолютно всегда, а закрывается от моего взгляда плотными серыми тучами. Ускоряю шаг, когда понимаю, что терять драгоценные минуты мне категорически нельзя, и чуть ли не вваливаюсь в как обычно открытые двери в покои сына Сатаны. Люцифер сидит на диване, широко раздвинув колени, в одних спортивных штанах, и мои глаза машинально опускаются на обнаженный, слишком идеальный торс. Затуманенным восхищением взглядом прохожусь по чёрным линиям замысловатых рисунков, по мускулистым плечам и рукам, где на предплечьях даже с расстояния отлично видны выступающие вены, по его шее, на которой завершаются красивые татуировки, и по губам, вкус которых так отчётливо в эту минуту я чувствую на своих. — Уокер? — мужской баритон звучит будто из-под воды. Когда мужчина начинает щёлкать пальцами, водя правой рукой в воздухе, я понимаю, что в состоянии какого-то гипноза зависла на пару мину и выгляжу сейчас крайне нелепо. Вероятно, мои глаза горят чем-то неистовым, чем-то ярким и определённо выдающим мои неуместные мысли с потрохами, и я начинаю часто моргать и глупо усмехаться собственному идиотизму. — Я… ой, да блин, — вздыхаю полной грудью и отвожу взгляд в сторону. — Не знаю, что… — Господь мой дед, Уо-оке-ер, — самодовольно усмехается. — Ты здесь из-за Мими? Когда ко мне полностью возвращается самообладание, я осознаю, что любоваться безупречным телом Люцифера сейчас совсем не подходящее время, и дурацкая улыбка исчезает с моего лица. Только сейчас замечаю несколько стеклянных колб и баночек на журнальном столе перед ним, ту самую перламутровую жидкость в плоском блюдце, и заинтересованно приподнимаю левую бровь. — Мими сбежала? — игнорирует мой взгляд. Вопрос застаёт меня врасплох, и я чувствую себя виноватой в произошедшем, хотя, в общем-то, этого следовало ожидать, учитывая, что Люцифер попросту ушёл к себе, бросив нас обеих на произвол судьбы. Я заглушаю звенящую совесть этой мыслью и сажусь на край дивана рядом с демоном, удобно устраивая трепещущие от исходящего от него тепла крылья, и локтями упираюсь в колени. — Почему ты просто ушёл? Что я должна была делать? — с долей обречённости, так, что сердце больно колет. — С ней же может случиться всё, что угодно. — В вашей комнате всё равно нет её лекарств, — взъерошивает волосы одной рукой небрежно. — Их нужно было достать у лечащего врача Мими и узнать, что с ней делать, — достаёт из кармана оранжевую баночку с таблетками. — Вот. По её поведению я убедился, что она их не принимает уже точно пару недель, значит, ей придётся выпить двойную дозу и ещё снотворное, чтобы отоспалась, либо просто упечь её в больничную палату в замке Мамона. Пальцами массирую виски, обдумывая новую информацию, и начинаю прикидывать, где теперь эту рыжую бестию может носить. Люцифер поднимается и уходит к шкафу, выуживает тёмно-серую кофту и наскоро одевается, пока я пытаюсь собрать вновь сломанный пазл и рассматриваю медицинские предметы на столе. По резким движениям мужчины понимаю, что он встревожен, и что нервозность всей ситуации сказывается не только на мне. — Перед уходом я позаботился о том, чтобы водоворот не пропустил её энергию, — слышу спокойный голос демона. — Значит, Мими либо где-то в школе, либо в Аду. — А если улетела? — Далеко — точно нет. — Может, поторопимся? Он бросает короткий взгляд в сторону своей кровати, и, сощурившись, я в темноте выглядываю мирно покоящегося Левиафана на нескольких больших подушках. Его глаза закрыты, с такого расстояния трудно понять, дышит ли он вообще, но тот факт, что с питоном определённо что-то не так, достаточно очевиден — желваки Люцифера нервно дёргаются, и в его глазах разгорается пламя страха. В голову закрадываются ужасные мысли, и потому я спешу прояснить: — Он болен? — Много задаёшь вопросов, Непризнанная. Раздражённо стискиваю челюсть и начинаю рассматривать свои ногти, чтобы хоть чем-то себя занять, пока демон возится в шкафу. Хоть ту его молчаливую реакцию на грязные