Фарфоровый секрет Купера Андерсона

С кухни доносились стучание, звон и разговоры, иногда сменяющиеся смешками, а иногда — песнями. Сомнений не было — младший братец с его кукольным парнем. Ооо, в голове Купера возникло столько восхитительных стебаний и шуточек про Бетти Крокер*, но интуиция и вдруг стихнувшая «кухня» подсказали ему, что хуже от появления перед двумя тестестеронными подростками может сделаться ему. И точно — тишина заполнилась тихим хихиканьем, воркованием, а после была порвана смехом во весь голос. Во все два. Купер, конечно, не смущался ориентации своего брата, ведь он был цивилизованным человеком, но все же где-то ему не следовало появляться. В конце концов, психическое здоровье важнее садистского удовлетворения. И старший из сыновей семьи Андерсонов преспокойно отправился в комнату младшего. Его собственная уже давно была заставлена старьем. В общем, комната Блейна оказалась тоже не самым перспективным вариантом. На большинстве дисках была музыка, на большинстве оставшегося меньшинства — Дисней. На остальных дисках был Бродвей. Ну, здесь ничего удивительного. Похоже, его брат дрочил на принца Фердинанда** или Микки Мауса, потому что ни одного файла с неприличным содержанием в его компьютере также не обнаружилось. Что ж, избегать сладкую парочку, как только что выяснилось, было беспричинно. Его брат — сущая недотрога, в его нычках нет ни одной обнаженки, а на его кровати — собака с глазами размером с собственную башку. Господи, да его голова взорвется от избытка шуток, если он сейчас же не выплеснет их в нужном направлении! Купер вальяжными и самодовольными, но нетерпеливыми шагами возвращался на первый этаж и уже огибал диван, чтобы зайти на кухню, как… — Блейн… Ааах! Его пригвоздило к полу. Что за «Блейнах»? Блейн ведь не может… Да Купер до сих пор не уверен, держал ли тот хоть раз в руке собственную пипиську. Ну, это же его младший брат. Он не может заставлять кого-либо «ах» или «еще»… — Ещеее… Похоже, Господь сегодня не на его стороне. Еще один вздох; перекатистый вздох; от низкого мурчания до писка. Сколько бы женщин ни было у Купера, он вряд ли мог сказать, что они были такими же… Музыкальными? Мелодичными? Звонкими и переливистыми? Такими чистыми и непорочными… «Порочными — напомнил он себе. — Очень даже порочными, оказывается». Раздалось глубокое урчащее «Ммм», и не было сомнений, что это был Блейн. Точно. Это же его брат занимается непристойностями прямо на кухне их родителей. Так какого черта он встал у двери и вслушивается в каждый шорох?! — Ааа! Купер вздрогнул и поднял голову на дверь. Что же такого его младший брат делает своему парню, что тот так кричит, задыхается… извивается, подставляется, просит еще… Это что, капелька пота на его виске? — А как же творожные бананы, Кууурт? — задыхаясь, выдавил Блейн. — Иди, делай… — Правда?.. — Мфф… Ему нужно было просто взглянуть на Это. Просто один взгляд. Ведь от этого количество смертей в африкаских семьях не увеличится, озоновые дыры не расширятся, а панд не подкосит гриппом, так ведь? Да, но… Господи, с каких это пор он мечтает увидеть голым и задыхающимся бледного, стеклянноглазого парня Блейна?! С каких это пор он вообще хочет увидеть голого, задыхающегося парня?! Это… нужно просто прекратить. Просто прекратить. Он просто уйдет… Нет, наоборот: он зайдет на кухню и устроит им влажную уборку мозгов. Точно. Он же взрослый, опытный, гетеросексуальный мужчина, и его тяжело испугать слюнявыми ласками двух сосунков, пускай и гейскими. Дверь открылась на пять сантиметров, представляя глазам одно из навешанных по всему дому зеркал. Прямо напротив… Чччееерррттт....... Купер почувствовал