Taedium vitae

-Я дома! Каждый раз, когда Юджи произносит эти слова, он надеется не получить ответа. Не потому, что не хочет его слышать, а потому что не хочет видеть того, кто ему ответит. Он замирает у порога, всматриваясь в вечернюю полутьму, а затем расслабленно выдыхает. Кажется, дома никого. На лице сама собой расцветает улыбка, и Юджи поспешно скидывает обувь, совершенно не заботясь, куда она упадёт. Потом подберёт, будет ещё время. Эхо от его шагов - уверенных и четких - ласкает слух. Убаюкивает. Заставляет прикрыть глаза от радостного удовольствия. Он потягивается, хрустя позвонками, и почти пропускает возникший на пути силуэт. Однако тело, наученное опытом, застывает боязливым кроликом ещё до того, как голова успевает что-то осознать и расслышать тихое: -С возвращением. Мир на мгновение останавливается. Внутри что-то обрывается, а хорошее настроение улетучивается мелкой пылью по ветру. Будто и не было его совсем. В глотке застревает паника. Забивает грудину смутная, почти томительная тревога, которую не удается унять простыми увещеваниями. Хочется бежать. Неважно куда, главное - отсюда. И чтобы подальше. И быстро. Чтобы не поймали, не успели сжать в жестоких объятьях и переломать, словно фарфоровую куклу. Вот только Юджи слишком хорошо усвоил урок в первый раз, и повторять свою ошибку снова не намерен. Побег спровоцирует погоню, а шансов от неё уйти абсолютно никаких. Поэтому остаётся лишь смириться и принять свою участь. Может, в этот раз повезёт больше? Хотя, кого он обманывает? -Ты уже дома? Очевидный и слишком тупой вопрос, заданный для отвлечения внимания. Чьего именно, сложно сказать. Лишь бы времени хватило взять себя в руки и не разводить панику, а то станет еще хуже. Он кидает осторожный взгляд на брата и невольно содрогается. Его близнец всегда вызывал в нем неоднозначные чувства, основным из которых был, пожалуй, страх. Он был четким и осознанным. Таким, от которого мурашки по коже. Из-за которого не хотелось возвращаться домой. Что он часто и делал, предпочитая ночевать в больнице рядом с дедом. Чем, наверное, бесил Сукуну ещё больше. -Где ты был? - спокойно интересуется брат. -На дополнительных занятиях, - пожимает плечами Юджи. Голос не дрожит, и ложь соскальзывает с языка почти естественно. Похоже, это стало неотъемлемой, но мерзкой частью его жизни. Юджи ненавидел врать. - Понятно, - легко соглашается Сукуна, оглядывая его с ног до головы. По лицу брата невозможно понять, о чем он думает. И даже если выглядел он спокойно, это совсем не означало, что так и было. Тот напоминал расслабленного хищника, готового к прыжку в любой момент, стоило лишь потерять бдительность. И Юджи как никто другой это знал, слишком уж часто оказывался в чужих когтях, неспособный ничего противопоставить. Рядом с братом он всегда терялся, совсем не зная, что делать. Прямо как сейчас. Юджи беспокойно переступает с ноги на ногу, не решаясь подходить ближе. Чутье подсказывает, что что-то не так, но видимых причин для беспокойства нет. Калейдоскоп из противоречивых эмоций выбивает из колеи, лишь больше запутывая. Ему бы думать логически, но волнение забивает глотку, скручивая внутренности в тугую спираль. В голове бьётся одна единственная мысль: бежать. Но нельзя, снова поймает и тогда... Тогда, что делать? Что ему делать? Брат наблюдает за ним с легкой насмешкой, будто видит перед собой насекомое, которое не понимает, что все выходы уже перекрыты. Ловушка давно захлопнулась. - Знаешь, - тянет Сукуна, скалясь. - Ты совсем не умеешь врать. Юджи не успевает среагировать, вообще ничего не успевает. Мощный удар под дых складывает его пополам, выбивает весь воздух из легких. Ноги подкашиваются, и он валится вниз, прижатый к полу тяжелым телом. Чужая ладонь бесцеремонно давит на затылок, вжимая лицом в паркет. Попытки вырваться приводят лишь к заломленным рукам и агонизирующей боли. Еще чуть-чуть и сломает, перетрет в порошок кости. - Когда ты уже научишься, а сопляк? - шепчет на ухо Сукуна. - Не врать мне. -Я не вру, - задушенно отвечает Юджи, содрогаясь всем телом: от прикосновений близнеца выворачивало наизнанку. - Я был на занятиях. - Это теперь так называется?- хрипло смеётся брат.- Маленькая шлюшка. Юджи застывает, упирается в пол горячим лбом и лихорадочно думает. Близнец и раньше не скупился на оскорбления, вот только... -Да, - зло ухмыляется Сукуна, запуская пальцы в светлые пряди и дёргая на себя. - Ты все правильно понял. Хорошо он тебя учит? - Не твоё дело. Слова вырываются почти случайно, но Юджи тут же о них жалеет. Потому что наказание приходит мгновенно: Сукуна шарахает его об пол с такой силой и наслаждением, как будто всю жизнь об этом мечтал. Хотя, кто его знает, может, так и было? Теперь спустя столько времени, Юджи стало, наконец, понятно, почему дед забрал его у родителей и решил воспитывать сам. И почему так долго противился опеке над вторым близнецом, когда они погибли. Сукуна был долбанным психопатом. И это была не то чтобы новость для него. Просто пока дед был рядом, тот хотя бы как-то себя сдерживал. Сейчас же... - Решил показать зубы? - тихо шипит Сукуна.- Развязная блядь. Кто тебе разрешил раздвигать перед ним ноги? Я оторву ему член и запихаю тебе в глотку. Изрежу к чертям собачьим. Может, тогда ты научишься делать то, что тебе говорят. Юджи слушает вполуха, потому что в голове ничего нет, кроме белого шума. Он чувствует медленно стекающие струйки крови. Ощущает солоноватый, отвратительный привкус на языке и пытается подавить тошноту. Знает точно: у него сотрясение. Братец постарался на славу. И все равно, нелепые угрозы 15 летнего подростка, даже такого отбитого как его близнец, вызывают лишь смех. И он смеётся. Громко, на грани истерики. До звона в ушах. Твою мать. Какого черта это его жизнь? Чем он заслужил такого мерзкого ублюдка в качестве брата? -Попробуй, - выплевывает Юджи, сглатывая сгустки скопившейся на губах крови. - Годжо-сенсей вытрет о тебя ноги. Знаешь, я бы даже посмотрел. Он улыбается веселой, совершенно безумной улыбкой, и устало прикрывает глаза, дабы комната, наконец, перестала ходить ходуном. Как же он задолбался бояться. Надоело. Будь что будет. Последнее, что он слышит, перед тем как отключиться под градом ударов - это яростное, бурлящее пеной «сучка».