слова Мими я уже оправдала тем, что он прекрасно знал, что она это говорила, чтобы выбесить нас. Но сейчас мне по-настоящему неприятно, что после всех событий, сблизивших нас, он снова возвращается к тому резкому тону, обращению и холодному взгляду в мою сторону, как это было до заключения сделки и всего последующего. Через пару минут неизвестных мне махинаций демон достаёт бутыль с водой, подходит к столу с противоположной стороны и аккуратно, тонкой струёй добавляет жидкость в перламутровую субстанцию в блюдце, от которой начинает веять резким запахом спирта. — Фу, — морщусь, — что это? Мужчина исподлобья смотрит на меня так, что у меня внутри органы переворачиваются, и я прикусываю язык, чтобы с него не сорвался новый вопрос. Обида вытесняется гордыней, и я в раздражении закатываю глаза, откидываясь на спинку дивана и скрещивая руки на груди. Продолжаю наблюдать исподтишка за ловкими манипуляциями, а Люцифер заранее приготовленной ложкой перемешивает получившуюся густую массу. — Даже не спросишь, как это использовать? — нахально усмехается он. — Или для чего это? — Ой, иди к чёрту. Демон тихо смеётся, а я только сильнее начинаю злиться, и он прекрасно это понимает. Чувствует, как вибрирующими волнами моя энергия просачивается в пространство, оставляет характерный след негодования и досады в воздухе, и от этого ещё больше забавляется. Ему доставляет невероятное удовольствие выводить меня из хрупкого равновесия, проверять на прочность моё терпение, он наверняка дожидается, когда вся моя намеренно приобретённая ангельская суть обратится в сухой пепел и проявится другая, та, которую я, по его мнению, сама от себя скрываю за слоем фальшивой добродетели. — Левиафан — земной питон, и чтобы выжить здесь, не имея к этому врождённых способностей, ему приходится периодически принимать это, — он кивает на стеклянное блюдце. — А ты, — ставит посуду на стол, упирается в него руками и наклоняется ко мне, — перестань себе придумывать какую-то чепуху, — ухмыляется уголком губ, — и прекращай дерзить мне. — Заканчивай свои эти дела, — выпрямляюсь, — и идём искать Мими. — Я уже закончил. Его нарочно приглушённый голос оставляет эхо в моём мгновенно опустошившемся сознании, и я едва ли не свист перекати-поле слышу где-то на задворках, когда ощущаю, как дьявольская энергия ловко пробирается под кожу. Он ещё ближе ко мне пододвигается, а в лёгкие будто проникает лава, она бурлит внутри, кипит, и дышать от её присутствия буквально невыносимо, а в глазах появляется рябь, как при банальном головокружении. И если первые несколько секунд я не понимала вовсе, что происходит, то когда Люцифер отстраняется на несколько ощутимых дюймов, осознаю, что он копошился в моей памяти. — Какого чёрта ты делаешь? Подкупает своей самодовольной улыбкой и обезоруживает горящим взглядом, а моё возмущение буквально сочится изнутри, и мне немедленно хочется ему стукнуть за такую наглость. Но сына Сатаны вовсе не волнует моя открытая реакция, он просто уходит к входной двери, открывает её и протягивает руку, пропуская меня вперёд. Этот жест в любом случае не отменяет его чистокровной бессовестности, и я только крылья для демонстрации полной непоколебимости распушаю и прохожу мимо него, задрав подбородок. Становится предельно ясно, что за всем этим фальшивым задором он скрывает свою тревогу, но… …как только моя нога ступает за пределы его мрачных покоев, он ловит меня за предплечье, вынуждает остановиться, на мгновение потеряться в пространстве и нахмуриться, а затем я ощущаю его жаркое дыхание где-то в области виска. Запах кардамонового парфюма окружает меня с новой силой, впитывается в одежду и волосы, въедается в каждое дрожащее перо, а касание его губ к моему уху оставляет фантомный ожог и способствует учащению сердцебиения. После чего его хриплый полушёпот проникает в мой мозг сладким ядом: — Мы ещё поговорим с тобой о твоей дерзости, — целует мочку, — мой маленький бес.

