Нулевое лунное затмение

Мун обречённо отложил книгу и тяжело вздохнул. Сосредоточиться на тексте всё равно не получалось. Буквы скакали под его взглядом, расплывались, а если всё же и складывались в слова, то смысл прочитанного никак не укладывался в его черепушке. Тщетное занятие. Весь день его терзало смутное чувство, а по прикрытым одной почти прозрачной, чтобы не создавать малейшей тени, сорочкой гуляли волны дрожи, скапливаясь томительным теплом в области таза. Как будто возвращения в вечно сияющий, пронизанный практически ослепляющим светом дворец Сана и снедающего беспокойства за своего верного телохранителя и милого друга ему не было достаточно. Он уже несколько дней полностью один в этой комнате. Лишь он, мягкая кровать, шкаф с книгами, запертая дверь и железные решётки на единственном окне. Даже брата он видел только в момент, когда тот собственноручно запихнул его в эту сверкающую одинокую клетку. Это было похоже на пытку. Сидеть в этом месте и не знать, что будет дальше, лишь безуспешно гадать о мыслях и планах близнеца. Нет, Мун совсем не волновался о своей судьбе. Солнце никогда не причинит ему боли и не убьёт, лишь продолжит держать, словно декоративную птицу в золотой клетке. Куда больше, до горьких слёз, скапливающихся крупными каплями на уголках глазниц, его терзала дальнейшая судьба его бывшего надсмотрщика. О, Зеро… Он так виноват. Он полностью облажался. В отличие от него, самопровозглашённый монохромный телохранитель не обладал тем же иммунитетом от злости Хранителя Позитива. И с каждым днём Луна не мог остановить свой разум от формирований всё более жутких сценариев того, что его близнец сотворит с предателем. А теперь ещё и это. Чёртова весна. Чёртов брачный сезон. Мун просто хотел вернуть Зеро и покинуть это место, чтобы снова сидеть в окружении дорогих его душе друзей и слушать истории никогда несмолкающего Сильвера. Неужели он так многого хочет? Мир собирается лишить и этого? Хотя Мун даже согласен остаться в этом месте, лишь бы его пушистый стражник был в безопасности с остальными. Но он никогда не был любимчиком судьбы, не так ли? В этом месте было невозможно отследить время, даже в днях Лунный ориентировался лишь по моментам собственного сна, но тот казался жалкой, отрывистой дремотой. Так что Мун ни в чём не был уверен. Было ли это ещё одним наказанием от брата? Полная неизвестность происходящего и нескончаемый свет. Даже звуков за пределами этих белых стен не существовало. Был ли у двери караульный? Яблочный не знал. Он ничего не знал, и это снедало. Мун был вынужден прибегнуть к такому тривиальному способу охлаждения, как дыхание, когда почувствовал, что магия ощутимо грела кости и готова была вот-вот сформироваться. Тяжёлое напряжение скапливалось в животе, иногда переходя в болезненные спазмы, а уже ненавистный собственный запах пьяных яблок заполнил комнату. В этот момент дверной замок щёлкнул, что в напряжённой тишине прозвучало подобно раскату грома. Луна напряжённо впился взглядом в несчастную деревяшку, словно она была его личным врагом. Стыдливый порыв прикрыть кости, нисколько не скрываемые жалким подобием рубашки был задушен на корню. Как будто от этого что-то изменится. Дрим, а в том, что это был именно его старший близнец, Луна не сомневался, всё равно наверняка прекрасно осведомлён о его состоянии, раз выбрал именно этот момент для своего появления. — Лунный свет, — раздалось нежное мурлыканье утробного голоса Сана, как только дверь распахнулась, являя взгляду тёмного светлого близнеца. — как ты себя чувствуешь? Вместе с братом в комнату ворвался и бесконечно сладкий запах яблочных лакричных конфет, не оставляя никаких сомнений — его весенний период тоже находится в самом разгаре. И раз это так, Мун решительно отказывался понимать, зачем позитивному нужен этот визит. Лишь не сдержался и едва слышно зарычал, чем только вызвал у того покровительственную усмешку. — Ты так не хочешь меня видеть? — развеселился Сан, тем не менее проходя в комнату и закрывая за собой дверь. — А ведь я привёл с собой кое-кого. — с этими словами он крылом пододвинул безвольно стоящего позади Ноля. — Ему тоже не рад? Мун вздрогнул и, наконец, оторвал настороженный взгляд от солнечного, переводя его на монохромного, тщательно осматривая его. Но облегчение быстро снова сменилось беспокойством. Тот выглядел устало и опустошённо, а в его душе яблочный едва смог ощутить тлеющие угольки эмоций. — Зеро! — взволнованно воскликнул Луна, торопливо и неловко поднимаясь с кровати. Муну просто хотелось ощутить друга рядом, обнять, скрыть от своего жестокого брата, залечить нанесённый ущерб. Это было ему остро необходимо до нервной дрожи в руках, до отчаянной пульсации души. — Мун… — почти на выдохе прошептал стражник, за что тут же поплатился. Сан моментально растерял свой милый образ, который демонстрировал брату, заменяя его холодным неодобрением и разочарованием. Он небрежно отвесил бывшему надсмотрщику подзатыльник, ничуть не стесняясь присутствия