Под кромкой снега

Каменный выступ у входа в пещеру холодит её спину даже через меховую накидку, когда Лив облокачивается на него, а она ещё сегодня даже не выходила искать проворного плута. Где-то сзади нескончаемое шуршание смешивается с треском разведенного огня, пока туман бьёт ей в лицо. Лив вдыхает полной грудью затхлый воздух, и метка на руке начинает сильнее ныть. Наступает её личное утро в мире, где нет дня или ночи. С закрытыми глазами и приоткрытым ртом, из которого вырывается слабый стон боли, Лив думает о каждой своей конечности, о пальцах на руках и ногах, о каждом волоске на голове. Привычными движениями она разминает сначала шею, затем плечи, а потом касается рукояти меча, после чего медленно открывает глаза, чувствуя, как все её ощущения обостряются. — Не дури, — звучит за спиной, и шуршание останавливается на несколько секунд, — ты не найдёшь его даже среди трёх берёз. — Это вызов? — в голосе Лив ростки смеха. — Констатация факта, — парирует Сагр, и шуршание продолжается, — он не может быть далеко. «Иначе ты была бы мертва», — не договаривает он очевидное, и Лив касается большим пальцем перстня на своём указательном. Лив медленно поворачивает голову назад, смотря поверх огня на вана, неустанно шепчущего что-то себе под нос, пока его пальцы теребят то волосы, то пальцы Улля. Того не видно за пламенем, но Лив знает, как бледно и спокойно его лицо, словно он прилёг подремать и вот-вот проснётся. Она не видела его бодрствующим уже несколько недель, если не больше. Здесь время идёт непривычной спиралью; Нифльхейм встречает их серостью и тишиной. Они бегут от Одина так далеко, что оказываются за пределами небесного купола. Сагр говорит, что когда-то здесь жили предвечные великаны, а теперь только туман, вечная мерзлота и Хвергельмир. Лив спрашивает, что с ними случилось, и Сагр зло косится по сторонам. — Асы случились. По той карте, что ван рисовал ей, они должны быть близко к Муспельхейму. — Между этими мирами нет пространственного пути, — спешит разочаровать её Сагр в один из скучных вечеров, пока они жуют засохшее мясо, напоминающее подошву, — даже если Лиод выжила, мы не сможем проверить это. Лив остаётся надеяться, что та жива. Чтобы занять время, Сагр рассказывает ей забытые миром истории про ванов, становление девяти миров и конец света. Его голос каждый раз увлекает её в сон, а потом она просыпается, встаёт и пускается в поиски сбежавшего при прибытии Локи, чтобы вернуться с пустыми руками. Сагр говорит, что она теряет время, и Лив его не слушает, но с каждой новой попыткой разочаровывается только сильнее. — Он мог нас бросить? — задумывается Лив, пока её пустой взгляд привлекают танцующие языки пламени. — Меня и Улля — вполне, но не тебя, — серьёзно отвечает Сагр, наконец-то оставляя попытки разбудить лучника. — Что бы он не хотел от тебя, ты ему это ещё не дала. — А я смогу? Сагр пожимает плечами. Их поход к Мимиру не приносит Лив никакой пользы: она так и не узнаёт, как вернуться домой. Все события потом — цветные пятна в памяти. Когда она засыпает под спокойный баритон Сагра, ей снится, что она проснулась, и это всё оказалось безумным сном. Иногда ей снится, что она просыпается дома. Иногда, что её будят после многолетней комы. Когда она действительно открывает глаза, она видит низкий потолок промёрзлой пещеры, а чуть поодаль от неё лежит безжизненное тело Улля. — Что мешает нам уйти в Мидгард? — хрипло спрашивает Лив, и Сагр проводит по своей бороде в задумчивости. — Хугин и Мунин ищут тебя, Нарушительницу Границ, и я уверен, что первым делом они облетают Мидгард. — Разве они следят не за всеми девятью мирами? Ты сам