Воспоминания

Ветер срывал с деревьев последние листья. Ровно год назад, такой же поздней осенью, на соседних пригорках уже лежал снег. Мо Гуаньшань не знал, почему его тогда пригласили, возможно Цзянь И настоял, он тоже был там. Они не виделись со школы. Вечно улыбающийся, беззаботный мальчишка стал серьёзным, солидным мужчиной. Или его таким сделали? Сломали ребёнка и собрали взрослого. Хорошо собрали. А внутри, в глазах видно, что-то упустили, что-то осталось разбитое. Они встретились взглядом лишь однажды за весь тот день: Цзянь молча пожал ему руку, Мо кивнул и пошел на своё место. Им не о чем было говорить. На самом деле, тогда, в школе, всё по-дурацки как-то случилось. Случайно встретились, а потом ещё раз, с горем пополам начали общаться, образовали этот нелепый квартет с одной гитарой на четверых. Цзянь И фонтанировал различными идеями, строил планы на их совместное великое будущее, Чжань Чженси молча следил и удерживал приятеля от совсем уж неразумных и местами опасных задумок, Хэ Тянь с наслаждением наблюдал за отношениями этой парочки, порой подливая масла в огонь и спонсируя безумные проекты белобрысого зачинщика, Мо Гуаньшань активно делал вид, что всё это ему неинтересно, но с трудом начинал признавать: у него появились друзья. А потом средняя школа закончилась. Мо, как ни старался, поступить не смог, пошёл работать, Хэ уехал учиться за границу, Чжань зачислился в неплохую старшую школу, Цзянь пропал на второй день после начала учебного года. Гуаньшань слышал, что через несколько лет белобрысый вернулся, вроде как даже встретился с Чженси. “Здорово”, — подумал он тогда, попросил бывшую одноклассницу передать им привет и побежал дальше. Старые друзья — это, конечно, чудесно, но они остались где-то там, в пустом классе с гитарой, а на собеседование он опаздывал здесь и сейчас. Хэ Тянь возвращался в страну несколько раз. И в каждый из прилётов находил Мо. Дома. На работе. В деревне, у матери. Они болтали о чём-то целый вечер, Хэ оставался на ночь, а утром извинялся и уходил ещё на пару-тройку лет. Гуаньшань не знал, почему они никогда не созванивались. В целом, ему хватало этих встреч. Вполне. Только, может, иногда, когда выдавался особо хреновый день, или когда случалось что-то плохое, или просто ночью, посыпаясь от очередного кошмара, сидя на кухне с выключенным светом, держа в руках телефон и листая старые фотографии, всего на мгновенье ему, возможно, и хотелось нажать пару кнопок и услышать голос. А сейчас он стоит здесь. Недавно, кажется от той же знакомой, что и в прошлый раз, он узнал, что Чжань стал пилотом гражданской авиации и на земле почти не бывает. Цзянь, по её же словам, занимается большим бизнесом, подробностей она не знала, но Гуаньшань, вспоминая прошлую встречу, догадывался, какие там могут быть подробности. Сам он, хоть и не сумел получить должного образования, умудрился устроиться поваром в неплохой ресторан, хотя, после последнего визита Хэ, начал сомневаться, чья это на самом деле заслуга. Сам Тянь говорил, что занялся семейным делом. Мо, честно говоря, не мог вспомнить и половины их разговоров. Почти всегда ни о чём, просто чтобы не молчать. Сидеть в тишине отчего-то было страшно. Страшно, что стоит прекратить этот бессмысленный поток бесполезной информации, и голова снова заполнится мыслями о прошлом. В тишине любое даже самое счастливое воспоминание отдавалось болью, поэтому обоим было проще заполнять её красочными фестивалями в Париже или странными блюдами из нового меню ресторана. Листья, уже совсем не яркие, буро-жёлтыми волнами проползали мимо. Гуаньшань стоял, закутавшись пальто, а перед глазами рисовались картины недавнего прошлого. Год назад тут было много людей: Цзянь И, Цю, семейство Хэ в полном составе и ещё с пару десятков тех, кого Мо не знал. Чэн тогда подошёл зачем-то к нему, извинился за что-то, передал какой-то конверт. Гуаньшань тот день помнил плохо, но руки свои дрожащие, почему-то как сейчас видит, и конверт в них, и почерк на нём, знакомый. Знаки на бумаге прыгают, на крайний падает капля, слегка размывая. Странно. Мо точно помнит, дождя в тот день не было. И сегодня нет. И руки уже не дрожат. Рыжий давно себе признался, а ему не смог. Как-то не до того было. Стыдно. Страшно. А теперь стоит, на два метра над ним возвышаясь. Держит вскрытый конверт и фото. А там он. Улыбается. И снова капли. А дождя нет.