Дотянуться до небес

После заключения под стражу, а позднее и казни одной из глав преступной организации «МЕЧ», в стенах замка одним врагом стало меньше. Мелиса Фамийская была крайне расчетливой и опасной личностью, как оказалось, слухи среди её подчиненных о том, что женщина связана с преступным миром, уже ходили давно. Видимо, почетная должность «главного имперского снабженца» к этому обязывала. С заядлой регулярностью пропадали новенькие кольчуги, копья и стрелы. Женщина не гнушалась подворовывать даже под носом у самой императрицы, украв несколько лет назад тройку весьма дорогих и породистых рысаков, что должны были быть переданы сестре Ламии в качестве подарка. Позднее, когда за женщину взялась «Кровавая рука» - одна из лучших дознавателей при дворе Ламии, Мелиса, несмотря на печать доброй воли, запела соловьем, сливая всех своих подчиненных, заказчиков из высших кругов и тех, кто беспечно обитал за пределами столицы. Она говорила много, юлила, уклонялась от прямых ответов, тянула время в тот момент, когда ментальные атаки дознавательницы сменялись физическими пытками в виде сдирания с женщины целых пластов шкуры или выдергивание ногтей. Заливаясь кровью, женщина кричала и молила о пощаде. После того, как она уже была на грани жизни и смерти приходил целитель, залечивал повреждения и всё начиналось заново. Двое суток продлились муки пожилой Мелисы. За это время были отбиты четыре атаки на Цитадель городской стражи и ликвидированы те, кто был внутри и пытался каким-либо образом помочь злодейке, все их старания были тщетны. На рассвете третьего дня отрубленная голова коррупционерши украсила ворота третьего городского круга. В то же время костры восстания по всему городу стали постепенно затихать, преступный мир, потеряв большую часть своих сил, проиграл одно из главных сражений за право владения городскими улицами. Мир и спокойствие постепенно начали возвращаться в город. Погрузившись с головой в бумажную волокиту, Олег, потеряв контроль времени, судорожно перелистывал отчёт за отчётом, от казначеев, стражниц, местных муниципальных представителей разного рода каст. Там были прошения, требования, угрозы и пожелания, порой доходившие до абсурда. Поначалу мужчине казалось, что своими действиями он сделал только хуже, смертей на улицах города по докладам было крайне много. Однако это только казалось. Если ещё позавчера город безвозвратно потерял более сотни горожан, а также пару сожженных старых лачуг и одну таверну, то уже сегодня говорилось лишь о четверых убитых преступницах в квартале ремесленников и одной раненой стражнице, да и то женщина просто баловалась с новой игрушкой - ручным арбалетом и… В общем, баловство до добра не доводит. Дела явно налаживались. Новой проблемой стало то, что до этого сконцентрированная во внешнем кольце орава преступников после введения огромного числа патрулей рванула в кварталы зажиточных ремесленников. Это было ожидаемо, и законницы второго круга справлялись, но была одна загвоздка; тюрьмы набиты под завязку и новых заключенных сажать уже некуда. С убийцами, шантажистами и похитителями долго никто не церемонился, резали на месте, но как поступить с дебоширами, карманниками и другой мелкой сворой было непонятно. - Паилз, есть какие идеи? – откинувшись в удобном кресле и устало разминая шею, спросил Олег. - Да просто казнить их всех, чтоб другим неповадно было, да и дело с концом, что переживать-то по пустякам, – отхлебнув из кружки горячего чая ответил мужчина. - Это слишком… - Тогда в рабство и на рынок? - Сколько по времени действует рабский контракт? – заинтересовано спросил парень. - Пожизненно, – коротко ответил Фридрих. - Нет, тоже не вариант. Как я вижу, в отчётах достаточно много детей. Большая часть так и вовсе младше шестнадцати, – сверившись с бумагами и недовольно покачав головой, произнес Олег, заслужив умилительный взгляд от Фридриха. - Детей? Вам самому четырнадцать, если вы ещё не забыли, – усмехнувшись, произнес мужчина, заставив Олега покраснеть. Если бы Фридрих только знал, что сидящий перед ним мальчишка, скорей всего, старше его, было бы не до шуток. - Ты прав. Но наш долг заботиться о своих людях. - А если они этого не хотят? Если их всё устраивает? - Не знаю ни одного человека, которого в жизни бы всё устраивало… - понуро опустив голову и взяв очередной свёрток произнес Олег, готовясь в очередной раз погрузиться в бесконечную рутину. - Так, ваша светлость… - желая помочь своему господину, произнес Фридрих. - Что ещё? - Вспомнил тут кое-что. Быть может, вы забыли, но у вас помимо вот этого всего… – Паилз обвел руками складированные горы бумаг. - Есть и ещё одно место, требующее вашего внимания. К тому же, уважаемая Хельга хотела с вами поговорить. И, как вы их называете, «детям», - не без издевки сказал Паилз. – Будет приятно внимание своего опекуна. К тому же, сейчас у нас простаивает ремесленная мастерская, что я считаю не допустимым! Хорошее настроение Фридриха было заразительно. За это Олегу и нравилась компания этого