Их ненавидел мир

Сигма и Гоголь сидят на крыше старого панельного дома, свесив ноги, болтая ими. Кажется, что сейчас кроссовки "Abibas", купленные по скидке на последней распродаже, с отклеивающейся подошвой, вот-вот слетят вниз. Прямо в сугроб. Им всё равно на то, что зима, что холодно. Холод есть, но его не чувствуешь, завтра даже снег растает, превратит землю в грязь. Колющий мороз не пробирается под толстовку и джинсы, а ноги греют разноцветные носки. У Гоголя с кактусами, а Сигма в простых белых, только на пятке вышиты строки, написанные каким-то там писателем. Да и похуй принципе. Сигма любил читать, но не ценил старую классику, типа той, что преподаётся в школах. Подумаешь, лирик старался, придумывал наполненную смыслом фразу, и что потом с ней сделали? Поместили на протёртую до дыр пятку носков, её то даже и не видно толком. Как же иронично наблюдать такую картину: на сушилке в старой ванной комнате, с опавшей местами плиткой и жёлтым светом, висит носок с дыркой, а рядом красуется вдохновляющая надпись "Стремись к успеху, и ты его получишь!", или что-то в этом роде. Хах, этот успех увидеть для начала надо, чтоб к нему стремиться. Где ж вы найдёте что-то, хотя бы отдаленно похожее на него, среди этих однообразных серых коробок с окнами, в которых, то и дело, можно наблюдать представления получше чем в цирках. Там на втором этаже открыт балкон, стоит мужик, докуривает последнюю сигарету и озлобленно бросает бычок в красную банку из под кофе "Nescafé", края которой острее бритвы. Бабки во дворе то и дело обсуждают его личную жизнь, которой у него и в помине не было. Работает из последних сил, пытался заработать на проживание. Ему уже за тридцать, у матери на шее сидеть желания нет, ей и самой то двух детей прокормить надо. Старая карга, сначала шлялась по мужикам, забыв о муже, а теперь не живёт, а выживает. Но этот мужчина всё равно любит её, она его мать, как-никак. А вот в соседнем подъезде, на этаже четвёртом-пятом, развивается целая семейная мелодрама. Муж бьёт жену, дети зовут на помощь и плачут. Младенец в соседней комнате орёт навзрыд. Судя по всему, он и есть корень проблемы. Муженёк думает, что женщина изменила ему, ведь по его словам "У него, блять, глаза карие, а у меня голубые! Сто процентов эта шлюха с соседом нашим шпёхалась!" А сам-то этот навеки пьяный уебан взглянул хоть раз в глаза жены? Видел ли он цвет глаз любимой? Если бы это происходило хоть когда-нибудь, он бы не устраивал истерик, зная что у жены его карие глаза, как и у ребёнка. Гоголь любил наблюдать за упадком общества в окнах дома напротив. Он завороженно смотрел на то, как с каждым днём люди пробивали дно всё глубже и глубже, хотя казалось бы, куда ещё ниже. Гоголь наблюдал за жителями, как за зверями в зоопарке, а Сигма наблюдал за Гоголем, как за ангелом на небесах. Смотрел на то, как в глазах парня отражались огни фонарей и свет в окнах домов. Рассматривал вблизи, изучал, любил. Сигма любил Гоголя, а Гоголь любил Сигму, потому то и разрешал сидеть так близко и смотреть на него лоб в лоб. Никого он так к себе не пропускал. Внезапно, Гоголь повернул своё лицо влево, так, чтоб их Сигмой носы чуть соприкасались. Тот от неожиданности чуть не завалился на бок, рискуя скатиться с крыши в сугроб, но Гоголь придержал его за локоть, попутно придвигаясь ближе. Смотря прямо в глаза Сигме он усмехнулся и поцеловал его, положив левую руку на щёку, а правой всё ещё держа того за локоть. А у Гоголя руки тёплые. Гоголь теплый. От Гоголя пахло кофе, и это ещё больше вскружило парнише голову. Сам он не пил этот крепкий напиток, так же, как и энергетики, ибо у него были проблемы с сердцем, но он безумно обожал запах свежеперемолотых зёрен, особенно вперемешку с одеколоном Гоголя и его языком, изучающим дёсны Сигмы. Гоголь был куда опытнее, целовался он как бог, в то время как Сигма только учился. Ну, они оба были не очень то и против такого расклада. В то время, как Гоголь брал на себя всю инициативу, Сигме оставалось лишь быть ведомым во всей этой заварушке. Сигма любил Гоголя. Гоголь любил Сигму. Их ненавидел весь мир.