негативного близнеца. — Разве я разрешал тебе открывать рот, питомец!? — почти рявкнул светлый, правда, сразу же поспешил взять себя в руки, возвращая лицу привычную в присутствии младшего брата мягкую ухмылку. Но ущерб уже был нанесён. Не то чтобы старшего это волновало. Мун вздрогнул, словно это его только что ударили. Непрошенные слёзы скатились по его щекам. Ведь пока он прохлаждался в этой комнате, его Зеро столкнулся с гневом Хранителя Позитива один на один. — Что ты хочешь? — проглотив так и рвущиеся с языка проклятия, сипло спросил тёмный близнец, стискивая кулаки в попытке причинить самому себе боль. Луна заслужил этого гораздо больше, чем его монохромный друг. — Лунный свет, сколько раз мне повторять... — нежно произнёс Солнце, поглаживая почерневшими пальцами макушку мнущегося рядом, но не смеющего отходить, предателя. — Всё, чего я когда-либо хотел — это лучшего для тебя. И тебя. Как ты чувствуешь, — он окинул не скрытое почти буквально прозрачной тканью тело брата достаточно красноречивым взглядом. — сейчас начался наш брачный сезон. В этот раз я решил, что он не может пройти даром. Чтобы ты впредь не сбежал, мы заведём детей. — Ты знаешь, что это невозможно! — почти панически возразил Мун, старательно игнорируя жгущие от стыда скулы. — Напомню, никто из нас не способен к рождению. Ребёнок? Ребёнок?! Это будет крест на его свободе. Мун ведь и правда не сможет сбежать отсюда с ребенком, а оставить его позади, с сумасшедшим братом… Этого он тоже не сможет. Поэтому Луна поблагодарил всех богов, что тела ни одного из них не приспособлены для вынашивания детей. Пока не заподозрил что-то неладное, наблюдая ликующее лицо Сана. — Вот поэтому, мой Лунный свет, этот маленький предатель ещё жив. — снисходительно сказал Позитив, чувствуя дрожь рядом стоящего скелета. — Зеро лучший из лучших. Сильный и выносливый. Идеальная кандидатура, чтобы стать матерью наших с тобой детей. — Нет! — сразу же крикнул Луна, чувствуя сковавший кости ужас. — Нет, нет и нет! Я не… Я не могу. Я не хочу! Мун со слезами посмотрел на монохромного мечника в лапах Солнца. Чем они оба это заслужили? Чем его Орео это заслужил? Из-за него… Из-за него Зеро в этом положении. Он приносит одни неприятности и страдания своим близким, пока не сломает и не извратит их до неузнаваемости. — Тогда... — холодно вздохнул светлый, ему не нравилось видеть своего близнеца таким, но иногда Луна просто не мог по-хорошему. — Думаю, мне следует убить его и поймать ещё кого-то из тех отбросов, что ты называешь друзьями. Кто-то же должен соответствовать твоему придирчивому вкусу. Мне на самом деле не важно, скольких придётся убить, прежде чем ты согласишься. Солнечный обхватил ладонью шею мечника, намереваясь прямо здесь избавиться от бесполезной траты пространства. Может быть, это избавит тёмного близнеца от ранее милой, но теперь только раздражающей строптивости. Его чёрные кости мрачно выделялись на белоснежных шейных позвонках, словно чернила, небрежно разлитые на девственно чистую бумагу. Зеро даже не вздрогнул, смиренно прикрывая глазницы. Наверное, он должен был бояться неминуемо приближающейся смерти, но было лишь блёклое облегчение, свинцовой усталостью растекающееся по телу. — Нет! — снова повторил Мун, чувствуя каждую эмоциональную реакцию внутри друга. Но, даже так… О древо, он был таким эгоистом! Он не мог его потерять. — Не смей… Я согласен! Только не делай этого… Не убивай его! — Я рад, что ты передумал, Лунный свет. — широко усмехнулся Солнце, не скрывая собственного мрачного ликования. — В конце концов, было бы немного обидно, если бы подготовка этого питомца была напрасна, а он ведь так старался ради нас. Ради тебя. — Что ты с ним сделал? — настороженно-обречённо спросил тёмный, обессиленно, словно марионетка с отрезанными нитями, опускаясь на кровать, обнимая себя за плечи. — Тебе правда интересно? Питомец, покажи моему брату, что ты для него приготовил. Докажи свою полезность. — самодовольно приказал Хранитель Позитива, складывая руки за спиной и почти умиротворённо прикрывая глазницы, чувствуя опьяняющий феромон близнеца. В нём почти был незаметен запах тёмного шоколада, выделяемый монохромным. Стараясь не дрожать под таким виноватым взглядом Муна, Зеро скинул с плеч накидку. Утрату её теплых, пушистых объятий, покровительственного мягкого веса он ощутил особенно остро. Унылые, слёзные чувства друга не делали ситуацию лучше. Фантомный шёпот Солнца, столько дней уверяющего Ноля в его собственной никчёмности, ввинчивался во внутреннюю сторону черепа, резонируя от стен, становясь то всё тише, то громче. «Ты недостоин!» — он знает. «Ты бесполезное ничтожество!» — он знает. «Ты жалок, раз не смог справиться с единственной возложенной на тебя задачей!» — он знает! «Ты думаешь моему брату нужен такой жалкий монстр, как ты?» — он… Он правда не знал ответ на этот вопрос… Почему Луна продолжал с ним возиться? Учитывая факт, что монохромному никогда не дано избавиться от влияния Сана, от вечной