Первая кровь

На улице было слышно шастанье монстров. В палатки они не лезли, если никого там не чувствовали, хорошо, что положительнее эмоции могут вполне заменить негативные. К глубокой ночи они наконец разбрелись, на улице их не было слышно. Сам я правда поспать не смог, так как приходилось следить за своей сестрой, чтоб она не чувствовала плохих эмоций. Я, конечно, мог спокойно сохранять холоднокровие в спокойное время, во время битвы у меня был другой случай. Кровь как будто закипала, хотелось разрывать и крушить всё что движется. Конечно, не самый эффективный метод, в особенности, когда ты не можешь различить своих и чужих, и как только враги заканчиваются, под пиломеч могут попасть и свои. Утро наступило в тишине, отец пока не приходил в себя, а сидеть здесь было довольно опасно, так что пока ещё не проснулась моя сестра-близнец, я пошел сделать носилки для отца, чтоб добраться до какого-то ближайшего города. На улице была жуткая картина — кроме тех, кого я порубил, были ошмётки многих людей, трупы с разорванными животами и выпирающими оттуда кишками, кровь на земле уже подсохла, а в воздухе витал запах крови и испражнений. Но мне было всё равно, я ничего не ощущал, видя эту картину, для меня она была обыденной и даже немного приятной, так и хотелось впиться зубами в чей-то труп, но само это желание было слабым и легко подавлялось. Пока я шёл на склад чтоб соорудить носилки для отца, я увидел оторванную голову матери и её изорванное тело, для меня она мало что значила, но для отца и сестры она значила больше. Я подошел к телу и взял его за руку, я не изучал какая тут церемония похорон, но в моем ордене мы пожирали трупы наших братьев, познавая их. Это самая большая почесть для усопших. У меня конечно не очень много времени… Я не долго думая всё же вонзил свои клыки в руку, откусив большой кусок мёртвой плоти, проглотил его, на секунду меня переполнила эйфория, но только я узнал что она делала и как подставила отца, мне захотелось выплюнуть это дерьмо. Чёрт, как это отвратно, я поднялся и наступил ей на голову, раздавив как спелый арбуз и пошел на склад. Соорудив псевдо-носилки из ткани и нескольких досок, сделал две ручки, чтобы было возможно тянуть по земле. Не сильно удобно, но думаю, что переживу. Это действие заняло у всего двадцать минут. Что странно, для меня люди этого мира слишком полагаются на свою ауру, и все кто её открыл, имеют довольно низкую переносимость боли и урона. То, что я проигнорирую чуть ли не убьёт охотника этого мира. Даже если сравнивать их с гвардейцами астра милитарум в плане переносимости боли и урона, у гвардейца она намного выше, я не раз и не два видел, как гвардеец без руки продолжал отбиваться штык ножом, или отстреливаться с пробитой грудью. Да, конечно, охотники будут сильней, пока у них есть аура, но без неё они бесполезны, а достаточно мощное оружие просто сделает в ауре небольшое пробитие, что будет означать смерть для охотника. В шатре Рейвен, свернувшись, спала недалеко от тела отца. Хэймонд нежно потыкал её пальцем щеку, пока она не проснулась, смотря в его лицо на котором осталась довольно заметная рана на щеке. — Брат? — она протерла глаза, и начала осматриваться, это выгладило довольно мило, особенно когда она начала потягиваться, на данный момент она выглядела очень беззаботно, будто вчера и не было бойни на улице. — Собери нужные вещи, только не слишком нагружайся, и выходим, тут оставаться опасно, — дал парень короткую команду сестре и сам пошел собираться. Еду, которой хватит на несколько дней, некоторую свою одежду, очень маловероятно, что в магазинах продают его размер, льены — деньги этого мира, пластиковые карточки разных цветов, довольно удобная валюта, которая используется во всём Ремнанте. — Я готова, — коротко ответила девушка, которая набрала где-то в три четыре раза больше. Хэймонд, конечно, не совсем понимал, каким это образом. Он кроме одежды набрал ещё и еду. Решив проигнорировать эту аномалию и просто забрать последние, своё маленькое