* * *
Через неделю Тэён посещает офтальмолога. Зрение начинает нещадно шалить, часто появляются пятна перед глазами, с подозрительной скоростью он всё хуже различает мелкие надписи. Врач назначает ему очки и возвращает результаты обследования, и Тэён едва не начинает плакать прямо в коридоре медицинского центра. На анализах обоих, некогда идеально видящих глаз теперь числится «-2». И он всё ещё отказывается верить в самый худший и самый вероятный исход. Через месяц Тэён не видит почти ничего, его глаза различают лишь яркий свет и тень. А когда пропадает и это, он погружается в вечную и абсолютную темноту. Пусть ему сто раз повезло, что он живёт в эпоху технологий и сейчас для всех людей, что потеряли своего соулмейта и лишились зрения, существует множество вспомогательных аппаратов, специальным оборудованием можно обустроить квартиру, любое общественное место снабжено всем необходимым для незрячих, но это не заменит и сотой части того, что теряет каждый ослепший человек. В той злосчастной катастрофе погиб соулмейт Тэёна, которого он даже не знал. И которого уже никогда не встретит. И словно в довершение этого жизнь решила не давать ему шанса на реабилитацию. Врачи всегда говорят, что вероятность не потерять зрение после смерти родственной души равна пятидесяти процентам, и это чистая лотерея, и Тэён не знает, чем так прогневал судьбу. Зато теперь из некогда общительного, жизнерадостного и всегда всех поддерживающего человека он превращается в молчаливого затворника, отказывающегося даже от услуг психолога и обслуживающего персонала. В первые полгода проливается столько слёз, что если бы они могли вернуть ему зрение, то это бы точно произошло. Тэён теряет любимые развлечения, способность работать и наслаждаться жизнью, он теряет всё. Кроме друзей, которые отказываются оставлять его даже тогда, когда он в приступе истерики пытается прогнать их, руководствуясь мыслями о том, что такой, как он, лишь усложнит им жизнь. К ноябрю Чону переезжает к нему домой, чтобы хоть как-то не давать другу чувствовать себя бесполезной обузой и поменьше оставлять его одного. Тэён долго упрямится, ведь на пособия от одного из многочисленных фондов поддержки его квартиру оборудовали всем необходимым, но Чону не отступает. Наступает зима.* * *
Джэхён ругается, когда не может снять второй ботинок, потому что слишком туго затянул шнурки, в результате чего остаётся в коридоре последним. — Ты достаёшь нам колу из холодильника! — доносится звонкий голос Чону уже из комнаты. В конце концов, ботинки остаются стоять у двери, а сам Джэхён влезает в тапочки, заботливо предоставленные хозяевами квартиры. Кухню он находит быстро, по бормотанию Марка, который тренирует очередной фристайл, подготовленный им на конкурс, и сразу же заглядывает в холодильник. — Ого, сколько всего. Разве двое человек могут столько есть? — брови Джэхёна ползут наверх, когда на него едва не вываливается несколько упаковок йогурта из-за того, что полки переполнены. — А они и не едят, — отзывается Марк, параллельно шинкующий на столешнице ингредиенты для овощного салата, — Чону всегда закупается как в последний раз. Именно за этим им нужен я. Прихожу чисто поесть. Джэхён фыркает, понимая, что это шутка, и, кое-как запихав йогурты обратно, выуживает из завалов еды несколько банок газировки. Марк продолжает начитывать вольный рэп себе под нос, но постоянно сбивается на одном и том же месте, каждый раз начиная заново. Джэхён ободряюще улыбается, говоря, что у того всё получится, а сам идёт в комнату. Активный Чону тут же приковывает к себе внимание, потому как слишком живо скачет вокруг дивана, расправляя на нём плед, а вот Тэёна он замечает не сразу. Хотя тот, спокойно сидя в кресле, явно чувствует его присутствие. — Привет. Я Тэён. Марк много рассказывал о тебе, — новый знакомый улыбается, и Джэхёну кажется, что он смотрит ему прямо в глаза. Ему Марк и Чону тоже много рассказывали о Тэёне. И в каждой истории Джэхён видел яркого и жизнерадостного человека, душу любой компании, а ещё необычайно доброго и отзывчивого друга. Однако теперь, несколько секунд стоя и не говоря ни слова, он наблюдает несчастного, обречённого и потерявшего всякую волю к жизни парня, чья улыбка — лишь вынужденная формальность, чтобы лишний раз не беспокоить друзей. — Привет, я Джэхён, — прочистив горло, он наконец здоровается и ставит банки с колой на столик, каким-то чудом успевая догадаться, что протягивать незрячему человеку что-либо в руке будет просто издевательством. Они играют в карты, оборудованные специальными шероховатостями, чтобы Тэён мог принимать непосредственное участие, в настольные игры, подкрепляются множеством закусок, приготовленных Марком, и обсуждают самые разные проблемы, постоянно отвлекаясь на шутки и истории