твоя работа.

экран ноутбука в уютной комнатке мерцает холодным голубоватым оттенком. освещает бледное лицо и грустные раскосые глаза, уставший взгляд которых устремлён на монитор со смонтированным видеорядом. пальцы беспорядочно барабанят по клавиатуре, отчего в строке названия файла раз за разом меняется надпись. появляется, оказывается сочтённой полнейшим бредом и нещадно удаляется продолжительным зажатием бэкспейса. рука тянется за кружкой недопитого кофе, мажет по цветочному рисунку на ней и неаккуратно опрокидывает с края стола. содержимое выплёскивается, впитывается в узорчатый ковёр под сопровождением не самых цензурных выражений, транслируемых возмущённым рассудком. встрепенувшись, глеб вскакивает с места и ставит кружку обратно на стол. часы тикают, время бьёт поздний час, а за окном с грохотом проносится ночный экспресс. весь цокольный этаж съёмочной студии заходится в полминутном треморе: дрожат стёкла и сбоит электричество, отчего ноут решает перезапуститься самостоятельно после нескольких часов сложного монтажа и шаманских ритуалов над очередным клипом. голубин смотрит на кружок загрузки дёргающимся глазом и предпринимает попытку дыхательной практики дзен-буддистов, дабы не разъебать аппаратуру в тот же момент. – забавно. глеб подпрыгивает от неожиданности и разворачивается к двери, со стороны которой прозвучал весёлый голос. он врезается взглядом в смеющиеся зелёные глаза, мажет по странным татуировкам на лице и волосам, играющим при тусклом свете эбонитовым блеском. незнакомец, польщённый вниманием, разводит руками и вскидывает голову, позволяя себя изучать. лицо у него чересчур самодовольное и не вызывает никакого доверия с порога. глеб не сразу замечает, что его не менее (а может даже более) пристально рассматривают в ответ. он рефлекторно отворачивается и усаживается обратно, утыкаясь в экран с источением показательной незаинтересованности. дел у него и без раздражающих личностей хватает, а глаза слипаются настолько, что времени на ненужные разбирательства попросту нет. – это частная территория, посторонним сюда нельзя, – блондин монотонно тараторит заученную фразу и сокрушённо смотрит на сырой материал, с которым он начинал работать ещё в полдень. – невероятно. то же самое мне сказали консьерж, охранник и пять надписей на парадной двери, – голос со спины становится всё громче вместе с тем, как приближается парень. – очень гостеприимно, но не хватает входного коврика с надписью «‎идите нахуй». голубин снова вздрагивает, стоит поверх его руке на компьютерной мышке лечь чужой. пальцы, татуированные невнятной партачной чепухой с гитарами и долларами, умело выискивают в программе загрузку автоматического сохранения. картинка меняется на ту, которая была до внезапного отключения, и тёмные глебовы брови от удивления ползут вверх. так можно было? другую его руку ласково отодвигают с клавиатуры, чтобы самолично проскользить по ней в команде сохранения. высвечивается поле для названия, которое так и не удалось придумать. незнакомец спамит рандомным набором знаков, чтобы не париться, и сворачивает программу. некоторое время глеб тупит и бездумно рассматривает пегаса на рабочем столе, а затем осторожно задирает голову и сталкивается с настолько пронзительным взглядом, что становится не по себе. тяжёлое дыхание ощущается щекой и острой скулой, и чем дольше тянутся секунды, тем яснее приходит осознание: брюнет так быстро отстраняться не намерен. – ты новенький совсем, ага? – угадывает незнакомец, будто нарочно склонившись к самому уху замеревшего и хмурого глеба. – не напрягайся так. я ваня, и это я сегодня должен буду дрожать в твоих руках, а не ты в моих. тебе не сказали разве? ваня. иван дрёмин. глеб понимающе мычит и опускает глаза. он выдыхает с облегчением, потому что перестаёт ощущать над собой тяжёлую ауру, хотя насмешливый взгляд всё равно вот-вот да оставит прорезь в лопатках. он плавно