чудо, которое смотрело на него своими милыми глазками. Он открыл верхнюю крышку капсулы, окунул руку в эту жидкость, чтобы достать миленького симбионта, которая довольно спокойно восприняла вторжение в свою среду, и заплыла в руку. Как так получилось, что она стала ручной — загадка даже для Хэймонда, но она его не царапала и не кусала, а спокойно сидела в руке. — Не бойся малютка, за пару дней ты переселишься в постоянный дом, — он услышал только милое шипение от своей личинки, как будто она что-то да поняла. — Брр… как ты это трогаешь? — проговорила про себя сестра. — Ну, она ведь миленькая, — непонимающе ответил он на вопрос Рейвен. Почему-то все думают, что она отвратительна. Именно к этому экземпляру он довольно сильно привязался, даже сам толком не понимая почему. Он переложил симбионта в маленькую капсулу и спрятал её в внутренний карман плаща, в котором обычно ходил. — Ладно, тогда… — сказал Хэймонд сам себе и начал разбивать все капсулы и уничтожать все организмы, также уничтожив и компьютер. Он не хотел оставлять никаких следов своих экспериментов, поэтому просто всё уничтожил, чтоб точно ничего что можно разобрать не осталось. Отца он уже перенёс на носилки. — Чёрт, ох, не могу на это смотреть, боже… — пока Хэймонд уничтожал все следы, Рейвен от этого вида и запаха вырвало. Хэймонд, когда увидел, что его сестре стало плохо, подошел к ней, чтоб поднять волосы, сейчас явно не время, чтобы она свои волосы заблевала. — Не переживай сейчас пройдет, — нежно, как мог, попытался успокоить её брат. — Ох… спасибо… прости, этот запах и вид, я не хотела делать лишние проблемы, — виновато опустила голову. Он только поставил ей руку на голову, погладив её немного, говоря таким жестом, что ничего страшного не случилось.  — Я заберу немного праха со склада, он может пригодиться, и будем двигаться. Она коротко кивнула, ожидая брата недалеко от отца. Прах он набрал в специальные для этого колбы, где он случайно не взорвется. Если для охотников это будет комичная ситуация, то для него это может быть критически. Есть у него подозрения, что из-за структуры его души, которая попала в этот мир из другого, у него нет ауры, хотя, возможно, причина и в чём-то другом, Хэймонд не очень хотел в этом разбираться. Да, аура, конечно, полезна, но не настолько, чтобы это было критически необходимым для выживания в этом мире. Дорога оказалась довольно удачной — они за несколько дней добрались до довольно крупного города, которых было всего несколько в этой части континента Анима. Прибережный город Суйрен. Примечательно то, что в нём вся власть у банд и жить в этом городе довольно опасно, обычно тут живут люди, которым нужно растворится, спрятаться или просто ублюдки, шлюхи и мрази. — Наконец можно отдохнуть! — крикнула сестрица, прыгнув на кровать, нежась в подушках. Хэймонд снял небольшую комнату на троих в мотеле, на окраине города, он надел капюшон и маску, чтоб выглядеть более внушительно, их просто побоялись бы трогать, а детское лицо могло создать лишние проблемы. — Слушай, ты нашёл маму? Я её после начала всего этого не видела, даже её труп… Может, она жива? — с надеждой спросила она. — Нет, она не выжила, я видел её труп, — про всю херню, что она сделала, он решил умолчать, она и так мертва, а для Рейвен она была важной, зачем её очернять ещё и в глазах сестры. — Да, ясно, спасибо, что сказал, — она сильней прижалась к подушкам и тихонько плакала… Отец лежал на соседней кровати, слабо дыша, хорошо, что хоть жив остался. Я же решил пойти в душ, немного освежится, Рейвен сама сможет успокоиться, а мне нужно подумать. Мне нужно немного отдохнуть и я пошел в душ, прямо под горячую воду, которая приятно обжигала мне кожу, каждая капля стекала по моему телу, а длинные чёрные волосы опадали на лицо, закрывая след от рваной раны на щеке. Даже не знаю, почему так неприятно видеть свое раненое лицо, будто что-то испортили и меня это до жути бесит. — Эх, столько новых эмоций, я к этому никогда не привыкну, раньше всё было