***

Недовольно морщусь и шмыгаю наверняка уже красным носом, когда на лицо падают первые капельки противной мороси. Хмурую погоду я обожаю ещё с детства, но не в такой крайне неподходящий момент, когда мы с Люцифером в буквальном смысле обходим всю территорию школы. А аргумент, который мне казался достаточно весомым, о том, что с высоты полёта осмотреть все дворы было бы проще, демон отверг, сославшись на привлечение лишнего внимания и неудобство в виде множеств деревьев в саду и лабиринте. — Жди здесь, я быстро осмотрю подвалы, и начнём со школы внутри. Недовольно фыркаю и глазами нахожу вблизи скамью под огромным ветвистым деревом, которое вполне сможет спрятать меня от мелкого дождя. Демон уходит, а я накрываю себя крыльями, точно зонтом, прячась от юрких капель, спадающих с широких зелёных листьев прямо на мою голову, и начинаю по-настоящему молиться, чтобы Люцифер не обнаружил Мими там. Я очень надеюсь, что с ней всё в порядке и она просто где-нибудь… Мне даже не удаётся найти подходящего предположения, которое могло бы меня успокоить, хоть ненадолго унять бушующую тревогу и снять подступающую к сердцу панику. Но совесть продолжает клокотать где-то в области солнечного сплетения и острыми когтями царапать изнутри. Замечаю, что в вязких размышлениях сжала сидение мраморной скамьи руками так сильно, что побелели пальцы. На каком-то интуитивном уровне мне удаётся уловить чужую энергию — кто-то идёт прямо сюда. А я даже не представляю, как объяснить, что я делаю за школой, у единственного спуска в подвал, в дождь, если это кто-то из преподавателей. Но прежде, чем я успеваю начать паниковать, мне удаётся распознать энергию неизвестного. Запах дыни и лимона долетает вместе с дуновением морозного ветра. От нервов у меня начинают дрожать руки, я теряю самообладание и в голове пытаюсь собрать в одну кучу хаотично мечущиеся варианты развития событий. Дино появляется в поле зрения, по его спортивному костюму и румяным щекам понимаю, что он попросту вышел с утра на пробежку, о которой я знала всегда. И он, несомненно, замечает меня сразу же. Наши взгляды сталкиваются, и лицо ангела вытягивается в удивлении, которое он даже не пытается скрыть. Мужчина тыльной стороной ладони стирает капли дождя со лба и, сменив бег на спокойный шаг, подходит ко мне. Я же молчу и прикладываю все моральные силы на то, чтобы не выдать своего беспокойства, и сделать вид, что сидеть вот так под дождем — абсолютно адекватно. — Доброе утро, — садится рядом совершенно спокойно. — Рановато для прогулок, не находишь? — Такой погоды, на моей памяти, на Небесах ещё не было, — спешу выдвинуть первый оправдательный факт. — Во-от, наслаждаюсь. Неловкость переходит все немыслимые границы, и я настолько неуютно рядом с Дино себя чувствую, что поражаюсь этому сама. Прежде он был для меня спасательным кругом посреди бескрайнего океана, глотком свежего воздуха в лютую засуху и твёрдой страховкой над бездонным обрывом. Сейчас я не чувствую себя с ним хотя бы спокойно — нервничаю, оттого ногтями впиваюсь в ладони и оставлю полукруглые следы, изнутри скусываю кожу с щёк и напрягаю до ноющей боли в спине крылья. Ангел смотрит себе под ноги, старается выровнять сбившееся после пробежки дыхание, оттягивает от вспотевшей груди голубую футболку и стряхивает с насквозь промокших перьев лишнюю воду. — Почему