себя паралитиком: его сердце оборвалось, кишки свернулись, легкие сожглись, кости треснули — его всего ломало изнутри, но сдвинуться с места — заговорить, закричать, заматериться — он не мог. Просто стоял и чувствовал, как внутренности образовывают в нем огромную черную дыру, благополучно засасывающую в себя здравый смысл, совесть, гетеросексуальность… Курт, прижатый к Блейну, сидел на кухонной тумбе. Одно его колено едва ли не касалось лопаток его парня, а второе схватил сам Блейн, чтобы вжиматься в совершенное тело напротив еще отчаяннее, чтобы стереть одежду в порошок и почувствовать… Курт толкнулся вперед и издал высокий жалобный, но эротичный стон, после чего его спина прогнулась под невероятным углом, а попка так сладко оттопырилась… Только теперь Купер заметил, что вторая рука его младшего брата была как раз в трусиках его парня и мяла, сжимала и, о боже, наверняка, дразнила маленькую розовую дырочку… Курту определенно нравилось, потому что он задыхался, шептал что-то на ухо Блейну и сжимал его рубашку до побеления костяшек, тогда как Блейн пожирал его темными бездонными глазами, не отпуская ни на сантиметр. Будь у Купера под рукой такой лакомый кусочек, он бы не выходил из него, чередуя секс с оргазмом и посторгазменной негой… Курт взвизгнул и повалился на тумбочку. Его щеки все еще пылали, а губы были словно вымазаны красной помадой, которая пошло намекала на готовность сделать этими губами все, что угодно… Интересно, как часто они трахаются? Какой Курт внутри? Мягкий и податливый или тесный и жаркий.? Бывает ли он сверху? Или это происходит только, когда он насаживается, прыгает на члене… и хватается тонкими бледными руками за широкие плечи Купера… кричит его имя… — Блееейн!.. Нет… Должно быть, Купер просто свихнулся… Но впервые у Блейна было то, чего так не хватало ему самому. И очнувшись от завистливых мыслей, он увидел, как «то» раскинулось абсолютно голое, а младший братец прогибался над ним на четвереньках. В его руках оказался бутылек, и Купер не сразу понял, что там. Но, когда вязкая жидкость полилась прямо на животик Курта, он увидел — йогурт. Сиреневый йогурт образовал лужицу на впалом животике, а струйка задела покрасневшую головку длинного, тонкого члена. Курта подбросило, и он снова вскрикнул, а струйка продолжала свой путь по тонким ребрам и добралась до, конечно же, нежно-розовых маленьких сосков, которые в миг окрасила сиреневым. — Амх… Блейн… — Что, милый? — И… извращенец… люблю тебя… Возбужденный бархатистый смех младшего брата хлестанул по ушам Купера, но заигрывающее «ммм» изящного и сексуального мальчика вернуло их в норму. Младший Андерсон перепачкал длинную белоснежную шею, усыпанную красными вспышками засосов. По-видимому, в бутылке оставалось всего-ничего, потому что он взял Курта за подбородок и заставил подняться на локтях. Его пальцы добрались до мягких влажных губ и скользнули прямо внутрь, заставили раскрыться. Убрав их, Блейн стал лить последние капли в этот ротик, а Курт глотал все, что ему давали. И только он попробовал вылизать все те подтеки, которые оставил на его губах косорукий брат Купера, как его остановили. Языком. Блейн полностью опустился на своего невероятного парня, придавливая его к поверхности, и всунул свой язык так далеко, как только возможно. Курт задохнулся, заскулил, забился под ним, отвечая также жадно, но не так напористо, потому что рука Блейна все еще тискала его попку, что делало его покорным, готовым на все. Купер прикрыл глаза, представляя, как бы он прижимал стройное белоснежное тело к себе, вылизывал его живот, шею, рот… Как бы после этот рот умело сосал его член, желая взять в себя как