хватки того на своей душе? Но эти размышления не соответствовали сложившейся ситуации, и его эмоциональное состояние наверняка делало всё только хуже. Нет, не для Солнца, тому было откровенно плевать на него, а если позитивный и разозлится, то Зеро действительно давно привык к этому. Больше его волновала реакция Муна, поэтому с отработанным с годами умением монохромный очистил собственную голову от лишних мыслей и эмоций, оставив лишь поставленную Светлым задачу. Следом за накидкой на пол упали шарф и футболка, открывая Хранителям уже сформировавшееся из фиолетовой магии тело, которое ранее скрывалось мешковатой одеждой. Монохромный знал, что солнечный на самом деле не обращает на него внимания, сосредоточенный на собственном близнеце. Подобный взгляд он бы ни с чем не спутал. Наверное, от этого должно было быть легче, но мечник не был в этом уверен. Муна ему хватало с лихвой. Мечник был осведомлён об… Обыденности, можно даже сказать, непривлекательности своего тела. Чересчур тощее и жилистое, даже в женской ипостаси не обладающее какими-либо выдающимися качествами. Маленькая грудь, более тонкая талия и худые бёдра. Но от того, как Луна смотрел на него, в горле образовывался ком и перехватывало дыхание. При всём неудобстве ситуации, тёмный близнец словно видел драгоценное сокровище. Хотя может как раз из-за происходящего? Ведь Мун не возразил словам Солнца насчёт гона. Обладая скудными знаниями физиологии таких существ, как эти двое, монохромный тем не менее имел твёрдое желание оказаться подальше. Пусть и с каждым из братьев причины этого были разными. С Саном всё понятно, держать огромную дистанцию с ним не просто какое-то там желание, а огромное и яркое предупреждение от инстинкта самосохранения любого здравомыслящего монстра. С Муном же это было банальное приличие. Обычно они не были настолько близки, чтобы разделять столь интимный момент. Но в сложившейся ситуации… Хозяину положения глубоко начхать на какие-либо желания Зеро. В этой комнате он был лишь инструментом для достижения необходимой манипулятору цели — удержанию подле себя до ненормальности драгоценного близнеца. Монохромный уже чувствовал постепенно накапливающееся влияние смешанных феромонов. Вроде бы одинаковые, но вместе с тем и кардинально разные, они почти вызывали удушье. Если бы Ноль не был скелетоподобным монстром, то давление в этой комнате конечно не убило, но точно бы отправило его в обморок. Настойчивые порывы сознания о сохранении хоть какого-то достойного образа были подавлены с видимой невооружённому глазу дрожью. Солнечному никогда не нравились самовольные действия, поэтому как бы не билось в сознании бывшего стражника желание прикрыться хотя бы руками, он сохранял исходную позу. Ноль хотел, чтобы тёмный винил в происходящем кого угодно. Сана. Самого Зеро. Только не себя. Но, как и всегда, желания монохромного, видимо, слишком велики для этого дерьмового мира, ведь его новый хозяин слишком мягок и точно припишет всю грязь на собственный счёт. Казалось, ещё немного — и раскалённый взгляд янтарного зрачка в алой глазнице сделает несколько дырок в фиолетовой эктоплазме. Зеро с запозданием понял, что позволил своим мыслям блуждать, и это не осталось незамеченным. Фразой «стать ещё хуже уже не может» не стоило искушать судьбу, потому что конечно же может и ещё как. И хоть монохромный действительно привык к «хозяйскому» недовольству, не стоило добавлять груз вины для Муна. Простит ли себе когда-нибудь Лунный то, что вот-вот должно произойти? Двигаясь в соответствии с заранее прописанным солнечным сценарием, Зеро плавно, не делая лишних движений, приблизился к Муну. Это было неловко, неудобно и, что уж греха таить, страшно. Обычно стойкий солдат хотел забиться под ближайший камень, лишь бы не быть втянутым в это напряжение между двумя братьями. Ноль был выдрессирован служить, защищать и сражаться, на крайний случай пресекать попытки побега и преследовать, но никогда он не задумывался, что придется служить двум хозяевам подобным образом. В его теле не было ничего примечательного, не за что уцепиться взгляду. Ничего мягкого и плавного, как предпочитали те, кому было разрешено держать любовников. Пока после поимки Сан просто поставил его перед фактом переквалификации. Можно ли назвать становление матерью для ребёнка Хранителей эмоций повышением? Зеро так не казалось. Ни один из них не делал эту участь легче. Было ли вообще им дело до чувств обычного смертного? Сан сам сказал, что он не незаменим, на его место с лёгкостью может встать другой. Мечник не должен испытывать такие эмоции. Внутри не должно всё болеть при мысли, что к лунному может прикоснуться кто-то другой, что тот коснётся кого-то другого. Протяжённость жизни двух этих существ гораздо дольше, чем у обычного среднестатистического монстра. Для них чужие годы — череда мгновений. Монохромный не будет ни первым, ни последним. Луна с внутренним содроганием наблюдал за кукольными движениями своего друга. Ему казалось, что вся жизнь