проще, исполняй приказы старших… А сейчас — создавать всё с нуля, проходить длинный путь становления… Интересно что ждёт меня в конце? Может смерть, а может и что-то большее… Никогда не думал, что почувствую страх смерти, страх оставлять людей, которых… Люблю? Да, наверное это лучшее слово, но больше я боюсь потерять кого-то близкого, — я довольно долго продолжал монолог с самим собой, разбираясь в своих мыслях. Я знал, что должен делать дальше, но не знал, кто я для себя самого. Когда я вышел из душа мокрый, обмотавшись одним рушником, и увидел грустную сестру, которая неохотно ела ужин, который принесли, пока я был в душе. Может попытаться как-то её успокоить, но что говорить в таких ситуациях? Не думаю, что смогу сказать что-то хорошее про эту женщину, она была отвратительной, предательство — худший из грехов, единственная вещь в мире, которую нельзя простить. Я просто решил поесть и не думать над этим слишком много. Не могу придумать, что говорить в такой ситуации.  — Тебе совсем не грустно, что мама умерла? — спросила она смотря мне в глаза пока я ел, — я знаю что вы не общались но... — Рейвен, мы с ней не были близки никогда, обо мне всегда заботился отец, и его я люблю, и за это и готов сделать также, и с тобой также… Ты боялась, но пришла мне тогда помочь, поборов страх, рискнула, понимая, что я готов порвать тебя на части… Она же для меня такого не сделала бы, а скорей попыталась бы убить или держаться подальше. — Но она ведь твоя мать тоже! — крикнула она со слезами на глазах. — Мать, которая готова была вонзить нож в спину своему мужу или сыну даже не задумавшись, что она и сделала! — крикнул я. Не знаю что на меня нашло, я был зол, очень зол, обычно злость просыпается только в битве или во время красной жажды, но тут чистые эмоции, которые я не могу сдержать. — Ты врёшь, она не могла так сделать… Я тебе не верю! — крикнула она и убежала под одеяло, начав громко плакать. Вот поэтому я и не хотел её успокаивать, я слишком прямолинеен для этого. Я подошел к ней и обнял её вместе с одеялом, в которое она закрутилась.  — Неужели ты думаешь, что я буду тебе врать, я люблю тебя, ты ведь моя сестра, — попытался я её обнять, хоть вышло и не очень. — Отпусти, я не хочу с тобой говорить! — начала она вырываться и со всей силы ударила меня рукой по челюсти, усилив удар аурой. В комнате раздался хруст сухожилий, от удара челюсть вывихнулась, удар пришёлся по рваной ране на щеке, разорвав кожу ещё больше, на секунду во мне разгорелась ярость, но быстро была подавлена, я отпустил её и вышел на балкон. Обидно даже как-то, думал я, потирая кровоточащую щеку, и, достав сигарету закурил. — Сигареты нужно прописывать каждому солдату, они так успокаивают, — начал я опять монолог сам с собой, — а ты что думаешь про это? Спросил я свое творение, которое достал из кармана плаща который лежал недалеко на лавочке. — Пюр, пюр, — дала она ответ, который мало кто поймет. — Правда, ну посмотрим… — сказал я, смотря в её глазки, — подожди ещё немного, не могу я мелкую просто так оставить на несколько недель, отец проснется и тогда ты переедешь жить в меня. — Пюр, — был мне ответом. Будет довольно забавно, если я где-то ошибся и моё тело будет захвачено, надеюсь, такую ошибку я не допустил. Ко мне на балкон вышла сестра, с заплывшими от слёз глазами. Я и не заметил, что сижу уже больше часа на балконе. — Прости, я не хотела тебя бить, просто… — она не смогла даже договорить, как она опять заплакала. Всю дорогу она держалась более-менее спокойно, но тут выдержать уже не смогла, так я ещё вылил на неё всю информацию сразу. — Я не злюсь, — спокойно сказал ей, поставив руку на голову. Она схватила меня и обняла за ногу, по-другому и не получиться, так как разница в росте очень большая. Я нагнулся и тоже её обнял. — Я всегда буду с тобой, также как отец, никогда тебя не брошу, — сказал я с нежностью, которую смог выдавить из себя. — Кхм! — громкий кашель раздался из комнаты. Слава Императору, похоже, отец начал приходить в себя.