здесь? — он смотрит на меня. — Хотела побыть одна? — Может, и так, — неуверенно, огорчённо. — Не хочешь поговорить? — Не вижу смысла. Заламываю пальцы, отчего хрустят суставы, глазами бегаю по округе и пытаюсь собраться с мыслями. Белоснежные перья случайно касаются моих, и я всем телом вздрагиваю, чувствуя его энергию слишком сильно, слишком плотно, слишком приторно. Неожиданно хлёсткий порыв ветра ударяет прямо в лицо, и я жмурюсь и рукой небрежными движениями снимаю растрепавшиеся пряди волос с лица, продолжая ощущать пронзительный взгляд голубых глаз, которые впервые за последнее время не обдают колючим морозом. Вдоль позвоночника проскальзывает дорожка мурашек, когда в память врезаются сладкие воспоминания, но тревога за Мими берет над ситуацией верх и отталкивает совсем неуместные сейчас эмоции на второй план. Мне нужно срочно спровадить Дино, чтобы он ни в коем случае не увидел выходящего из подвала Люцифера, иначе в его копилку утечёт информация, которую он в дальнейшем сможет использовать против нас. — Мне пора, — прочищаю горло и встаю, встряхивая крыльями. — Удачной пробежки. Мне приходится уйти самой и надеяться, что Дино не станет обдумывать наш нелепый разговор, сидя здесь. Я скрываюсь за кустами, стараясь двигаться как можно тише, и выглядываю из-за промокшей листвы, наблюдаю, слежу, также глупо, как это снимают в сериалах о частных детективах. На мое счастье Дино уходит, и я расслабленно продолжаю ждать Люцифера. И испуганно вздрагиваю, когда ощущаю его присутствие за своей спиной. Очень близко. Медленно поворачиваюсь и сталкиваюсь с возмущённым выражением лица демона, сложившего руки на груди и нахмурившего брови. С его взъерошенных волос спадают капли прямо на лицо, большие крылья раздраженно распахнуты, и в целом весь его внешний вид кричит об усталости, которую сам Люцифер, конечно же, умело скрывает за своей суровостью. — Я же сказал тебе ждать там, — строгим, не терпящим возражений голосом. — Мне пришлось уйти из-за Дино. — Дино? — его правая бровь летит вверх. — А, в это время… Кхм, идём. Мужчина разворачивается и быстрым шагом уходит, оставляя меня думать о том, что о Дино Люцифер знает намного больше, чем говорит, и что, вполне может быть, причина в желании отомстить ему кроется совсем в другом. Но начинать разговор об этом сейчас было бы глупо, и потому я молчу, догоняя демона коротким бегом. Надоедливая морось за секунды превращается в промозглый ливень, но мы успеваем добежать до массивного крыльца и взобраться по широким ступеням ко входным резным воротам. В холле непривычно тихо, я слышу лишь стук наших шагов и шелест перьев, которые мы на автомате встряхиваем на входе, и я подключаю свои высшие способности, чтобы согреться и высохнуть. Так делает и Люцифер. — И что, предлагаешь каждую аудиторию и комнату посмотреть? — полушёпотом говорю я, озираясь по сторонам. — Скорее всего так, — взъерошивает сухие волосы. Устало вздыхаю и в голове прикидываю, сколько времени займёт это дело. По моим примерным подсчетам, чтобы успеть осмотреть хотя бы часть школы до пробуждения преподавателей и учеников, нам нужно было начать ещё ночью. Демон фыркает, разделяя мой мрачный настрой, но сидеть сложа руки и ждать, что Мими найдётся сама, или её возможное появление будет настолько фееричным, что ситуация обретёт масштаб, мы оба не сможем. Сын Сатаны