можно больше… Как бы Курт облизывал свои губы, пытаясь собрать всю сперму, а она бы липла и ниточками тянулась от одной губы к другой… Купер сильнее задвигал рукой, чувствуя, что одна мысль об облизывающемся парне своего младшего брата может заставить его кончить… А когда он успел приняться за «ручную работу»? Он вновь распахнул глаза и, словно листая 3D порно-журнал, наткнулся на новую картинку: мечущийся на тумбе Курт, чьи шея и соски уже были чистыми. Теперь Блейн в одних джинсах, из которых торчал доведенный до предела член, корпел над его ребрами. Он точно знал, что косточки там острые, а кожа мягкая, но Купер мог только догадываться об ощущениях, которые дарят обычные прикосновения к юному прекрасному Курту… И тот гадал. Гадал, поместится ли аккуратная ягодица в его руке… Гадал, понравится ли Курту, если он оставит на нем целую анатомическую карту засосами. Гадал, как Блейну могло достаться то, о чем он только мог мечтать?! Тем временем младший брат размазывал йогурт по животику. Курт всегда был чрезвычайно громким и теперь скулил во весь голос, понимая, что будет дальше, не в силах сдерживаться. Он обожал Блейна. Любил его, вожделел и едва ли не преклонялся. А Блейн, безусловно, чувствовал все то же самое к нему, и они вместе, и как можно сдерживать себя, когда твои мечты сбываются? — Хочешь… — пробился сквозь скулеж огрубевший, чертовски сексуальный голос, — я возьму в рот? Раздалось еще одно мелодичное «Дааа», и Курт полностью раздвинул ноги, показывая, как усердно он занимается фитнесом. Купер резко выдохнул. Ему пришлось придержать свой член у основания, чтобы не кончить, не увидев, как Курт бьется в оргазме. Хотя в его голове он сделал это уже около шестнадцати раз в самых разных местах: от спальни до… до балетного станка. Семнадцать. Блейн провел руками от паха до покрасневших коленок и облизал губы, видя, как оставляет на этих ножках сиреневые разводы. Он бесстыже разглядывал член Курта, его маленькие, пока лишь формирующиеся яички, все еще тесную дырочку. Сколько бы он не набрасывался на своего парня, как бы часто не раскладывал его на горизонтальных поверхностях и не прижимал к вертикальным, колечко мышц отказывалось становиться менее тесным. Не то чтобы Блейну это не нравилось… — Или, может, — продолжил он, — хочешь, чтобы я спустился немного ниже?.. Брови Курта встали домиком, а глаза влажными — о да, он хотел. Блейн навис над Куртом. Их члены коснулись друг друга, и парни вздрогнули, инстинктивно толкаясь навстречу. Блейн мягко ткнулся губами в губы напротив. Они податливо раскрылись, соглашаясь на все. Парень оставил на них легкий след поцелуя и, последний раз заглянув в зеленые глаза, мягко спустился на пол. Его ладонь еще раз погладила живот Курта, и — вновь перепачканная — она сомкнулась вокруг основания его члена. Юноша громко простонал — он явно не ожидал этого. Рука двинулась вверх, натягивая измазанную йогуртом кожу; рот насадился на член, и тогда рука спустила кожу вниз, оставляя на языке лишь красную головку, неустанно истекающий смегмой. Когда Блейн выпустил член изо рта и шустро зализал его языком, Курту окончательно сорвало голову… Купер был рад тому, что Блейн теперь не мельтешил перед глазами. Пока младший брат доставлял удовольствие Курту, Курт доставлял удовольствие Куперу. Пускай только своим видом, но даже это может заставить биться в конвульсиях любого. Купер не видел, что делал Блейн, но одной рукой Курт вдруг схватил себя за волосы, а второй вцепился за край тумбы. Его грудь стала вздыматься еще тяжелее, изо рта рвались хныкания, брови свелись вместе — он словно страдал от наслаждения. На самом деле у него был повод. Блейн