и личность были просто выжжены из этой оболочки беспощадным жаром старшего брата. После опыта того, каким неловким, преданным, весёлым и милым мог быть Зеро под маской сдержанности, снова видеть это состояние бездушной марионетки в руках солнечного близнеца было невыносимо. Усилием воли Лунный остался на месте, не порываясь схватить своего бывшего телохранителя или не отступая, чувствуя за спиной почти нестерпимый жар Сана. Он разрушал любую иллюзию, в которой можно бы было притвориться, что после череды невинных свиданий и коротких поцелуев, они всё же неловко решились на этот шаг самостоятельно, желая стать ближе друг другу. Любой доверительный, интимный момент был безжалостно раздавлен стальной хваткой угольных пальцев. Дорогой друг опускается перед ним на колени и Мун не может сдержать судорожный, обрывистый всхлип. В отличие от извращённого властью близнеца, Луна никогда не хотел, чтобы перед ним пресмыкались, раболепно опуская голову и пряча взгляд. Особенно он не хотел, чтобы в такой позиции вновь оказался Зеро. Негативный Хранитель обещал тому свободу, и к чему в итоге привела близость с ним? Снова в обжигающие, подобно жестокому солнцу руки Сана. Даже размытым от непролитых слёз взглядом тёмный мог видеть, как дрожат пальцы Ноля, когда он раздвигает прозрачные одежды, чтобы прикоснуться к нагретым подступающим гоном костям, подсвеченным лёгким сиреневым сиянием. Лунному хочется сбежать, спрятаться, лишь бы укрыться от адского пекла за спиной и безэмоционального взгляда бывшего охранника. Но как бы он не метался, как бы не искал, в этом месте нет ни клочка спасительной тени. Солнце действительно хорошо постаралось, просчитав все слабости любимого брата и свои прошлые ошибки. Эта комната была идеальной камерой, лишая Тёмного Хранителя большей части своих сил. Вот уж точно сбылись все сумасшедшие желания светлого. Любимый брат полностью в его власти. Разве не великолепно? А скоро у них будет ребёнок, может даже несколько, и тогда Луна точно никуда и никогда не сбежит. К своему стыду, Мун не может не реагировать на неловкие прикосновения привлекающего его монстра. Будь прокляты и брачный сезон, и Сан с его идеями фикс, как будто что-то из этого не было ужасно по одиночке, вселенная решила добить Хранителя негатива и объединить их. Шершавые пальцы так приятно трут нежную надкостницу его таза, постепенно выискивая более нежные местечки, на прикосновения и ласки которых Луна реагирует более явно и бурно. Над плечом Муна раздался вкрадчивый, самодовольный смешок Солнечного и чужая, жаркая тяжесть навалилась на спину, обвивая руками, словно стальными балками грудную клетку. Тёмный мог заметить боковым зрением сияние золотистых перьев, купол которых собственнически раскрывался над ним. Лунный не знал, что за выражение застыло на лице Сана, но судя по сжавшемуся монохромному, там не было ничего хорошего. В отличие от Зеро, ему хотя бы не пришлось смотреть в лицо своему главному страху. Последней каплей стали небрежно втиснутые в отверстия на крестце острые фаланги и влажное тепло языка на лонном сращении. Как бы негативный не сдерживался, магия почти с отчётливым гудением, проносясь по костям электрическими искрами, сформировала член, плоский живот и худые бёдра. Мун сильно вспыхнул лиловым румянцем, едва сдерживая слёзы. Под двумя жгучими взглядами хотелось заползти под какой-нибудь камень и остаться там навсегда. Если бы Луна хоть раз получил то, что хотел, это было бы нечто из ряда фантастики. То ли собственный создатель, то ли сам мир не любил тёмного, когда буквально позитиву доставалось всё желаемое. Только вот в какой момент сам Мун начал входить в это число? Пока лунный предавался новому витку самокопания, шершавые от множества тренировок с мечами пальцы аккуратно, почти невесомо обхватили его член. Ненавязчиво, словно просто проверяя воду, оценивая реакцию. Хранитель негатива печально хнычет от того, как его нутро сладко дрожит от чужих прикосновений. Там, где разум мечется от происходящего, тело с жадной радостью готово взять всё, что ему могут предложить. Зеро хочется утешить своего друга, но страх, установки важнее. Сан не разрешал ему говорить, и непослушание стоит дорого. Пока мечник будет послушным и покорным, ему разрешат остаться подле тёмного близнеца. От собственной трусости под рёбрами скребётся стыд, и вина блестит в глазницах крупинками слёз. Он даже не может взглянуть в глазницы Муна, боясь увидеть там отвращение и предательство. Но, по крайней мере, негатив сможет немного подпитать его, да? Ноль не против побыть кормушкой, шлюхой, инкубатором. Монохромный старается не оттягивать момент, чтобы сократить время страданий. Да и что-то подсказывало, что Солнце будет недовольно его неторопливостью, задержками. Поэтому Зеро больше не медлит, неловко и может быть слишком поспешно накрывая ртом кончик этого странного, похоже на одно из щупалец, но в несколько меньшем масштабе, члена. Лунный шипит от сладких, но оставляющих после себя горькое