абсолютно спокойно открывает дверь ближайшей аудитории, самой большой во всей школе, где также есть отдельный учительский кабинет, и уходит проверить всё внутри. Запланированный осмотр следующей приходится прервать, когда до моего слуха доносится звук неторопливых шагов со стороны лестницы. Из-за колонны выглядываю, прислонившись ладонями к холодному камню, и замечаю увлечённого чтением Гасиона, который не спеша идёт в сторону улицы. Облегчённо вздыхаю, поворачиваюсь спиной к колонне и упираюсь в неё затылком, дожидаясь, когда демон выйдет из холла, и надеясь, что Люцифер не решит появиться прямо сейчас и привлечь внимание. — От кого прячешься? Истерически взвизгиваю и подпрыгиваю. — Зачем так пугать?! Демон немного хмурится и пробегается цепким взглядом по моей фигуре, словно пытается что-то понять. Но у меня совершенно нет никаких сил на то, чтобы даже об этом думать, усталость умело овладевает моим телом: ноги гудят, спина ноет, а в виски пульсацией отдаёт скачущее давление. — Выглядишь уставшей. И под глазами уже наверняка образовались характерные мешки… — А, да, не выспалась, — отмахиваюсь и ладонями провожу по лицу. — Ты что-то хотел? Вероятно, мой вопрос прозвучал чуть грубее, чем я планировала, но тратить оставшиеся унции энергии на разговоры я не хочу. Гасион пожимает плечами и беззлобно усмехается, а я ощущаю, как пробуждается совесть. — Извини, правда очень устала, — качаю головой. — Переживаю за Мими, она куда-то ушла, и её уже долго нет. Не имею понятия, зачем вообще сказала ему про Мими, но в следующую секунду мужчина задумчиво хмурится, будто что-то вспоминая, а затем будничным тоном выдаёт: — Я видел её у библиотеки, — ошеломлённо распахиваю глаза и заметно взбадриваюсь. — Когда? Гасион оборачивается на вышедшего из аудитории сына Сатаны, на лице которого отражено привычное ему недовольство. Он строгим взглядом проходится по фигуре демона, а исходящая от него требовательность едва ли не ощущается физически. — Минут пятнадцать назад. Я смотрю в загоревшиеся опасным огнём красные глаза, и мы синхронно срываемся с места.

***

Создаётся призрачное ощущение, что многочисленные стеллажи с огромным количеством литературы нескончаемы. Мы обошли абсолютно всю библиотеку, но нигде Мими нет, разве что отголоски её слабой энергии всё ещё витают в пропитанном запахом пыли воздухе. Люцифер в порыве бешенства пинает вблизи стоящее кресло в читательской зоне, злобно ругается, то и дело раскрывая и складывая свои огромные крылья. И когда я уже принимаю тот вариант, что она уже просто умчалась куда-то в порыве собственного безумия, вспоминаю про кладовую. Не имея никакого желания столкнуться с гневом сына Сатаны, я не говорю ему о своей догадке и сразу направляюсь к ширме. Плотную ткань отодвинув, я открываю старую дверь с противным скрежетом, и в темноте пытаюсь разглядеть хоть что-то. В лампе под потолком загорается свет, и я растерянно начинаю часто моргать. Мими сидит в дальнем углу, так, будто она от кого-то специально пряталась: большую часть её миниатюрной фигуры скрывают в ряд выставленные картонные коробки, она прячет лицо за ужасно растрёпанными волосами и ладонями. Даже с порога я вижу, как она всем телом трясётся, и когда демоница поднимает ко мне голову, ужасаюсь окончательно, потому что всё её бледное лицо измазано тушью, кровью и фиолетовой помадой.