Розовый шелк

      По серому небу скользят темные тучи, а где-то вдалеке вспыхивают молнии.       Тэхён расслабленно выходит из офиса. Наконец-то наступила пятница, можно скинуть ненавистный галстук, забыть о боссе, работе и расслабиться, попивая виски в клубе.       Сидя со стаканом виски за барной стойкой, его внимание привлекает невероятно нежный, красивый омега.       Тэхён обратил внимание на то, что во время танца пряди волос омеги смешались с золотыми нитями, тянувшимися от света прожектора. У него даже пальцы зудели, настолько сильными было желание распутать их, пригладить, вплести в них свою руку, вести ею вниз, между лопаток, прикрытых полупрозрачной тканью.       Тонкая ткань блузки в точности повторяла каждую линию тела, в частности аккуратные очертания груди. Скорее всего, небольшой бугорок сосков, стыдливо прыкрытый вышитым цветочком, по цвету идеально совпадал с этим розовым шелком.       Все это время он смотрел на омегу и не заметил, как к нему подошёл незнакомый альфа, он коснулся его там, где Ким мечтал последние минуты. Тэхён испытывал неопределимое желание стереть его прикосновение своим.       Ему хотелось гладить его грудь, ласкать его, пока соски не превратятся в сладкие ягоды, которыми он утолит свой голод.       Руки незнакомца блуждают по телу омеги, тому явно это не нравится, он пытается его остановить, хмурясь. Альфа ударяет его по лицу и грозно шипит: «Не сопротивляйся, шлюха!».       Омега дрожал от страха, и Ким рванул с места оттягивая альфу, удар пришёл в нос. Тот рухнул от неожиданности на пол. Подбежали охранники, стали оттягивать альф друг от друга, а Тэхён все это время смотрел на синяк у омеги на щеке, успевший потемнеть за считанные минуты. Его грудь распирало от гнева и желания отомстить. Ему хотелось ударить альфу по лицу, по-настоящему, с оттяжкой, а не просто щелкнуть по носу. Пальцы на руке сами собой сжались в кулак.       —Спас-ссибо… — дрожа, проговорил омега.       —Не за что, котёнок, — Ким смотрел ему прямо в заинтересованные голубые глаза. Он сделал шаг, но тут же замер, пригладил волосы нервным движением и сердито нахмурился.       — Думаю, на сегодня с нас хватит развлечений, разрешишь проводить тебя?       Омега смущённо опускает глаза, шепчет тихое «да». Тэхён уверенно берет его за руку и выходит из клуба. В тишине они дошли до машины. Усадив парня, быстро обходит машину и садится за водительское сиденье.       —Куда едем, малыш?       —Каннам. Это недалеко от клуба.       Ким заводит машину, ловко ведёт, не отводя взгляд от дороги. Омега разглядывает его сильные, с ярко выраженными венами руки, которые так красиво смотрятся на кожаном руле. Длинные чёрные волосы, колыхались волнами от приоткрытого окна; черты решительного лица были суровыми. Он любовался его литыми ногами под чёрными джинсами, гордой посадкой головы, широкими плечами и, конечно, глазами — синими, как озера.       — Спасибо, что заступился за меня. Бесит, когда люди не понимают слов.       —Как тебя зовут, котёнок? — улыбаясь, спросил альфа.       — Чонгук. Чон Чонгук. А тебя?       —Ким Тэхён. Приехали, малыш.       — Приятно познакомиться, Тэхён. Зайдёшь на чай, ну, в знак благодарности?       Тэхён понимал, что должен отказаться. Надо было просто поклониться, насколько это было возможно, и уйти, пока омега продолжал выходить из машины.       Но Тэхён остался. Он последовал за Чонгуком. Как завороженный наблюдая за движением его бёдер, он вошёл в квартиру и едва не сбил его, когда омега внезапно остановился, и сам застыл в ожидании.       Обстановка в комнате была самая скромная: кровать, тумбочка сбоку, угольный светильник, рабочий стол, невысокий табурет и ковёр. Внутри оказалось намного теплее чем в коридоре. И как же тут пахло… У Тэхёна голова пошла кругом от аромата омеги, неизвестных ему пряностей и теплого постельного белья, на котором явно спал только омега.       Реакция — вполне, надо сказать, предсказуемая, — последовала незамедлительно. По венам бежала горячая кровь. Ким шумно вздохнул.       