поворачивается на стуле лицом к собеседнику, потому что, наверное, должен ему что-то ответить. ваня опоздал на три часа. его кастинг должен был проходить в десять вечера сразу после других ребят. глеб сам не участвовал, но со стороны мог наблюдать, как это происходит: красивых мальчиков раскладывают на постели и трогают, возбуждают, следят за их реакцией и смотрят на поведение перед камерами. выискивают чувствительные точки, играются с ними и определяют, насколько быстро можно довести до оргазма. исследуют. как один из режиссёров – пусть и только-только занявший должность – голубин должен решать, подходят ли они для съёмки в порно. ровно таким же образом он должен был оценить дрёмина, если бы тот явился в положенное время. но сейчас слишком поздно, в студии совсем никого не осталось. – вы опоздали, иван. оставьте заявку на следующий раз, когда у нас будет новый набор актёров. глеб мнётся, потому что, во-первых, не знает, как правильно разговаривать в таких ситуациях. обычно этим занимается менеджер. милая дама, которая решает организационные вопросы, чтобы голубин не отвлекался от съёмок на подобную чушь. во-вторых, ваня начинает откровенно потухать ещё в тот момент, когда слышит обращение в свой адрес. неизвестно, что его так веселит, но ему приходится старательно кусать нижнюю губу, чтоб вдруг не смутить своим звонким смехом. он одаривает глеба снисходительным взглядом и опускается на широкую кровать прямо напротив. устраивается на краю и вытягивает ноги, обтянутые чёрными рваными джинсами (честно говоря, рваного тут гораздо больше, чем самих джинсов). кладёт ладонь на свой пах, уперевшись свободной рукой в постель позади себя, и гладит свой член с таким видом, словно вовсе не услышал того, что только что прозвучало. голубин себя ощущает так, будто на кастинг опоздал именно он. он уверен, что выглядит со стороны вовсе не беспомощно и смотрит вполне серьёзно, хотя на деле волнуется настолько, что сжимает подлокотники до скрипа кожаной обивки под пальцами. – иван… – голос от нервов ломается до хрипотцы, а парень напротив снова провокационно улыбается глебовой фамильярности. – ваня. я могу позвать охранника, чтобы он показал тебе, где выход. – глеб, – блондин вздрагивает, услышав собственное имя, произнесённое настолько бархатными интонациями. – ты забываешь сохранять ролики во время монтажа, а теперь ещё и мнёшься, как целка, вместо того, чтоб заняться своей работой. или ты стесняешься? – это не моя работа. – нет, твоя, – ваня скалится в подобии ухмылки. – ваша студия настолько маленькая, что не может переехать подальше от станции, ведь гул поездов по-любому мешает съёмкам. смею предположить, что здесь работает не так много людей, чтобы заниматься подобным вместо тебя. и всё равно ведь занимаются, потому что, дай угадаю, тебе страшно? глеб от злости щурится, но тем сильнее забавляет собеседника. тот не имеет права вообще здесь находиться, но при этом смеет издеваться и дразнить. он и без того за короткий промежуток времени успел несколько раз поставить голубина в неудобное положение, но методично продолжает выводить из себя и давить на болевые точки. – это непрофессионально. сразу видно, что ты не умеешь и боишься. я даю тебе шанс научиться, – ваня наконец перестаёт себя трогать и расслабленно откидывается на локти, призывно раздвигая ноги. – кроме твоих камер нас ведь никто не увидит, я прав? глеб немигающим взором скользит по телу перед собой, основательно раздумывая. у него мандраж проступает при одной только мысли о том, что нужно присутствовать перед кучей внимательных глаз и объективов. он никогда не смог бы заниматься порноактёрами и тем более быть одним из них. и дело даже не в том, что ему стыдно. он слишком ревностно относится к собственному личному пространству и не терпит, когда его так откровенно рассматривают в интимном плане. но если это происходит один на один, то дело существенно