Двенадцать дней Йоля

On the first day of Christmas, my true love sent to me… В первый день Йоля Чилдермас обнаружил на подоконнике письмо в красном конверте. Оно пахло морозом и чем-то приятно сладковатым. Запах показался знакомым, однако Чилдермас решил не вдумываться, отчего ему так показалось. Распечатав конверт, он открыл письмо, написанное легким изящным почерком человека, имеющего привычку к частому письму и обладающего достаточным количеством свободного времени для упражнений в чистописании. «Не буду начинать это письмо с приветствия и приличествующих вопросов о твоем добром здравии, потому как здороваться с тобой считаю ниже своего достоинства, а доброго здравия ни в коей мере тебе не желаю». Чилдермас ухмыльнулся. Если бы он не угадал автора письма по почерку и по запаху, то сейчас сомнений точно не осталось бы. Очевидно, Ласселз снова заскучал в эльфийском царстве и решил привлечь к себе внимание. Он давно уже не появлялся, и Чилдермас думал, что тот окончательно смирился со своей участью и забыл о мире смертных. Иногда это вызывало нечто отдаленно похожее на смутную досаду. Однако, судя по письму, Ласселз нисколько не изменился — по крайней мере, по части отвратительного характера. «Носи этот конверт в левом кармане, этим ты избежишь некой опасности, что подстерегает тебя в начале марта будущего года. На всякий случай держись подальше от Лондона и особенно от бродяг с черными глазами». Хмыкнув, Чилдермас послушно убрал конверт во внутренний карман, под сердце. Безусловно, он и прежде слышал о не совсем типичных вещах, служащих оберегами, и эльфы наверняка знали в них толк, как и во много другом, но… Выходит, Ласселз решил сделать ему трогательный подарок на Йоль? Это было не слишком-то на него похоже. Впрочем, кто знает, что делает с людьми эльфийское царство! Возможно, оно превращает великодушных добряков в мерзавцев, а подлецов в заботливых друзей. Чилдермас представил Ласселза заботливым другом и непроизвольно вздрогнул: образ получился слишком уж невероятным. *** Во второй день Йоля Чилдермас обнаружил под подушкой нож для фруктов, причем весьма острый. Чилдермас и сам не понял, как умудрился так неловко порезаться им. — А вот это больше на тебя похоже, — сказал он, ухмыльнувшись, и слизнул с пальцев кровь. На миг показалось, будто рядом кто-то тихо и весьма сладострастно вздохнул. *** В третий день Йоля на окне стояла банка с чьим-то глазом. «При необходимости свари», — гласила записка под банкой, написанная все тем же игривым аккуратным почерком. При какой необходимости полагалось варить глаза, в ней не уточнялось. Чилдермас подумал, что с этими подарками Ласселз напоминает ему кота, что усердно носит хозяину дохлых мышей, придушенных птиц и прочую добычу. *** В четвертый день Йоля Чилдермас обнаружил огненные буквы на стене. «БУДЬ УВЕРЕН Я БЫ НИЧЕГО ТЕБЕ НЕ ДАРИЛ ЕСЛИ БЫ НЕ ПРОКЛЯТЬЕ ЧТО ПАЛО НА МЕНЯ», — угрожающе провозгласили они и растаяли без следа. На подоконнике обнаружилась бутылочка с чем-то красным, по всем признакам напоминающим кровь. «Помогает согреться», — гласила записка. Чилдермас спрятал записку и бутылочку в ящик с самыми личными вещами. *** В пятый день Йоля Чилдермас проснулся оттого, что его кто-то клюнул. Открыв глаза, он обнаружил, что рядом с ним сидит сорока. Осознав, что ее заметили, птица отвратительно закричала, прощально клюнула Чилдермаса в висок и исчезла. — Да пропади ты пропадом со своими подарками, — буркнул Чилдермас и исключительно из чувства противоречия опять заснул. *** В шестой день Йоля на подоконнике лежала колода карт. «Используй эту колоду, — любезно сообщала записка. — Она точнее, хотя для такого бездарного типа, как ты, разницы не будет». Хмыкнув, Чилдермас положил колоду в карман. Он был уверен, что та тотчас же пропадет, однако колода никуда не исчезла — и в самом деле оказалась довольно точной. *** В седьмой день Йоля, за завтраком, Чилдермас получил книгу на незнакомом языке, которая почти сразу же исчезла, причем на глазах несколько озадаченного Сегундуса. — Не обращайте внимания, это Ласселз развлекается, — небрежно бросил Чилдермас. — Думаю, ему просто скучно. Как истинно английский джентльмен, Сегундус быстро взял себя в руки и ничем не выдал своего изумления. Только отметил задумчиво: — Вот как, — и продолжил пить чай. Однако вечером, перед сном, он скромно попросил Чилдермаса уточнить, нет ли у Ласселза возможности прислать им немного земли из эльфийского царства, такой полезной для некоторых заклинаний. Тот обещал, что