все также обхаживал его член то длинными, то короткими лизками, иногда снисходя до яичек, но трогал их только кончиком языка и только секундно. Остальное время он тратил на собирание йогурта с пениса Курта. Его губы были пошло-красного и нежно-сиреневого цветов, и Курт бы определенно пожалел, что ему хорошо до такой степени, что он не может насладиться этим зрелищем. Зато Блейн мог наслаждаться покрасневшим, запыхавшимся, страстным Куртом. Это была та стадия, когда Курт только беспомощно скулил и метался, желая одного. Ооо, он любил Это, и Блейн готов был дать Это ему. Но лишь после того, как доведет его до грани, как он довел до грани младшего Андерсона. Он не мог представить, что мстит не только за себя… Курт почувствовал, как его ноги хватают под коленками, а затем кладут на что-то не менее твердое, чем тумба, но куда более приятное. Он уперся в это пятками и почувствовал, как перекатываются мышцы под горячей кожей. Блейн закинул его ноги себе на плечи… все серьезно… Не успел Курт подумать, что ему несдобровать, как это случилось — влажные ладони раздвинули его половинки, а жаркий язык широко и долго лизнул его там… Куперу пришлось прислониться лбом к темному дереву дорогущей двери, чтобы не упасть в обморок прямо сейчас… Курт едва не сложил свою спину пополам, а изысканная венецианская посуда едва не треснула от его вскрика и последующего умоляющего «Блейн!» Казалось, жар под его кожей забурлил, колечко мышц запульсировало, а член защекотала тонкая струйка текущей с головки смешанной с йогуртом смегмы. А Курт мог думать только о том, как бы не начать тереться поясницей о тумбу в поисках бОльших ощущений на свою аппетитную. Блейн все еще натирал его дырочку до блеска своим талантливым языком, никуда не торопясь и словно не желая оказаться в обволакивающем жаре. А загорелая рука, судорожно вцепившаяся в основание выглядывающего из джинсов члена, говорила об обратном. От переизбытка слюна потекла ниже. Блейн оторвался от своего занятия и голодным взглядом проследил мокрую дорожку. Член в его правой руке дернулся — пришлось придержать его у основания, но следом дернулся член Курта в левой руке, и тогда парень обхватил ртом полные вязкого удовольствия яички. Юноша под ним встал на дыбы, касаясь уже горячей поверхности лишь плечами, толкаясь членом куда-то в воздух. Держать в своем рту так много Курта и не касаться его зубами было задачей не из элементарных, поэтому Блейн медленно перекатывал яички языком, стараясь по одному отправлять их за щеку, чтобы Курт вздыхал так томно и так беспомощно, как сейчас. Парень с тихим, но оттого не менее пошлым звуком выпустил их из своего рта, вновь спускаясь ниже. Он потрогал трепещущее колечко мышц кончиком языка, надавливая слабо, недостаточно для того, чтобы проникнуть. Блейн был настроен решительно и вскоре заканчивать такую вкусную «готовку» не спешил. Точнее, не хотел спешить. Но каждый раз, когда он нетерпеливо давил сильнее и едва-едва раскрывал Курта, тот так сладко сжимал его голову ногами и всхлипывал, что не переходить в наступление было просто невозможным. Тем более Курт знал, как Блейн любит смотреть на его растягивающуюся дырочку и если бы он был способен мыслить в данный момент, то наверняка уже догадался, как тяжело Андерсону сдерживаться. Точнее, двум. Курт жевал губу, цеплялся пальцами за гладкую поверхность, мотал головой из стороны в сторону, лишь бы доказать своему невероятному парню, что он тоже так просто сдастся. Хотя сдался полчаса назад, когда имел неосторожность наклониться прямо перед Блейном. И он не жалел. Когда внизу перестало быть так горячо, Курт протяжно застонал и, собирая по крупицам