из жизни. Сосед Чону не молчит, иногда тоже о чём-то рассказывая, но делает это нечасто, больше обращаясь в слух. Джэхёну стыдно это признавать, но он, пользуясь тем, что его не видят, внимательно рассматривает Тэёна, отмечая острые скулы, изящные изгибы тела и, как это ни парадоксально, невероятно красивые глаза. Тэён выглядит как модель, сошедшая с обложки модного журнала, разве что очень бледный. Наверняка Чону помогает ему ухаживать за собой, но это не так важно. Новый знакомый кажется ему красивым не только из-за безупречной кожи или тонких запястьев. Он вызывает у Джэхёна интерес и желание самому убедиться в чужих человеческих качествах, потому что Тэён для него — словно закрытая книга. Джэхён заходит к ним чаще, потому что Чону зовёт, а ещё потому что ему иногда необходимо ездить к клиентам в другие города, а оставлять соседа одного надолго он не хочет. Марк учится и подрабатывает написанием текстов для разных рэп-исполнителей, из-за чего может заглядывать к ним только по выходным, да и то не всегда. Однажды Джэхён остаётся у них с ночёвкой, ведь Чону нужно снова уехать, а его собственная работа может выполняться из любой точки, главное, чтобы ноутбук был при себе. Снабжённый рюкзаком с вещами и кучей полезных инструкций «на случай, если», он вваливается в уже более чем знакомый коридор и вдыхает привычный для этого места запах свежих зелёных яблок. Тэёну нравятся яблоки, и за неимением возможности зимой наслаждаться их свежим вкусом он покупает ароматические палочки с их запахом, иногда зажигая их на кухне. — Будешь чай? Я только заварил, — хозяин квартиры появляется в дверном проёме, невесомо касаясь одной из стен рукой, чтобы просто удостовериться, что он стоит там, где стоит. Между ними давно нет той неловкости, что преследовала их в первые встречи, и сам Тэён кажется уже не таким холодным. Хотя, возможно, он никогда и не был, просто Джэхён ещё не видел людей без соулмейта, которые были бы по-настоящему счастливы. Тэён довольно общителен наедине и без проблем отвечает на вопросы о своей прежней жизни, хотя друзья и стараются задавать их как можно меньше. — У тебя красивый голос. Всегда хотел это сказать, — вдруг говорит Тэён в промежутке между песнями в играющем на фоне плэйлисте. И Джэхёна озаряет одной истиной, простой, как дважды-два, но до этого почему-то не приходившей в его голову. Единственное, по чему Тэён может о нём судить — это голос. Внутри у него в этот момент что-то ломается, но он успевает отшутиться, прежде чем проглотить ком, вставший поперёк горла: — Я и сам ничего. Он впервые слышит его смех. Не смешок или хмыканье, а искренний смех, который западает ему в душу кристально-чистыми осколками чего-то ещё неизвестного. — Мне кажется, ты очень красивый. Я понятия не имею, как ты выглядишь, но ты хороший. А хорошие люди всегда красивые. — Я не хороший, — возражает Джэхён. Даже самое натянутое понятие о внутренней красоте человека ну никак ему не соответствует, он это знает. Просто с Тэёном ему легче отпустить себя и не бояться, что его осудят. Он берёт хёна за запястье и подносит его ладонь к своей щеке. Тот понимает все без слов, мягко касаясь подушечками пальцев гладкой кожи, а затем уже двумя руками осторожно ощупывает чужое лицо. — Красивый. Как я и говорил.* * *
Джэхён приезжает отмечать к Тэёну и Рождество. Чону и Марк улетают к родителям, а их друг совершенно не хочет ехать с ними и нагружать их лишними обязанностями, поэтому остаётся в доме один. И Джэхён не простит себя, если оставит его в праздник в пустой квартире в одиночестве. Сам он от шумной тусовки со знакомыми отказывается, поэтому с чистой совестью едет к Тэёну, прихватив несколько пакетов с праздничными украшениями, и заходит в супермаркет, чтобы купить побольше вкусной еды и бутылку шампанского. — Давай я повешу, ты уже достаточно помог, — фырчит он, когда гирлянда в чужих руках путается между ветками искусственной ели, и забирает украшение. — Я уверен, что на этом месте она смотрится куда лучше, — спорит Тэён, тщательно изучающий руками наличие шаров на ветках. — Я повешу её там, где скажешь, — Джэхён не может сдержать улыбки при виде чужого сморщенного от сосредоточенности лба и укладывает гирлянду так, как ему указывает Тэён. Они проводят праздники спокойно и радостно, ничуть не скучая в компании друг друга, и для Джэхёна становится слишком важен тот момент, когда Тэён разрешает себя обнять. На фоне играет какая-то рождественская комедия, тот сам попросил включить телевизор для сохранения атмосферы, а у Джэхёна душа не то поёт, не то верещит от счастья, когда старший сам кладёт голову на его плечо. Он осторожно, боясь сделать что-нибудь не так, прижимает Тэёна к себе, согревая и не решаясь прервать эту идиллию словами. Праздники проходят, Джэхён возвращается к себе, а чуть позже ему пишет Чону со странным вопросом: «что ты сделал с моим другом?». Он упоминает, что Тэён снова пытается чем-то заниматься, чаще просит выходить с ним гулять и начинает вновь улыбаться по-настоящему. Джэхён не знает, что он сделал с Тэёном, но он точно знает, что Тэён сделал с ним. Влюбил его в себя. Трудно становится, когда он срывается в их квартиру посреди ночи, получив от Чону срочную просьбу приехать, ведь Тэёну плохо, а рядом никого нет. Но Джэхён справляется. И с чужой истерикой, и со слезами, и с лихорадкой. Он почти всю ночь не выпускает его из объятий, пока не удостоверяется, что его хён вновь спит спокойным сном. Наступает весна.* * *
