Четверто

      Их было четверо: он, Мариус Понмерси, Анжольрас, Курфейрак и Грантэр.       Анжольрас. Ангел, их золотоволосый, светлоглазый ангел. Мариус не знал, а быть может, попросту не хотел знать, кем на самом деле был ему Анжольрас, но все же ангелом того не считал. Анжольрас просто был красив. Просто.       Мариус, быть может, также просто немного боялся его. Анжольрас был слишком обжигающе горяч, слишком ярок, громок, вызывающ, просто слишком. Слишком другой, непохожий ни на одного из тех, кого Мариусу когда-либо приходилось встречать.       Анжольрас был проклятым огнем, тем самым пресловутым пламенем революции, искрой которой послужила его безумная любовь к той единственной, кого полюбить он был способен: их милую, родную Patria¹.       Мариусу казалось порой, что тот и вовсе не подозревал, что на свете есть существо, именуемое женщиной. Им владела одна страсть — справедливость и одна мысль — ниспровергнуть стоящие на пути к ней препятствия. И Мариус не знал, хорошо ли то или плохо.       Просто Анжольрас был таким... Правильным. Он был правильным человеком, в правильном месте и в правильное время, что важнее. Он был нужен, необходим, наверное.       И Мариусу не стоило бы, правда не стоило, быть рядом с ним. Это было опасно, пожалуй даже чересчур, чем он мог бы себе позволить, самую капельку неправильно и очень-очень страшно, хотя бы просто по тому, что когда Анжольрас был рядом, он и сам ощущал себя на своем месте, и в свое время.       На месте, которое ему не принадлежало, с маской на лице, криво расписанной дикими красками и в то самое время, которое лучше бы ему проводить не так. Но мотыльки летят к ярко пылающему огню, зная, что это принесет только лишь смерть им. И Мариусу, быть может, лишь посчастливилось, что, затухая, то пламя не сожгло и его.       Курфейрак же... Курфейрак был их маленьким центром притяжения. Центром маленькой вселенной на четверых. И просто ужасающе, чудовищно маленьким и непозволительно хрупким.       Блик света, теплого, но не обжигающего, отсвет разума, не позволяющего затеряться в этом урагане безумия окончательно. Бесконечно светлый, быть может, даже кристально белый, идеально чистый. Юный, наивный, невинный, живой. Когда-то.       Был еще и Грантэр — ужасающе запутавшийся в самом себе и потерявшийся во всем мире. Он пьет, он смеется, так громко, как никогда не смог бы никто из них, не после всего.       Но смеется так же, как и каждый из них, пьет по тем же причинам, по каким мог бы не просыхать вечность и Анжольрас, так им почитаемый.       Грантэр, кажется, тоже попался на этот огонь, и тоже обжегся, отчего-то не утратив упрямого интереса и стремления приблизиться, коснуться, пусть даже и ценой собственной жизни.       Что ж, видимо, в конце концов все-таки у него получилось.       Был Анжольрас, были Грантэр и Курфейрак. И был он, просто Мариус.       Просто немного влюбленный, потерянный и, чуть больше, чем Грантэр, запутавшийся. И Капельку — больной и скорбящий. Но самую капельку.       Их было четверо, четверо и осталось; остальные лишь промелькнут бабочками-однодневками, чтобы раствориться в водовороте воспоминаний… А их будет четверо. Всегда.       Так Мариус думал. Пока не остался совершенно один.