силы, приподнялся на локтях, чтобы вернуться в реальность. Там его ждала пара черных глаз. Голодных, поглощающих, влажных глаз. Мокрые губы Блейна распухли и покраснели от стараний, щеки стали цвета свежего вишневого сока — Курту всегда нравилось, как краснеет оливковая кожа Блейна, ноги Курта, все еще перепачканные черничным йогуртом, остались лежать на широких плечах, а на висках виднелись сиреневые разводы. Точно. Из-за его неумения держать себя в руках юноша все время зажимал голову Блейна ногами, и, наверное, корил бы себя за то, что испачкал, если бы не знал, что тот специально закидывает его ноги на плечи, лишь бы Курт так сладко и тесно сжимал его между ног. Он протянул руку вперед, указательным пальцем собрал столько йогурта, сколько поместилось, и, не задумываясь, отправил его в рот, слизывая и мило жмурясь. Блейн явно не остался равнодушным к этой картине, потому что, открыв глаза вновь, Курт увидел его почти нерванический взгляд на своих губах. И он просто толкнул палец глубже, театрально поежился и утробно простонал, заставляя своего парня тяжело сглотнуть, на мгновение опуская веки, чтобы не обкончаться так просто. Блейн вдруг усмехнулся. — Ах тааак… — хрипло и игриво протянул он, наклоняясь обратно. Купер видел, как смущался Курт, сжимая в пальчиках свой затвердевший сосок, как румянец на его щеках становился жарче, когда он резко тянул Блейна обратно за роскошную шевелюру, если тому хватало смелости отстраниться для передышки, как стеснительное поскуливание вырывалось из него, когда руки сильнее растягивали его половинки. Здесь слишком душно. Запах секса сводил его с ума, и на секунду можно было представить, что этот запах принадлежит ему самому, что это он растягивает непослушную розовую дырочку парня своего брата… Поэтому Купер вздрогнул, когда вдруг юноша перестал быть очаровательно тихим… С криком Курт упал назад и, кажется, ударился головой, но наплевал на всё: Блейн наконец-то трахал его, грязно и глубоко. Не в силах сопротивляться, он сжал в руках копну густых волос, то толкая её ближе, то вовсе пытаясь отстранить от себя. Его попка сама по себе приподнималась, открывалась еще шире, не поддерживаемые руками — которые теперь держали его половинки широко раскрытыми — ноги спадали с плеч и разъезжались, снова демонстрируя чудеса фитнеса. Руки Блейна то сжимались, то разжимались на упругих ягодицах, постепенно оставляя на ней следы, метки, которыми он когда-то эгоистично любовался в одиночку. Но однажды застал Курта, разводящего свои половинки перед зеркалом, смущенно и завороженно одновременно наблюдавшего за тем, как сперма Блейна вытекает из растраханной, припухшей дырочки. Тогда все кончилось еще одним оргазмом прямо перед зеркалом, и парень был уверен, что в этот раз ему вновь удастся усадить Курта перед зеркалом, показывая ему свои метки на его теле, доводя их двоих до невменяемого состояния, одного на двоих. Его язык ласкал томный жар, и Блейн отвечал тем же: загнанно и горячо дышал вдобавок к напористым толчкам внутрь. Какие-то стуки и шуршания доносились до него словно сквозь вакуум, но свое сердцебиение и голос Курта он слышал прекрасно. Этот парень был абсолютно непредсказуем: сначала он томно выстанывает обрывки фраз, позже скулит, потом вдруг в отчаянии вскрикивает и вдруг затихает до нетерпеливых всхлипов. Но в каждом этом звуке было имя Блейна. Будь-то игривое «Блееейн…», порывистое «Блейн!» или изможденное «Ах, Блейн…» И это заводило сильнее всего. Курт не понимал, как часто и сильно сжимал в себе юркий язык, но там, внизу, никто не жаловался, и он просто получал удовольствие. Господи, Блейн знал всё, что он любил… Купер