Улыбка

Ким Сухо находит Хаджина на крыше, сидящего под пледом, и садится рядом с ним. Гости разошлись час назад, а Эвандель Сухо уложил минут пятнадцать назад, дав своему мужу небольшую передышку (на самом деле он прекрасно знает, что Хаджин очень любит проводить со своей дочерью каждую свободную минуту, но и Сухо нужно время, чтобы составить с малышкой план поздравления третьего члена их семьи). У Хаджина на глазах до сих пор непривычные очки, которые старший мужчина носит уже пару недель. Сухо со вздохом пытается придумать, как уговорить Босса своего мужа заставить уйти своего подчинённого на выходной, а лучше в отпуск, потому что Хаджин тот ещё трудоголик, и даже не отрицает этого. Уговорить, но при этом не встречаться лично. — Определись уже с выражением своего лица, Сухо-а, — на плечо опускается край пледа вместе с чужой, тут же сползающей вниз рукой, а на колени приземляется голова с растрёпанными волосами. Оставшаяся половина покрывала накрывает часть ног и туловище, а под глазами у Хаджина Сухо видит мешки, будто программист не спал в лучшем случае неделю. Возможно дольше. Сухо ещё раз вздыхает, запуская руку в волосы мужа и поглаживая его голову: кажется с Боссом придётся встречаться лично или просить Эвандель покапризничать. Своей дочери тот точно не откажет в одном прогуле любимой работы. Сухо быстро и сильно треплет волосы Хаджина, растирая кожу его головы в порыве детского раздражения на трудоголизм своей второй половинки. — Можно я открою тебе тайну? — Ким Сухо наклоняется ниже, и трётся носом о нос мужа, прикрывшего в согласии глаза. — Я, кажется, люблю тебя. — Сухо улыбается и легко целует Хаджина. — Больше всего остального мира. — Хочешь, я открою тебе тайну? — Хаджин чуть хрипит, а у Сухо внутри поселяется щемящая нежность вместе с еле заметным кивком. — Мне кажется, что я влюблён в тебя, Сухо-а. Сильнее, чем в этот мир. Нежность переполняет Сухо, и он тихо смеётся, прижимаясь лбом к чужому лбу. *** Сухо смотрит на Ким Хаджина. Хаджин улыбается, весело щуря свои глаза, словно он сейчас глядит на свою дочь. Но перед ним не Эвандель, перед ним Сухо, Ким Сухо. Хаджин улыбается ему всем своим существом, приветствует его каким-то потусторонним сиянием в глазах. Сухо хочет положить ему руку на щёку, продлить большим пальцем эту улыбку до маленькой, совсем незаметной ямочки, до тонких-тонких морщинок в уголке глаза. У Хаджина непривычное лицо, потому что счастье для него редкость. Счастье у него бывает обычно, когда он смотрит на Эвандель. Сухо резко садится на кровати. Сердце у него бешено колотится, будто Ким увидел страшнейший из кошмаров, но на самом деле всё не так, нет, не было никакого кошмара во сне. Кошмар был в реальности, последние несколько месяцев с тех пор, как Эвандель оказалась в палате для коматозников, а Хаджин вдруг исчез, проверив дальнюю кладовку, что была заперта последние пять лет. Сухо не может нормально спать, а на снотворное у него давно иммунитет, да и количество висяков по убийствам, возросшее вместе с возвращением месяц назад Лотоса, не давало спокойно расслабиться и посидеть в углу комнаты в истерике денёк. Они находят связь между всеми жертвами Лотоса, когда находят изувеченное тело подрывника, из-за терракта которого Эвандель впала в кому. Множественные раны, будто нанесённые кусками арматуры, не вяжутся с обычным стилем Лотоса — простой пулей в лоб. Но Сухо становится плохо при взгляде на труп не из-за жестокости — просто все раны в точности повторяют те, что получила Эвандель. Ким бледнеет, и его, кажется, сейчас вырвет от осознания личности Лотоса — и такой очевидной подсказки. Хаджин не мог не знать, что такими делами занимается именно его, Сухо, отдел. Ю Сон-А замечает его бледный цвет лица и машет рукой, отпуская на сегодня, потому что Сухо и так за всё это время не отдохнул нормально, она знает. Сухо кивает головой и бежит домой, забыв о машинах и общественном транспорте. Дома на вешалке висит куртка Хаджина и стоят его ботинки. А сам Хаджин вновь запирает кладовку. Сухо подбегает к нему, только скинув куртку, обнимает до хруста и глушит свои всхлипы в чужом плече. Хаджин гладит его по спине и голове, прижимается губами куда-то к виску, осторожно тянет за собой вниз, когда у него затекают ноги. Сухо хочет просидеть так вечность и ещё немного. И чтобы Эвандель была зажата где-то между ними. Со всем остальным они разберутся как-нибудь проще.