to bleed with you

Вэйв, должно быть, уже полчаса, а может, и больше, смотрел на лицо Пэнга. Похоже, что время никогда не было на их стороне. Вэйв переворачивается в своем спальном мешке, и внезапно появляется искра, мгновенное осознание. Он понимает, что единственное, чему научили его часы — это глупое развлечение в самый странный год его жизни, — это то, что ты можешь узнать время, но никогда не сможешь угнаться за ним. И все, что он может делать в эту ночь, — это смотреть в потолок палатки. Чувство вины подступает к горлу, как самая отвратительная болезнь. Либо это, либо боль. И это еще хуже, намного хуже. Потому что чувство вины само по себе гораздо лучше воспоминаний о том, что чувствовал Вэйв, когда рассказал Пэнгу о том, что он сделал. В его глазах он видел ярость и был доволен этим. Он видел отчаяние и чувствовал себя непобедимым. Он видел (страх?) что-то, чего он не мог понять, и Вэйв чувствовал восторг и ужас одновременно. Парень пытался избавиться от этого чувства. Он даже не знает, чего ожидал, совершая этот глупый поступок. Вэйв никогда не был героем, и он никогда не хотел им быть. Ну и что? Ответ так ясен, что озаряет ночь. Поэтому он поворачивается и закрывает глаза. *** Пэнг проснулся. Внезапно он не смог больше этого выносить: шершавость пола, затхлый воздух, внезапное осознание того, что Вэйв заразился, чтобы увидеть его. Он сбрасывает с себя одеяло и приподнимается на локтях. Голова быстро кружится, как будто ему только что приснился кошмар. Он инстинктивно двигается влево (чтобы убедиться, что он все еще там), только чтобы случайно ткнуть Вэйва в бок. Сначала раздался приглушенный стон. Затем из темноты донесся сонный голос: — Это и есть твоя месть? Пэнг шипит:  — Нет. «Разве я не причинил тебе достаточно боли?» — хотел бы он добавить. Вместо этого он делает паузу, надеясь услышать голос Вэйва: «О боже, скажи что-нибудь, пожалуйста». Но Вэйв молчит, и Пэнг заставляет себя продолжить. — Извини, что разбудил тебя. Я не мог уснуть. — Я не возражаю. В сером полумраке палатки Пэнг видит силуэт другого человека, освобождающегося от спального мешка. Он выглядит очень маленьким в этой футболке, но, возможно, ему просто кажется. Затем, прежде чем он успел сказать хоть слово, Вэйв выходит из палатки, и Пэнг ловит себя на том, что следует за ним, словно во сне, в настоящем сне. — Возвращайся внутрь. Даже повернувшись к нему спиной, Пэнг узнает напряженную позу, которую Вэйв принимает, когда чувствует себя слабым. — Вэйв… — это единственное слово, которое может сказать Пэнг. Что касается Вэйва, то он слегка пожимает плечами. — Что? — спрашивает он ровным голосом. — Я просто хотел сказать тебе… — тут Пэнг берет его за запястье, и впервые за эту ночь Вэйв поднимает на него глаза, и Пэнг видит, нет, он чувствует его сердцебиение. Это всего лишь одна секунда взаимопонимания, затем Вэйв отступает, в его глазах вспыхивает ужас. — Ты… Это не… я… Пэнг стоит, подняв обе руки ладонями вверх, задыхаясь и чувствуя легкость одновременно. — Ты… Ты мне не говорил? — спрашивает он, но это больше похоже на утверждение, чем на реальный вопрос. — Почему? — горько смеется Вэйв. — А почему я должен был? Мы в самом разгаре борьбы, Пэнг. Думаешь, пришло время для сентиментальности? Пэнгу потребовалось два глубоких вдоха, чтобы собраться с мыслями. — Ладно, слушай внимательно. Как думаешь, почему я готов идти прямо в пасть зверя? Нет нужды упоминать имя директора Супота. — Наверное, чувство вины. — Я не мог потерять тебя, Вэйв! — выпаливает он. Другой моргает и делает шаг назад, а Пэнг пытается сдержаться, но ничего не может с собой поделать. — И да, я чувствую себя чертовски виноватым по ста и одной причине. Но еще больше я боюсь потерять тебя, вот насколько все плохо. В темноте комнаты Пэнг не видит Вэйва, но слышит его дыхание. — Ты мне нравишься, — это не более чем шепот, и Пэнг вынужден сделать шаг вперед, чтобы убедиться, что Вэйв все еще там. — Ты мне нравишься, Пэнг. Очень. И это самая глупая вещь, которую я сделал в своей жизни. У Пэнга так пересохло во рту, что он едва может говорить. — Но вот мы здесь. На этот раз Вэйв не отступает, когда он берет его за руку. На этот раз боль задерживается на его быстром сердцебиении, на тепле его кожи, на мягкости его губ. На этот раз, и только на одну секунду — или на то, сколько времени это займет для поцелуя — кажется, что время на их стороне. Когда они отрываются друг от друга, первые солнечные лучи проникают в старый подвал, но Вэйв улыбается, так что Пэнг на самом деле не замечает этого. — Как же глупо. — Да, согласен.