глубоко затянулся душным запахом двух подростков, стараясь отделить для себя тот, что слаще. Сексапильный, чувственный школьник на тумбе в его кухне больше напоминал сучку в период течки, нуждающуюся только в одном: отличном члене, который поимел бы его так сильно и страстно, что зуд в отверстии наконец бы прекратился. Раскрой ему половинки — и он беспомощно поведет попкой в поисках чего-нибудь большого и горячего, вставь в него кончик — и он будет толкаться на тебя, пока не вберет всё, вставь ему по яйца — и он застонет откровенно, бесстыже. И Купер был уверен, что у мелкого Блейна навряд ли был большой член, и уж точно он не мог трахать лучше него. Курту нужен был член Купера. А Куперу нужно было узкое отверстие Курта. Блейн достал язык из красной дырочки и с трудом удержал вновь рвущуюся на его язык попку. Он умильно посмеялся и чмокнул самого лучшего на свете бойфренда в обе половинки, а затем вернулся к своим планам: прижался губами к колечку мышц и добавил еще слюны — Блейн хотел слышать, как развязно будет хлюпать Курт внутри. Язык резко ворвался обратно, и не успел Курт ощутить всю прелесть ощущения заполненности вновь, как горячий язык уже был снаружи и ласкал его широкими лизками. Только юноша подумал о том, как отреагирует Блейн, если он сам вставит в себя палец, а язык вновь бесстыже растягивал его изнутри. Курту оставалось лишь беспорядочно подмахивать ему в ответ. Сильные руки наконец отпустили порядком уставшие половинки, обвили тонкую талию, и ладони легли на нежный животик. Их вмиг нашли другие, столь же горячие ладошки и крепко сжали. Блейн почувствовал, как тонны цветов и тысячи единорогов забивают низ его живота. Он обожал эти руки, этот живот, эту попку. Он любил всю ту растекшуюся — благодаря ему, не без гордости — субстанцию, именуемую его парнем. Он оторвался от своего увлекательного занятия и оперся руками по бокам от Курта. Он был божественен! Блестящие в тусклом свете губы, пьяные, но такие же блестящие зеленые глаза, сдвинутые в отчаянии брови, ярко-розовые искусанные соски. Капелька пота сорвалась с влажных ключиц и томно прочертила путь вдоль гладкой, юношеской груди. Парень еле держался на перенапрягшихся руках, но ему было плевать на боль в них, когда он наклонился и поймал бегущую по ребрам капельку. В голову пришла совсем несвоевременная мысль о том, что Курт должен быть родным братом Пряни***, чтобы быть таким снаружи и… внутри… — Будешь упрямиться, — прохрипел Блейн, — или хорошенько попросишь о большем? Блестящие веки поднялись насколько сейчас это было возможно, и Курт взглянул на него, словно на самого сексапильного каннибала на свете. Очевидно долго продержаться он не смог бы, но и сдаваться так быстро, как требовало его тело, он тоже не намерен. Юноша знал этого Блейна. Блейна, который хотел его так же сильно, но который та еще строптивая сучка. В жизни он такой мягкий, добрый, сладкий, но достаточно сильный и целеустремленный, хотя эти его качества проявлялись лишь в определенные моменты. В постели же все с точностью наоборот — властный, горячий, ревнивый. Мускулистый, так рано поросший черными жесткими волосками — даже внешность выдавала его. …И Курт знал, что сейчас завалить его было невозможно. Зато он единственный знал, как вывести из-под контроля Блейна Девона Андерсона. — Помнишь, как мы впервые сделали это на Рождество? — задыхаясь, выдавил он. — Ты вылизывал меня снова и снова, не выпуская из постели целый час… Проталкивал в меня… свой талантливый язычок и… и ты заставлял биться в конвульсиях от экстаза. — черт, он не предусмотрел, что воспоминания скажутся и на его состоянии… — Когда уставал, ты кусал