говорил. — Так и есть, — соглашается Сагр, а потом слабо улыбается, — только вот глаза Одина тоже бывают ленивыми. Лив думает, что она сходит с ума. Затхлый воздух порой кажется свежим, и она внимательно смотрит в белое лицо Улля, ожидая, что он откроет глаза. В Йотунхейме, где они всей своей дружной сворой прятались от ледяной бури, она смотрит на Сагра, пока тот смущенно позволяет ей прятаться в своих мехах. Вопрос сам напрашивается, и Лив тихо шепчет, грустно ли вану здесь на бесплодной земле, где у травы и деревьев нет и шансов вырасти. Сагру нужно несколько секунд, чтобы понять её вопрос, после чего он встаёт и отходит ко входу пещеры, и Локи удивлённо спрашивает у него, что тот задумал, но ван не слушает плута, наклоняется и нежно сгребает снег, пока Лив не замечает мелкие цветки, гордо растущие из земли. — Они же умрут, — глухо говорит она, когда Сагр возвращается к ней, — зачем ты их вырастил? Сагр внимательно смотрит на неё. — Я ничего не делал, они были там. Она хватается за выступ, пытаясь вглядеться в туман. — Сколько нам ещё прятаться? Сагр не отвечает, вместо этого он жарит последние оставшиеся у него орехи. Временами она всё же сходит с ума. — Давай уйдём отсюда, — Лив резко пододвигается к огню, чтобы её лицо было чётче видно на другой стороне, где Сагр вопросительно смотрит на неё, — мы теряем время здесь. — И куда мы уйдём? — Вернёмся в Асгард, ты же прятался там несколько веков, мы вдвоём… втроём сможем укрыться от глаз Одина. Сагр не выглядит впечатлённым этим планом. На его статном лице появляется тень злости, когда он сует пальцы в подсумок и достаёт орешек, который раскалывает зубами. — Если Локи не там, ты умрёшь. Мы сейчас в самых глубинных корнях Иггдрасиля, возвращение обратно под крону в Асгард может быть фатальным. — Всё лучше, чем, — она запинается, на её лице застывает выражение брезгливого раздражения, но она продолжает, — бесследно сгинуть на кладбище великанов, даже не пытаясь воспротивиться. То ли огонь начинает играть по-новому, то ли Сагр словно оживает, и в нём просыпается то древнее дикое, что уже давно оставило его вместе с покинувшими славой и именем. Его зубы скрипят, а кулак непроизвольно сжимается, и широкая грудь поднимается, стоит ему глубоко вдохнуть спёртый воздух. Тишина становится звенящей. — Нет бесчестья, — его тихий голос как девятый вал, — в признании поражения. Умный противник всегда знает, когда сдаться. — Это оправдание? — Лив чувствует, как уголки её губ тянутся вверх. — Знаешь, Сагр, иногда я думаю, что не вернусь обратно. Пройдут годы, и этот знак, — она резко поднимает руку, — сожжёт мою плоть, а перстень срастётся с кожей, и тогда я окончательно потеряю связь с реальностью. Что есть истинное забвение, если не потеря себя. Слова подобны яду, что льётся из её сладостных уст. Ван пробуждается от долгого сна, разминая пальцы и будто готовясь к прыжку. Адреналин ударяет Лив в голову, и она чувствует, как та кружится от возбуждения. Она отдаляется от пламени, пока Сагр, наоборот, приближается. — Молчи, женщина, не говори о том, о чём даже не знаешь. — Не знаю? — Лив наигранно приподнимает брови. — Действительно, откуда мне знать о потери дома и себя, становясь инструментом для планов богов, которые не видят во мне больше, чем громкие звания. Он скалится, а потом смотрит в другую сторону, обдумывая её слова. Лив чувствует, что он на грани, как и она сама; Сагр может сколько угодно врать, что привык к вечному ожиданию, но она знает, что он не такой. Растрёпанные волосы Улля обрамляют безжизненное лицо лучника. Древний пыл его души начинает угасать, когда он закрывает глаза и глубоко