меняется. это ведь как обычный секс, правильно? тем более здесь ему ничего не нужно, кроме как поизводить ваню, погладить его, подрочить ему, сделать приятно одними лишь руками и оставить в покое на всю оставшуюся жизнь. глеб почти уверен в том, что в итоге отправит его домой за наглость и хамство. он медленно поднимается и обходит комнату, включая камеры. они все устремлены с разных ракурсов точно к кровати, смотрят своими красными лампочками на чёрное постельное бельё, которое удачно заменили совсем недавно. светлым затылком голубин ощущает тяжёлый взгляд на себе, слышит копошение, а когда оборачивается – видит, что дрёмин прямо в обуви перетёк к изголовью и сидит по-королевски среди подушек. ждёт, предвкушённый. у глеба непроизвольно вырывается смешок при мысли о том, что в студию пришла очередная пидорская сучка, которая хочет необычной разрядки, а их обоюдный контакт действительно закончится фразой «‎ты нам не подходишь» или «‎мы перезвоним». он вновь устремляет взгляд к изображению на миниатюрном экране одной из камер, но чуть не давится воздухом, когда слышит у себя за спиной: – у тебя красивые руки. мне нравится, что трогать меня будешь именно ты, – ваню прожигает глебов взгляд, на что он и бровью не ведёт. – не хочешь поиграть со мной? – разве что с твоей жопой, – безразлично откликается голубин, пока разбирается с последним аппаратом. – это само собой. давай сыграем в «‎вопрос-ответ». – мы не должны разговаривать во время кастинга. всё, что может звучать в кадре – твои стоны. можешь просить меня потрогать твой член или ещё что, но не более, – наконец он заканчивает с подготовкой и становится перед кроватью. – а пальцы вставить даже не проси, я не буду этим заниматься. глеб в последний раз окидывает взглядом общую картину, отмечая, что на этом траходроме ваня смотрится как влитой. кто бы сомневался. голубин медленно обходит кровать, раздумывая над каждым последующим действием едва ли не до скрежета мозга. он замирает рядом и размышляет, как лучше сесть. но спустя секунду его уверенно хватают за руку и сдёргивают на подушки. ваня подставляет растянутые в издевательской усмешке губы, но глеб успевает затормозить в паре сантиметров от них и избегает поцелуя. ему противно целоваться с актёрами, потому что он много раз видел, что они делают своими ртами. а при взгляде на раскованного и податливого ваню не остаётся никаких сомнений в том, что с тем же стремлением он сейчас ткнулся бы лицом в пах голубина и начал обсасывать хуй, лишь бы ему заплатили. глеб с недовольным выражением усаживается рядом среди подушек. это придётся вырезать. он тянет руку к дрёмину, усевшись к нему корпусом. подрагивающие пальцы замирают рядом с лицом. глеб решает, что он будет двигаться сверху вниз и выискивать те места, на которых у брюнета встанет. по большей мере он сделает это ради себя, чтобы знать, как в дальнейшем поступать с другими парнями, ведь всерьёз возиться с этим ему особо не хочется. на пальцах чувствуется размеренное тёплое дыхание. ваня смотрит в ожидании, и, видя, что глеб медлит, подаётся навстречу. он касается щекой раскрытой ладони, позволяя ощутить гладкость бледноватой кожи, и трётся о руку изнеженным котом. это придаёт уверенности, поэтому блондин приглаживает чёрные волосы назад и спускается к шее. пальцы впиваются по бокам от кадыка, но никакой реакции это не вызывает. холодно. приходится запустить их под ворот шёлковой рубашки с тусклым орнаментальным принтом, нащупать под ней что-то твёрдое. глеб расстёгивает верхние пуговицы попытки с третьей, постоянно путаясь и с неожиданностью отмечая ванину тактичность, потому как в этот раз он абсолютно никак не комментирует неловкую заминку. под тканью оказывается подвеска с перевёрнутым крестом, сверкающая драгоценными камушками. богато. ладонь снова оказывается под одеждой, подушечки пальцев ложатся в ямки над острыми ключицами. ваня едва заметно ведёт