каждый сантиметр моего тела, давая передышку нам обоим, а после возвращался к моей растянутой хлюпающей дырочке… — о нет, он что, только что толкнулся членом в этот восхитительный, подтянутый, смуглый живот?! — Не позволял мне касаться себя и сам себя не касался. Просто вертел меня в разных позах и лизал, лизал, лизал… А потом, когда даже страницы книг пропитались нашим запахом, я наконец взорвался… закричал, забрызгивая всё вокруг спермой. — Ооо, это была почти победа. Курту оставалось лишь завершить фаталити… — А когда я очнулся, то понял, что ты тоже кончил: от вида кончающего меня и того, как я сжимаюсь на твоем языке… — Твоя взяла!.. Одним быстрым движением Блейн оказался сверху, а Курт припечатан к уже довольно теплой и определенно мокрой тумбе. Он не успел удивиться — набухшая головка члена прижалась к его дырочке. И не успел подготовиться — член нетерпеливо стал прокладывать себе дорогу… Купер крепче сжал свой пенис, чувствуя, что скоро взорвется от всего, что творит этот парень. Как сущее божество может говорить такие вещи? Желание натянуть этот хорошенький, грязный ротик на свой член увеличилось втрое. Как он может ТАК жадно вбирать в себя член, что создавалось впечатление, будто это не его трахают, а он трахает?..Купер стал подумывать о том, чтобы впустить этот красивый, молоденький член в себя… Как он может кричать так, что колени Купера подгибаются от требовательных, ненасытных звуков? Зайдя на всю длину, прикоснувшись тугими яичками к гладким ягодицам, Блейн терпеливо замер. Не то чтобы Курту все еще нужно было много времени, чтобы привыкнуть. На самом деле после подготовки он мог начать скакать на своем парне, да так резво, что во времени на привыкание скорее нуждался он, Блейн. Юноше нравилось первое ощущение члена в себе. Он находил это самой сладкой частью во всем сексе. Горячий ствол дергался и дрожал где-то глубоко, и можно было полностью отдаться этому пикантному ощущению, а Блейн над его ухом едва ли не сковчал — ему приходилось переживать самые сексуальные на свете муки. Курт завел руки за спину тяжело дышащего парня, скрестив их, сжал его плечи ладонями. Он набрал побольше воздуха, поднял голову и растерял все свои запасы от одного вида растрепанного, раскрасневшегося, потерявшего контроль Блейна и от прикованного к нему, Курту, голодного, обожающего взгляда. Они аккуратно коснулись носами, и юноша прошептал: — Давай. Ооо, Блейн дал. Медленно вышел из юноши, оставляя его лишь на головке, дразня. Его сильные руки скользнули под горячего, задыхающегося мальчика, прижали к себе, и последний раз они посмотрели друг другу в глаза. Потому что потом язык Курта нашел губы Блейна, и те раскрылись с громким стоном, а бедра подались далеко вперед. Еще раз и еще… Страстно, жестко, нещадно — его член долбил всегда раскрытую для него узкую дырочку едва ли не с остервенением. Она лишь сжимала его. Курт кричал, хныкал, умолял в смазанный, грязный поцелуй. Его попка так же сильно толкалась на встречу и взмывала вверх, принимая в себя еще больше, если Блейн касался заветного бугорка в нем. Его руки то сжимали, то царапали бугристую спину. Ооо, Курт надеялся, что позже его парень не сможет раздеться на физкультуре без смущения и колких шуточек со стороны… Боже, они были очень молоды, но Курт умел выжать из него все соки… Может быть, его тело еще и было способно приласкать сексуального мальчишку, но вот его член явно был на грани. Это была финишная прямая, и больше невозможно было сдерживаться. Блейн почти не выходил из Курта — он неистово толкался прямо внутрь, каждый раз попадая в маленький бугорок, заставляющий его сжимать кудряшки требовательней, а