говорливого и понятного мужика. Потянувшись, Олег неспешно встал из-за стола. Приоткрыв окно, мужчина наслаждался прелестными пейзажами, открывавшимися с вершины имперской башни. Полной грудью вздохнув воздух, мужчина с наслаждением сделал глоток остывшего чая. - Наконец-то… - протянул он. - Простите, не понял вас, – усмехнувшись, сказал мужчина. - Наконец-то за этими высокими стенами перестали жечь эти чёртовы костры, – задумавшись, произнес Жак. - Действительно, – заботливо накинув на плечо молодого принца тёплый плащ, ответил Фридрих. Перед закрытой каретой, неровной шеренгой выстроились шестьдесят молодых девушек, отобранных лично Хельгой. Все они были разного роста и телосложения, но, благодаря магическим гномьим пилюлям, их биологический возраст был подогнан под требования молодого принца – восемнадцать лет. Сама же командующая этим парадом Хельга считала такие траты пустым расточительством, ведь достаточно было растить и до шестнадцати лет, однако спорить и зацикливаться на этом не стала. Она не любила обсуждать приказы. - И сколько им было, до вот такого рода преображения? – поинтересовался Олег у Фридриха, который, быстро достав свой талмуд и отлистав нужную страницу, сразу же отчитался за каждую. - Значит, самой молодой было четырнадцать лет, как и вам, а самой старшей – шестнадцать. - Верно, но это лишь возраст телесной оболочки, прошу, не заблуждайтесь насчет их ума и способностей, дети крестьян и так не могут похвастаться каким-либо образованием, а тут ещё и пережившие трансформацию. - Понятно, а что с той малышкой, которую мы подобрали первой, может, помнишь? Фридрих ненадолго задумался, почесав затылок. Потом отрицательно качнул головой. - К сожалению, я не помню, но могу с уверенностью сказать, что о ней точно позаботились. Всех тех детей, что мы не могли принять на службу, мы отправляли, как вы и просили, в церкви на попечение и обучение инквизиции и других сестринских орденов. - Это хорошо… От этих слов мальчика так и веяло грустью и тоской. Фридрих чувствовал это, но ничего сделать не мог, ведь мир, в котором им было уготовано родиться, был слишком жесток. - Равнение, на ле-во! Раз, два… Моузи, еб твою мать, где у тебя лево! – злобно выплюнув слова произнесла Хельга, подскочив к нерадивой ученице. - Ещё раз. На ле-во, раз, два! – рявкнула перед строем малолетних девочек женщина. Больше двух часов на импровизированном плацу. После час интенсивных физических нагрузок, следом стрельба из лука на короткую дистанцию, далее часовой спарринг на деревянных мечах, потом метание малых дротиков или в простонародии – пилумав. Вновь спарринг, но теперь на копьях. - Обед! – раздался звучный стук барабанов и ещё минуту назад изнеможённая толпа девушек, валявшаяся на вытоптанной земле, подорвавшись со скоростью урагана, понеслась в столовую. Наблюдавший за всем этим из кареты Олег был, мягко говоря, расстроен. Эти девочки, дети, лишенные детского счастья и семьи, чья судьба стать безвольным оружием в чьих-то руках. Эти мысли не давали парню покоя, а от осознания того, что это ещё не самое худшее будущее для них, подступала рвота. Мир Олега и этот были слишком разные, и так похожи одновременно. - Если вы продолжаете терзаться из-за того, что у кого-то из этих девушек могло быть более светлое будущее, то перестаньте, – положив руку на плечо Жака, сказал Паилз. - Вон та, с косичкой, дочь пьянчуги, что отдала свою дочь одному из местных борделей в качестве оплаты. Думаете, в качестве раба её ждало бы что-то лучшее? Или вон та, короткостриженая, что всем видом пытается походить на Хельгу. Её нашли едва живой, мать избила её до полусмерти, а после выкинула на улицу за то, что та выпила её вино. А вон та, с косичкой, её достали из-за решетки, каким-то образом перебралась в круг ремесленников и попалась, когда пыталась стащить булку хлеба у пекаря. Хлеб был предназначен для двух её младших сестёр. - Что по итогу с сёстрами? - Мертвы, покуда малышка томилась за решеткой, умерли с голоду, – от этих слов внутри Олега что-то сжалось. - У них есть то, о чем многие и мечтать не могли, - продолжил Фридрих. - А именно - крыша над головой, хлеб, чистая вода и вера в то, что завтра им снова будет что есть и где спать. У них есть то, чего не может позволить большинство в нашей прогнившей империи. У них есть будущее, и всё это только благодаря вам. Думаете, кому-то, кроме вас, есть дело да этих малолеток? Отвечу за вас, нет. Они никому не нужны, их никто не ждёт и без вас, я уверен, что и четверть не дожила бы на тех улицах до сегодняшнего дня. Так что будьте любезны, если думаете, что поступили неправильно, то просто выйдете и скажите им, что завтра они все возвращаются на улицы своего города к своей прежней жизни. Скажите это, и вы увидите результат! – немного вспылив, произнес Фридрих. - Простите, ваше высочество, за мой тон, но я считаю у вас попросту нет ни права, ни времени на самобичевание. - Прости, Паилз. - Не извиняйтесь, вам не за что извиняться, господин, – придя в себя, сказал мужчина.