плечами, будто пытается скинуть с себя руки. показывает, что это не его место. всё ещё холодно. глеб расстёгивает рубашку почти наполовину. она настолько свободна, что теперь спадает с плеча. ваня сидит неподвижно и не поправляет ничего, ведь он обязан лишь реагировать, но не действовать. он наконец едва ощутимо вздрагивает, когда тёплая ладонь ложится на обнажённую часть груди. напрягается, когда глеб сжимает её, мнёт, легонько шлёпает. приевшаяся усмешка на тонких губах окончательно растворяется. горячо. голубин ныряет ладонью под рубашку и повторяет то же самое уже там. а стоит ему хотя бы легонько сжать в пальцах сосок – парня в его руках подбрасывает на месте. жарко. голубин внутренне ликует, лишь сейчас осознав, насколько он погрузился в процесс и как ему важно, чтобы ване вдруг стало приятно. важно для самого себя, разумеется, дабы убедиться в своих возможностях. он зажимает сосок всё сильнее, чувствуя, как он твердеет под пальцами. дрёмин испускает хриплый вздох и начинает ёрзать на месте, подставив грудь. он мычит тихонько, стоит щёлкнуть по второй бусинке и легонько её царапнуть. чем грубее глеб с ними обходится – тем ярче реагирует ваня. его джинсы слишком быстро натягиваются, поэтому голубин оставляет горячий полюс чужого тела в покое и спускается к животу, проигнорировав недовольный всхлип. внезапный вопрос вырывает из транса, в который только-только начал погружаться глеб. – у тебя когда-нибудь вставал во время съёмок или монтажа? – брюнет почти плавится в диван, расслабленно смотрит, сумев звучать ровно. – мы должны молчать. – один хуй это никто не посмотрит. ну пожалуйста. пальцы проникают в расстояние между застёгнутыми пуговицами. под прикосновениями ваня снова напрягается, его плоский живот становится твёрже. он слишком резко дёргается, мышцы под кожей сокращаются. глеб некоторое время водит по нему, прежде чем осознать, что ваня боится щекотки и ему сейчас больно. а все эти судороги обусловлены лишь тем, что он старается не вырваться из-под глебовых рук. при этом его дыхание учащается, а зрачки становятся шире. тепло, но надо быть предельно осторожным. если сначала глебу казалось, что этот парень – дерево, то теперь его почти пугает подобный уровень чувствительности. и ему приятно оттого, что кого-то может аж трясти от малейших его манипуляций. – вставал, – снова принимается за пуговицы, вызывая облегчённый вздох дрёмина, живот которого оставили в покое. – если парни и позы были красивые. – твоя очередь, эстет, – глеб поднимает взгляд в выражении «‎что?». – твой вопрос. мы играем. – э… голубина выбивает из реальности. что он может спросить у человека, которого толком не знает? цска или спартак? ваня смотрит вполне серьёзно и внимательно, это при том, что почти изнывает от возбуждения и одним взглядом умудряется посылать сигнал «‎оттрахай меня уже». глеб сам не понимает в один момент, почему он застывает. то ли не знает, что делать дальше, то ли задумывается над вопросом, то ли залипает на парня перед собой. он одёргивает себя, получив робкое прикосновение к руке, сжимающей край рубашки. выдёргивает её подол из штанов и касается металлической пряжки на ремне, чтоб повозиться с ним ещё более нервно, чем с пуговицами. – как ты сюда попал, если тебя остановили при входе? – отсосал консьержу, а потом охраннику, – спокойно отвечает дрёмин, но с иронией выгибает бровь, удостоившись ахуевшего взгляда почти поверившего ему голубина. – сука. ты за кого меня принимаешь вообще? это шутка. я сказал, что ты меня ждёшь. говорю: я парень глеба геннадьевича. а они пропускают. я очень надеялся в этот момент, что ты не окажешься шестидесятилетным стрёмным извращенцем, иначе мне было бы перед ними стыдно. – ха. в итоге успокоился, когда меня увидел? – эй, сейчас мой вопрос. но если тебе так интересно знать, – дрёмин неожиданно накрывает глебову руку своей, чтобы прижать к своему паху, и пошло облизывается при