Макаровна

За окном ночью стонало и завывало, не зря, видать, вчера поутру воробьи раскричались, расчирикались — верная примета к метели. Да, суровая нынче выдалась зима. В эту ночь столько снега намело, что и не выбраться, не открыть дверь, завалило избу до самого подклета, а выйти надо — дровишек из сарая принести. Маленькая сухонькая старушка толкнула дверь худым плечом — та не шелохнулась. Второй, третий раз… Не поддаётся дубовая, на совесть сделана, ещё Николаша, муж покойный, делал. Ещё и ещё раз — всё бесполезно, не хватает сил Макаровне, а именно так зовут эту крохотную сгорбленную старушку — Клавдия Макаровна. От бессилия она стукнула иссохшимся кулачком по двери и заплакала, горько так, обиженно, затряслась от беззвучных рыданий, уперевшись лбом в деревянное полотно: — Богородице Дево, Матушка Всецарица… Подсоби, заступница… Гостей жду, протопить надобно светёлку-то, чай, Новый год сегодня, праздник… — и, не переставая шептать, как поднажала, как подналегла всем своим малым весом — и сдвинулась махина, проделав небольшой лаз, в который и юркнула Макаровна. Выбравшись на свет Божий, огляделась, взяла лопату из фанерки и принялась расчищать сугроб у крылечка, который и не давал открыться двери. Пока чистила, раскраснелась. Платок пуховый, что был надет на голове, чуть съехал вбок, выпростав седые волосы, а тулуп — чёрный, поношенный, явно мужнин, потому как был ей великоват, — она расстегнула: жарко, вспотела от работы. Варежки, связанные из разноцветных ниток, сняла, и, чтоб не потерять, заткнула за пазуху, только штопаные концы и выглядывают. Вот и готово! Улыбнулась и пошла в дровяник, приговаривая: — Теперича печку растоплю да опару поставлю на пироги, ох и любит Петруша ватрушки с ягодами! В подпол спущусь, для Харитоныча грибочков к картошечке отварной достану — груздочков маринованных, а для Зойки огурчиков солёных — урожай нынче отменный, хороший год был, всего в достатке, перезимуем… Так, за хозяйственными заботами день и пролетел: то пол подмести надо — снега с улицы нанесла на валенках, то огонь разжечь в печи, а как прогорит — чугунок в печь поставить. Ещё сундук, стоящий в сенях, от пыли протереть надобно, ведь это хранилище семейных реликвий… Открыв навесной замочек и подняв расписную крышку векового окованного ларя, Клавдия потеряла счёт времени, рассматривая и перебирая дорогие сердцу вещи: письма, перевязанные зелёной тесёмкой, от сына из армии, карманные часы мужа, фарфоровая статуэтка, перешедшая ей по наследству от бабки, да старый семейный альбом с чёрно-белыми фотоснимками, с которых ей улыбались близкие и родные люди: золовка, родной брат, муж, сын… Уже смеркалось, когда сундук был закрыт и бережно накрыт чистым рушником. Старушка, вздохнув, долго молилась перед иконами, и, перекрестившись, низко поклонилась святым образам. Затем из сеней занесла сливовой наливочки — праздник ведь, Новый год, по стопочке и выпить не грех — и посеменила в уютную крошечную кухоньку — пора и угощения подавать да гостей привечать. У Клавдии всегда торжество начинается с вечера, не ждёт она полуночи и боя курантов, да и где их тут услышишь: радио отключили по всей деревне — не современно, говорят. Телевизор сломался давным-давно, да и не любила она его никогда смотреть, непотребности там одни. Вот и сегодня так же. Накрыла стол незатейливо, по-деревенски, чем Бог послал, расставила рюмки на столе, разлила в них наливку сливовую, и тут же, рядышком, дрожащими руками бережно разложила пожелтевшие от времени фотографии. — С Новым годом, дорогие мои! С ещё одним прошедшим годом без вас… Муж мой, Николай Харитонович, золовушка Зоинька, Степан Макарыч, братец родимый, сыночек Петенька… С Новым годом! И, положив рядом с каждой фотографией ещё и по конфетке, пригубила из своей рюмки и присела у края стола, утирая набежавшие слёзы морщинистой рукой. Нет, она не выжила из ума, не свихнулась на старости лет… Просто она устала от одиночества и очень соскучилась по ним: по любимым, родным, которых уже нет с ней рядом, по ушедшей молодости, по промелькнувшей как один миг жизни, по тому времени, когда они все были вместе. Они её прошлое и её же настоящее, она живёт воспоминаниями и надеждой на скорую встречу! Вот так и просидит она весь вечер в окружении близких людей, которые будут безмолвно выслушивать все её сетования, горести и радости, рассказы о житье-бытье… Вот так и встретит Новый год Клавдия Макаровна… *** В сумерках повалил снег, частый-частый, вдалеке завыл ветер, словно оплакивая кого-то. Морозно. Но это там, за окном, а в избе о морозе и не вспомнится — жарко натоплена печь, до утра не остынет.