Разумеется, Чонгука учили сдерживать себя, но время от времени темперамент все же проступал на поверхность — и в такие моменты ему хотелось греться у горячего тела. Этим он и намерен был заняться, обнажённый до полнейшего бесстыдства.       Свободной рукой он начал расстегать застёжку на воротнике. Тэхён внимательно следил за движениями его пальцев. Взгляд его щекотал, как стайка бабочек. Он смотрел на его грудь, на плечи. От возбуждения, которое вызывал в нем взгляд альфы, его соски непроизвольно набухали.       Чонгук осторожно спустил блузку и увидел оценивающее выражение лица альфы. После такого представления Тэхён уже не шевелился, но чем-то ведь нужно было отвлечься от пульсирующей боли в паху. Спасение пришло в виде омежьих изгибов, колышущихся под розовым шелком ткани. По бокам на уровне колен, на штанах имелись внушительные прорези, сквозь которые можно было разглядеть карамельную нежную кожу.       Тэхён не смог остановить порыв коснуться его, он был обязан уничтожить даже память о том альфе. Только и всего. Даже если он позволит себе нечто большее, если вкусит его мягкий жар, его пряный аромат.       Нет, он должен думать о чем-то другом. О чем угодно, только не об этом.       — К чёрту!       Рычит альфа и впивается в мягкие, сочные губы омеги. Терзает нижнюю, посасывает, ласкает языком. Руки несдержанно блуждают по телу. От этих действий — самых, казалось бы, обычных, — по телу омеги побежали мурашки. Тэхён лично смог в этом убедиться.       — Он причинил тебе боль, — Альфа провел костяшкой пальца по его щеке, не в силах удержаться. Его кожа напоминала лепестки яблоневого цветка. Одна мысль о том, что на этой коже кто-то мог оставить синяк, почему-то казался ему нестерпимой.       — Мне не больно, — не отвлекаясь от своего занятия, ответил Чонгук. Лицо его было строгим, голос — твёрдым. Омежьи губы легко, почти невесомо коснулись кожи на его шее.       Его охватило возбуждение такой силы, что на глазах выступили слезы. Ему стало тяжело дышать. Здравый смысл покинул Тэхёна, уступив место импульсу и неукротимому вожделению. Он чувствовал его запах — смесь лаванды и розы. Ким подхватил омегу на руки вжал в стену, целовал, лизал, оставлял свои отметины. Губы Чонгук сжал так плотно, что они почти исчезли. Тэхён грезил о его устах, мечтал своими губами и языком вернуть им полную, сочную, манящую форму. Мечтал гладить его щеки, осыпая ушибленное место тысячами целительных поцелуев. Мечтал сорвать с него блузку, поглаживать волосы, пока они золотым плащом не укроют его руку. Только бы избавить его от этой удушливой ткани.       В следующий миг он поднял глаза и внимательно смотрел в его лицо, глаза Чонгука постепенно темнели, как летнее небо в преддверии грозы. По рукам пробежала лёгкая дрожь.       — Поцелуй меня… — хрипло сказал омега, и Ким Тэхён пропал. Пропал, возможно, навсегда.       Альфа был так близко. Чонгук видел каждую его ресничку, каждую крупицу серебра вокруг зрачков на фоне темно-синей радужной оболочки. И этот тоненький шрамик, и голубая тень щетины на щеках…       Наиболее привлекательными Чонгуку казались загнутые уголки его рта, он уже знал какие тёплые и мягкие его губы. Пахло от альфы травами. Шестое чувство подсказывало Чону, какую бешеную силу он вынужден в себе подавлять.       Он мог отойти, отделавшись какой-нибудь банальностью в том клубе. Это было бы мудрым решением.       Но он не отошёл. Его тело отказалось подчиняться мозгу. В голове звучал лишь голос друга — опасный, не заслуживающий доверия: «Неужели ты никогда не задумывался, каково это — встретиться с мужчиной, позволить ему прикоснуться к тебе, приласкать, а потом… Подпустить его к самым заветным, самым интимным местам?»       