взгляде в глаза. – захотел перед тобой ноги раздвинуть мгновенно. или вставить в тебя. я захожу, а ты за кружкой наклоняешься и у тебя жопа такая…а-ах, глеб! не закончив предложение, ваня вскрикивает оттого, как голубин сжимает его стояк сквозь джинсы. неизвестно, либо тот не захотел дослушивать до конца, либо захотел, чтоб конец был именно таким. но в итоге брюнета начинает колотить в разы сильнее. снова жарко, но неудивительно. хуй и у всех других такой же чувствительный. – я тебе тоже понравился, да? – с чего ты взял? – блондин демонстративно издаёт смешок и великодушно оставляет пах в покое, чтобы залезть рукой в одну из дырок на штанах и погладить бедро. снова горячо, судя по тому, что ваня словно бы рефлекторно раздвигает ноги и хватается цепкими пальцами за края изголовья по бокам от своей головы. глеб ощущает непонятный восторг оттого, как тот сдерживает стоны в его руках. с ним легко. проще, чем ожидалось изначально. он сжимает внутреннюю часть ляжки, а дрёмин резко зажимает его ладонь меж узких бёдер, сдвинув ноги. смотрит томно и хватает за предплечье обеими руками, отчего у голубина сердце начинает биться в разы быстрее. какой пиздец этот ваня. – ты сказал, что у тебя встаёт на красивых парней в порно. получается, ты считаешь меня красивым? – а как это свя…о боже. бля. голубин со вспышкой осознания смотрит на себя и понимает, что у него реально встал. а ведь он даже не заметил бы, слишком сконцентрированный на чужих реакциях. в итоге молча, даже нехотя кивает в качестве ответа на вопрос. но этого, кажется, оказывается вполне достаточно для того, чтоб довольный ваня потянул его на себя. с первых двух попыток глеб сопротивляется и упрямо сидит на месте, но затем плавно подаётся навстречу и оказывается между ваниных ног. рассматривает обнажённый торс, красивое тело и не менее красивое лицо. идти в порноиндустрию с такими татуировками – решение творческого размаха. это выглядит объективно ужасно, но почему-то подходит дрёмину. тот в ответ рассматривает глебовы татуировки, рассыпанные по рукам и шее. интересно, как отреагирует, если показать ему спрятанные под футболкой? прибавится ли восхищения в его глазах? хотя куда ещё. голубин себя невольно чувствует музейным экспонатом, когда на него смотрят вот так. – ты уже снимался в порно? – срывается с губ быстрее, чем блондин успевает подумать. – нет. я пробуюсь впервые. ванин образ становится всё менее однозначным, чем был изначально. появляется так много вопросов: нахуя он припёрся в час ночи, откуда такая уверенность, почему знает, что и как здесь работает. дрёмин смущается – о, чудо – и торопится объяснить свой ответ: – я просто был на других студиях. видел, как это работает. я учусь снимать. глеб… продолжения в принципе не требуется. голубин почти успевает смириться с тем, что голова кружится отнюдь не из-за недосыпа, а грудь горит далеко не из-за раздражения. он зарывается рукой в порванные рядом с пахом джинсы и мгновенно нащупывает стояк. ваня пришёл к нему без трусов. как дёшево, но, блять, аппетитно. член вздрагивает от прикосновения, а глеб вдруг понимает, что дрёмин практически весь – одна сплошная эрогенная зона. он слишком чувственно реагирует на что угодно, даже если просто подышать в его сторону хотя бы немного теплее комнатной температуры. это самая странная хуйня, которая могла произойти в ебучий час ночи с самым сонным и заебавшимся на свете человеком. будто к нему личный ангел-хранитель спустился, чтоб отдаться и подарить долгожданный отдых. такое только в фанфиках бывает. глеб расстёгивает молнию на ваниных штанах и вытаскивает член наружу. с непривычки он теряется, потому что не привык вообще держать в руке чей-то хуй, помимо своего собственного. он и так ебётся нечасто, а с парнями – ещё реже. не хочется ему. а сейчас почему-то захотелось. член напряжённый, тяжёлый, длинный и, блять, такой же красивый, как всё, что находится выше