Мир забытой искренности

Бутылка летит, разбиваясь об стену и рассыпаясь на острые осколки, ранит мальчишку. Полоса на щеке медленно наполняется кровью и переливается через края. Дрожь пробивает до костей «что на этот раз он со мной сделает». Ехидная ухмылка. Руки прикрывают лицо, упёртое в колени. Слышен звук приближающихся шагов. С каждой секундой сердце замирало ещё больше «прошу..». Грубые пальцы хватаются за волосы и оттаскивают в комнату. «Умоляю» Хриплый крик и попытки выбраться. «Я не хочу». Слезы прижигают рану, ногтями царапается паркет. «Пожалуйста». Дверь с грохотом захлопывается, содрогаясь от силы толчка. Казалось бы, чуть сильней, и она бы вылетела с петель. Лицо сдавливалось властно зажатыми пальцами на щеках. «Ты мой, паршивец». Взмах руки, боль, вспыхнувшая горячими красками на щеке. «Мне страшно». Большой палец приоткрывает нижнюю губу, проталкиваясь глубже, под язык. «Противно». Палец, скользящими движениями размазывает слюну по подбородку. Задевая кожу острыми углами ногтя, оставляет еле заметные следы. Рука спускается ниже к шее, надавливания на кадык. «Сейчас мы с тобой попробуем кое-что новенькое». Пальцы сильно вжимаются в горло, отпечатывая бордово-красные следы. «Мне больно». Футболка отлетает в угол комнаты. — Тебе же понравится, почему ты брыкаешься? — отец заводит руки сына за спину и связывает только что снятым кожаным ремнем. «Нет, прошу, не делай этого снова». — Папочка хочет ласки, неужели, ты не можешь уделить самому дорогому человеку капельку своего никчемного внимания? — мужчина расстегивает ширинку штанов, доставая полувялый член. — Отсоси, — доминантный взгляд отца прожигал. Давно смирившись, сын подполз ближе к отцовскому члену. Он был большим, нет, огромным. «Мерзко, он точно...». — Ты ещё долго собираешься смотреть на меня своими глазищами, придурок? — сын подносит член ко рту и томно вздыхает. «Главное перешагнуть этот этап». Мягкие губы нежно обволакивают розовую головку, влажный язычок проходится вдоль члена собирая вытекшую смазку. «Она все равно противная». — Как же ты мне надоел, почему так медленно?! — Резкий толчок. — Вот... вот так, сожми губы сильнее. М-м-м, да-а. «Я сейчас задохнусь». Резкий кашель и снова удар. — Я кому сказал? — ещё одна попытка. Скрученные пальцы держат член, а губы продолжают дарить наслаждение отцу. — Мне все равно этого мало, на кровать, живо. Парень, вытерев рукавом смазку, посмотрел из под лба на стоящую рядом кровать. «Надоело». — Живее, — отец пнул меньшего так, что тот ударился плечом об деревянный корпус койки. Парень стал потирать место удара, как отец валит его на кровать, стягивая рваную мальчишескую одежду. Дыхание, полно похоти, окутывало грудь парня, спускаясь все ниже. Горячий пар заставлял пускать табун мурашек по коже. Волнение забиралось в пятки, а дышать было невозможно. Едкий дешёвый одеколон резал нюх. Хотелось блевать, насколько это было обыденно и противно. Тряпье подавно валялось на старом потертом паркете рядом с лежащей упаковкой презервативов. — А-а-ах, — доносятся звуки шлепков бёдер и приглушенное мычание , — М-м-м... — Скажи, что тебе хорошо, маленький, — движение за движением, все глубже и глубже. — Ах-ах-а-ах, — казалось бы ещё немного и пойдёт пар из ушей. — Я-я мог-у-у ска-за-ть, что я т-е-е-бя ненави-и-и-жу. — горькие, больше напоминающие пепельницу, губы, впились в сахарные уста мальчика. Ритм дыхания стал прерывист, а еле видные коготки принялись с трудом расцарапывать спину мужчины. Теплота растеклась по всему телу, щекоча маленькими электрозарядами в области паха. Не удержавшись, сын запрокидывает голову назад. Шея на которой виднелись синяки от удушья, стала покрываться алыми засосами. — Ты мой... — Отец, властным взглядом, проскользнул вдоль лежащего тела юноши. — Ты никуда от меня не сбежишь... — постель остыла, оставляя за собой убойный запах перегара с ментолом. Тускло голубые глаза мёртво смотрели в стенку. Окровавленные губы кричали немые слова, а пальцы крепко сжимали синюю плиссированную ткань пододеяльника. Чувство пустоты и комок в горле; ты не сыт и не голоден; мучает бессонница и хочется рухнуть где-нибудь, погрязнуть в глубине, смешаться с ничем, раствориться в небытие, только бы перестал чувствовать колющую боль по всему телу. Зудящие ссадины раздирали плоть, а царапины закипали, налившись красной смолой. Горячий поток воды словно разъедает кожу, прижигая увечья вчерашней ночи. Надев мягкий халат, мальчуган вышел из душа. Обеденные солнечные лучи пробрались сквозь тонкий тюль, играя радужкой в зрачках парня. Дуновение ветра заставило подняться намокшие кудрявые локоны, напоминая о том дне, когда он ещё был совсем малышом.