стонать беспомощней. Просто какой-то миг их горячего, крышесносного, бешеного секса оказался чуть более ярким, и парни взорвались с громкими криками. Блейн до боли сжимал ребра вставшего на дыбы Курта, а тот сжимал его член внутри себя, буквально выдаивая в себя больше спермы… Оргазм долго не отпускал их, сплетая теснее, чем это возможно. Наблюдая, как моляще изгибаются брови Курта, как его пальцы совсем теряют хватку, как крик становится беззвучным, но его член все еще выталкивает из себя семя, Купер понял, что это его личный Апокалипсис… Он кончал бурно, зажимая себе рот, чтобы ни звука не проронить, хотя оглушенные невероятным оргазмом мальчишки вряд ли услышали бы его; смотрел на обмякающего, вновь невинного Курта и жалел, что в свой самый сильный в жизни оргазм не может притянуть его к себе, не может прокричать его имя — ничего не может… В полубессознательном состоянии Блейн повел рукой вниз, где мягко помассировал припухшую и покрасневшую дырочку. Курта прошила еще одна волна приятной боли, и он прижался губами к влажной ключице, оставляя на ней яркий засос. — Йогурт мы перевели, — прохрипел Блейн и обессиленно свалился с юноши, но, оказавшись сбоку, все же нашел силы, чтобы притянуть того поближе. — Остались творог, мед, яйца и бананы… По блеску в глазах Курта было понятно, что он едва сдерживает смех. — Думаю, яйца и бананы мы тоже перевели… Или твой банан еще дееспособен? — Мистер Хаммел! — выпучил глаза Блейн. — Да вы пошляк! — Кто бы говорил, мистер «Ооо-детка-в-тебе-так-хорошо»… Когда он стал изображать лицо Андерсона во время этих слов, тот не выдержал и с заливистым смехом толкнул юношу в плечо. — Не могу поверить, что ты делаешь это. На самом деле он мог. Иногда после хорошей… любого времени суток Курт расслаблялся до развязного состояния. И это было весело в самом искреннем смысле. — Делаю что? — Зеленые глаза вновь сверкнули. — Отбираю твой хлеб? Мне казалось, что такой извращенец, как ты, сможет выдумать что-нибудь и с творогом, и с медом… — От твоих слов, — Блейн поднялся на локтях, не отрывая искристого взгляда от своего парня, — я чувствую себя кубинским наркодилером-проституткой. — Значит я не зря ем твой хлеб. — Курт глухо захихикал в грудь Андерсона, потому что наркодилер-проститутка Блейн не вызывала других эмоций. — Чччерт… Ты в чулках, на корточках и… и… Теперь уже Курт просто не мог сдерживать себя — он звонко засмеялся и медленно скатился обратно на тумбу, вытирая слезы. Блейн честно старался быть брутальным мужиком и не поддавался на провокации задорного, голого мальчишки, но милый щенок в нем победил и заставил его смеяться в голос со своим парнем. Когда Хаммел вернулся на теплое плечо, а заботливые ладони умостились на его спине, он ответил: — Не волнуйся. В следующий раз мы приготовим сырные корзиночки. А там и яйца, и огурцы, и кальмааары… Купер Андерсон — успешный мужчина, харизматичный актер, любимчик тысяч и тысяч — слушал смех подростков, дрожащими руками укладывал свой член в джинсы и не понимал, когда именно его жизнь дала такую трещину… ____________________________________________________________ ****И еще звездочки! Если кого-то заинтересовало, что именно готовили Курт и Блейн, вот: Бананы с творогом и йогуртом (100 гр — 103.06 ккал) Ингредиенты: — 5 шт. бананов — 200г нежирного творога — 100г йогурта — 20г меда — 1 яйцо — лайм Приготовление: 1.Очистить и нарезать бананы (нарезать можно любыми вариантами) и взбрызнуть соком лайма. 2.Смешать творог, йогурт, мед, яйцо в блендере до получения воздушной массы. Выложить бананы в форму и залить полученной смесью. 3.Поместить в нагретую до 180с духовку и выпекать 20 — 30 мин.