послевкусие ощущений, а Зеро словно взял в рот огромный, яблочный мармелад. Кисловатый, на любителя, но он и был этим самым любителем. — Что-то не так, Лунный свет? — вклинивается уже подозрительно долго молчавший Сан, проводя кончиками смолистых пальцев по грудине близнеца в неком подобии ласки. — Этот щенок причинил тебе боль? — почти заботливо, а от того отвратительно спросил он. — Прости, я не успел его толком выучить, сроки были слишком сжатые. Но он обязательно будет наказан, как только станет бесполезен. Оба пленника синхронно вздрагивают от очевидной угрозы. Может быть, пугается Ноль, а Мун не ожидает мимолётного давления зубов, но это детали. Казалось бы, было невозможно сжаться ещё меньше, но монохромный постарался, вжимая голову в плечи, словно пытаясь спрятаться между бёдрами друга от его жестокого брата, сдерживая слёзы ещё где-то глубоко внутри себя. Нельзя позволять Солнцу слишком сильно пробраться к себе в голову. — Я… Я просто не ожидал. — чуть дрожащим голосом, выдавливает оправдание Лунный, снося «успокаивающую» ласку светлого близнеца. — Это необычное чувство. Мун прекрасно понимал, почему Зеро опять попал под влияние Сана, и уже сразу простил его. Тёмный близнец надеялся, что если они смогут остаться целыми как можно дольше, то, в конце концов, снова получится сбежать. Они сделали это уже один раз, сумеют и второй. Ничего страшного. Главное перетерпеть и не сломаться. — Ох, точно. — восторженно мурлыкает Солнечный, обнимая рёбра брата до хруста и, слегка перегнувшись, целует его в скулу. — Ты ведь ещё девственник, поэтому всё происходящее в новинку! Не бойся и наслаждайся, после у нас будет много ночей вместе. — мечтательно протянул он, спускаясь издевательски нежными поцелуями на плечи и шею. — Малышам понадобится много нашей магии, чтобы отринуть смертность их инкубатора. Мун дрожит. Нет, не от этой мнимой ласки светлого, и даже не от приятно горячего рта близкого друга на своем члене, а от этих ужасных, так беспечно сказанных слов. Зеро не инкубатор! Он не какой-то там предмет! Монстр, со своими эмоциями, чувствами и желаниями. Не тело, которое можно использовать и выкинуть за ненадобностью. Но как бы не жгло тёмного близнеца злостью и раздражением, он не смел их озвучить. На Сана они могут оказать совсем противоположный нужному эффект. Луна не хотел портить жизнь своему бывшему телохранителю больше, чем уже есть сейчас. Разве можно что-нибудь утаить от эмпата? Пускай даже и другому такому? — Ох, Лунный свет, всегда такой добрый и мягкий. — снисходительно посмеивается Солнце, поглаживая плоский живот брата, прежде чем впиться в него острыми кончиками фаланг. — Наш ребёнок должен был находиться здесь, но матушка местами сделала нас слишком одинаковыми. Как будто во всех этих мирах с грязью будет хоть кто-то, достойный внимания. — словно секундной агрессии и не было, он размазывает капли крови по магической коже. — Но, ради твоего комфорта, так и быть, при тебе я буду называть это «мамочкой». — он пренебрежительно кивнул на мечника. — Но ожидаю, что ты пойдёшь на ответные уступки, милый братец. Тёмный близнец дрожит, чувствуя, как вокруг него стягивается метафорическая паутина. Почему? В какой момент всё пошло не так? Почему его брат стал… Этим? Ха, строит из себя королеву драмы, как будто это его истязали узколобые смертные под той яблоней. Иногда, в редкие моменты, когда Луна скатывается в тёмные уголки своего разума, он задумывается, а как бы всё обернулось, поглоти эти яблоки он, вместо светлого? Мун видел, как они извращают монстра до неузнаваемости, так каким бы стал в итоге он? — Я постараюсь. — в итоге смиренно выдохнул Лунный, самостоятельно слегка откидываясь на грудь светлого хранителя. — Этого будет достаточно! Над отношениями надо ведь именно стараться! — до отвращения позитивно прощебетал Сан, за подбородок чуть поворачивая голову брата и впиваясь в приоткрытый рот уже более «взрослым» поцелуем. А Мун… Он просто зажмурился и не стал тому отказывать, позволяя творить с собой невесть что. Не окажись у брата рычага давления, Луна бы ещё посопротивлялся, влепил наглецу пощечину, даже зная о всей бесполезности своих трепыханий. Но Зеро… Ради его сохранности он был готов на многое. Монохромный старался не отвлекаться от своего занятия, механически приводя член тёмного хранителя в рабочее состояние, едва ли не давясь с непривычки. Клеймо позитивного на душе жгло, словно та упала в раскалённые угли. Да, Сан, наверняка, заметил особое неравнодушие со стороны своего брата к конкретному смертному. Это не могло его не бесить, что просто хотелось спалить помеху с лица Мультивселенной. Но нельзя, пока нет. Чувствуя фантомный жёсткий вес горячих угольных пальцев на голове, Ноль покорно последовал их направлению, вбирая с каждой секундой крепчающий член по самое основание. От стыда и дискомфорта из глазниц всё же брызнули слёзы, оставляя на бледной надкостнице сиреневые разводы. Он старался не обращать на сырость внимания, малодушно