вздыхает, и Лив вскакивает с места, оказываясь перед Сагром в считанные секунды. Она опускается рядом с ним и улыбается. — Женщина. Травник вопросительно приподнимает бровь. — Сначала я была человеком, потом стала Лив, а теперь я — женщина. Они так близко, Лив думает, что может расцарапать ему лицо, а потом впиться в израненные губы зубами. — И всё это есть правда о тебе, — Сагр хмыкает, чуя её настрой, готовясь пресекать любую попытку испортить разговор. — Значит, ты всё же видишь меня, как женщину? — Лив радостно выдыхает ему в лицо. — А я не должен? — Боялась, что этой чести удостоилась только Ванадис. Она вновь наступает на больную мозоль, и Сагр почти рычит, когда сужает глаза, полностью сосредотачиваясь на Лив перед собой. Рука сама тянется к отросшим за долгое путешествие волосам на её голове, но он сдерживается и не хватает их. — Ты безумна. Скорее всего, он прав. Еще недавно — или давно, так давно, она уже и не помнит, когда именно, — Лив была совсем другой, а теперь её ведёт от мысли, что Сагр впадёт в её безумие. Что-то неуловимо меняется, и кто знает, чьё именно это влияние. Дрожащей от боли рукой она хватает Сагра за меха, подтягивая к себе, дрожа в нетерпении. Ван отражает её эмоции, касаясь её руки в предупреждении: дальше — опасно. Древние силы природы просыпаются в его обличии, и он цокает, пытаясь отдалиться, но вместо этого опрокидывает Лив вниз на промёрзлую землю, где она счастливо выдыхает от того, с какой силой он кладёт её на лопатки. — Сагр, — шепчет она. — Ванадис дорога мне, — с угрозой говорит он, — но я уже давно оставил попытки сблизиться с ней. — Сагр, — Лив касается его груди, а потом тянет пальцы вниз, находя шнуровку на его штанах. — А ты, — он хватает кисть её руки и сжимает с силой, — ты… Он кусает её ладонь, и Лив громко кричит. Им скоро выходить, а Лив внимательно смотрит на цветочки, которые медленно засыпает снегом. Сагр тяжело глядит на них, а потом на неё. — Всё в порядке? — вопрос звучит необычно, так непривычно, но необходимо. Лив задумывается. — Да, просто я бы и не подумала, что даже здесь есть флора. Не скажу, что разбираюсь, но мне кажется странным, что на земле вечных снегов будут расти цветы. Сагр понимающе кивает, и на его губах расцветает нежная улыбка. — Они прячутся, — объясняет он, подходя к ним ближе и ласково поглаживая маленькие листочки, — ждут своего часа. Лив удовлетворённо нежится на мехах, почти не чувствуя холод, веющий со стороны входа в пещеру. Улль всё также лежит чуть поодаль, а Сагр сидит рядом с ней. Она выгибается, наслаждаясь тем, как тянутся мышцы, а в низу живота тепло и расслабленно. Метка впервые за несколько месяцев не ноет. — Ты хочешь вернуться домой? — Сагр звучит устало. Он поворачивается к ней, и в его взгляде она видит сожаление и отчаяние. — Мне придётся вернуться, разве нет? — Лив пожимает плечами, не пряча своё голое тело от его взора, который нежно проходит по её негладкой от ран и шрамов коже. — Или я умру и сойду с ума. Не знаю. Сагр хмурится и отворачивается, а потом начинает шуршать одеждой, которую методично натягивает на себя. — Помнишь про Рагнарёк? — Лив мычит, а потом кивает. — Мы все умрём. — И всё из-за Локи, — она широко улыбается и замечает, как Сагр тоже наконец-то приподнимает уголки губ. — Но благодаря ему мы встретились, так что я прощу ему апокалипсис. Ван поворачивается к Лив и наконец-то решается нежно коснуться её волос. — У нас здесь будет отличный вид, — он путает пальцы в её локонах. — Может, поэтому он и пропал. Время пришло. Лив ухмыляется. — В любом случае, никакого счастливого конца, да? И треск пламени разбавляет тишину между ними.