17.12

В моей памяти ты навсегда останешься самой красивой женщиной. Одинаковые волосы и цвет глаз, если вспомнить о том, что у нас было общего, но ты все равно красивее. В тебе была какая-то неземная магия, которая околдовывала мужчин... В основном, но не только. Господи, сколько их было? Пожалуй, у меня не хватит пальцев, чтобы посчитать только тех, о которых я слышала, всего лишь тех, которые тебя любили, которые жили ради тебя, в сердцах которых ты, безусловно, оставила свой след. Ты ломала людей, как стекло, потому что сама была давно сломлена, видимо. Они падали штабелями, тонули в тебе и той очаровательной надуманной сказке, которую придумали себе сами. Тебе, уверена, даже делать ничего не приходилось, только слегка подвести потрясающие зеленые глаза черным карандашом и подкрасить ресницы. Такой взгляд уже вряд ли можно выдержать. Закрываю глаза и вижу, как сидишь на кухне с кружкой кофе, куда-то собираясь, увлеченно смотришь в зеркало и неторопливо водишь щеточкой от туши по чернилам. Помню, как ты рассказывала, что одноклассницы завистливо говорили "накрасилась, как кукла". А мне кажется, что и без всего этого было в тебе что-то особенное. Ты даже дома, просто завязывая волосы резинкой, чтобы не мешали, делала это как-то максимально изящно. Помню, я пыталась специально повторить точно так же, но у меня не получалось: не идут мне хвосты, и быть тобой не идет к моему разочарованию тогда. А вот тебе все было к лицу – даже материнство, судя по фотографиям, и это правда. Нельзя быть красивой как фотомодель с младенцем на руках, а ты могла. От тебя всегда приятно пахло. Какая-то безумная смесь тебя, твоих сигарет и духов. Я до сих пор помню этот запах и никогда не перепутаю его ни с чем. Но в то же время я никогда уже его не почувствую, и от этого немного грустно и немного страшно. За всю свою жизнь, мне кажется, я впервые осознаю слово «никогда». Используя его раньше, я в полной мере не вдумывалась в его смысл, а он оказался очень страшным. Никогда не увижу твоего лица. Никогда не увижу, как ты задумчиво куришь на балконе. Обязательно с телефоном, кружкой чая или кофе – по-другому ты не умела. Никогда не расскажу тебе никаких секретов и того, что со мной происходит. Не похвастаюсь своими успехами. В глубине души или подсознания я знала, что этот день наступит когда-нибудь, даже иногда допускала до себя такие мысли, но всегда считала, что приму это проще. Думала, ничего не изменится. Я так долго думала, что мне давно ничего этого и не нужно уже. Думала, что справилась и без тебя. И без него. Ты бы сейчас поняла, о ком речь, если бы прочла, но ты не прочтешь... Да и наплевать. Хотя, конечно, если честно – нет. Обидно как-то. Я ведь и дальше хотела делать вид, что мне все равно, а еще хотелось, чтобы ты непременно узнала, что мне все равно, ведь иначе нет смысла. Мне же как-то нужно было показывать свою гордость и, видимо, куда-то девать свой накопленный годами яд. Поэтому я не давала лишней информации о себе, чтобы тебе было любопытнее, чтобы ты больше задавала вопросов обо мне. Не знаешь случайно, в кого у меня все это дерьмо? Когда я узнала, что ты просила мои фотографии, у меня перехватило дыхание. Честно. Я оттаяла, как коричневый кусок по весне, хотя раньше была категорически против, но не в этот момент. Собиралась же распечатать и отдать. Даже на флэшку уже скинула. Долго тянула только резину – то работа, то ангина, то личная жизнь. А потом наступил этот день, семнадцатый день зимы, и уже ничего не надо... ни фотографий, ни разговоров, ни ответов, ни вопросов – ты не дождалась. Прямая линия, короткие гудки в трубке, мои трясущиеся руки и полхолодильника успокоительного. Не помогают, кстати. Жаль, что не успела сказать, что прощаю. Жаль, что не успела поговорить с тобой в последний раз. Нормально. Как раньше. Жаль, что мы не стали взрослыми и умными раньше, жаль, что не смогли избежать неизбежного. Да и много чего еще жаль, просто мне остается с этим жить. С этим, и сотней твоих и наших фотографий – как хорошо, кстати, что они есть. Знаешь, а в итоге в голове осталось только одно хорошее. Я уже боюсь закрывать глаза, потому что каждый раз мысленно вижу тебя и наши моменты, хорошие и солнечные. Я вижу, как мы секретничали вечерами. Ты отдавала мне свою теплую кофту, я куталась в нее, вдыхала твой запах, и мы выходили в лоджию, чтобы никто не слышал. Вижу, как ты покупала мне мои любимые хот-доги. Как ездили на соленое озеро и, словно поплавки, никак не могли привыкнуть к плотности воды. А потом были белые-белые, и соль была повсюду: и на руках, и на губах. Вижу, как ты книжки читала. Какие-то жестокие детективы и романы. Так увлеченно. Так внимательно. С низким хвостом темных волос на затылке – обязательно скрепленных объемной яркой резинкой. Ты любила яркие цвета, и сама была такой же. Поэтому там алые розы. Сама выбирала, самые красивые для тебя. И их сотни, этих моментов, и они так дороги мне. Спасибо за них. Спасибо за жизнь. Спасибо за все твои попытки. Ты была такой сильной и такой хрупкой и слабой одновременно. Я, знаешь, оказывается, тебя очень сильно люблю. Ведь ты моя мама. Прощай, красотка, что ж. Мне так жаль. Былого не вернешь.