надеясь, что это лишь жестокий плод его воображения. Самое обидное, что случись подобное в совершенно другой ситуации, когда бы они с Муном были только вдвоём… Он бы мог полноценно насладиться теплом тёмного хранителя, его мягким, убаюкивающим ароматом, сладко-кислым, нежным вкусом. Мечник бы любил каждый момент их близости, без капли унижения отдаваясь своему доверенному другу. Но тяжёлый взгляд золотого зрачка, сладко-резкий, совсем другой яблочный запах, похожий на нюхательную соль, вязкое присутствие светлого хранителя всё портили. Заветный плод долгожданной близости гнил от одного прикосновения угольных фаланг, а Сан и рад этому. Пропитывая и любимого брата, и жалкого смертного своими феромонами, не давая забыться даже на мгновение. Лунный не мог отрицать, что старания Зеро не возымели эффекта. Вместе с предательской физиологией, его тело уже дрожало, неумолимо охватываемое навязчивым возбуждением. Мягкий, тёплый, по-милому неумелый и неряшливый рот был слишком хорош, по его скромному мнению. И от того отвратительнее было питаться негативом Ноля. Но он так долго был голоден в этом светлом, пустом месте, а так Орео хотя бы больше не терзается этими эмоциями, да? Вздрогнув от намекающего ожога взгляда светлого брата, мечник заработал головой активнее. Тихие, мяукающие стоны Лунного делали с ним что-то такое, подкидывая веток в костёр, созданный феромонами двух сильных, гораздо сильнее Зеро, монстров в разгар гона. Он уже чувствовал постыдное томление и сырость между бёдер, когда к искусственному гелю примешивалась естественная смазка. — Вот я стараюсь, Лунный свет. — с гордостью фыркнул Сан, слизывая с подбородка близнеца ниточку слюны, оставшейся после поцелуя. — Даже нашёл способ связать нас навсегда! Ничто так не сближает, как воспитание совместных детей. Даже терплю этого… — он пренебрежительно фыркнул в сторону мечника, который в этот момент попытался стать ещё меньше, лишь бы не привлекать чужое внимание. — Ты поймёшь, что, в конце концов, мы были созданы друг для друга, брат. Несмотря на молчание Лунного, Солнце было довольно, с наглой ухмылкой клеймя его шею бледными, издевательскими укусами. Муна пробирала дрожь от ощущения острых клыков на шейных позвонках. С клыкастой пастью светлого станется просто перекусить кости, как хлипкую щепку. Позитивный близнец болен, давно, серьёзно и бесповоротно. Нельзя надеяться на его благоразумие. — Ты, хватит тянуть! — хлопнув в ладоши, приказал бывшему стражнику Сан. — Ни на что негодное ничт… — наткнувшись на яростный взгляд золотистых, так похожих на его собственные, но окруженные ледяной бирюзой, зрачков брата, он лишь раздражённо фыркнул, но проглотил оскорбление. — Надеюсь, ты достаточно компетентен, чтобы хорошо себя подготовить! Не собираюсь тратить время ещё и на твою растяжку! Зеро не стал злить своим неповиновением позитивного хранителя, неохотно, но быстро выпуская изо рта член, раскраской так похожий на осколок волшебного звёздного неба. Хотя, если говорить на чистоту, мечник предпочел бы провести остаток вечера грелкой для неона, несмотря на болящие челюсти, лишь бы не привлекать к себе внимание Сана. Если можно так сказать про скелета, то его почти за шкварник сдёрнули с колен и швырнули на бёдра Лунного. — Не смей утруждать моего брата своим весом, используй ноги, свин… — вновь в последний момент замалчивая оскорбление, ядовито шикнул на монохромного Солнце, пристраиваясь сзади и расстёгивая ремень с ширинкой. Но Мун лишь сильнее сгрёб в объятия попытавшегося покорно отстраниться Зеро. Он не собирался упускать возлюбленного, как только получил его в руки. Даже открыто рыкнул в лицо светлого близнеца, несмотря на возможные последствия. — Как знаешь, Лунный свет. Не говори, что я тебя не предупреждал. — проиграв в гляделки этим злобным зрачкам младшего, фыркнул Позитив, освобождая член. Несмотря на весь холёный, царственный вид, гон имел сильное влияние и на Сана. Однако, то, что он собирался использовать это состояние в своих эгоистичных целях, нельзя сказать, что ему нравилось. С чего Солнечному должен нравится всплеск гормонов, который побуждает перегрызть горло «другому самцу» из-за «самки»? Да в этой комнате, во всех мирах, Мун был единственным, кто когда-либо привлекал его! Окутанный знакомым, мягким ароматом пьяного яблока Луны, Зеро постепенно переставал дрожать от страха, спрятав лицо в узком плече. Это он должен был защищать своего маленького хозяина перед опасностью, а не наоборот. Но он бы абсолютно солгал, если бы сказал, что Сан не приводит его в ужас. Ноль не желал находиться с ним даже в одной мультивселенной, что уж говорить про разделение одной постели. Отнюдь не нежно схватив монохромного за бедро, удерживая на месте, Сан уже куда мягче обхватил в кулак два члена, словно успокаивающе оглаживая большим пальцем звёздную головку меньшего. По сравнению с ним, младший брат был несколько меньше, но ничего страшного. Он уже любил этот милый неон с россыпью голубых и зелёных вкраплений, похожих