и ниже него. голубин повидал достаточно хуёв, чтобы иметь возможность сравнить и убедиться. он сталкивается с изучающим взглядом и понимает, что его растерянность уловили. только вот потерялся, кажется, не он один. сейчас оба понемногу начинают осознавать, к чему всё идёт. но ваня действует первый: заботливо зачёсывает пальцами глебовы волосы на одну сторону и притягивает его за шею к себе, чтобы впиться поцелуем в губы. теперь они оба дрожат как девственники, прижавшись друг к другу и целуясь как-то слишком невпопад. постоянно сталкиваются зубами и пытаются оттянуть инициативу на себя, но дрёмин по итогу сдаётся и уступает. позволяет оттрахать свой рот языком, вылизывает взамен губы и ряд зубов, особое внимание уделяя острым клыками. голубин не верит в то, что это вообще происходит. что случайный человек может извиваться под ним змейкой и настолько остервенело стаскивать с него футболку, что она чудом не рвётся. ваня с горящими глазами, с красными опухшими губами и блестящим от естественной смазки членом – лучшее, что глеб когда-либо видел в этой постели. да и вообще где угодно. к нему ещё никогда так не прижимались. не в плане близко или эротично. скорее, настолько доверительно и нежно, будто они каждый день ебутся и знают друг про друга всё. будто взамен на то, что он выучил ванины чувствительные точки, дрёмин делает то же самое, но психологически. он раз за разом выбивает из глебовой груди весь кислород, когда резко опрокидывает на лопатки и оказывается сверху. жадно припадает губами к каждой из татушек на торсе, сжимает руками рёбра и пересчитывает их языком, скользя им снизу вверх. он сдёргивает треники голубина вместе с трусами и облизывает размашисто его ствол, всем своим видом показывая, что испытывает абсолютно то же самое. что ему местами слишком скованный, а местами грубый голубин нравится в равной степени, как самому глебу – ваня. дрёмин стонет с членом во рту, чудом не спровоцировав кончить ему в глотку в этот же момент. и хули он стонет, блять? если ему нравится сам факт глебового хуя в своём горле, то голубин отказывается воспринимать происходящее не иначе, как спермотоксикозный сон. потом он проснётся за своим ноутом с недоделанной работой, и окажется, что от таких сновидений обкончал себе трусы. но пока что всё вполне реально. блондин окидывает потемневшим взглядом ваню. ваню, который с причмокиванием выпускает изо рта головку и снова раскрывает рот, дабы вот-вот обхватить её губами и насадиться ртом по новой. пошлость, звенящая пошлость. глеб хватает его подмышки и притягивает обратно к себе, чтоб ненароком не заспидранить секс и не излиться за две секунды. поменявшись местами, он с армейской скоростью лишает брюнета шмоток. окей, теперь они голые, что дальше? инстинкт просит страстно поцеловать ваню. – вставь в меня пальцы, – просит ваня. издевается, уёбок. голубин рычит на него и шлёпает по бедру, чтоб прекратил так весело улыбаться. но тот мало того что не прекращает, он ахает и шлёпает по заднице в ответ. глеб осуждающе палит и приподнимается, чтоб метнуть взгляд к столу, а следом туда же отправить самого себя. – жаль, что там камеры не видят, – жалуется брюнет, перекатываясь набок и подпирая голову рукой. – да, вот ещё пониже наклонись, в нижней тумбочке точно найдёшь. – ой, завали. глеб сверкает взглядом, пока раскатывает по члену презерватив. он с особым удовольствием делает это медленно, лишь бы подольше наблюдать, насколько жадно смотрят на его хуй мерцающие ванины глазки. закончив, он стремительно возвращается в постель, ухватив с собой фотокамеру. ваня не возражает, когда его ноги грубо раздвигают, а тело фиксируют в кадр со вспышкой. голубин долго подбирает подходящий угол, чтобы свет падал максимально красиво, а возбуждённый дрёмин перед ним выглядел как можно более по-блядски со вздымающейся грудью, покрытой солёной испариной, и бегающим нетерпеливым взглядом. узкая