Тэён находит в шкафу свою лёгкую куртку и накидывает её на плечи, забирая с тумбочки ключи от квартиры. — Я вернусь вечером. Если что, звони, — бросает он Чону напоследок и, дождавшись чужого «окей», спешит к лифту, мыслями находясь уже с Джэхёном, который ждёт его на улице. Они гуляют в центральном парке, а потом сидят в кофейне, завершая длинную прогулку походом по роскошной аллее, которая красива даже несмотря на то, что кроме зелёных почек на деревьях ещё ничего нет. Джэхён рассказывает ему о том, что их окружает, и делится мыслями буквально о каждом предмете, который его цепляет. Тэён улыбается и с трудом удерживает свою руку в кармане, хотя сжать в ней чужую ладонь хочется безумно. Неожиданно голова начинает гудеть, и он едва не теряет равновесие, удерживаясь на ногах только потому, что донсен вовремя его подхватывает. Тэён списывает всё на давление и усталость, отмахиваясь, когда Джэхён выражает свои опасения. «Хуже, чем есть, точно не будет», — говорит он себе. Они проводят вместе почти каждые выходные, и однажды Джэхён зовёт его к себе. Он делится тем, что скоро поедет в Америку, чтобы посетить многие интересные ему места, а Тэён просит обязательно побывать в Гранд-Каньоне, чтобы потом описать ему красоту местных закатов. Уже вечером ему кажется, что он успеет домой допоздна, но собственная непунктуальность играет с ним злую шутку, и он пропускает свой последний вечерний автобус. Джэхён разделяет его нежелание тратить деньги на такси и предлагает остаться на ночь, заранее предупреждая, что кровать только одна и спать им придётся вместе. Тэён не возражает. А уже наутро морщится от того, как болит всё тело и горят засосы на шее, коих по ощущениям немало. Джэхён был с ним максимально нежен, но Тэён просто не имеет терпения, потому что впервые за долгое время желание им другого человека обрушилось на него сильно и резко. Он просит Чону обойтись без шуток, когда появляется на пороге своей квартиры, но друг всё равно хихикает и радостно воркует над ним, пока он переодевается в домашнее. — Закрой шторы, пожалуйста, очень ярко, — на автомате просит Тэён, заходя в комнату, и останавливается, будто поражённый громом. Чону тоже молчит, не рискуя двинуться с места, судя по абсолютной тишине, потому что в окно их комнаты ярко светит солнце.* * *
— Не говори ему ничего, прошу тебя, — Тэён, всю неделю отказывающийся от встреч с Джэхёном, смотрит на своё всё ещё немного мутное отражение в зеркале и пытается унять дрожь в коленях. — Он будет через минут пять, только что написал, — отвечает друг и заглядывает в ванную, сразу же замечая чужое состояние. — Почему ты так волнуешься? Ты идёшь на поправку, совсем скоро ты снова будешь всё видеть идеально, не стоит беспокоиться об этом. Тэён молчит. Темнота, столько времени окружавшая его, расступилась. Благодаря одному только Джэхёну. И теперь, когда он наконец сможет увидеть человека, с чьей помощью он успешно поборол большинство из своих проблем, ему страшно. Звонок в дверь кажется оглушающим, но на ватных ногах всё же приходится идти открывать. — Привет. Я соскучился, — каштановые волосы Джэхёна вьются от влажности на улице, а сам он улыбается, ставя свою сумку на пуф. — Как у тебя дела? Ты решил свои проблемы с нотариусом, о которых говорил? Тэён чувствует себя парализованным, встречая светлый взгляд и видя искреннее беспокойство на чужом лице. Джэхён смотрит на него с нежностью и аккуратно обнимает, но вдруг замечает, как по чужим щекам текут слёзы. — Что случилось? Что не так? Почему ты плачешь? — он проводит подушечками пальцев по лицу Тэёна, собирая солёную влагу, и со страхом повторяет свой вопрос, не понимая, что происходит. А Тэён и не может объяснить, лишь вновь сжимая того в своих объятиях и давая себе возможность выплеснуть весь шквал эмоций, так больно сдавивших виски. Ему становится легче, а ещё он чувствует счастье, что покалывает в кончиках пальцев, словно он впервые увидел звёзды или открытый океан. — Ты обещал рассказать мне, как выглядит Гранд-Каньон, когда вернёшься. Я хочу, чтобы мы посмотрели на него вместе.