на веснушки. Смертные назвали их поцелуями солнца. Позитив и был самим солнцем. Было забавно думать, что все эти сотни точек на теле тёмного хранителя оставил именно он. Светлый брат даже не стал толком проверять, насколько хорошую работу проделал мечник, когда ему было сказано подготовиться. Честно говоря, Сану было совершенно плевать на его состояние, лишь бы не сдох раньше времени. Возможно, приказав такое, он хотел унизить предателя побольнее, не понаслышке знакомого с гордостью бывшего стражника. Отрегулировав положение, Сан приставил к открытому лону сразу две головки, млея от тепла братской плоти напротив, нетерпеливо насаживая Зеро сразу на оба члена. Монохромный должен был догадываться об этом. Он ведь знал, что бывший хозяин не будет с ним нежничать. Ничто не могло подготовить его к этой боли. Между бёдер, там, где зарождалось приятное тепло, теперь было лишь острая боль и невыносимое жжение. А Ноль мог лишь до крови прикусить язык и беззвучно плакать в плечо друга, униженный и оскорблённый, едва чувствуя своё тело за пределами промежности. — Брат! Сан! — очень нехорошо зарычал Мун, крепче стискивая тонкую талию мечника, пытаясь скрыть его в объятиях от жестокого золота. — Он был девственником? От собственного удовольствия, полученного в плену мягких, горячих стенок было отвратительно. О чём могла быть речь? Конечно же этот неисправимый трудоголик никогда не тратил время на такое бесполезное занятие, как секс! Зачем, когда можно посвятить это время тренировкам и самосовершенствованию? — Возможно. — беспечно пожав плечами, усмехнулся лучащийся самодовольством Солнце, протягивая руку мимо Зеро, чтобы обнять близнеца за поясницу, пытаясь притянуть ближе. — Это не важно. — Ещё как важно! Это был его первый раз! — вновь зарычал обычно мягкий и мирный Лунный. — И что с того? Смертные вообще одноразовые. — был всё также безразличен к моменту Позитив, вновь надавливая на бёдра бывшего стражника, чтобы узкая, хоть на что-то годная от её хозяина, киска приняла их больше. — Мне страшно подумать, что ты делал со своими прошлыми партнёрами, раз они для тебя стали «одноразовыми». — разочарованно произнёс Мун, вытягивая из монохромного горе и стыд, чтобы подарить ему хоть немного спокойствия. — Партнёры? Звучит слишком серьёзно для такого мусора. — пренебрежительно фыркнул солнечный, откровенно наслаждаясь близостью с близнецом и теплом их «рукава для траха». — Что делал? То, для чего они пригодны. Сбрасывал напряжение, вызванное нашей разлукой или тоской по тебе. — Ты мне омерзителен, брат. — скривился лунный, впиваясь пальцами в запястье той руки, которая держала мечника за бедро. — Если ты двинешься ещё хоть на сантиметр, то я… — «То ты» что? — воспринимая поведение негативного лишь детскими капризами, снисходительно усмехнулся Сан, нарочно вскидывая таз, вбиваясь в лоно Зеро, под сдавленный скулёж того, на ту разницу, между размерами братьев. — Что ты сделаешь, Лунный свет? — Я никогда тебе этого не прощу, Сан. — с твёрдой, мрачной уверенностью заявил Мун, крепче обнимая своё Орео. — Пха-ха, хорошо. — покровительственно рассмеялся позитивный, вырывая руку из крепкой хватки младшего брата и тоже устраивая к нему на поясницу. — Здесь ты главный, Лунный свет, командуй. Но не заставляй меня жалеть о своём решении и ждать слишком долго. — последнее предложение сквозило невысказанной угрозой, напоминая, что эти двое находятся в плену. Вот только Сан не понял, что слова Луны уже были не предупреждением, а обещанием. Мун никогда не простит жестокости близнеца по отношению к своему возлюбленному, к своему другу, к тому, кто в первый раз вытащил его из золотой клетки замка с его одурманенными счастьем обитателями. Негатив никогда не простит Позитиву унижение, боли своего Орео. Не сводя взгляда с лица светлого брата, чтобы в случае чего не упустить какую-нибудь истеричную смену настроения, лунный плавно опустил руку с талии монохромного на ягодицы, черпая восстановившиеся крупицы маны и свою любовь для исцеляющей магии. Он не мог восстановить всего, но разрывы, оставленные близнецом залечить способен. Мун не хотел, чтобы первый опыт Ноля был полным кошмаром и катастрофой. Монохромный благодарен Луне, правда, но он уже просто желал, чтобы это всё поскорее закончилось. Запах чужого гона, бурлящая вокруг могущественная магия сводили его с ума, вынуждая его собственный организм бунтовать, выламывая замок в коде, который блокировал все возможные тепловые циклы. Как только боль ушла, жар первой течки обрушился на рыцаря со всей силы задержки в два десятилетия. Монохромный чувствовал себя настолько горячим, что, казалось, будто его кости плавились от внутреннего жара. Мун заметил, как Зеро на его коленях начало потряхивать, его неожиданно возросшую температуру и пробивающийся под яблоками молочный запах шоколада. Это одновременно всё упрощало и делало сложнее. Его телу будет легче принять сразу двоих, но как собственная покорность скажется на психике? — Сколько можно