дырочка судорожно сжимается, стоит прикоснуться к ней кончиками пальцев, на которых блестит смазка. – вань, расслабься. я так об тебя член сломаю, если попытаюсь войти, – глеб шлёпает брюнета по жопе, лишь бы тот прекратил опасливо жаться, и в этот же момент аккуратно вводит средний палец. дрёмин скулит и изламывает брови, от острых ощущений впившись пальцами в одеяло под собой. он комкает ткань, сжимает в кулаках и напрягается настолько, что сдвинуться в нём хотя бы на сантиметр становится практически невыполнимой задачей. голубин шестым чувством улавливает, что это происходит не просто так. он ласково целует под одним из сосков, отчего ловит мимолетное расслабление и вставляет к среднему пальцу безымянный. стенки слишком тугие. глеб ещё не был в ком-либо столь же узком. уверенность в том, что до него дрёмина не трахал никто, растёт с каждым болезненным стоном, издаваемым ваней. приходится заткнуть его поцелуем, лишь бы он прекратил хныкать так жалобно, что хочется вместо секса вытереть его слёзы и прочесть сказку на ночь, чтоб успокоить. глеб мычит невнятно, когда его талию обхватывают ногами, призывая что-то предпринять. самому терпеть уже больно. он пристраивается и медленно погружается в ваню. прижимает своим весом к постели, чтобы тот не сломался не дай бог от того, в какую опасную дугу прогибается, когда в него входят. глеб ловит губами похрипывания, сопровождающие каждый вдох, и косится на камеры. всё-таки это будут смотреть. глеб будет. он с особым удовольствием будет монтировать это шоу хоть днями, дрочить на это двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю. но это, блять, самый лучший кастинг, который он когда-либо видел. и ему уж точно будет похуй, облапай он хоть сотню охуительных мужиков на камеру, если они не будут реагировать так же, как это делает дрёмин. ведь только он может так сексуально прикусывать кончик языка, когда вгоняешь в него до основания. только он позволит засадить в себя по яйца тогда, когда даже разговаривать друг с другом запрещено. а разрешил ведь только глебу. внезапно ваня вторгается в размышления о себе самом, обнимает глеба за шею, вжимает его в себя и сипло просит ускориться. ничего не говорит против того, что его раскладывают на кровати лицом вниз и ебут в подставленный зад на шесть камер одновременно. низкий ванин голос в стонах смешивается с глебовым, растворяется в грохоте очередного проезжающего поезда, который они даже не замечают. дрёмин украдкой поглядывает в объектив аккурат перед собой, заведомо зная, что глеб будет это пересматривать. его прижимают за затылок, тычут лицом в постель и натягивают на член, раз за разом выбивая скулёж даже после того, как он кончает за одеяло и циклично проезжается по собственной сперме животом. глеб как ёбанное животное трахает дрёмина, будто у них полноценный порнофильм с предысторией и сюжетом – кончает, меняет презерватив, садит на себя и снова кончает, ебёт, зажав рот ремнём, складывает ваню пополам, ставит как собачку, заставляет раздвигать ноги как шлюху с трассы. дрёмину остаётся только думать о том, что глеб ебанутый. он поднимается еле-еле на подкашивающихся ногах лишь спустя минут двадцать после того, как вкрай сонный голубин вырубился. стягивает с него презерватив и швыряет в мусорку, вырубает камеры, чтобы спокойно одеться и уехать домой. за окном уже светлеет, чирикают ранние пташки. через несколько часов сюда начнут подтягиваться люди, наверняка снова что-то снимать в том числе на той кровати, где трахались ваня с глебом. брюнет допивает чужую колу, которую находит на столе, и в последний раз убеждается в том, что всё выключил. всё это время он с опаской косится на глеба, боясь разбудить. но уже в дверях, прежде чем выйти, слышит предельно сонное: – завтра в пять вечера, не опаздывай. – слушаюсь, глеб геннадьевич, – с улыбкой отвечает ваня, прежде чем закрыть за собой дверь.  разумеется, он опоздает.