при случае непременно узнает. *** В восьмой день Йоля Чилдермас получил шкатулку с пеплом и записку: «Прошу вас об услуге: развейте этот никчемный прах, а шкатулку оставьте себе или сожгите. PS: Я НИЧЕГО НЕ ПРИШЛЮ ВАШЕМУ НЕДОСТОЙНОМУ И БЕЗДАРНОМУ ДРУЖКУ!» Пепел был немедленно развеян во дворе. *** В девятый день Йоля на окне обнаружилась банка с землей. Никакой записки к ней не прилагалось. Ухмыльнувшись, Чилдермас ушел радовать Сегундуса. *** В десятый день Йоля Чилдермас обнаружил в спальне пушистого черного кота, который превратился в ворона и улетел, причем сквозь окно. Чилдермас подумал, что подарки у Лассезла были весьма своеобразными и полными скрытых смыслов. А может, Ласселз просто дурачился, как и подобает почти-эльфам, и никакого смысла в них не было. *** В одиннадцатый Йоля Чилдермас нашел под подушкой белые ягоды омелы и записку. Она гласила: «Нахожу весьма огорчительным тот факт, что такой недостойный низкородный человек способен читать мои послания. Предупреждаю, что скоро нанесу тебе визит. Есть дело, не терпящее отлагательств». Пока Чилдермас думал, что это может быть за дело, ягоды в его рук покраснели и исчезли. Записка же была заботливо спрятана в ящик к другим подобным. *** В двенадцатый день Йоля, поздно вечером, в дверь постучали. Чилдермас, как и всегда, ложился позже всех, и оттого отправился открывать дверь. К тому же он догадывался, кого увидит на пороге. За время, что они не виделись, Ласселз нисколько не изменился и не состарился — даже как будто бы стал моложе. А может, так просто казалось из-за игры света и крайне щегольского зеленого костюма. — Впусти меня, будь добр, — сказал Ласселз вместо приветствия. — Я теперь не могу войти без приглашения. Чилдермасу очень хотелось помучить его и подержать под снегом, но у него всегда было слишком доброе сердце. — Проходи, — только и сказал он и отступил в сторону, давая гостю пройти. — Меня прокляли, как ты понимаешь. Поэтому я был вынужден одаривать тебя подарками и не имел права отказать в ответ на твои просьбы, даже не высказанные, — пояснил Ласселз так неохотно, будто бы Чилдермас измучил его вопросами о подарках. — О, безусловно. К слову, Сегундуса очень порадовала земля. Лицо Ласселза мгновенно стало кислым и недовольным. — Рад слышать, — стряхнув с себя раздражение, он высокомерно сообщил: — Как бы то ни было, проклятие почти снято, и сегодня твой подарок — я. Угостишь меня пудингом? В этой вашей богадельне кто-нибудь догадался приготовить съедобный пудинг? Не думал, что буду скучать по этой дряни, но заскучал. — Пудинг найдется, — ответил Чилдермас. — Вот только ответь на один вопрос: отчего тебя прокляли? — Не твое дело, — быстро выпалил Ласселз и закусил губу, словно бы не желая выдать никаких секретов. Однако Чилдермас решил, что это так не оставит. — Так ты уже можешь мне отказывать? — ехидно спросил он. — Как жаль. Если бы ты не мог, я бы потребовал, чтобы ты мне все рассказал. Ласселз встряхнул головой, снова закусил губу и медленно, точно каждое слово давалось ему с трудом, проговорил: — Какой же ты все-таки необыкновенный подлец. Хорошо, будь по-твоему: это не было проклятьем, скорее платой. Или испытанием. Королеве не нравилось, что я часто сбегаю в ваш мир, и она пообещала, что следующий мой побег дорого мне обойдется. Ты даже не представляешь, как это унизительно — добровольно одаривать смертного! В том мире, где я живу, нет позора сильнее. Больше того, каждый подарок тебе забирал у меня силы. Но, как видишь, я получил то, чего хотел. Меня отпустили. — И все это ради пудинга? — недоверчиво спросил Чилдермас. — Ну уж не ради тебя, — бросил Ласселз, и его недовольный взгляд был красноречивее любых слов. Чилдермас хотел было заставить его прямо признаться в том, отчего его так тянет в мир смертных, однако осекся на полуслове. Он вдруг заметил, что они с Лассезлом стояли как раз под омелой — и, возможно, это было знаком того, что разговоров с них обоих было достаточно. — Надо же, — Ласселз проследил направление его взгляда и улыбнулся, коротко и торжествующе. — Полагаю, нам следует почтить традиции прежде, чем ты снова взбесишь меня своими глупыми вопросами. Вместо ответа Чилдермас подошел ближе, целомудренно приобнял Ласселза за плечи и поцеловал отнюдь не целомудренно. Судя по тому, как охотно и страстно ему ответили, цель визита и в самом деле состояла не в пудинге. Хотя, скорее всего, Ласселз решил нахально получить все удовольствия, до которых сможет дотянуться — и не то чтобы Чилдермас был против.