тянуть, Лунный свет? — капризно фыркнул Сан, с жестоким нетерпением поглядывая на мечника, будто виня его в этой задержке. — Наша будущая «мамочка» более чем готова. Луна хотел вновь отчитать близнеца, но его остановило робкое объятие от монохромного. Тот побоялся открывать рот в присутствии Позитива. Но его душа буквально умоляла Муна сделать что-то с этой невыносимой жарой. Он совсем не мог выносить это костевыворачивающее чувство. Стараясь игнорировать ревнивый взгляд старшего, негатив мягко и успокаивающе поцеловал Зеро в макушку. Мун сам схватил бёдра бывшего стражника, плавно и терпеливо опуская его на всю возможную длину. Он сам не сдержал тихий вздох, что уж говорить о протяжном стоне Ноля. Солнце единственный не смущался происходящего, за талию притягивая брата ближе к себе. — Ты можешь двигаться. — с тяжестью на душе разрешил светлому близнецу лунный, прижимаясь челюстями к виску мечника, даря несколько коротких поцелуев. Не стоит сильно злить старшего хранителя, если Луна не хотел последствий для Зеро. Как бы ему не хотелось шептать другу успокаивающие слова, комплименты и заверения, осыпать лаской и поцелуями, нужно быть сдержанным. Едва получив разрешение тёмного хранителя, Солнце не стал больше сдерживаться, беспощадно трахая узкое лоно размашистыми, мощными движениями. От напора сладкая парочка совсем рухнула на кровать, но он даже не обратил внимание, переместив руки на бёдра младшего брата и закинув их на свой таз. Как раз вместе с ним приподнялся на нужный уровень и монохромный. Лунный чувствовал себя так, словно Сан одновременно насиловал их двоих. Будь проклято механическое трение, чёртовы гормоны, но член негатива слишком наслаждался происходящим, обвиваясь вокруг своего золотистого, крупного близнеца, чтобы стимулировать враз ставшие сверхчувствительными стенки. Зеро задыхался и жалко стонал, терзаемый навязанным, болезненным удовольствием в заданном солнечным хранителем темпе. Он даже уже не мог думать о том, несколько ему некомфортно было получать наслаждение от насилия над собой и своим хозяином. Разум просто блаженно закрылся, реагируя лишь на посылаемые телом волны экстаза. Когда Сан вздёрнул бёдра тёмного близнеца выше, угол проникновения вновь сменился, отчего сплетение двух членов раз за разом давило на особо чувствительный участок. Ноль кончил с хриплым криком, трясясь от силы неумолимых, даже не думающих остановиться толчков. Солнце просто навалился сверху, с агрессивным рычанием распахивая крылья и заключая троицу под сверкающий, золотистый купол перьев, начиная более агрессивно гнаться за собственным удовольствием. В какой-то момент Луна тоже с позором утратил контроль над собой, угрожающе щёлкая клыками перед лицом брата, притягивая Зеро ближе к себе и встречая каждый агрессивный рывок собственным толчком. Их брачный цикл едва не разрывал хрупкого смертного на части. Но куда младшему, для которого происходящее тоже стало первым опытом, было угнаться за более искушённым старшим. Ещё раз рыкнув на солнечного, Луна впился клыками в плечо монохромного, оставляя на белой кости просто шикарный, глубокий укус, в порыве чувств и удовольствия заявляя на него свои права. Спустя пару рывков, на радость Солнцу, Мун излился глубоко внутрь Зеро, мягкими, короткими толчками стараясь протолкнуть магию ещё сильнее. — Вот так, хороший мальчик, Лунный свет. — довольно усмехнулся Сан, великодушно решив простить брату его агрессию. — Даже если «мамочка» не забеременеет с первого раза, что практически невозможно с состоянием нас троих, мы будем повторять это до нужного результата. Со счастливым рокотом Солнце вонзилось в податливое тело Зеро, прежде чем замереть с протяжным стоном, намеренно кончая в матку, рядом со светлым близнецом. Сквозь фиолетовую плоть смертного, Сан мог отчётливо видеть клубы их с братом магии. Его, согласно плану, сбывающаяся мечта. Светлый хранитель неторопливо покинул лоно монохромного. Члена брата было достаточно, чтобы заткнуть киску и предотвратить утечку большого количества спермы. Стоит дать Муну немного передохнуть, прежде чем тепловые циклы вновь возьмут верх. Подтолкнув два сплетённых тела к стене, Солнце забрался рядом, ревниво скрывая их крылом от всего мира. Когда Луна не менее ревностно, переместил своего рыцаря на другой, подальше от брата, бок, крепко притискивая к себе, Сан только рассмеялся, обнимая младшего. — Отдыхай, Лунный свет. Вскоре тебе понадобится много сил, — снисходительно обратился к близнецу позитив, целуя в макушку. Мун ничего не ответил, лишь плотно зажмурился. Действительно уснуть так близко рядом со светлым хранителем не представлялось возможным, но, по крайней мере, это хотя бы позволит избежать возможного разговора. Не было никакого желания слушать бред Сана. Солнце позволил младшему брату держаться за некое подобие оставшейся гордости. Луна может пытаться покусать хозяйскую руку оставшимися клыками, но все равно уже не сбежит из его объятий. Никогда. Сан тоже учился на собственных ошибках.