Они, конечно, встретились вовсе не так, как он мечтал, но второго шанса могло и не представиться. Он ведь так долго об этом мечтал. И добровольно признался в этом другу. Так долго мечтал…       Более того, сейчас желание познать пьянящую мужскую силу Ким Тэхёна только окрепло. Тело его было таким внушительным, мускулистым, бронзовым в тусклом свете светильника… Завитки его ушных раковин, линия крепкой шеи, волосы на руках — все это было просто потрясающим. Чонгук отдал бы сейчас все на свете, лишь бы ощутить ладонью шелковистость этих волосков, сгущавшихся книзу и исчезавших в складках рубашки. И он не может перечить собственным желаниям.       Он не отрывал взгляда от его губ. Сердце, как сумасшедшее, билось о ребра, руки дрожали. Он чуть подался вперёд. Возможно, позволил себе лёгкий вздох. Но глаза он не закрывал до того самого момента, пока его лицо не приблизилось к чужому и губы коснулись мужских губ.       Его прикосновение оказалось таким тёплым, таким манящим. Тэхён излучал тепло, и Чонгуку оставалось лишь дёргаться от его близости. Его губы обожгли его, словно наложили клеймо, и все тепло, скопившееся внутри, ринулось навстречу, в ответ, в благодарность. Дрожь, зародившаяся на губах, постепенно опускалась все ниже, пока не осела в паху. Кожа на плечах альфы была подобна бархату, обтягивающему нагретый мрамор. Когда альфа заключил Чонгука в объятия, тот сполна ощутил его недюжиную силу. Одной рукой он провел по розовому шелку его блузки, задержавшись в районе талии, а потом устремившись к груди.       Чонгук издал приглушённый стон. Тэхён прикасался к нему совсем нежно. В его руках плоть омеги увеличивалась, разрасталась, заполняя комнату усилишимся запахом. Чонгук погладил его по плечу, пробежал пальцами по шелковистыми волосами — и явственно, едва ли не до боли ощутил близость его тела.       Его хмельной поцелуй по вкусу напоминал выдержанное вино. Чонгук вмиг опьянел; впуская в свой рот его немного шершавый язык, прижимаясь к его твёрдой, как камень, груди, слушая биение его сердца, он понимал, что не справится с пожаром, который разгорелся у него в груди. Он почувствовал давление в бедро — пульсирующее, страстное.       Силы, которыми омега был вынужден подчиняться, были примитивными, звериными силами инстинктов. Он и вообразить не мог, какую бурю эмоций вызовет этот тесный контакт. Теряя остатки самоконтроля, он едва не взвывал.       Тэхён осторожно уложил омегу на кровать. Осыпая поцелуями открытые участки кожи. Он примостился у раскрытых ног, так, чтобы крепкая, но изящная попка наткнулась на его горячий кол. Обвил его талию рукой, зарылся лицом в копну золотистых волос и наконец коснулся губами беззащитной ложбинки на шее, как ему мечталось с момента их встречи, когда он еще дрожал от пережитого потрясения.       Тэхён снимает штаны омеги вместе с бельём. Проникает в его влажную мягкость, в утешительную пульсацию омежьего тела, размазывает естественную смазку, проваливается в пропасть беспамятства, Чонгук постанывает, шепчет что-то невнятное, осыпая альфу поцелуями, зовёт туда, где ему обещан рай. И он отправляется за ним, повинуясь слепой воле, распираемой вожделением.       Альфа мягко растягивает омегу, разводит пальцы на манер ножниц, находит заветный комок нервов.       Чонгук скулит, просит, выгибается навстречу. Альфа убирает пальцы и входит в него, сотрясаясь всем телом, слушая бешеный стук своего сердца.       Тэхён двигался резко, рвано, так что колени жалобно хруснули, а с висков стекал пот. Он делал сильные движения, омега стонал, шипел, хватался пальцами за его плечи, царапины оставляя, как разбуженный демон, разрезая ночь на десятки ярдов впереди и орошая все вокруг благословенным теплом.       Тэхён подпитывал это пламя до тех пор, пока омега с громким криком не кончил себе на живот. Чонгук улыбнулся устало, смотря, как альфа вбивается в его тело сквозь оргазм.       Последний толчок, и он с рычанием валится на постель, протягивает омеге руки, и укладывает того на свою грудь.       — Теперь ты мой, малыш. Не смогу тебя отпустить.       —А кто тебе сказал, что я тебя отпущу? — смеясь, отвечает Чонгук, целует альфу со всей нежностью в пянящие губы, сладко засыпая.